Глава 22 (1/1)

Мне показалось, что сердце моё оторвалось и рухнуло куда-то в район желудка. Ладони, удерживающие дверную ручку, разжались и бессильно заскользили вниз.- Ок, босс, - весело сказал Алекс и, продолжая высвистывать что-то затейливое, пошел дальше к кофейному автомату.Медленно, очень медленно я обернулась и устремила взгляд туда, откуда слышала голос.

В левой половине комнаты, за широким письменным столом из красного дерева сидел и широко улыбался мне человек, которого я знала по его концертам. Человек, который восхищал меня своей экспрессией и силой духа. Человек, которого я никак не ожидала здесь увидеть: знаменитый немецкий дирижер и композитор, лауреат премии Эрнста фон Сименса, непревзойденный Хельмут Хёрдерлин.Встретившись со мной глазами, он добродушно усмехнулся и развел руками:- Ну, ведь я не солгал ему, так? Всё в порядке, Ария.Я медленно покачала головой, пытаясь избавиться от навязчивого ощущения, что это всё слишком нереально. Знаменитый дирижер… здесь, в Арадне, в её Центре и он зовет меня по имени, он меня что, знает?Хельмут Хердерлин встал, отодвинув в сторону кожаное кресло на колесиках, взлохматил гриву седых волос и размял шею:- Затекла от долгого сидения, - пояснил он в ответ на мой шокированный происходящим взгляд, - Как думаешь, это не будет звучать чересчур клише, если я скажу, что не ожидал тебя здесь увидеть? – глаза у него хитро блеснули.Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но выдавить из себя звуки мне не удалось при всём желании. Язык отказался мне подчиняться.- Да, я совершенно не ожидал тебя здесь увидеть, – задумчиво продолжил он, обходя стол, но не приближаясь ко мне, - По крайней мере, так рано. Я же приказал Децимусу присмотреть за тобой!За мной было наблюдение? Ну да, было. Ведь аквалангист и то письмо от Анонима, и письмо от Анонима через Сувисте не могли появиться случайно. Только логично.- Ну да ладно, возможно, так будет только лучше, – сказал он вдруг и неожиданно хлопнул в ладоши, - Я даже рад, что ты здесь. Признаться, я довольно сильно скучал по членам семьи Лиепа.Упоминание моей семьи из его уст вывело меня из оцепенения. Я почувствовала, как успокаивается сердце и начинает проясняться голова. Решив, что стоять у двери во время разговора будет как-то глупо, я сделала несколько шагов вперед и остановилась посреди комнаты. К слову, она была довольно большая, и интерьер её отличался от всего, что я уже успела увидеть в этом подземном и даже подводном бункере. Тут было несколько деревянных шкафов, полки которых были уставлены всевозможными папками, два стола – за одним вначале сидел Хёрдерлин, а второй, по всей видимости, использовался, как подставка для плоского телевизора; черная доска, копия той, что я видела в прошлом зале, музыкальные колонки, пара ноутбуков… Всё это у меня в голове как-то мало ассоциировалось с Центром преступной организации.Судя по всему, Хёрдерлин читал мои сомнения и неразрешимые вопросы у меня по лицу, потому что внезапно рассмеялся и покачал головой:- Вижу, у тебя просто буря в чувствах. Не стесняйся, Ария, задавай вопросы. Ах, да, и снимай свой пуховик. У меня в кабинете температура отрегулирована на 18 градусов, этого достаточно.Я послушно стащила пуховик и бросила его на стол у телевизора. Всё это смешно и нелепо…Хёрдерлин сложил руки на груди и расслабился, настраиваясь на долгий разговор. В отличие от него я была напряжена, как струна.- Итак… - хрипло начала я, - Вы… Хельмут Хёрдерлин? Тот самый дирижер?Наверное, вопрос был глуп и очевиден, но я не могла ничего с собой поделать. Прежде, чем приступать кболее глобальным вещам, к примеру, сведениям о моих родителях, я должна была немного настроиться на это, прощупать почву. Я хотела узнать, что он за человек и чего от него можно ожидать.Хёрдерлин рассмеялся:- Да, я именно ?тот самый? дирижер, как ты выразилась.- И это, - я обвела комнату взглядом, - Центр Арадны?- Именно, - кивнул Хёрдерлин, - Могу я, кстати, спросить, как именно ты узнала, где он находится?

Я замялась. Нельзя было сказать, что я просто нашла записку родителей о месторасположении этого бункера, ведь, не знай я уже тогда, что такое Арадна, для меня эти слова были бы пустым звуком. А существование Арадны для меня открыл Калью Сувисте, которому мы с Себастьяном обещали сохранить в секрете нашу встречу.Хёрдерлин внимательно изучал меня в течение нескольких секунд, а затем рассмеялся:- Про Сувисте можешь не рассказывать. Я осведомлен о вашей встрече.- Вы… вы знали?- Разумеется, - он потер руки с крайне довольным выражением лица, - Всё знать, всё предчувствовать, всё предусмотреть – вот мой девиз.- Нашла координаты. Шифрованные.- Чего и следовало ожидать от Андриса, - дирижер чуть нахмурился, - Впрочем, извини, продолжай. Что ещё тебя интересует?- Арадна действительно является наркомафией? – я недоверчиво заглянула старому дирижеру в глаза, - Вы продаете наркотики?- И производим их, - Хёрдерлин подмигнул мне, - У нас лаборатории по всему миру.Я помрачнела. Впрочем, надежды на то, что мои родители в это не втянуты, были просто глупы. Пора принять ситуацию такой, какая она есть.- А вы, значит…Дирижер оборвал меня:- Да. Я глава Арадны, её президент, её властелин, её раб, духовный лидер… Всё зависит от того, с какой стороны ты смотришь на это дело, – он широко улыбнулся, сверкнув отбеленными зубами, - Чаще всего я смотрю с исключительно позитивной стороны. Так жизнь кажется ярче, ты так не находишь?- Но грязные стороны свет не сделает чище, - резче, чем мне хотелось, ответила я, - Вы продаете наркотики.Хельмут Хёрдерлин с секунду изучал меня, а затем с тяжким вздохом покачал опущенной головой:- Нет, поистине, ты дочь своих родителей. Знаешь, Ария, я в этом кабинете мог часами спорить с твоей матерью о морали, нравственности и ответственности человека за себя и окружающий мир. У твоей матери были свои неопровержимые доказательства её правоты, у меня – свои, не менее верные. Чаще всего наш спор кончался тем, что Андрису надоедало это выслушивать и он уходил, хлопнув дверью.Я с интересом выслушала его речь, но легче мне от неё не стало. Пускай мама с ним спорила и их точки зрения не сходились, она всё же не ушла из Арадны. Да и у папы, по всей видимости, такого желания не возникало. А может, лучше было обо всём спросить у самого Хердерлина?- Вы хорошо знали моих родителей?По губам старого дирижера пробежала печальная улыбка:- О да. Андрис вступил в Арадну, будучи ещё совсем молодым… И твою мать привел в неё всего через пару лет, ещё до их свадьбы. Я, разумеется, познакомился с ними гораздо позже, когда они уже достаточно продвинулись по карьерной лестнице, но могу с уверенностью сказать, что я действительно хорошо их знал. Это были интересные личности, творческие, с огнем в душе. Хотя, думаю, последнее присуще всем нам, в большей или меньшей степени.Говоря слово ?нам?, Хердерлин едва заметно склонил голову вперед и сделал на нем тонкое ударение, как бы намекая на что-то. В моей душе это пробудило странные, неподтвержденные ничем догадки.- Я вас перебью, - задумчиво начала я, - но только что кое-что в ваших словах натолкнуло меня на мысль. Папа – виолончелист, мама – скрипачка, Сувисте – кларнетист, плюс ко всему ?Осень? Вивальди в той комнате… И вы – дирижер. Это что, означает, что вы все… - у меня перехватило дыхание, - музыканты?!- А Сувисте разве тебе не сказал? – с явным удивлением спросил Хёрдерлин, - Ну да, так оно и есть. Наша изюминка, главная отличительная черта. Все члены Арадны связаны с миром музыки.Мне показалось, что по голове меня ударили пустым мешком. Связаны с миром музыки… переплетены с миром наркотиков… Как это может быть? Как музыканты, люди высокие духовно, могут опускаться так низко?! Как целый слой людей, целая группа могут топтать ногами то, о чем поется в ариях, дуэтах, как могут они марать руки в этой грязи?! Что за помойка скрывается за бархатными занавесями оперных театров, что за ложь можно найти в скрипках и роялях?! Как совесть позволяет им выходить вечером на подмостки, раскланиваться зрителям, посылать улыбки в зал, а потом обсуждать планы поставки кокаина в Восточную Европу? Какую грязь я уже узнала, и что ещё может быть хуже такой лжи? Лжи на протяжении семнадцати лет моей жизни!- Почему?! – воскликнула я с отчаянием, - Они же несут смерть! Они что, не понимали этого?- Все всё прекрасно понимают, – пожал плечами Хёрдерлин, - Нам не нужны белые невинные овечки, нам нужны люди со стальными костями и ледяными нервами.- И мои родители вам подошли?- Особенно Андрис.- И он, что же, рад был выполнять такую работу? Распределять наркотики по всем странам Балтии?- А ты знаешь, сколько мы за это платим?- Сколько?- Тысячами, - ухмыльнулся Хёрдерлин, - Десятками тысяч. Сотнями. Откуда, по-твоему, у вас Мерседес? Откуда у твоей матери кольцо с бриллиантом в четыре карата?- И недвижимость в США, – упавшим голосом закончила я.- Именно! – Хёрдерлин прошелся вдоль стола, - А деньги нужны всем, особенно бедным, но очень талантливым студентам. Арадна выбирает только лучших и полезнейших, но если уж тебе посчастливилось оказаться в её рядах, бедняком ты никогда не станешь. Мы понимаем опасность работы, её влияние на нервную систему, подверженность риску… В общем, её специфичность.- Но как вы нашли моего папу?Хердерлин пожал плечами и присел на краешек стола, отодвинув в сторону красную папку с документами:- Это так важно? С тех пор утекло много воды, Ария.Я яростно потерла виски указательными пальцами и сделала пару шагов сначала в одну сторону, затем в другую:- Чем он занимался? И чем занималась мама? Почему в её скрипке мы обнаружили героин?- Мы? – Хельмут Хёрдерлин чуть приподнял лохматую бровь, - Ах, твой опекун, господин Микаэлис… Ладно, о нём позже поговорим… Скажем так, твой отец контролировал поток наркотиков в странах Балтии. А Анна ему помогала. И иногда выполняла некоторые щекотливые поручения. Она была умной женщиной, способной на красивые выдумки.Это было про неё, он не лгал. Моя мама была непревзойденной фантазеркой. Она не читала мне сказки на ночь – она придумывала их сама. Кулинарные рецепты в её руках перетерпливали удивительные изменения, блузки и платья подвергались жестокой перекройке и всё потому, что у неё был свой, неповторимый взгляд на мир.- … в частности, иногда она перевозила опытные образцы наркотиков. Видимо, один раз упаковка прорвалась. Не по её вине, я уверен. Она за такими вещами следила.- Как мило, - едко выплюнула я, - И часто они тут бывали?- Пару раз в год. Сама понимаешь, я тоже тут не живу, - дирижер грубовато рассмеялся, - Это просто центр для встреч и кое-каких важных операций. Но я всегда был им рад. Всегда, - он повторил это слово с какой-то нежностью, и в глазах у него промелькнула мимолетная грусть.Это взбесило меня так, как не удавалось даже Себастьяну с его выходками. Этот ублюдок, этот лицемер смеет ещё пускать слезу по моим родителям?! Пальцы сжались в кулаки, а кровь удушающим облаком прилила к лицу:- Всегда?! – рявкнула я так, что дирижер непроизвольно дернулся и с удивлением уставился на меня, - Да пошли вы к черту со своим ?всегда?! Мои родители пропали по вашей вине, по вине вашей чертовой организации! Судермаан умер по вашей вине! Е…- Судермаан – часть нашей системы! Он работал вместе с твоим отцом. Его смерть никаким образом не перекладывается на мои плечи, - возразил Хердерлин, хмурясь. Самообладания он, в отличие от меня, не потерял.- А на чьи тогда?! Кто его убил? Я что-то никак не могу придумать этому объяснения! Вернее, у меня есть одно... Хотите, озвучу? – я оскалилась.- Конечно, - спокойно кивнул дирижер.- Судермаан писал папе письма. И знаете, - я с улыбочкой наклонила голову в бок, - он что-то подозревал. Что-то его беспокоило. Он не получал вестей от их общих знакомых и просил моего отца быть осторожнее.- Узнаю Генриха.- Его убили. Отравили нейротоксином животного происхождения. Проще говоря – змеиным ядом, который распределили по шоколадным конфетам. Почему, интересно? Может потому, что он заинтересовался обстоятельствами исчезновения папы и мамы? И докопался до чего-то?Дирижер слушал меня внимательно, не отрывая глаз от моего лица. Когда я закончила, он подождал ещё пару секунд, а затем со вздохом ответил:- В том, что он до ?чего-то? докопался, я не сомневаюсь ни единой секунды. Именно поэтому его и убрали. Ты права.Я задохнулась от такого неприкрытого лицемерия:- Конечно, я права! Вы убили его! Ваша Арадна постаралась! И пропажа родителей – ваших рук дело! Не знаю, чем они вам там не угодили, раз вы их так нахваливаете, но теперь уж потрудитесь мне всё объяснить! И попытку утопить меня тоже не забудьте!Хердерлин удивленно нахмурился, а затем помотал головой и растерянно сказал, разводя руками:- Но Ария, солнышко, мы не убивали Судермаана и уж конечно не похищали твоих родителей. Кто вбил тебе в голову такую несусветную чушь?Теперь удивляться пришел мой черед:- Но как же… - я покачала головой, - это очевидно. Кому ещё, кроме вас это нужно?- Спецслужбам, само собой, - ответил он, - Кулаку закона.***Я ошеломленно сделала шаг назад:- Спецслужбам? – язык у меня начал заплетаться, - Каким это образом? Не понимаю…Хельмут Хердерлин тяжело вздохнул и принялся наливать в стакан минералку:- Забавно, ты смогла обнаружить наше логово, а такие простые вещи вгоняют тебя в… неважно. Выпей, Ария, - он протянул мне полный стакан, - Не бойся, я сам из него пью.Я в течение долгой секунды глупо рассматривала стакан, а затем медленно покачала головой, отказываясь. Мысли у меня путались. Я что, всё поняла абсолютно неправильно, и Сувисте был прав, когда отрицал причастность Арадны к этому делу?- Как пожелаешь, – вздохнул дирижер и сам сделал глоток, - Что ж, всё просто. На каждое действие найдется противодействие, на каждую сильнейшую в мире организацию – другая такая, не менее сильная. Такова суть противостояния Арадны и DADT.- DADT? – переспросила я, - Department…- Department Against Drug Trafficking, - помог мне расшифровать аббревиатуру Хёрдерлин, - Специальный отдел ФБР. Вернее, особая часть специального отдела… - он хмыкнул, - Бюрократия на бюрократии, но от этого они не становятся менее эффективными. А жаль.- И что же они дела… - начала я, но запнулась. Из названия всё и так было ясно, - Вы хотите сказать, что это DADT похитили родителей и убили Судермаана? Но это же… - я абсолютно растерянно заглянула старому дирижеру в глаза, - это же противоречит всем законам! Их стоило судить, а не… а не вершить самосуд! Этого не может быть! Это просто нелогично!Я чувствовала себя так, словно меня затащили в ледяную воду. На какое-то мгновенье я даже потеряла ориентацию в окружающем мире – всё смешалось, перевернулось, а затем рассыпалось на куски. Опять неправильно. Все мои теории – насмарку. То, в чём я была так уверена, теперь оказалось пылью на ветру! Все мои догадки были не крепче замка из песка! Как такое может быть? Почему я раз за разом ошибаюсь во всём?!Хёрдерлин рассмеялся:- Ты мало знаешь о жизни, Ария. Они всего лишь выполняют свою работу всеми доступными способами. И то, насколько эти способы легальны, мало интересует DADT. Знаешь, несмотря на всё, я отчасти даже понимаю их. DADT – это Арадна наоборот.- Почему вы так уверены, что пропажа моих родителей – это дел рук DADT?Хердерлин встал со стола и потер руки, словно настраивался на тяжелый разговор. Что-то внутри моего живота опустилось от страха.- Видишь ли, Ария, за две недели до инцидента в Берлине пропал ещё один наш сотрудник. Его звали Намир, и он выполнял особое поручение в Багдаде. Первоначально на его исчезновение не обратили внимания. Намир был известен своим вольным, бунтарским характером, однако через пару дней это начало напрягать. Первым забил тревогу именно Генрих Судермаан, который ещё до этого заметил, что Шон и Конор, наши связные в Шотландии, не выходили на связь уже три дня. Он провел нехитрую параллель между этими событиями и позвонил мне. Мы всполошились – три агента за какой-то месяц! – он покачал головой с виноватым выражением лица, - Но всё было тщетно. Они словно в воду канули. Я попросил Децимуса отправить предупреждения всем нашим особо ценным сотрудникам, я хотел, чтобы они приняли все возможные меры безопасности!Я слушала его рассказ с замирающим сердцем. Мне было то холодно, то жарко, и в голове крутился такой рой мыслей, что мне казалось, что мозг вот-вот лопнет от переизбытка информации.- Твои родители получили письмо от Децимуса, Ария. Они были осведомлены о пропажах. Откровенно говоря, - тут Хёрдерлин поднял голову и заглянул мне в глаза. Я почувствовала, как вдоль по спине пробежала ледяная волна от этого страшного, испытывающего взгляда, - именно Андрис помог нам докопаться до истины. Он выявил за собой слежку.Руки мои дрогнули, и я сцепила их замком:- И вы не помогли им? – в голосе моем звенели слезы, как бы я не пыталась их сдержать.- Ария, - почти ласково произнес Хердерлин, подходя ко мне ближе. Я не стала отстраняться, - Я отправил в Германию целую группу им на помощь. Когда они пропали, они шли именно на место встречи.Я подавила рвущиеся рыдания. Как ужасно! Не может быть, чтобы мама и папа были похищены так глупо и нелепо, не может быть, чтобы их похитила правительственная организация! Они же шли на встречу с теми, кто должен был им помочь! Почему те не уберегли их?! Ну почему?В тот момент мне стало вдруг наплевать на то, что Арадна – это наркомафия. Важным стало не то, что они губят и травят людей, а то, что они хотели спасти родителей. Что они не оставили их в беде… Я всегда знала, что я ужасный человек.- Я бы… Но почему вы уверены, что это именно DADT? - всхлипывая и прикрывая глаза ладонью, спросила я.- Один из тех, кто должен был уберечь Анну и Андриса, сумел заметить их сотрудника. Они уже встречались однажды, поэтому тут не может быть ошибки. К тому же, - мягко сказал дирижер, - когда мы нашли труп Намира…Я резко оторвала руки от лица.- …при нем была записка. DADT любезно сообщили нам о том, что они не успокоятся, пока не сотрут всех членов Арадны с лица земли.- Они убили его? – прошептала я.- После пыток.Я закрыла глаза. Только сейчас до меня дошел весь ужас положения моих родителей. Они были в плену у DADT и, как я только что узнала, DADT не гнушался пыток, чтобы получать то, что им было нужно. Я потратила столько времени, чтобы найти родителей, и след привел меня сюда, но что это давало? Я не стала к ним ближе! Их месторасположение для меня теперь такая же загадка, как и десять месяцев назад! Пока я сейчас стою и разговариваю с Хёрдерлином, они, может быть, мучаются от боли, голода, терпят страшные лишения и издевательства! Я простонала от горького ощущения полного бессилия и безнадежности. Мир поплыл, и я рухнула на колени, впиваясь руками в волосы:- Ну почему? – отчаянно простонала я, - почему всё так вышло?! Зачем они сюда пришли, зачем поехали в США, зачем, зачем этим фэбээровцам именно они?! Почему всё свалилось на меня и на мою семью, почему?!Хердерлин жалостливо, но нерешительно коснулся ладонью моих волос:- Не убивайся так, Ария, - сочувственно сказал он, - Это всё жизнь. Её не бывает без риска. Ну же, встань. Вот моя рука.Я подняла голову. Его смуглая, задубелая не то от холода, не то от жары, ладонь была всего-то в паре десятков сантиметров от меня. Он стоял, как деревянный истукан – спокойный, уверенный в себе, и я чувствовала, что он меня понимает. В голове мелькнула абсурдная мысль, что он, вот этот великий музыкант и страшный лицемер, глава Арадны, может мне помочь. Я буквально чувствовала исходящую от него уверенность в себе – почти как у Себастьяна.Себастьян…Я протянула руку вперед, но не для того, чтобы дать. Вежливо, но твердо я оттолкнула его ладонь и встала сама, пусть и шатаясь от нервного потрясения. Хердерлин отступил, на его похожем на камень лице проступило удивление и отчасти… уважение.- Спасибо, - сказала я, тоскливо улыбаясь ему в лицо, - Но не стоит. Я приду в себя, но сначала скажите… В августе меня пытался утопить аквалангист. До этого времени я подозревала Арадну, но теперь… зачем бы вам было это делать? Я права?Хердерлин тяжело вздохнул и на секунду крепко сжал и разжал руки:- Это целиком и полностью вина Децимуса, - с подавляемым раздражением произнес он, - Я приказал ему наблюдать за тобой, а этот идиот улетел на Большие Антильские острова. Извини.- Значит, вы знали?- Ну да, я же говорю, что мы за тобой наблюдали. Я посчитал, что негоже будет оставить дочь моих друзей в беде. Откровенно говоря, мы ничего не сумели выяснить о том, какую цель они преследовали и кто именно участвовал в этой операции, но в том, что в это дело замешаны DADT, нет никаких сомнений. Извини, но большего рассказать не смогу, - он виновато развел руками.- И оказалось всё не так, как я хотела, - процитировала я старое стихотворение, немного изменив его слова, - и оказалось всё не так, как я ждала… Извините. Но я не понимаю, зачем им было меня убивать?- Предположений может быть много, Ария, думаю, ты сама это прекрасно знаешь, но истинные цели… Их всегда начинаешь постигать, только когда к твоему виску прижимается дуло пистолета, - Хёрдерлин хмыкнул.Я промолчала. Всё было ясно, и в то же время разгадки не предвиделось. Всё придется начинать сначала, и от одной мысли об этом у меня подкашивались ноги. Мне не за что было зацепиться.- Вы не предполагаете, где они могут держать родителей? – тихо спросила я.- Боюсь, что нет, Ария. У меня нет никаких предположений.- А есть ли у DADT какая-то база, на подобии этой?- Их так много, - усмехнулся дирижер, - что я не сумею перечислить их все, даже если ты решишь остаться на ужин.Воцарилось молчание. Мне больше не о чем было спрашивать, я сама уже не понимала, чего хочу. Слишком многое я узнала за этот день, и эти знания могильной плитой придавливали меня к земле. Я была тростинкой, которую водоворот жизни безжалостно трепал и бросал на все уступы, скалы и камни; я не имела ни малейшей власти над событиями.Наконец, заговорил Хердерлин. Его громкий, густой голос раскатился по всей комнате, когда он подошел на пару шагов ближе и взял мою безвольную руку в свою:- Ария, я тебя понимаю, - с сочувствием произнес он, - Понимаю я и твое горе, всё, что тебе пришлось пройти и пережить. Ты невероятно постаралась, отыскав дорогу сюда. Ты проявила настойчивость, твердость воли, ум и упорство. Ещё никто в твоем возрасте не проникал в самое сердце Арадны! Ты напоминаешь мне своих родителей, и я совершенно от чистого сердца могу сказать, что они бы тобой гордились.Я слабо рассмеялась этой заезженной до невозможности фразе, и дирижер крепче сжал мою руку:- Не смейся, это правда. Я изучил тебя по рассказам твоих родителей, а позднее - по донесениям Децимуса. Ты – умная, смелая девушка с принципами. Ты с достоинством переносишь невзгоды и лишения, ты не сдаешься при первых же трудностях. Я хочу, чтобы ты это знала, Ария.Его голос звучал так уверенно, так проникновенно, а его стальные глаза смотрели на меня так строго, что я просто не могла не верить этому удивительному человеку. В конце концов, зачем считать его своим врагом, если он был другом папы и мамы? Да, он глава Арадны, но, как оказалась, Арадна ещё ни разу не причинила мне какого-либо вреда. Может, отбросить в сторону это недоверие и разрыдаться у него на плече? Он поймет, я уверена в этом. Он даже не осудит…- Кроме всего этого, у тебя есть талант, Ария, и есть желание развивать его. Я слышал твою игру, когда Андрис показывал мне записи твоих выступлений. Ты ведь не станешь отрицать того, что играешь куда лучше всех своих сверстников?Я промычала что-то нечленораздельное, так как слезы по-прежнему душили меня.- Не плачь, - попросил он удивительно мягко, - В жизни мало что стоит наших слез. То, что сейчас кажется тебе невыносимым, на самом деле таким не является. Ария, ничто на свете не бывает невыносимым. Я атеист, но сейчас на ум приходят слова твоей матери: ?Бог каждому дает ровно столько, сколько тот сумеет выдержать?. Если такое горе свалилось на тебя, это означает, что ты в состоянии победить его.Он положил мне руки на плечи и легонько встряхнул:- Ария, ты уже победила свое горе, придя сюда. Ты узнала всю правду, рассталась с иллюзиями… Ты отличная девушка. И именно поэтому я делаю тебе предложение, - он наклонился, и впился своими стальными глазами, в которых сияло мрачное торжество, в мое лицо, - Ария, при…Я так и не узнала, чего он от меня хотел, потому что за дверью послышался шум. Там переговаривались люди, причем, судя по всему, на повышенных тонах. Я обеспокоено отступила от дирижера, и тот недовольно распрямился, бросая на дверь рассерженные взгляды.- Ну, что там такое, черт в… - начал он, но дверь внезапно открылась, и в комнату ворвались двое мужчин. Их вид меня испугал – они выглядели потрепанными, словно только что возвратились со стометровки, а на щеках и шее у них застыли кровавые дорожки. Движения их были странно неловкими и, приглядевшись, я рассмотрела, что они волокут за собой какой-то черный продолговатый мешок.- Что вы здесь забыли, черт бы вас побрал? И кто вас так разукрасил? – раздражению Хельмута Хёрдерлина не было предела. Руки его сжались в кулаки.- Сэр, у нас ЧП! В северо-западном крыле мы… - возбужденно начал один из мужчин, но, заметив меня, прервался и удивленно спросил, - Сэр, кто это?Я инстинктивно сделала маленький шажок назад.- Не ваше дело, кто это, – оборвал его Хёрдерлин, – Что это вы там мне притащили?- ЧП в северо-западном крыле, - пояснил другой мужчина, так как первый по-прежнему не сводил с меня взгляда, - На нас напали. Была перестрелка. Дерек, Алехандро и Густаво получили тяжелые ранения, ещё двое отделались просто царапинами…- У Марка столовый нож в печени, - раздраженно оборвал его первый, - Это царапина?Хердерлин яростно выругался по-немецки:- Как это произошло? Вы куда смотрели, черт бы вас побрал?- Мы ничего не замечали до тех пор, пока Марку не приспичило в туалет! Он повернулся и только тогда заметил его! Этот дьявол…С этого момента я перестала слышать – на мои уши легла незримая подушка. Во всем мире теперь значило только одно слово, так небрежно произнесенное охранником Арадны – ?дьявол?. Сердце пропустило удар. Медленно, не до конца доверяя своим внезапно ослабшим ногам, я сделала шаг вперед. Мне нужно было проверить, убедиться в том, что я не ошиблась…То, что я поначалу приняла за диковинный мешок, под новым углом обзора трансформировалось в безвольно висящую человеческую фигуру. За подмышки её удерживали те двое мужчин, а ноги фигуры лежали на полу, и там, за ними… Словно оставленный влажной кистью, он простирался от ног той фигуры и исчезал в коридоре – яркий, сочный, алый след.Кровавый след…Сердце моё сжалось в тоскливой судороге, а во рту появился страшный металлический привкус, и вместе с этим я внезапно снова начала слышать.- Бросьте его, – сказал Хёрдерлин ледяным голосом откуда-то издалека, и фигура рухнула на пол лицом вниз. Рассыпались черные блестящие волосы.Но я успела узнать.***Комната рухнула на меня, прижала к полу, сузилась до таких размеров, что теперь я видела лишь одного Себастьяна, лежавшего ничком на полу в луже растекающейся крови.Он мертв, поняла я.Он мертв.Дикий крик вырвался из моей груди, и я бросилась к нему, забыв обо всем на свете, о своих страхах, о том, где нахожусь, о том, что со мной могут сделать. Я ничего не видела, кроме Себастьяна.Ничего и не было, кроме Себастьяна.Я рухнула на колени подле него, дрожащими руками вцепилась в воротник его дубленки и перевернула демона лицом вверх. Новый стон сорвался с моих губ, когда открылась его страшная рана напротив сердца – из неё уже затихающим ручейком хлестала кровь, заливая мои дрожащие руки. Я судорожно попыталась пережать рану, остановить жизнь, уходящую из него, но когда моя ладонь легла на его грудь, я не услышала биения сердца. Его не было. Тишина…Он мертв, вспомнила я.- Нет!! – дико крикнула я, пытаясь отыскать пульс, которого не могло быть, - Нет, нет, НЕТ!!!Я простонала, согнувшись пополам, взяла его лицо в свои окровавленные ладони, всмотрелась в безжизненные черты… Бархатные ресницы не трепетали, бледные щеки стали мраморными, губы, которые так часто изгибались в любимой мною мягкой насмешке, теперь были холодны и навеки застыли полуоткрытыми, словно он собирался сделать вдох. Но ему уже не суждено было совершить это.Он был мертв.Сердце моё разрывалось, и я чувствовала это. В груди стояла такая боль, равных которой я ещё не знала. Я готова была грызть пол, только чтобы избавиться от нее, я сгибалась пополам, задыхаясь от невозможности сделать вдох. Он мертв, он мертв, он МЕРТВ!!! Этого не может быть, но он тут – холодный, недвижимый, обескровленный!Я обхватила руками его голову, пачкая его волосы в крови, и прижалась к нему всем телом, так близко, как только могла. Я хотела залечить его раны, отдать себя ради того, чтобы он жил… Но как? Что я могла сделать?Сотрясаясь от рыданий, я прижималась губами к его виску и шептала что-то бессмысленное, просила его о чем-то, умоляла… Он не должен был умирать, о нет, кто угодно, но только не он! Боже, боже, пусть умру я, путь они убьют меня, но я не могу, я не вынесу, я хочу, чтобы он жил!Его тело, такое красивое, совершенное, теперь безвольным тюком давило мне на колени, изящные руки, изогнувшись, раскинулись в луже крови.- Себастьян, - простонала я в полголоса, заливая слезами его лицо, - Себастьян, только не ты…Железные клещи отчаяния и боли рвали меня на части, изгибали, потрошили. Я потеряла себя, потеряла разум, ощущение реальности. Оставалась одна боль, это ужаснейшее ощущение пустоты, и лучше было бы умереть вместе с ним, чем видеть это, чем чувствовать это… Всё это… нет, нет, нет…- Ария… - позвал голос, не принадлежащий моему разрушившемуся миру. Он был чужим, далеким и холодным, и я не думала откликаться. Звали не меня. Кого-то другого.- Ария… - повторился этот зов, и на этот раз я его узнала.Перед глазами взорвалась алая вспышка.Впервые в жизни я поняла, что значит бешеная ярость. Я ещё никого в жизни так не ненавидела.Не видя ничего из-за алого тумана перед глазами, я вскочила с колен и бросилась на звук голоса, едва не поскользнувшись в луже крови. Но в тот момент, в ту секунду моей ненависти, я не заметила этого. Я желала одного – убить, уничтожить, разорвать на части того, кто виноват в смерти Себастьяна. Тело моё было необыкновенно сильным, а по жилам словно разливалась лава.- Ария… - вновь позвал меня голос, но на этот раз я различила в нём неуверенность.Я не ответила: направляемая кровавой пеленой тумана перед глазами, не полагаясь ни на что, кроме своих ощущений, я набросилась на говорившего с яростью раненого тигра. Я ударила его кулаком в живот, рассекла лицо ногтями, свободной рукой впилась в горло и сжала с той силой, на которую только была способна. Мой гнев придавал мне сил, а чудовищная боль утраты не позволяла отступить.Ненавижу, грохотало в голове жуткое эхо, набирая силу, ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ!!!- Ария, - пробился сквозь завесу тумана в моей голове сдавленный голос, - Ария, что ты… творишь?Я почувствовала, что мою руку что-то начинает оттягивать от его горла, и впилась в него с удвоенной силой, намеренная держать его так до потери пульса. Он не должен жить, кто бы он ни был!Мой противник снова предпринял попытку оторвать мою руку от своего горла, но я с ужасающей радостью поняла, что у него ничего не получится.Тогда он сменил тактику, и я отдаленно почувствовала, как лицо обожгло. Эта боль была слабой, ласковым прикосновением по сравнению с тем, что терзало меня изнутри. Себастьян мертв, мертв, мертв… Он бил меня по лицу раз за разом, но я упрямо продолжала сдавливать его толстую шею. Кровь кипела, а голова пылала от ярости – он должен, он обязан умереть.Око… шлеп!... за око… шлеп!Зуб за… шлёп!... зуб…Внезапно, новое жуткое ощущение ворвалось в мой сжигаемый ненавистью мир. Оно было настолько неправильным, настолько отвратительным, что я оторвала пальцы от шеи и отступила, вскрикнув.Алая пелена рассеялась, и словно из-под воды вынырнул тот самый кабинет-бункер, согнувшийся где-то сбоку Хердерлин и моя рука – безвольно повисшая, странно изогнутая, испачканная в крови. Я шевельнула ею, пытаясь понять, что заставило меня отступить, и в ту же секунду дико вскрикнула от скрутившей меня боли. Во рту разлился отвратительный привкус, ноги подогнулись, и я рухнула на пол, не скрывая стонов боли. Он сломал мне руку.- Что ты творила?! – сипло рявкнул Хердерлин и тут же скривился. Шея у него распухла, и на ней отпечатался красный след от моей ладони.- Я вас ненавижу, - сжимая пальцами свой бок, чтобы отрешиться от боли, прорычала я, - Я вас ненавижу, ненавижу, нена…- Заткнись! Думаешь, я виноват в его смерти?! – он указал рукой на распростертое тело Себастьяна, - Эти идиоты единственные, кого ты можешь обвинять!Я оглянулась, чтобы найти их взглядом, но поняла, что мы остались одни в кабинете.Боль придавливала меня к полу. Кто когда-то сказал, что физические страдания могут помочь отрешиться от душевных? Видимо, он никогда не испытывал боли. Я желала умереть – сию секунду, прямо на этом месте, лишь бы не чувствовать того, что свалилось на меня. Боль физическая и боль душевная переплелись воедино и теперь сдавливали меня, оплетали, лишали возможности говорить, двигаться, даже думать. Голова раскалывалась, казалось, что её пронзают раскаленными мечами, и сосредоточиться на словах Хёрдерлина было невероятно сложно – они уплывали, растягивались в пространстве моего гибнущего мира.- Вы глава Арадны… Заняв этот пост, вы взяли на себя ответственность за каждый проступок ваших сотрудников… Их преступление – ваше преступление. Вы виноваты в смерти Себастьяна, вы, вы один… - с трудом подбирая слова, ответила я. Имя демона я едва сумела произнести – так душили меня рыдания. Я сотрясалась, уже не контролируя себя. Слезы текли нескончаемым ручьем, - Ненавижу вас…- Я не желал этого! Ему нужно было положить оружие, а не стрелять в моих людей! Черт возьми, ты едва не убила меня… Да прекрати истерику, в конце концов! – судя по всему, дирижер был в ярости.Я вскинула на него испепеляющий взгляд:- Сдохни!- Я собирался помочь тебе, - растирая горло, просипел Хёрдерлин, - Хотел протянуть тебе руку помощи, а ты…- Как помочь? Убив его?!- Я хотел предложить тебе ступить в Арадну!!! – громогласно проревел Хёрдерлин и закашлялся, надорвав горло.Рыдания застряли у меня в груди, и на какую-то секунду я даже забыла о сломанной руке.- Что? – не веря своим ушам, переспросила я шепотом, - Что?- Что слышала, - огрызнулся Хёрдерлин, утирая выступившие слезы с глаз, - Я хотел, чтобы ты вступила в Арадну. Я и сейчас, не взирая на все… обстоятельства (назовем это так), этого хочу.Я пыталась произнести хоть слово, показать, какое отвращение вызывает у меня эта идея, но мои мускулы отказались слушаться меня. Я застыла на полу подобно каменной статуе и всё, что мне оставалось – это вслушиваться в слова дирижера, сгорая от боли и отчаяния.Хёрдерлин оперся о стол и сделал пару глотков воды из стакана. По всей видимости, они давались ему с трудом.- Ария, я не буду много говорить, - произнес он хрипло, - Ты вступаешь в Арадну прямо сейчас, и я забываю об этой мерзкой сцене. Не возражай! – приказал он, хотя я и не пыталась что-либо сказать. Меня всю сковало от непонятного ужаса, - Мы всё сделаем: объясним смерть твоего опекуна, утрясем вопрос с опекой и попечительством, отвезем тебя обратно в Латвию. Если ты думаешь, что мы заставим тебя сейчас же начать торговать наркотиками, то ты ошибаешься. Это последнее, чего я желаю.Он сделал прерывистый вдох и снова выпил воды:- Ты оканчиваешь школу и с нашей помощью поступаешь в Петербургскую консерваторию – я считаю её лучшей в мире. Мы помогаем тебе во всем, поддерживаем тебя на протяжении всего пути. А потом ты помогаешь нам. Всё просто, Ария.Ярость в моей душе не переставала кипеть. Я посмотрела на Хёрдерлина так, чтобы он познал всю глубину моей ненависти, и выплюнула:- Я скорее умру!- Ты и так умрешь, если не согласишься, - спокойно сказал Хёрдерлин, - Тут не из чего выбирать.Я расхохоталась диким, обезумевшим смехом, и от этого боль в руке достигла апогея:- Ха-ха-ха, я так и знала! Вы никогда никому не дадите уйти из Арадны! Я была права в этом…- Если бы мы не поступали так, как бы мы продержались так долго?Я всё ещё смеялась, и смех мой в этом месте звучал так ужасно, что мне самой стало страшно от этого звука.Хёрдерлин молчал, и я поняла, что он всё ещё ждет. Ждет того, правильного ответа. И не верит в то, что может не получить его.Я встала. Боль скручивала пополам, и я старалась не смотреть в ту сторону, где лежал Себастьян, потому что была уверена, что от этого зрелища я потеряю последние остатки самообладания. Он мертв, тот, ради кого я сама с удовольствием встала бы под пули, теперь мертв… Всё, чем я дорожила, всё, во что верила… В моей жизни всё рухнуло! Хрустальный дворец, в котором я счастливо жила, начал рушиться тогда, когда пропали родители, а с каждым прожитым часом от него отбивалось ещё по кусочку. Он дрогнул, когда я вызвала Себастьяна, просел после поездки в Германию, зашатался после разговора с Сувисте, а теперь… теперь он просто рухнул. Я стояла по колено в осколках и мне…И мне впервые в жизни было не на что надеяться.Это означало только одно, и именно это я собиралась сообщить Хердерлину.- Знаете, - начала я, не пытаясь скрыть слёз, - Вы правы. Тут не из чего выбирать. И не надо, помолчите, - пресекла я его попытки что-то сказать, - Я не закончила… Мои родители… ну что ж, видимо я их совсем не знала. Иначе как объяснить то, что они половину своей жизни провели, работая на вашу мерзкую организацию? Но если они при этом были способны смеяться и радоваться жизни, то значит, их принципы им это позволяли. А у меня… вы ошиблись, у меня нет принципов. Но в меру своих способностей я способна отличать добро от зла, хорошее от плохого, правильное от неправильного. Я в своей жизни совершила много грехов, - я с трудом подавила отчаянное желание взглянуть на Себастьяна и, сжав пальцы здоровой руки в кулак, продолжила, - но совершила их потому, что любила. И во имя этой любви я верю, что если я не вступлю в Арадну, кому-то от этого станет лучше, я верю, что моя смерть принесет больше, чем моя жизнь, если она будет такой, какой вы её обрисовали, я верю… Впрочем, это неважно… Как я уже сказала, тут не из чего выбирать.Хёрдерлин молчал – не знаю, как долго. Его глаза прожигали во мне дыру, столько диких эмоций сейчас бушевало в этом ужасном человеке. Наконец, он заговорил:- Я уважаю любой свободный выбор, Ария, - просипел он, - Но я хочу, чтобы ты знала – я сожалею.- Мне плевать, - покачала я головой.Он вздохнул, обошел стол, открыл какую-то шуфлятку и достал оттуда пистолет. По размеру он был куда больше и массивнее того пистолета, что пытался мне дать Себас…Себастьян, Себастьян, почему именно ты?! Каким образом ты, всегда такой идеальный, мог пропустить этот роковой выстрел? Как не заметил стрелявшего?- Знаешь, Ария, - медленно начал Хёрдерлин, подходя ко мне, - Много лет назад один человек сказал мне, что нет на свете ничего хуже, чем умереть от пули в висок. Он сказал, что это отвратительно и неэтично. Но против пули в сердце он не возражал. А что скажешь ты? Есть предпочтения?Я безразлично окинула его долгим взглядом: спокойная осанка, рука, держащая пистолет, не дрожит… О да, он убьет без колебаний. Он делал это не раз.- Ну, раз уж у меня есть возможность выбирать… Пускай это будет лоб. Точно посередине, пожалуйста, - тихо попросила я.- Лоб? – чуть удивился Хёрдерлин, - Как пожелаешь.Он снял пистолет с предохранителя и навел его на мой лоб. Темное дуло теперь было в какой-то паре сантиметров от моего лица, и я буквально чувствовала, как оттуда расползается смертельный холод. Он окутал моё мокрое от слез лицо и заскользил дальше вниз, к груди, рукам…- Мне очень, очень жаль, Ария, - повторил Хёрдерлин, качая опущенной головой, - Не так должна была сложиться судьба дочери моих друзей.- Да, - тоскливо шепнула я, - Совсем не так.И я закрыла глаза. Мне не было нужды смотреть на Себастьяна и тем самым продлевать свою муку – я помнила черты его лица так же хорошо, как помнила ноты Лунной сонаты, терпкий запах лилий, хруст снега под сапогами… Он стал для меня всем, заменил для меня всё на свете и именно поэтому, встречая смерть, я теперь не чувствовала ни страха, ни отчаяния. Он умер, и с ним умер мой мир.Я люблю тебя, Себастьян, адресовала я ему свою последнюю мысль, я люблю теб…Выстрел.***Я слышала тяжёлое дыхание Хёрдерлина и чувствовала, как глухо бьется сердце в груди.И только потом до меня дошло – я жива.Кровь бежала по венам и артериям, подгоняемая сердцем, грудь вздымалась и опускалась, а в голове бешено прыгали мысли: как, почему, каким образом? Но сомнений не оставалось – я жива.Это значит, что пуля прошла мимо? Может осечка? Или Хёрдерлин в последний момент передумал меня убивать и отвел пистолет? Чтобы узнать правду, нужно было открыть глаза, но я тянула до последнего. Мне было страшно. Я боялась увидеть черное дуло пистолета, оскаленное в жестокой гримасе лицо дирижера, боялась неизвестности, что поджидала, боялась… Впрочем, всё самое худшее, что только могло произойти, уже произошло.Медленно, очень медленно я открыла глаза, из которых продолжали катиться слезы.Я увидела пулю. Сначала мне показалось, что она висит в воздухе, нарушая все законы физики. Она была так близко к моему лицу, что я могла рассмотреть её во всех подробностях, каждая её черточка и каждый блик отпечатались в моей памяти на всю жизнь.А затем я поняла, что её кто-то держит. Я перевела глаза в сторону, заскользила взглядом выше и выше, и тогда как из-под воды вынырнули тонкие пальцы, залитые кровью, изящное запястье, серый рукав свитера и кончики черных волос у шеи.Дыхание оборвалось. Этого не может быть, задыхаясь, подумала я, этого не может быть, потому что он мертв… Это кто-то другой, кто-то безмерно похожий, но не он, не он…И всё же… это его осанка, его положение плечей, его наклон головы! Леденея от страха, от осознания того, что возможно мне всё это только кажется, я подняла голову. С бледного лица на меня смотрели знакомые карие глаза, в которых медленно разгорались алые огни. Бледные губы приоткрылись, и тот самый бархатный голос, что был для меня лучше всякой музыки, произнес:- Простите, госпожа.Себастьян, одними губами прошептала я, Себастьян…Но он ведь мертв! Я ведь сама видела рану – да вот же она! Прямо напротив сердца, жуткое бордовое пятно на его груди! Как можно выжить после такого?! Его сердце не билось!Но он стоял в каких-то трех шагах от меня, и во всем его облике не было и намека на пережитое потрясение. Словно… словно…Он медленно повернул голову и сказал с такими знакомыми змеиными интонациями:- Ах, до чего же прискорбно видеть в утонченных руках дирижера такой грубый предмет… Прошу вас положить его на пол.Я растерянно перевела взгляд и с изумлением вспомнила, что кроме нас, тут присутствует ещё и Хёрдерлин. Его лицо меня поразило. Оно было бледным, как лист бумаги, а вытянутые руки, которыми он удерживал пистолет, подрагивали.- Ну же, я не буду повторять дважды, - досадливо произнес Себастьян и отвел руку с пулей от моего лица, - Кстати, это ваше.И он картинно разжал пальцы, позволив пуле со звоном упасть на металлический пол. Хердерлин сдавленно охнул и отпрянул назад, пистолет с грохотом выпал из его ослабевших рук вслед за пулей.- Вот и славно, - улыбнулся Себастьян, не обманув, впрочем, никого своей улыбкой.- Себастьян, – позвала я каким-то удивительно высоким голосом, - Себастьян, ты… это в самом деле ты?Не знаю, чего в моем голосе было больше – страха или надежды. Я так хотела, чтобы он сказал ?да?, но одна мысль о том, что это просто мираж, повергала меня в ужас, от которого леденело сердце.- Конечно, госпожа, - улыбнулся мне демон, и я почувствовала, как с оглушительным треском раскололся на части тот камень, что гнул меня к земле, - Ну как вы могли усомниться во мне? Я же пообещал никогда не бросать вас.- Но ты… - ?Но ты был мертв?, хотела сказать я, однако слова были слишком ужасны, чтобы произносить их вслух.Мои сомнения неожиданно выразил Хердерлин, про которого я снова успела забыть:- Черт побери, парень, ты был трупом! – сипло проорал он.- Смерти тела недостаточно для того, чтобы умереть, - покачал головой Себастьян, - Пока жива душа, человек, зверь, кто угодно будет жить вечно.Для Хердерлина это был не аргумент. Отвернувшись, он потянулся трясущейся рукой к столу и начал шарить по его поверхности.- Остановитесь, - холодным тоном приказал Себастьян, - Или трупом станете вы.Хердерлин замер. Ему потребовалось чуть больше пяти секунд, чтобы совладать с собой, после чего он развернулся и упер в Себастьяна пронзительный взгляд.- Себастьян, это не Арадна стоит за похищением родителей, - сказала я внезапно. Мне вдруг вспомнилась цель нашего посещения, которую отодвинули недавние происшествия, - Это совсем не она. Впрочем, я тебе потом всё объясню.- Потом? – переспросил Хердерлин, скаля большие зубы в ухмылке, - Да нет у вас никакого ?потом?, ничего не изменится, как же ты не понимаешь! Вы всё равно отсюда не уйдете, вы здесь навеки останетесь!!- О нет, - с легким сердцем возразила я, - Всё изменилось, господин дирижер. Вы сейчас это поймете.Себастьян, почуяв что-то в моих интонациях, заинтересованно посмотрел на меня:- Госпожа?Я улыбнулась. План действий пришел так неожиданно, что, не будь здесь Себастьяна, я вполне могла бы поверить в то, что мне его даровали свыше. Я знала, что стоит делать, и это знание окрыляло.- Себастьян, ты же помнишь, что я тебе говорила об Арадне, о ?работе? моих родителей, обо всех этих наркотиках? – звонко спросила я, делая пару шагов к дирижеру. Даже боль в сломанной руке куда-то отошла.- Разумеется, госпожа.- У меня шикарный план, - счастливо улыбаясь, продолжила я, - Давай расскажем об Арадне всему миру! Люди заслуживают знать о такой древней, структурированной, богатой на события организации!По губам демона скользнула обворожительная улыбка, а Хердерлин, наоборот, побледнел ещё больше.- Слушай мой приказ, Себастьян, - громко и впервые за время нашего знакомства по-настоящему властно приказала я, -Я желаю, чтобы Арадна была раскрыта. Сегодня, прямо сейчас.Печать контракта на секунду вспыхнула холодным ледяным светом, и я почувствовала резкую боль. Кажется, это бесследно испарилась линза.- Да, госпожа, - приложив ладонь к кровавому пятну на груди, склонился в поклоне Себастьян.- Нет, Ария, - крикнул Хердерлин, пробуждаясь от охватившего его на пару секунд оцепенения, - Ты сама не понимаешь, что вот-вот сотворишь! Арадна нужна миру, нужна правительствам, она обладает такими деньгами, что тебе и не снились! Её гибель может привести к ужасающим последствиям! Миллионы людей по всему миру будут арестованы, убиты, DADT никого не забудет! Ария, у них тоже есть семьи, дети… Такие, как ты!Я отрицательно покачала головой:- Нет, нет, совсем нет. Арадна заслуживает уничтожения, и вы это прекрасно понимаете. Лучше совершить большое добро и терпеть маленькое зло, чем терпеть большое зло ради кого-то маленького добра.- Ария, ты слепа! Арадна могла бы…Но его прервал спокойный голос Себастьяна, который, к моему удивлению, разговаривал по мобильному телефону:- Арадна, - произнес он, - Хельмут Хердерлин, Генрих Судермаан, наркотики, наркомафия, черный рынок, теневая экономика, убийства, Центр на озере Инари, остров Рэгкэмманн, Финляндия, вход под кроватью в хижине орнитологов.Закончив эту тираду, он закрыл телефон и улыбнулся Хердерлину:- Только что позвонил в ФБР. Уверен, они обрадуются такому сообщению.Побагровевшее лицо старого дирижера испугало меня: мне показалось, что его вот-вот хватит удар от злости.- Вы идиоты!! – рявкнул он, - DADT будет здесь раньше всякого ФБР, они перестреляют здесь всех и каждого!! Они же прослушивают все телефонные разговоры, столько информации зараз приманит их как кусок мяса - волков!!- Ну, вы сами говорили, что в вашей ?работе? присутствует элемент риска, - развела я руками.- Маленькая тварь, - прошипел Хердерлин сквозь зубы с дикой ненавистью. Он бросился вперед, к брошенному пистолету, с явным намерением схватить его и прострелить мне сердце. Я отшатнулась и приоткрыла рот, готовясь закричать, но быстро поняла, что это не понадобится.Я больше не была одна. А Себастьян не притворялся трупом.Носком ботинка Себастьян пнул пистолет, к которому тянулись трясущиеся руки Хердерлина, отчего тот улетел далеко за пределы досягаемости, а левой рукой лениво и даже как-то небрежно, словно опасался испачкаться, ударил дирижера в плечо. Это движение показалось мне легким и даже щадящим, но ноги Хёрдерлина оторвались от земли, и тот, пролетев пару метров, врезался в шкаф с документацией. Прохрипев что-то неразборчивое себе под нос, он попытался вскочить, однако наткнулся на Себастьяна, который стоял прямо перед ним. Угол рта дирижера нервно дернулся.- Знаете, вы мне изначально понравились, - сказал Себастьян, смотря на мужчину сверху вниз и сладко улыбаясь, - Я увидел в вас некую энергичность, уверенность в своих силах, скептицизм напополам с вдохновением. Но при ближайшем знакомстве вы производите отвратительнейшее впечатление. Крикливый, нервный старик, теряющий голову от страха.Демон сделал небольшой шажок вперед. Хёрдерлин вздрогнул.- И всё же это сущая ерунда, ведь личностные качества это то, что уже никак не изменить. Я бы простил вам это, но… вы совершили куда более страшное злодеяние, чем просто раскрыли своё малодушие, - голос Себастьяна понизился до глубокого, гулкого тона, - Вы оскорбили мою госпожу.Он сделал ещё один шаг вперед, заставив Хёрдерлина прижаться спиной к шкафу.- Вы заставили её страдать…- Я просто… - оправдываясь, начал дирижер, но резко замолк с непонятным звуком, когда Себастьян сделал небрежный взмах рукой. Со стороны показалось, что демон заставил его подавиться словами.- Вы били её по лицу, - черная тень скользнула по внезапно ожесточившимся чертам Себастьяна.Хёрдерлин мотнул головой. Со своей точки обзора я не могла утверждать, но мне показалось, что в глазах демона есть нечто такое, что до смерти пугает дирижера.- Лжете… Вы сломали ей руку, - всё понижающимся и понижающимся голосом говорил Себастьян. В комнате внезапно потемнело, словно чья-то тень накрыла её.Хёрдерлин открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Лицо у него перекосило.- И вы пытались её убить, - негромко закончил Себастьян.Хердерлин судорожно дернулся, словно слова демона причинили ему физическую боль, и вжался в шкаф с такой силой, что тот покачнулся. С верхних полок полетели папки.Из-под ногтей Себастьяна засочились черные струйки дыма. Извиваясь кольцами, они неторопливо поползли по воздуху к скорчившемуся дирижеру. Он смотрел на них с диким ужасом, но попыток убежать не делал. Казалось, его всё время непреодолимо влекло взглянуть Себастьяну в лицо.- Человек, - гулко и страшно сказал Себастьян не своим голосом. Эхо загудело, отразившись от стен, - Ты, кажется, не веришь в Бога...Демон медленно наклонился, и я увидела, как на помертвевшем от страха лице Хёрдерлина появилось отраженное алое свечение.- Позволь мне… - рука демона почти ласково взяла дирижера за горло и медленно, словно наслаждаясь процессом, подняла его над полом, - поколебать твоё неверие…В широко раскрытых глазах Хёрдерлина отпечатался страх. Его губы тряслись, руки плетьми висели вдоль тела. Словно тряпичную куклу, Себастьян прижал его к шкафу и неторопливо приблизил свое лицо к его лицу. Тьма разливалась из-под кончиков его ногтей и непроницаемым облаком окутывала их обоих.- Смотри мне в глаза, смертный, и читай свою судьбу! – жутким, потусторонним голосом, от которого сердце моё заледенело от страха, произнес Себастьян, и непроницаемая тьма, вырвавшаяся, как мне показалось, из раны на его груди, в единое мгновенье поглотила их обоих.А затем тьмой покрылся и мир вокруг меня. Куда-то в сторону утекли шкафы и стол, потолок свернулся в спираль и исчез под пеленой сумрака. Я почувствовала невероятную усталость, которая свинцовыми клещами сдавила мою голову. Тьма – это хорошо, это успокоение, закралась обрывочная мысль в мое угасающее сознание. Не стоит ей сопротивляться. Себастьян всё уладит. Успокоения мне, тишины…

И всё же прежде, чем я окончательно погрузилась в непроглядное озеро мрака, кое-что донеслось до меня…Дикий, полный неописуемого ужаса и страдания крик Хёрдерлина.***Глубокая тишина медленно отступала подобно воде во время отлива. У меня было такое чувство, словно я поднимаюсь с глубокого морского дна, где я лежала очень, очень долго… Руки и ноги заледенели от долгой неподвижности и потеряли чувствительность, в уши залилась черная вода, а глаза подернулись белой пеленой. Я так устала… Пусть моё пробуждение будет медленным.Теплая волна прошлась по моему телу, подарив мне секунду незабываемого удовольствия. Сколько же на свете прекрасных вещей – тепло, огонь, свет, звуки… Я внезапно снова начала ощущать себя. Теперь я могла с уверенностью сказать, что у меня есть и руки и ноги, которые способны двигаться, и уши, которые уже расслышали какой-то тихий шум, а так же глаза, слепота которых объясняется тем, что у меня они просто закрыты. И всё же я не собиралась торопиться. Мне хотелось привыкнуть к этим ощущениям, разобраться в том, что происходит, отделить сон от яви.Вот этот почти неразличимый шум – точно не сновидение. Так гудят машины или кондиционеры. А шелест волн о далекий берег мне, несомненно, просто чудится. Как и горячие объятия кого-то, чье биение сердца я ощущаю под своей щекой. Или всё же нет? Я растерянно, но при этом лениво попыталась дойти до истины. Усталость и непонятное раздражение тормозили мои раздумья, потому что просто чувствовать себя в кольце чьих-то объятий, чувствовать себя защищенной было очень приятно. Я была словно спрятана, закрыта от ощетинившегося на меня мира. Никаких волнений… никаких угроз и воплей… Я лежала бы так вечно.Сердце под моей щекой билось тихо, но настойчиво, словно пыталось донести до меня какое-то послание. Я улыбнулась, не открывая глаз – до чего же я люблю этот звук! Каким счастьем было бы слушать его каждый день… каждую ночь… Порой мне кажется, что стоит только назвать твоё имя – и все проблемы, все угрозы исчезнут. Будь со мной, Себастьян! Будь со мной и в горести и в радости, в самый счастливый и в самый черный день моей жизни, не оставляй меня ни на секунду, как и обещал! Обещай, что сделаешь это, обещай мне эту малость, молю, ведь кроме тебя в моей жизни… Ведь без тебя моя жизнь…?Ты – моя жизнь?, - беззвучно шепнула я.Руки, окольцовывавшие меня, пришли в движение и мягко взяли меня за плечи. Я приоткрыла усталые глаза и провела ленивым взглядом по чему-то слепяще-белому, похожему на сверкающий снег. Озеро? Ах нет, рубашка…- Госпожа, как вы себя чувствуете? – тихо произнес знакомый, самый красивый в мире голос. Слушать его – что пить горячее вино в зимний вечер.- Устала, - прошептала я, - Я безмерно устала, Себастьян.- А как ваша рука?До этого вопроса я и не вспоминала о том, что у меня есть руки, и это явилось до меня болезненным откровением, потому что правая рука внезапно нещадно заныла. Я перевела взгляд чуть ниже и увидела чистенький перебинтованный гипс, полностью скрывающий мою руку до локтя. Стерильной полоской бинта, пропущенной за шеей, гипс был зафиксирован.- Болит, - призналась я, - А когда же ты успел…И тут я в мельчайших подробностях вспомнила всё, что произошло за время нашего пребывания в Финляндии, а особенно последние минуты в Центре Арадны. Перед глазами со скоростью звука пронеслись калейдоскопические воспоминания: окровавленный Себастьян на полу, перекошенное от ярости лицо Хельмута Хёрдерлина, его угрозы, крики, моя попытка удушить его… И темнота в конце.Я дернулась и отпрянула от груди Себастьяна, где до этого покоилась моя голова. Разум мой окончательно прояснился, избавившись от сладких оков дремоты. Я теперь могла мыслить четко и трезво, не отвлекаясь на выдуманные образы и звуки.Я завертела головой, пытаясь понять, где мы находимся. Длинные ряды сидений с выглядывающими из-за спинок головами людей, приглушенный желтый свет, множество круглых окошек-иллюминаторов и улыбающиеся девушки в синей униформе. Да мы же в самолете!Пожилая дама справа от меня широко заулыбалась, заметив, что я очнулась. Я автоматически вернула ей улыбку и развернулась к Себастьяну. Он тоже улыбался, слегка наклонив голову.- Я не помню, как мы здесь оказались, - шепотом сообщила я.- Вы и не должны. Вы потеряли сознание и не приходили в себя до этой самой минуты.- А как же гипс? – растерянно спросила я, - И самолет?Себастьян тихо рассмеялся и прижал меня к себе. Я почувствовала смущение оттого, что он делает это на глазах у людей, и удовольствие – как бы я хотела, чтобы он никогда не отпускал…- Гипс вам поставили в местной больнице Ивало…- Несмотря на моё бессознательное состояние?- Я всё объяснил врачу. У нас с ним было полное взаимопонимание, - серьезно объяснил Себастьян, но я не могла не заметить веселых искорок в его глазах.Наверное, дал взятку, мысленно решила я.- С посадкой на самолет, разумеется, пришлось повозиться, но в конце концов мне удалось убедить проверяющих и охрану, что вы моя сестра, что я вас не похитил, и что руку сломал вам тоже не я, - с улыбкой закончил Себастьян.Я рассмеялась было, но тут же осеклась:- А как же Хердерлин? И Арадна? Что произошло после того, как я отрубилась?Демон сдул упавшую на нос прядь волос и поглядел в иллюминатор:- Ничего интересного, - безразличным голосом сообщил он, - Хёрдерлин и все, кто в то время находились в Центре, там и остались. Полагаю, их уже забрали ребята из DADT.- Так просто? – недоверчиво спросила я, пытаясь переместить свою сломанную руку в наиболее удобное положение, доставив себе при этом как можно меньше неприятных ощущений, - Взяли и остались?- Ну… да.- Что-то мне не верится… - потянула я с подозрением.Демон искоса посмотрел на меня, а затем вздохнул и покачал головой с видом полного поражения на лице:- Некоторые особого желания остаться не изъявили, но после обмена доводами мы всё же достигли некого компромисса. Они не могли не согласиться с тем, что для них самих будет лучше остаться, - признался Себастьян.- Боюсь даже спрашивать, что это за доводы, - буркнула я, - А Хёрдерлин? Что он, этот старый мерзавец?Себастьян помрачнел:- Он получил немного больше остальных. Но вам не стоит тревожиться, - тут же добавил он, заметив перемену в моем лице, - Физически он не пострадал.- Что ты показал ему? – тихо спросила я, вспоминая, как выливался мрак из тела демона. Это было жутко.- Один из тысячи вариантов конца его жалкой жизни, - жестоко улыбнулся Себастьян.Я промолчала. Тысячи вариантов… Я слышала его крик, прежде чем потерять сознание – жуткий вопль, от которого волосы становятся дыбом. Так в моём воображении могли кричать только грешники на сковородах.- Вы огорчены? – спросил Себастьян.- Да… Но не от твоих действий, если я угадала твои мысли.- Угадали, - прошептал Себастьян и указательным пальцем прочертил незримую линию на моей щеке. Я вздрогнула и уклончиво повела головой. Я не знала, как правильно реагировать на его действия. Сейчас он невероятно любезен и даже нежен со мной, но что если он просто смеётся? Он так часто играет со мной, что я уже просто не могу не искать потайного дна в его поступках.- Так что же огорчает вас? – не придав значения моему движению, спросил демон.Я закрыла глаза и опустила голову ему на плечо. Воротник рубашки до сих пор источал терпкий аромат одеколона.- Всё, - тихо проговорила я, - Всё причиняет мне боль. Хёрдерлин, предательство музыкантов, правда о родителях, DADT… Я ошибалась, Себастьян! Даже ты ошибался! Мы распутали один клубок, ну и что нам это дало? Всё придется начинать с нуля! Как будто и не было этих бессонных ночей, бесконечных загадок и шарад, расшифровывания всех этих сумасшедших головоломок… Я шла в Центр с уверенностью в том, что увижусь с родителями, а возвращаюсь переломанной. В моральном и даже физическом смысле. Мне кажется, меня в мясорубке перекрутили. Я ничего не соображаю. Мне страшно плохо.Я замолкла, чтобы вытереть выступившие слёзы. Странно, мне казалось, что я уже больше никогда не смогу плакать после того, что видела. Мертвый, искалеченный…Я резко подняла голову и впилась взглядом в лицо Себастьяна. Он, словно ощутив что-то, ответил мне таким же сосредоточенным взглядом.- Почему? Зачем? Неужели это было так необходимо? – прошептала я с какой-то дикой, не поддающейся контролю страстью, - Я же поверила в это, поверила в то, что ты… м… мё… мёртв!Последнее слово утонуло в рыданиях. Одна мысль об этом вернула меня в то состояние, когда я глядела в его остекленевшие глаза, прижимала ладонь к ране, из которой лилась горячая кровь…Себастьян взял мою здоровую руку в свою и серьезно, впервые за долгое время по-настоящему серьезно, без насмешки в глазах, ответил:- Когда мы впервые встретились, госпожа, я спросил вас о том, готовы ли вы отдать свою душу в качестве уплаты. Вы сказали ?да?. В тот момент, увидев в ваших глазах решимость и готовность к жертве, я принес нерушимую клятву Черной Луны о защите и повиновении. Эту клятву нельзя нарушить. Я заклеймил вас, отрезав вам путь назад, привязав вас к себе и сделав себя вашим рабом. Эта печать нашла отражение здесь, - он показал мне левую руку, где, как я знала, у него была изображена пентаграмма, - что доказало нашу связь и зависимость друг от друга.Я молча слушала, отчасти ужасаясь тому, что узнавала, отчасти радуясь тому, что он рассказывал это мне по своей собственной воле.- Госпожа, - сказал демон, тяжело глядя мне в глаза, - Я пообещал вам, что никогда вас не брошу и никогда не предам. Моё обещание – моя клятва. Я не могу умереть, я не могу уйти, я не могу нарушить контракт. Я и не хочу этого, - с ударением произнес он, - Поэтому никогда, слышите, никогда не допускайте мысли о том, что я могу умереть.Я счастливо улыбнулась, утирая слезу:- Не буду. Но и ты, если снова решишь провернуть нечто в этом роде… Сообщи сначала мне, хорошо?Себастьян усмехнулся и отпустил мою руку:- Как пожелаете, госпожа.Я успокоено закрыла глаза и покрепче прижалась к его телу. Смущение куда-то исчезло. Надо успокоиться. О DADT и всём, что Хердерлин мне рассказал, я сообщу Себастьяну позже. Тогда, когда отдохну. Или когда мы уже будем в Риге. А может и позже, когда приедем домой. За кружкой горячего шоколада, сидя на мягком диване… Мне нужно время, чтобы залечить душевные раны – физические сами закроются. Нужно время… Я позвоню Вере, чтобы услышать её голос… И Илоне тоже… Она расскажет мне о своем Вадике, и всё станет, как прежде… Я буду пить горячий шоколад, Себастьян – звенеть кастрюлями и сковородками, а Илона – щебетать попугайчиком в телефонную трубку. Всё будет хорошо… будет. Я надеюсь на это…Но даже самые светлые мысли не могли изгнать тень отчаяния из моего сердца.