- 1 - (1/1)

?Я – Александра Роксолана, рабыня, которую продали во дворец?, - надрывался внутренний голос, а память услужливо подсовывала образ патлатой рыжей девахи с самодовольной улыбкой. Меня мутило, болело избитое тело, я подозревала у себя сотрясение мозга и дебют шизофрении одновременно, а стоявшая вокруг вонь наводила на мысли об обонятельных галлюцинациях или как там этот феномен по-научному называется. Неважно. Короче, жизнь крепко не задалась, а может и вовсе сломалась, а тут еще в голове крутят дурацкое кино. Был бы у меня пульт от мозга, однозначно бы нажала ?выключить? и отрубилась. А так приходится терпеть.Я пошевелилась и поняла, что совершила ошибку. Заныли растревоженные раны, и меня все-таки вывернуло. Мало мне уже имевшейся вонючей жижи внизу, так надо было что-то от себя добавить. Я прикрыла глаза и сдалась на милость галлюцинаций. Пусть показывают свою деваху, авось скорее загнусь. Потому что жить в столь скотских условиях попросту не имеет смысла. Да и не получится: антисанитария, травмы, обезвоживание… Проще перечислить, от чего я не умру. Хм, от чумы? А вот не факт! Вдруг это судно плывет не на Восток, а обратно, и аисты кричат над домами, но никто не слышит их рассказа, как вместе с духами и шелками пробирается в город зараза*. Кстати, духи бы мне пригодились. Но их, в отличие от живого товара, перевозили куда бережнее. Да, на ценного заложника или пленника мое положение никак не тянуло… Увы. Интересно, какое там снаружи столетье? И вообще, насколько галлюцинации соответствуют историческим реалиям? Полагаю, достоверность ?на совести? кругозора их несчастливого владельца, так что, если раньше не помру, ?Великолепный век? продолжится за пределами моей разламывающейся черепушки. То есть, конечно, все-таки внутри, но я буду уверена, что снаружи. Но я ведь не уверена… Бесполезно пытаться мыслить логически, мысли рассыпаются, как бисер, перед одной конкретной свинкой, и она (я!) никак не может собрать их в кучку. Потому что у нее (у меня) бред. Бред, бред, бред и кино без немцев. Хотя во времена Роксоланы, поди, Германии не существовало, как и одних условно объединенных немцев. Я не успела додумать, кто там был еще, кроме пруссаков, баварцев и саксонцев, потому что все-таки потеряла сознание. Открыла глаза я уже в луже. Большой и холодной. Это меня специально окатили из ведра, типа такой местный экспресс-душ. Глаза нещадно слезились, меня била дрожь, а некто, из чьего облика мне удалось разглядеть лишь обутые в стоптанные сапоги ноги, орал хриплым голосом не пойми что. Я даже не стала тратить силы, чтобы сообщить, что я ничего не понимаю. Так и осталась валяться в луже, однако не долго. Пару раз пнув мою тушку и не получив ответа, мужик снова разразился воплями, поднял меня над полом и вытряхнул из лохмотьев, а потом натянул какую-то хламиду и попытался поставить на ноги. Облом. Стоять я отказалась категорически, все так же молча рухнув в почти ставшую родной лужу. Мужик опять разорался. Что тут за нервный народ. Казалось бы, аборигены Глюкландии – существа нематериальные, заботами и бытом не обремененные, а вот поди ж ты. Еще немного попинав мое тельце, мужчина забросил его на плечо, будто куль, и куда-то целеустремленно потопал. Я прикрыла глаза. Пусть в галлюцинациях и боли фантомные, но все равно неприятно. И обидно. Я что, не могла самой себе вообразить лучший мир? Если мозг выдал историю про пиратов, почему я не Элизабет Свон? В нос бил запах влаги и тухлятины, вокруг гомонили люди, и никому не было дела, что взрослый, подозрительного вида мужик куда-то тащит бесчувственного ребенка. С восприятием тела в бреду творилось черт знает что. Мало того, что я уменьшилась (Скажи, Алиса, ты большая или маленькая?), так и по прочим параметрам оно сильно отличалось от оригинального. Ужасное положение. Разлепив веки, я всматривалась в очертания домов, провожала взглядом плывущие мимо лодки, а потом мне пришло в голову, что город мне определенно что-то напоминает. Как и язык, на котором говорили его жители. От относительно свежего воздуха в голове прояснилось (насколько в принципе возможно просветление внутри собственного бреда), и я осторожно покрутила головой, внимательнее рассматривая обстановку. Хм, Венеция? Взметнулась тревожная мысль, что я не говорю по-итальянски. Мужик меж тем постучал в один из домов, обменялся несколькими фразами с уголовного вида типом, отворившим ему дверь, и занес меня во внутренний дворик, где скинул на плиты.- Топай отсюда, образина, - рискнула высказаться я на родном и могучем. – Мавр сделал свое дело – мавр может уходить. Хотя, должно заметить, вы, сударь, хам и быдло. Русского мужик не знал, но эмоциональный посыл уловил. Отчего разозлился и в который раз меня пнул. Но только единожды, поскольку на него мигом налетел человек более приятной наружности (но наверняка бандит) и возмущенно заклекотал, вероятно, призывая не портить товар.- Точно-точно, конвой свободен, - протянула я, смекнув, что до покупки я в относительной безопасности, а дальше, может, сгорю дотла в лихорадке или вообще очнусь. Работорговец с не меньшим возмущением что-то прочирикал, обращаясь ко мне.- Нихт ферштеен, - выдала я, подавив порыв прибавить ?швайне итальяно?. Или в эти времена правильно было говорить ?швайне венециано?? А если он не уроженец этой провинции, то сначала уточнить, откуда его сюда принесло, и кто тут ему рад? На лице работорговца отразилась сложная, почти мучительная работа мысли, а затем он исторг несколько лающих, грубых фраз. О, да ты полиглот, мой недруг.- Айн, цвай, драй, полицай, - издевательски ответила я. Бандит очумело потряс головой и вновь обратился ко мне по-немецки.- Дойчланд, Дойчланд юбер аллес. Гитлер капут. Рот фронт. Мит дир Лили Марлен, - я исчерпала разговорный запас немецкого. У бандита также иссякло терпение, поэтому, не прекращая стрекотать, он приподнял меня и встряхнул, показывая, что надо стоять на своих двоих.Хлопаться с высоты пусть и невеликого роста на каменную кладку не тянуло, так что я сохранила приданное мне вертикальное положение, прислонившись к колонне. Оттуда я наблюдала, как дворик постепенно заполнился детьми и подростками, а на крытой галерее принялись вальяжно прохаживаться зрители и покупатели. Некоторые дети плакали, другие переговаривались и даже задирали друг друга. Наконец, распорядитель приказал товару умолкнуть и стал выводить каждого на середину, заставляя поворачиваться и демонстрировать себя важным господам со всех сторон. Старшие девочки танцевали и пели. Один пацан начал подкидывать и ловить камешки. Остальные молчали, изредка принимаясь всхлипывать.Когда дошла очередь до меня, я заколебалась. Можно было спеть (и стать первым в мире вокальным террористом). Но гарантии, что у всех воображаемых врагов имелся тонкий музыкальный слух, не было. Поэтому я просто выпрямила спину и, не реагируя на тычки продавца, как можно четче проговорила:- Проклято время ваших соборов!Толпа варваров у ворот города.Вы впустите язычников и вандалов.Конец вашему миру предречен в двухтысячном году.Судя по пробежавшему по галерее ропоту, что-то из моего французского господа поняли. И не одобрили. Вдохновленная их раздражением, я прибавила:- Корабли уже отправились за океан,Чтобы отыскать путь в Индию.Лютер готовится переписать Новый Завет,И мы на заре распада мира**?.Встревоженное жужжание стало громче. До меня донеслись крайне недружелюбные выкрики. Запоздало тренькнула мысль, что если вокруг не расцвет Ренессанса, а осень Средневековья, то подобные вольности мне добавят неприятностей. Стоп. Я что, начала верить, что все происходит взаправду? Наверное, так с катушек и съезжают. Вскоре следует ожидать голосов в голове и фикс-идеи наподобие того, что пришельцы с Альфа-Центавра меня скинули в прошлое и устроили себе реалити-шоу из моих мучений. У, гадюки зелененькие! Попадитесь мне только, не посмотрю, что вы тоже глюки… Пока я подбадривала себя всякими глупостями и параллельно тряслась от слабости, температуры и страха угодить на костер, меня купили. Эдак буднично и почти незаметно. Продавец перестал тыкать в меня пальцем и недовольно шипеть на ухо, а отвел в сторону и передал крепкому парню. Пост сдал – пост принял. Парень окинул меня оценивающим взглядом и поманил за собой. Бежать мне было некуда, лишних побоев (даже от глюков) не хотелось, посему я потопала следом. Ну, как потопала? Самостоятельно прошла несколько шагов. А потом бухнулась на кстати подвернувшуюся скамью и закрыла глаза. Ему приказали меня доставить – пусть тащит; мне-то по барабану, где умирать.Третье пробуждение вышло как в кино. Во-первых, температура ощутимо спала. Во-вторых, я лежала на кровати шириной в аэродром, а по убранству более всего смахивающей на парадное ложе из дворца-музея. В наличии имелись даже резные столбики с деревянными фруктами, ангелочками и балдахином. Пахло благовониями, и на них явно не экономили. Как и на отоплении. Я блаженно потянулась и отметила, что ничегошеньки не болит. Фантомные боли испарились, как и положено благовоспитанным призракам, не оставив следов. Да, такой бред меня устраивал куда больше. Если бы я еще очнулась прекрасной золотоволосой блондинкой, типа Анжелики… На всякий случай я ощупала свое воображаемое тельце и поняла, что не все мечты сбываются. Ладно, примем глюки такими, какими они видятся. Итак, хотя я ничем не похожа на какую-нибудь Жюльетту или Катриону, меня не поленились раздеть, отмыть и засунуть в роскошную кровать. Вывод? У хозяина кровати специфический вкус, что, с одной стороны, оставляет гипотетических Катрион с Жюльеттами за бортом, а с другой, грозит мне серьезными проблемами по анатомической части. Послышались шаги. Я напряглась. Мелькнула мысль притвориться спящей, но я отвергла ее как неконструктивную. Тем паче, что желудок выдал трель, напоминая, что наличие галлюцинаций (как и все более радужных перспектив в оных) не повод для голодовки. Но насколько воображаемая еда мне поможет? Хотя у Питера Пэна фокус с кормежкой шел на ура. Бледная рука отодвинула занавес полога, и передо мной появился белокожий мужчина, при этом его длинные волосы казались чуть выгоревшими от солнца. С неподвижным лицом контрастировали яркие, полные жизни и света глаза. Незнакомец был просто удручающе красив, но при этом не смазлив. Настолько красив, что сразу провалилась идея его возненавидеть. Более того, в него (то есть в его существование) жутко захотелось поверить, вот прямо с первого взгляда. Невероятным волевым усилием я отвела взгляд в сторону, глубоко вздохнула, досчитала про себя до десяти и взглянула во второй раз. Но мерзавец по-прежнему источал флюиды идеальности. Мозг пикнул и попросился на перезагрузку. Я строго напомнила рассудку, что, предположительно, именно его повреждение сотворило эдакое чудо, так что я решительно не позволю и без того поставившему меня в неловкое положение комплектующему элементу покинуть тонущую лодку. Нет, если получать удар повышенной дозой прекрасного – так всем организмом, от верха до низа. Низ, кстати, тоже попытался оживиться, но пустой желудок оперативно купировал лишний симптом. Идеал ласково улыбнулся и что-то проговорил по-итальянски. Потом отошел и вернулся с полным снеди подносом. Сожрать хотелось все и сразу (а идеал хотя бы облизать), но воля еще трепыхалась где-то глубоко, очень глубоко, придавленная тоннами восхищения. Так что я ограничилась лепешкой с молоком, а прочее отставила (все равно еда отвлекала от созерцания идеала). Идеал снова что-то сказал. Какой же у него глубокий, завораживающий голос… Да что за напасть-то такая! Я почти физически почувствовала, как резко снизился уровень критичности к бреду. Хм, а если это не бред? Бред, он, вроде, должен устрашать, так? А мне ничуть не страшно, напротив, я в полном восторге, значит это может быть не бред. Например, я не заболела, а прямо сейчас тестирую какую-нибудь супервиртуальность и пускаю слюни экстаза внутрь дорогущего шлема. Бее! Хрен редьки не слаще. Но если наблюдатели поймут, что вызванные программой образы на меня не действуют, они же ее выключат? Шлем снимут, скажут: ?Да, недоработочка, приходите завтра?. А завтра я буду на другом конце мира, ну, или хотя бы государства, и шиш вам, а не комиссарское тело вместе с погибающим внутри него сознанием. Точно, отличный план.- Глубина-глубина, я не твой, - сказала я, вспомнив читанный по данной тематике роман. Ничего не тренькнуло и не зарябило. Идеал по-прежнему лишал меня остатков воли, и ничей голос не запускал обратный отсчет.- Ладно, это ведь все не всерьез. Таких роскошных мужиков в жизни не бывает, слышите? У него даже кожа не как у людей, до того гладкая, будто отполированная. А глаза? Он у вас что, андроид со встроенной подсветкой? Дейта два ноль с расширенным функционалом, ха-ха! Выключайте давайте и своего киборга, и весь голодек. Эй, я серьезно, меня одной картинкой не проведешь. Ваши индийские программисты налажали. Они не наложили запах на картинку. Фрукты пахнут, а ваш мужик, значит, нет. Очень остроумно. Идеал сделал встревоженное лицо и протянул ко мне руки. Я замерла.- Выключите это, пожалуйста, - практически со слезами попросила я.Идеал успокаивающе погладил меня по голове (кроме запаха тела, эти сукины дети забыли имитацию дыхания и – наверняка – сердцебиения). Я закрыла глаза и разревелась. Он подтянул меня поближе и принялся ласково приговаривать, покачивая и поглаживая. Что ж, я просчиталась. Может быть, это не виртуальность (и не бред), а аттракцион с роботами, наподобие ?Мира Дикого Запада?. И выйти отсюда я смогу только ногами, когда программа развлечений закончится. Или я найду выход. Я позволила себе момент слабости и обняла идеал в ответ.- Ты не виноват, что ты ненастоящий, - доверительно прошептала я. – Но все равно ни хрена не понятно, зачем надо было отбивать мне память о том, как я сюда попала, и менять восприятие собственного тела. Идеал участливо покивал и снова обратился ко мне по-итальянски. Ну, раз сообщения идут без встроенного перевода, значит, напряжем извилины.- Il malo, - я указала на голову, надеясь, что киборгу догадались ввести минимальный запас медицинских знаний. – Occidente? Нет, incidente! Вот-вот, incidente со мной произошел, infortunio . Идеал задумался на миг, а потом медленно-медленно проговорил несколько фраз, в которых я опознала условно знакомые слова. Если я не ошиблась, он уловил, что я приболела, выражал всяческое сочувствие (ха-ха, сочувствие от робота) и готовность сделать мое пребывание в его доме приятным и безопасным. - Non parler italiano, - жалобно ответила я. Кажется, меня заверили, что научат, и вообще пусть Амадео не беспокоится о таких пустяках. Что за Амадео? Я покрутила головой, но не обнаружила лишних персон в спальне. Это так идеального зовут? У них тут принято говорить о себе в третьем лице?- Ты Амадео? – я решила внести ясность и прикоснулась рукой к груди искусственного идеала. Ну не может человек быть таким прохладным, гладким, бездыханным, и при этом активным.- Мариус, - мой собеседник указал на себя.Хм, методом исключения, Амадео – это я, что ли? Я захлопала глазами. Уже и переименовать меня успели. Что-то мне подсказывало, возмущаться и настаивать, что меня отродясь звали Сашкой, смысла не имело. Тем более, что я собираюсь придерживаться легенды о потере памяти. Пусть все тут ненастоящее, какие-то правила игры наверняка есть. В ?Мире Дикого Запада? посетители приезжали на поезде, а тут, выходит, пираты-перевозчики. Сурово как-то. Или можно было выбрать стартовые условия, а я запамятовала? Но с чего бы мне выбирать подобную жесть? Не похоже на меня. Если только это не апробация с заданными параметрами. Типа, чтобы даже при самом неприятном вводе исключить травматизм. Ага, еще косячок: моему здоровью точно нанесли ущерб, не говоря о психике. Ладно, вопрос выставления претензий прибережем до того светлого мига, когда я выберусь. А пока улыбаемся и машем.Если неведомые экспериментаторы записывают происходящее без прикрас в виде виртуальных декораций, не знаю, что я с ними сделаю, и как вообще переживу. Впрочем, об этом тоже стоит подумать значительно позже.- Ну, Амадео так Амадео, как скажешь, - я пожала плечами. Все лучше, чем какой-нибудь Бонифаций или Аполлоний. Идеал улыбнулся. Что-то меня изнутри царапало, какая-то паническая мысль скреблась под крышкой, будто беспокойный жук. Губы. Да, вот оно… Губы. И мелькнувшие за ними на мгновение великолепно развитые клыки. Потому что, кроме бреда, виртуальности и парка специфических развлечений с роботами, могла (теоретически, конечно, не со мной же это произошло, в самом-то деле!) существовать вероятность, что люди мало того, что проваливались в чужие эпохи, так еще и попадали в лапы чудовищ. Нельзя указывать монстрам, что ты догадался об их сущности, поскольку это означает для них конец игры, а для тебя просто конец. Нельзя смотреть им в глаза, иначе они прыгнут, и game over. Стоп! Прежде всего, нельзя разводить панику. Меня привели в порядок, накормили и дали имя. Если у подобных созданий имеется хоть капля логики, то едва ли это похоже на сервировку стола. По крайней мере, когда-то они были людьми, а люди (в здравом уме) не болтают с закусками и не нарекают пельмешки красивыми именами. Пусть иногда мы таскаем пирожные в постель, но ведь явно не за тем, чтобы их там целовать. И вообще, чего я раньше времени всполошилась? Мне успели языковые курсы пообещать. Надо будет раскрутить нового ?хозяина? на танцы с этикетом, географией и прочими полезными премудростями. А потом выбрать утречко посолнечнее и слинять куда подальше. Например, за океан. По-моему, отличный план.Я заставила себя улыбнуться в ответ. Подумаешь, вампир меня немного полапал (и продолжает свое черное дело дальше). Люди попадали в куда более худшие переплеты и выбирались. Даже мемуары потом писали. И я выберусь. И напишу. А если все-таки помру, то подзадержусь, найду толкового медиума и надиктую ему книгу своих воспоминаний. А пока можно относительно спокойно целоваться дальше. Потому как вампир там Мариус, андроид или глюк, а целуется он умопомрачительно. И медный привкус на губах не чувствуется. Почти.