- 2 - (1/1)

Дом Мариуса буквально кишел детьми. Подростками-подмастерьями, но сути это не меняло. Каждый из них казался излишне шумным, жизнерадостным, и так и норовил изъявить мне свою симпатию. А я, в основном, целыми днями была занята тем, что скрывалась от ?собратьев?. Парни как будто учились (литературе, музыке, фехтованию, рисованию, основам юриспруденции), но до крайности бессистемно, перетекая из комнаты в комнату в те часы, когда на дом приходили учителя. Задерживались они (надолго, чем я всячески пользовалась) только в студии живописца, потому что сам Мариус позиционировал себя как художник, и каждый мальчик жаждал лично помогать маэстро создавать шедевры. Кроме меня. Из меня если и вышел бы художник, то только от слова ?худо?. А абстракционизм с кубизмом еще долго не придумают. Да и прежде чем самовыражаться в искусстве, неплохо бы в принципе научиться выражать свои мысли словами через рот. Поэтому я налегала на грамматику. Получив задание, я спешила спрятаться, прежде чем меня окружит галдящая стайка, так и норовящая что-то написать вместо меня и обстреливающая меня залпами непонятных фраз.Впрочем, имелось в доме гарантированно спокойное место, куда мальчики не рисковали соваться – та самая спальня, куда меня сгрузили по прибытии. Официальная спальня Мариуса, если так можно выразиться. Потому как чем дальше в лес, тем вурдалаки наглее. Так вот, скрепя сердце я все-таки признала Мариуса полноценным вампиром, поскольку, ?случайно? перетрогав прочих обитателей палаццо, слуг и приходящих учителей, рекордно низкую температуру тела зафиксировала только у хозяина. Теория с парком андроидов провалилась. Да и вера в то, что происходящее – виртуальность или бред, таяла. В противном случае должны были наступать моменты выхода или просветления. Но нет. Однако, возвращаясь к спальне, грандиозный минус превращался в средне-упитанный плюс. Коль вампиру человеческая спальня особо ни к чему, он не станет возмущаться, если бедное, испуганное и слабое создание отожмет площадь под собственные нужды. Было ваше – станет наше. Из покоев Мариуса вышли чудная спальня, гардеробная и рабочий кабинет для меня. В шикарной купальне я также освоилась без стеснения. А что? В своем времени я ютилась не в подвале, а со всем комфортом проживала в трешке в центре бывшей столицы. Теперь, вдобавок к перемещению, я обрела детское тело, а детям, как известно, при переселении положены условия не хуже предыдущих. Мариус неудовольствия не выказал, так что в хозяйской спальне я прописалась основательно.За закрытыми дверями я штудировала тексты, карты и ноты, писала упражнения и составляла для себя разговорник с бытовым лексиконом. Порой Мариус заглядывал в мои каракули и что-то снисходительно поправлял, потешаясь, как я норовлю ?спрятать? свои записи. А я что? Надо же было его как-то развлекать, помимо обнимашек. Жаль, учителя музыки с его инструментами в спальню было не зазвать, так что приходилось сражаться и с лютней, и с соучениками. Обычно урок заканчивался тем, что я срывалась и убегала обратно в спальню. Там у меня была заначена вторая лютня, которую я исправно терзала, мечтая о клавишных. ?Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди; под музыку Вивальди под славный клавесин?, - тихо выводила я днем, чтобы никто лишнего не услышал и, главное, не понял. А то, что я болтала при Мариусе, приходилось десять раз передумывать и подвергать суровой внутренней цензуре.Я не обольщалась: смазливых пареньков наш хозяин мог накупить пучок на пятачок. И едва ли в истощенном заморыше с ходу разглядел особенную красоту (хотя на внешность, приведя ее в порядок, мне жаловаться не приходилось). А вот цитаты из ?Нотр-Дама? его определенно зацепили.Поначалу я всячески отнекивалась, мол, это был бред, болезнь, и я решительно не помню, о чем шла речь. Потом я ?проговорилась?, что иногда выдаю не пойми что, то ли услышанное где-то, то ли эдак самозарождающееся а атмосфере. Дальше оставалось только подогреть интерес, ?признавшись?, что бабка у меня была настоящая ведьма.Конечно, я рисковала. Вампирам часто приписывали способность залезать добрым людям в мысли, распознавать ложь и истинные чувства. Потому я пользовалась ситуацией, пока языковые способности могли меня извинить. Как с той же бабкой, например. Тут важно не говорить неправду напрямую (или то, что ты сам считаешь неправдой), а в изложении допускать больше неточностей. Синонимы в помощь, в общем. Над своим разговорником я корпела не зря. Съел же Мариус ?настоящую ведьму? и не поморщился (в моем корявом переводе исходного выражения: ?Старуха была сущей Бабой-Ягой?). Так вот, бабка-ведьма пошла на ура. Мариус принялся докапываться, в чем заключалась сила старушки. Опять же, ничуть не солгав, я рассказала, что бабка знала толк в проклятиях (для каждого у нее находилось крепкое слово), предсказывала мор, глад и войну (то есть отлично их помнила и крайне рекомендовала пережить молодому поколению; и нельзя сказать, чтобы в отношении меня все ?предсказанное? не могло сбыться, а относительно отрезка истории, где я бултыхалась, все вышеперечисленное было впереди у человечества без вариантов отвернуть и не по одному разу), лечила болезни (заваривала шалфей, ромашку, а под настроение могла сварить морс). И что-то ?такое? иногда находит на меня (но я пока окончательно с катушек не съезжаю и держу язык за зубами). - Ты говорил о будущем, Амадео, и оно показалось ужасным, - обмолвился как-то Мариус. Я захлопала глазами, демонстрируя, что ?не знал, не был, не участвовал?. – Прошу тебя, если есть что-то еще, что тебе ведомо, скажи мне.Хм, разбуди меня через сотню лет, спроси, как дела на родине, я отвечу, что пьют, воруют – и таки буду прав? Нет, не пойдет. Мариус – натура утонченная, тут, как говаривал Жеглов, подход нужен. Я грустно вздохнула и цапнула лютню. Давай, подруга, наш первый выход, не подведи. - Проснусь однажды прекрасным утром,O bella ciao, bella ciao, bella ciao ciao ciao,Проснусь однажды прекрасным утромИ обнаружу: в доме враг.О партизаны, с собой возьмите,O bella ciao, bella ciao, bella ciao ciao ciao,О партизаны, с собой возьмите,Если мне скоро умирать.Avanti o popolo alla riscossa,Bandiera rossa, bandiera rossa!Avanti o popolo alla riscossa,Bandiera rossa trionfera*.- Иногда слова приходят сами, - я виновато улыбнулась. В самом деле, позор: уже и песен детских лет не помню до конца. А сколько раз слушала старые пластинки. Эх, память-решето. Кабы знать наперед, что пригодится. Да я бы, я бы… я бы всю советскую медицинскую энциклопедию от корки до корки выучила. Эх! Моя печаль была непритворной. - Какие пронзительные, бередящие душу слова, - прошептал Мариус. По мне, так вполне милые песенки, я в три года любила под них маршировать на ковре. Хотя в моем исполнении они вышли затянуто-заунывными. Выражаясь словами Костика, искусство по-прежнему в большом долгу. Но делиться таким откровением не стоило. Так что я дипломатично добавила:- Времена не выбирают, в них живут и умирают.- Амадео, ты еще так юн, но уже захвачен темой смерти, - вздохнул Мариус.?Амадео?, то есть я, захвачен самой смертью, и она тут слушает песни из будущего, развесив уши. Этого тоже нельзя говорить.- Так смерть повсюду, мастер, - нейтральный, однако не лживый вариант. - Раньше первого в жизни вдоха в плоть несовершенных созданий проникает смерть. Мариус покачал головой. По Италии бурно и весело шагал Ренессанс, призывая радоваться жизни здесь и сейчас, так что я со своим мрачным настроем резко контрастировала с окружающей средой.- Ты толком не знаешь жизни, но берешься рассуждать о смерти, - сказал Мариус. – Говорят, ты часами просиживаешь в одиночестве. - Я учусь! – запротестовала я. - Ты отталкиваешь всех, кто хочет с тобой подружиться, - продолжил Мариус.Ага, знаю я перспективы их ?дружбы?, сам сколько раз наблюдал, как тут резво по углам тискаются. Оно мне надо? Мариус пусть не вполне живой, зато гарантированно ничем не болеет. В отличие от этих живчиков. Старшие ребята в открытую шатаются по борделям, а я и половины названий не помню из того, что они могут оттуда принести. - Эти докучливые дети, - я засопела.- Амадео, ты сам такое дитя, - рассмеялся Мариус (с высоты своих предполагаемых столетий). – Тебе надо жить и наслаждаться жизнью.Я закатила глаза. Мужчина сказал – мужчина сделал. Так начались мои ?университеты?, и сам Горький мог бы мне посочувствовать.Мариус отправил свое ?дитя? прямиком в бордель. На правах особо почетного клиента, но риска для здоровья это обстоятельство ничуть не уменьшало. В нумерах с мальчиками дело не заладилось с самого начала. Я отбивалась всеми подручными средствами, угрожала попортить лицо и другие профессионально значимые части тела, если юные извращенцы не перестанут тянуть ко мне немытые лапы. Также я решительно отказалась что-либо есть и пить, а потом, без зазрения совести реквизировав деньги у зазевавшегося клиента, связала несколько простыней и вылезла на них из окна прямиком в проплывавшую мимо гондолу.- Спасите меня, люди добрые, - я скорчила рожицу котика из ?Шрека?, параллельно всучив несколько монет гондольеру. – Злой опекун спихнул меня тискаться с парнями, но они оказались не в моем вкусе. И обхождение никакущее.Плывшая в лодке парочка рассмеялась.- Никакущее, говоришь? В самом дорогом заведении? – фыркнул мужчина.- Ой, было бы, за что деньги драть, - я пожала плечами. – Кого в славной Венеции удивишь зеркалами и тканевыми драпировками, тем паче давно не чищенными. Роскошная кухня? Увольте, просто нагромождение кучи забивающих друг друга специй и лишних добавок. Вина со всего света? Да того света – в каждой лавке на разлив. Может быть, особо подготовленный персонал? Так ведь нет, чтобы да. В итоге предлагается купить на медяк, оставить золотой. Это хреновая сделка. А главное, никто не попытался понять, чего я все-таки хочу, и обеспечить меня этим. Каприз опекуна пройдет, а мой личный зуб на данное заведение останется.- Должно быть, твой опекун – купец не из последних, - заметил мужчина.- Что же тебе такое особенное хотелось, малыш? – усмехнулась девушка.- С какой целью интересуется прекрасная госпожа? – я прищурилась. – Я бы ни на миг не хотел вообразить, будто она предлагает свои услуги.- Ни в коем случае, - лукаво подтвердила девушка. – Однако, я не ослышалась, или кто-то взывал о помощи?Так я познакомилась я Бьянкой Сольдерини, одной из знаменитых венецианских куртизанок. Мне, в самом деле, удалось озадачить золотоволосую красавицу, когда мы добрались до ее дома и она распрощалась со своим кавалером.- Я хочу разобраться, что женщины носят, - поглощая радушно предложенный ужин, раскололась я.- То есть? Что, по-твоему, женщины носят? – вскинула бровки Бьянка.- Одежду и то, что под ней, - пояснила я. – Как, в каком порядке это надо надевать и как носить. - О Небо, Амадео, зачем это тебе?- Мне интересно. Все эти наряды такие красивые. В мужской одежде я более-менее разобрался, теперь вот хочу изучить женскую. Я учусь у художника, - выдала я шаткое обоснование, - мне для работы надо.- Если только для работы, - протянула моя новая знакомая, явно имея в виду не живописные экзерсисы. - Я заплачу, - я потрясла позвякивающим мешочком.- Непременно. Признаюсь, Амадео, за подобное мне никогда не платили.- Приятно быть первым, - я подмигнула Бьянке. Контакт можно было считать налаженным.Хотя милая Бьянка сразу послала слугу в дом Мариуса (как позже выяснилось, они были хорошими знакомыми), деньги она приняла и честно отработала. Я погрузилась в непередаваемое удовольствие примерки и восприятия самой себя в новых образах. В платье Бьянки, причесанная и накрашенная, я вертелась перед зеркалом, отрабатывая походку и поклоны. Бьянка качала головой, но исправно подсказывала, что и как.- Я прекрасна, спору нет? – веселилась я.- Амадео, ты такой красивый мальчик, настоящий ангелочек. Все эти переодевания для тебя попросту излишни, - пыталась втолковать мне Бьянка.- У всех нас есть свои маленькие слабости. Однажды некая Джульетта так поразила мое воображение, что я подумал: вот бы и мне примерить ее наряд.- Ты и без нарядов милее любой Джульетты, - увещевала меня Бьянка.- Без нарядов – несомненно, - хмыкала я, - особенно Джульетты после эдак третьих-четвертых родов, если бы бедняжка до них дожила. Увы! Джульетта умерла, но мечта осталась. Я подхватила платье, чтобы не мести подолом пол, и сделала несколько танцевальных движений.- Я здесь, я сгораю,Любовь ожидаю.Ведь есть любовь на свете,Любовь придет к Джульетте.- Ах, Амадео, какая прелесть. Признайся, негодник, ты меня обманул. Все дело в том, что ты мечтал блистать в спектакле, - захлопала в ладоши Бьянка. – Если тебе по душе подобные увеселения, это легко устроить, – она сменила тон на заговорщицкий.- Боюсь, я недостаточно уверен в своих силах, чтобы выступить перед зрителями, - потупилась я.- Пусть так, но на чтениях ты просто обязан как-нибудь у меня побывать, - настаивала Бьянка, так что пришлось согласиться. Подумаешь, немного почитать вслух. Зато я обзавелась крайне полезным навыком переодевания.Про себя я думала так: рано или поздно от Мариуса придется драпать. Либо я ему наскучу (и надо мной нависнет угроза исчезновения), либо банально вырасту (и меня прогонят со двора). Куда полезней для здоровья не доводить наши отношения до печальной точки, а выбрать хороший солнечный денек и рвануть посмотреть мир, прихватив особо памятные и, по чистой случайности, наиболее ценные вещи. А чтобы сразу не выследили, прибегнуть к нехитрой маскировке, пока юношеская миловидность моей тушки это позволяет. У Бьянки я зависла на несколько дней, улучшив произношение и обогатив словарный запас за счет песенок, сонетов и нескончаемых разговоров, а потом пришел Мариус и обломал всю малину. Благо в тот вечер я не баловалась переодеванием. Кинув мрачный взгляд, хозяин поблагодарил Бьянку за гостеприимство, оказанное его ученику, и приказал мне собираться. Никак, заревновал.Остаток ночи был потрачен на ступенчатый процесс примирения. Сначала Мариус хмурился, а я дулась и подробно расписывала несомненные достоинства Бьянки. Когда вампир дошел до кипения, я осчастливила его признанием, что вообще-то красавицы (как женщины, а не как шедевры природы) мне глубоко безразличны. Впрочем, как и красавцы. Так что зря он сослал меня в бордель. Я не получил никакого удовольствия, только испугался.- Чего там можно было испугаться? – не поверил мне Мариус.- Всего! Между прочим, они меня гнусно домогались, - я неодобрительно глянула на Мариуса.- Амадео, признаться, твое отношение к радостям любви меня беспокоит, - туманно начал Мариус, но я его перебила.- Любви? В борделе? Я точно не ослышался? Потому что если ты, в самом деле, считаешь разврат на продажу ?радостями?, тем паче не сатаны, а любви, то я буду вынужден утопиться, - так себе аргумент, зато до чего эмоционально вышло. - Амадео! Ты не заболел? – всполошился вампир.- Вот, уже теплее. Первое, что я мог сделать в борделе – это заболеть. Но ты даже не подумал об этом. Ты меня совсем не любишь, раз отослал в столь жуткое место.Тоже фраза с никакущей логикой, особенно применительно к веселым нравам Ренессанса. - Тело, как и жизнь, дано для радости. Тебе надо учиться не пренебрегать им, - заявил Мариус. Ага, знаем мы такие рассуждения. ?Жизнь надо прожить так, чтобы не жалеть об упущенных возможностях?, ?Попробуй все?, ?Живи ярко и быстро?… Сдохни молодым или превратись в безносую развалину. Я вздохнула и налила себе вина. Что поделать, легкий алкоголизм был предпочтительней заурядной холеры. - Ладно, убедил, иди сюда и начинай учить не пренебрегать.- Амадео, ты не должен избегать людей, - предпринял еще одну попытку Мариус.- Торжественно клянусь не избегать Бьянку и побывать на ее богомерзкой вечеринке, - пообещала я. – Бьянка хотя бы не воняет и не пытается меня раздеть. С ней приятно находиться рядом, а ложиться в кровать я не собираюсь даже с ней. И вообще, будь мужчиной! – я душераздирающе всхлипнула.- О чем ты? – нахмурился подрасслабившийся было Мариус.- Если ты меня больше не любишь, так и скажи. Не надо подкладывать меня под мерзкие чужие тела.- Амадео, я тебя люблю. И ради твоего же блага…- Что там у тебя ?ради моего блага?? – я буквально взорвалась. – Блядство, болезни, смерть? Хорошо хоть не беременность. Я каждый божий день произношу благодарственную молитву, что я не женщина. Все меньше шансов долго и мучительно подыхать из-за таких вот радетелей о моем благе. - Дитя, что за странные, мрачные мысли? – вздохнул Мариус, притягивая меня к себе и успокаивающе поглаживая.- Просто логичные мысли, - пробурчала я. – Если более никто из твоего зверинца не умеет думать, претензии не ко мне.- Ты слишком дерзкий и избалованный ребенок, Амадео, - посетовал вампир. Я чуть язык не прикусила, справляясь с негодованием. То есть это я еще и виноватой вышла? Ну, погоди, чертов идеальный мертвый мужчина, я тебе отомщу. Для тебя такие, как я, болванчики, зачарованные вампирской харизмой и богатством. Пусть я тоже зачарована и явно не в порядке в эмоциональном плане… Ладно, кому я вру, я готова сиропной лужей растечься у твоих ног, когда ты меня целуешь. Но я сделаю то, о чем они даже не могут помыслить. Я тебя брошу. В конце концов, мужик я теперь или нет!