Часть 7 (1/1)

—?Я и не знал, что ты знаешь эти места,?— пока Анна поила Еву соком, Арсений подошел к Раду, к забору, железному, но похожему на легкое кружево, казалось, что были они наедине.—?Школа была недалеко.—?Как много я о тебе не знал.—?Я о тебе тоже, думаю.И Арсений кивнул в ответ.—?Мы познакомились недалеко. Там,?— мужчина махнул рукой в сторону,?— вот, где сейчас поставили биотуалеты, раньше была беседка.—?С Аней? —?ответом был кивок.Женщина, будто услышав, что ее упомянули, оказалась рядом, и ее взгляд не значил ничего хорошего. Он намекал на серьезный разговор, который зрел уже бесконечность времени, сжатую в какие-то пару месяцев. Рядом вился Давид, выпрашивая мороженое?— ?я не для себя, мы с Евой оба хотим?, и выдержать его уговоры было просто невозможно.—?Давай куплю? —?с каждой минутой Арсений все больше любил детей. Возможно, именно этих, но даже это было достижением. Он помнил, как молодая женщина попросила фото с младенцем, ее сыном, и он, держа ребенка, слишком нервничал, боялся. Даже хуже, чем в первый выход на сцену. Потом начала пугать перспектива стать отцом. Если кто и может дать ребенку нужное воспитание, думал Арсений, то точно не он.—?Не слипнется? —?вставила Анна.—?Не! —?крикнул мальчишка, а потом вцепился в штанину Арсения. —?Спасибо,?— и, вскочив со скамейки, девочки побежали за ними, надеясь выпросить еще что-нибудь из вкусного. Воспоминания о вчерашнем обжорстве еще были свежи и довольно приятны.—?Знаешь,?— начала Анна, когда они остались наедине,?— Не стоит так их баловать.—?Я все еще люблю их.—?Вижу. Но это не значит, что ты можешь подкупать их сладостями. У Евочки вчера желудок остановился.—?Ну, тут уж и правда мой косяк. Скучал по семейным посиделкам в кафе.—?Твоя семья теперь?— это Сева?—?Не делай выводы с пустого места. Я говорил о детях.—?Конечно,?— к этому вздоху не хватало лишь подкатить глаза. —?Вы не семья и даже друг друга не любите. Просто спите.—?Это один раз было, я говорил.—?Ага. Второй раз как в первый раз?—?Я все еще не хочу тебя терять,?— Раду оставалось лишь сделать вид, что он не слышал ее слов. Меньшее, чего ему хотелось?— поругаться здесь и, когда Арсений вернется с детьми и мороженым, стоять в разных концах парка и игнорировать существование друг друга.—?Я тебя тоже,?— и это было похоже на признание в любви, но оба понимали, что слишком поздно пытаться что-то вернуть. Он пытался отпустить, а она злилась на себя и весь мир из-за того, что не могла. —?Но это не значит, что я брошусь к тебе на шею и все будет как раньше.—?Знаю. Как раньше уже не будет,?— и Раду все еще боялся признаться, что не будет так из-за того, что он сам не хотел возвращать эти отношения. Он осознавал это в глубине своей души, боясь высказать даже про себя, но понимал: не вернется. Она чувствовала то же самое.Первой прибежала Ева, заевшаяся мороженым по самые уши, с огромным рожком, чуть поодаль шел Арсений и внимательно смотревшая на него Настя с Давидом, которого она, как и всегда вела, время от времени вытирая с его лица размазанное мороженое.—?Ой, аккуратнее,?— девочка в очередной раз присела, достав из маленькой сумочки салфетки. —?Ты мимо рта не промахивайся, хорошо? —?мальчик кивнул, правда, это вряд ли помогло?— через пару минут, стоило ей отвлечься, на кончике носа осталось ярко-розовое пятно от малинового пломбира.—?А мы пойдем как вчера суши есть? —?вдруг спросила Ева, повернувшись к отцу и слишком жалобно глядя ему в глаза.—?Нет, не пойдем,?— девочка немного обиженно надулась. —?Обжорство вредно для здоровья,?— добавил он, думая, что еще одного забега по всем заведениям города его кошелек не вынесет.Но в такие моменты Раду особенно скучал по тем временам, когда такие прогулки были чаще, когда он спонтанно мог повести детей в кафе, а потом получить выговор от Анны, даже это отзывалось тоской в его сердце.—?Про нас забыл? —?в ответ Арсений только протянул мужчине свое мороженое, дав и ему попробовать. —?Не, вчерашнее получше было.—?Не знаю, не пробовал.—?Ну и ладно.Они, как-то абсолютно случайно, разделили этот рожок на двоих, не заметив, как в какой-то момент Анна собралась вытереть испачканное лицо Евы и отошла, окруженная детьми. И это было бы лучше, чем если бы она стояла рядом, видя, как пересекаются взгляды, как рядом с Арсением, на его фоне, Раду не видит больше никого и ничего. Оба слишком ясно понимали, насколько тяжело ей будет принять это.—?Интересно, аттракционы еще работают? Или закрыли уже?—?Надеюсь, что еще открыты. Иначе смысл сюда ехать? —?пожал плечами Арсений, бросив очередную фразу.—?Я сомневаюсь, что нас вообще туда пустят. Не сильно мы на детей похожи.—?Ты просто не хочешь.—?Да, не люблю.—?Помню, ты говорил.Лера увидела оповещение о новой записи Раду спустя добрых полчаса, когда уже лежала перед ноутбуком, закинув ноги на кровать, ее волосы разметались по линолеуму. Она не могла оторваться от телефона, пока не напишет комментарий. Слишком долго она даже не заходила на его страницу, да и… Разве он за все это время что-то выставлял? Она не знала. ?Прекрасная у тебя семья!??— ?отправить?. Редко ей доводилось писать, иногда казалось, что и не читает, но, возможно, и к лучшему. Потом, на трезвую голову, ей показалось, что делиться тем фото было глупо. Но пусть теперь знает.—?Даже когда говоришь со мной, не отрываешься от телефона,?— заметил парень. Полчаса назад ушла, волоча пакет с мусором, Мадина, полчаса назад закончилась слишком затянувшаяся посиделка, и Катя лежала на диване. Полчаса назад Лера решила позвонить парню, пока алкоголь еще не отпустил ее шальные мысли и нежелание даже думать о нем не вернулось.—?Я же не жалуюсь, что тебе надо знать о каждом моем шаге.—?Я слишком скучаю.—?Не дури, мы же даже не виделись,?— она почему-то как-то особенно запрокинула голову с дурным смешком. Встать она пока еще не могла, только неустойчиво вертеться на полу, так что делала именно это, красная и с горящими чертями в глазах. —?Зато, если увидимся,?— она специально не закончила, следя за тем, как Юра облизывает губу, жадно.Она любила врать ему и дразнить, с искренним удовольствием наблюдая, как он наслаждается ее упитостью и даже не совсем показной развязностью.—?Как я надеюсь, что увидимся,?— вздохнул он, но Лера почему-то не сказала ?я тоже?. Решила побыть честной с собой? Она сама не знала.—?Если бы я еще понимала, о чем вы болтаете,?— Катя на ватных ногах, держась за стену, поползла мимо Леры в сторону туалета. —?Бля, ну и нахуй я пила столько,?— раздался грохот, а потом крик. —?Это не я, я вентилятор свалила! —?это даже не успокаивало, особенно в подобной ситуации.Вернувшись и вытирая слюну, оставшуюся на губах после рвоты, Катя упала обратно на диван.—?Ну не понимаю я вас,?— добавила она, укнувшись в подушку, гасящую голос.—?А он по-русски ни бельмеса,?— отпарировала Лера, не обращая внимания на то, что сам Юра, едва перестав ругаться на увлеченную почти разряженный телефон, сам полез листать ленту в соцсетях.—?Вообще-то, все я отлично понимаю. И говорю,?— напомнил он на ?почти чистом?, как постоянно говорила Лера, намекая на то, что ему стоило бы поработать над своим, к слову, совсем отсутствующим акцентом, русском.—?Ладно, мне просто нужна практика,?— девушка не только сложила руки на груди, но и скрестила ноги, обиженно, под сдавленный смешок Юры.—?Совершенно бездумная затея,?— прокомментировал он. —?Мне приятно, конечно. В какой-то степени. Но смысла вообще не вижу.—?А если ты вдруг решишь, что мне стоит примерить твою фамилию и молдавский паспорт? —?она приподняла бровь, и голос был слегка игрив и мечтателен, хоть это и казалось абсолютной наигранностью.—?Да ладно, ты пьяна.—?Я и не скрывала.—?Тогда протрезвей для начала. А потом уже не гони коней,?— Лера только вздохнула в ответ.Катя искренне не любила ту степень опьянения, когда Леру тянуло звонить кому-нибудь. Но сейчас ее чересчур клонило в сон.В этот вечер Раду просто довез Анну с детьми до дома и, прощаясь, едва удержался от нежного поцелуя в ухо. Это была больше привычка, нежели реальное желание. Она хотела сказать, что будет скучать, но это не было привычкой. Это было ее слабостью, а потому она, просто попрощавшись, ушла. Это было лучше, чем если бы они сделали то, что хотели в душе.Потому что-то, что хотел, сделал Арсений. Стоило силуэту женщины исчезнуть за дверями подъезда, он накрыл рукой колено Раду, наконец заглядывая в его глаза. Страх на виду у всех поцеловать его не отпускал, да и вполне правдиво. Окна квартиры, где теперь жила Анна, выходили как раз на эту часть двора.Они поцеловались впервые за этот день, когда огни ночного Орхея были так далеко, где-то на трассе, и никому на свете не стоило знать, что это был Раду, кто первый предложил остановиться здесь, где вокруг сплошное поле и нет ни единой души. Это был он, кто первым коснулся чужих губ, без лишней осторожности, так, как он хотел, как у них не выходило все эти пару дней, самозабвенно.В свете фонарей где-то совершенно вдали картинка казалась слишком невозможной, восхитительной в ее очаровании, но взгляд Раду тянуло лишь к тому, как блестели губы Арсения, слегка припухшие от легких покусываний.—?Ты слишком красивый,?— и эта фраза сейчас звучала слишком странно, на сорванном возбужденном полувздохе, она так и осталась между их губами, пока они снова не сомкнулись.Они были готовы провести целую ночь так, на обочине у трассы, только вдвоем, где никто не помешает им. Было боязно позволить себе большее, чем поцелуи, хотя, плюя на все внутренние запреты и легкий дискомфорт, Раду совершенно настойчиво лез под футболку Арсения, сползал с губ на мочки его ушей, прикусывая и заставляя каждое соприкосновение кожи отзываться сладкой тяжестью. Он хотел, то есть, они оба хотели.Именно поэтому им было слишком тяжело оторваться друг от друга.—?Нам надо будет хоть немного поспать,?— выдохнул Арсений, слабо качая головой.—?Поразительно здравая мысль.Именно поэтому дорога до Кишинева казалась бесконечной.Именно поэтому они не сдержались, едва войдя в квартиру. Стоило двери захлопнуться перед их спинами, как Раду напомнил о том, что этой ночью они кое-что так и не закончили. Не словами, а слишком настойчивым поцелуем, от которого ухало где-то за ребрами и это ощущение текло под кожей, растекаясь возбуждением.Раньше Арсений и не подумал бы, что его будет заводить от одних лишь поцелуев, как какого-то школьника. Сейчас, казалось, ему хватало лишь губ Раду на своих и его языка, чтобы в джинсах стало до невозможности тесно. Он даже не пытался отобрать инициативу, было слишком хорошо, слишком правильно именно так, мокро, так, что сам он мог лишь млеть в предвкушении того, чем же могут закончиться эти поцелуи. Упав на кровать, кстати оказавшуюся за его спиной, мужчина хрипло выдохнул, глядя куда-то в потолок смазанным взглядом. Слишком долго он ждал этого момента.—?Хочу тебя,?— и кто бы знал, сколько внутренних, сокрытых опасений скрывалось за этими словами Раду. В туманном взгляде сложно было прочитать что-то кроме неподдельного желания, и это было действительно неплохо. Спонтанная мысль в дороге сменилась одержимостью идеей, а сейчас, когда идея выгорела, от нее осталось лишь волнение.Арсений мог лишь выдохнуть в ответ, и этот выдох было слишком просто перепутать со стоном.—?Уверен? —?это была последняя секунда, когда можно было повернуть назад, когда можно отказаться, когда Раду стоял перед этой линией невозврата. Последней, которую он еще не успел перейти. Она пугала его, но он даже не думал ни о чем, в его голове билось только желание.Он потянулся к губам Арсения, снова целуя, быстро, но горячо, влажно, разгоряченно.—?Да,?— наконец выдохнул он, ненадолго разорвав поцелуй. Он не боялся, он просто забыл, как бояться, он хотел, а это было самым важным. Жалеть уже давно было не о чем.По его губам, шее и плечам пробежал мелкий дождь из поцелуев, и они казались на контрасте слишком нежными, хотя наверняка после них останутся небольшие пятна засосов. В них было слишком много любви, но изголодавшейся, истомленной долгим ожиданием, но это чувство все равно не было близко тому желанию, которое испытывал сам Раду. Сам он, ловя над собой кожу Арсения, приподнимался, целуя, захватывал ее губами, потом, не выдерживая, пытался одновременно податься ему навстречу бедрами?— член все еще был зажат одеждой, но уже настойчиво требовал внимания. Он откровенно изнывал, задыхаясь стонами и в неразборчивых фразах сложно было разобрать хоть что-то.Арсению приходилось понимать, настолько, насколько он сам мог понять в этих соприкосновениях, стонах и пульсирующей в голове страсти?— все в голове смешивалось каким-то адским коктейлем. Секс давно уже должен был приесться, но это ведь Раду, и он лежал под ним, раскинув ноги, тянулся навстречу. И сводил с ума?— слишком долго, чтобы всех прошлых разов хватило на всю оставшуюся жизнь.Раду начал понимать, что не согласился бы на это, не будь перед этим поцелуев в машине, не будь этих выходных с Анной и детьми, только когда рука Арсения, до этого ласкавшая его тело, опустилась ниже, миновав член, мимолетно погладив яйца, к самому анусу, не входя, только обводя его пальцем. Не неприятно, но это казалось неправильнее, чем когда-то же самое делал он. Но мужчина лишь дернулся, с трудом впустив этот палец в себя.—?Расслабься,?— выдохнул Арсений, заметив этот рывок, и в этом тоне было слишком много нетерпения, и оба понимали, что это не слишком-то просто, когда ощущаешь нечто инородное там, где его быть не должно.Невозможно расслабиться, когда к этому пальцу подключается второй, а потом еще один. Это просто слишком неправильно, но пока еще не кажется болезненным, но ведь это лишь пальцы. Когда Арсений наконец сменил их членом, толкнувшись совсем немного, но ощутимо, он поднял взгляд на Раду. В его глазах все еще было то же желание, туманное, но горячее, но в уголках, где почему-то ощутимее, чем обычно, выделились морщины, собирались капли слез.—?Черт,?— и это все что Арсений мог сказать сейчас, выдохнуть, простонать.—?И ты… —?Раду пытался поймать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. —?Ты каждый раз? Так?В ответ он кивнул.—?Расслабься, будет немного проще,?— и Раду практически послушался, стараясь. Выходило откровенно не очень.Но даже так Арсений попытался сделать еще один небольшой аккуратный толчок, и им обоим было слишком тяжело. Оба замерли, но в этот раз Раду почти закричал, и вряд ли это был несдержанный стон удовольствия. От этой боли, предсказуемой, но сейчас оказавшейся слишком неожиданной, все скопившееся желание все больше угасало, сменяясь страхом, застывшим во взгляде черных глаз.—?Черт, стоит прекратить? —?Раду кивнул, и слеза, стекая по лицу, коснулась уха. —?Прости.—?Это была моя идея. Хуевая идея.—?Мягко говоря.Арсений мягко постарался вытащить из мужчины свой член, не причиняя боли, а потом лег рядом, снова целуя, но теперь нежнее, успокаивая, пробуя на вкус слезы, вытирая их.—?Это ты прости,?— глядя куда-то в потолок, наконец сказал Раду.—?Я бы не стал продолжать, если бы ты дал понять.—?Я тоже хотел. Когда-нибудь еще надо будет попробовать.—?Когда сам будешь готов.Анна до недавнего времени не то, чтобы боялась ходить куда-то без мужа. Нет, но, если бы не мать, согласившаяся посидеть со внуками, то она все так же, как и всегда, занималась бы ими. Или готовкой. Или уборкой.Счастьем для нее было то, что она смогла вырваться, впервые за столько лет, в компании собственных подруг, а не с приятелями семьи, которых часто приглашал Раду. Или с артистами, в компании которых он часто бывал. Она, как и любая обычная женщина, в душе хотела просто выпить какого-нибудь коктейля в неплохом местном баре и поговорить обо всем и ни о чем сразу с бывшей одноклассницей.На фоне Лены, казавшейся совсем свежей и молодой, она чувствовала себя и выглядела старухой, хоть и большая часть знакомых говорила, что не изменилась. Такое чувство, что врали. В кальянной, самой дорогой в городе?— потому, что единственная, играла музыка, которую Анна даже не знала, слишком громкая для нее, непривычная. И меню было слишком странное, не было знакомых коктейлей. Она начинала понимать, насколько же на самом деле постарела, глядя на Лену, затягивающуюся кальянным дымом и выпускающую сизовато-белую туманную завесу, собирающуюся клубами под лампой.—?Может, и ты попробуешь? —?она протянула Анне трубку кальяна, и та почти рефлекторно взяла ее.—?Я не курю. И не курила, прости,?— и тут же женщина положила трубку на низкий столик.—?Да знаю, ты одна из наших в школе даже не пробовала. Ну как хочешь,?— женщина пожала плечами. —?Ну и как, что у тебя нового? Мы же целую вечность не виделись. И не увиделись бы…—?Если бы только не пересеклись с тобой в очереди,?— закончила фразу Анна.—?Да, продуктовые сближают людей,?— и обе тихо, сдержанно, рассмеялись, на фоне безвкусного рэпа, играющего из колонок, почти неслышно.—?А, да. Что нового… —?наконец успокоившись от смеха, продолжила Анна. —?Ты даже не знаешь, что у меня старого.—?Не знаю, ты права,?— женщина пожала плечами, а потом, повернувшись к проскочившему мимо парню-бармену, заказала коктейль. —?Так что нам будет много о чем поговорить.—?Это точно,?— она вздохнула, понимая, насколько неприятно ей будет приближаться в рассказе к ближайшим событиям. Раны на душе не хотели затягиваться, слишком мало времени прошло, да и последние дни, когда рядом был Раду… Она почти пожалела тогда о разводе, если бы только не Арсений. Чем больше они были рядом, тем более лишней она себя ощущала.—?И все же?—?Все как у людей, Лен, все как у людей,?— она стремилась рассказать все как можно быстрее, зная, что не выйдет. —?Вышла замуж, трое детей, переехали в Бухарест…—?Ты тоже приехала, выходит, ненадолго?—?Не то, чтобы… Здесь я и останусь,?— во взгляде Лены был немой вопрос, просьба объяснить, что произошло. —?Я устала. Мы развелись.И лучше бы, думала Лена, у этого была действительно веская причина, она смотрела на Анну, понимая: причина была. Она казалась совершенно разбитой, расстроенной, и вряд ли так бы было, брось она какого-нибудь проходимца.—?Я уже сбилась со счету, сколько лет мы пробыли вместе,?— продолжила она. Голос почти срывался из-за подходивших слез. За столько времени, что она была одна, она позволила себе расплакаться только когда вернулась к родителям, но при старой школьной подруге… —?Прости, неважно.—?Как хочешь,?— вздохнула Лена. —?Точнее, как знаешь. Я все еще удивляюсь, что у тебя вообще дети есть. Ты ведь ни одного не хотела?—?Не хотела,?— женщина отчаянно пыталась успокоиться, и она все еще была слишком трезва, чтобы перестать быть до неприличия честной. —?Но ведь нужен наследник, мы очень хотели мальчика…—?Просиженного дивана и пульта от телевизора? Я слишком хорошо знаю, как вы могли жить в Румынии,?— скривилась Лена, но Анна замотала головой, как бы отрицая бедность их существования. —?И что ж за фамилия, которая так нуждается в продолжении?—?Сырбу? —?как будто она сама сомневалась уже, но в этот момент лицо женщины разгладилось и слезы так и остались в уголках глаз, в тот момент, как ее подруга сдерживалась от тупого смешка.—?Ну понятно, такую фамилию ж больше некому продолжать,?— тихо отметила Лена.—?Ну,?— вот теперь замялась Анна, подбирая аргументы. —?Мы любим… то есть, любили друг друга. Сейчас?— не знаю, осталось ли у него хоть что-то ко мне, хоть какие-то чувства,?— не стоило продолжать разговор, но сейчас это было нужно ей?— выговориться наконец, поделиться переживаниями и избавиться от этого груза. —?Он изменил,?— и, просто боясь поделиться всеми подробностями, женщина закусила губу.Не из-за того, что она не хотела выставить Раду в дурном свете?— она, наоборот, начинала осознавать, как связь между ними начинает теряться и она перестает зависеть от него. Ей все еще было мерзко от одной только мысли. Хуже ей могло стать лишь от того, что это был не единственный раз, что все это была попытка запудрить мозги. Анна старалась уходить от этой мысли.—?Значит, и со своей новой бабой долго не пробудет,?— бросила Лена. будто бы ей сейчас не выворачивали душу. —?Рано или поздно и от нее пойдет налево. Ну и пусть кобелит,?— от этой фразы Анна даже слегка повеселела, усмехнувшись. —?Тебе-то теперь чего? Ты теперь свободная женщина.—?Да, хватит все-таки обо мне,?— наконец, им принесли по еще одному коктейлю, и, подняв тост за то, чтобы не перевелись настоящие мужчины, женщины сделали пару глотков. —?Мы ведь столько лет не виделись. Что у тебя в жизни происходит?—?Да, знаешь, так же,?— вздохнула Лена.—?Приторговываешь импортной жвачкой в классе? —?и тут в ответ был звонкий смех.—?Ну, считай, что да. У меня небольшой бизнес. Пару продуктовых держу,?— в голосе скользила даже какая-то гордость на грани с хвастовством.—?А семья, дети? Ты-то как раз хотела.—?Как-то не сложилось. Все думала?— вот, будет бизнес, деньги?— и будет хорошо. Всем деньги мои нужны, Ань, понимаешь? —?кивок. —?А я кому нужна? Правда, сейчас совсем плевать стало, вот веришь? Как-то замуж уже и не тянет, а дети… Никогда не поздно взять и кого-то удочерить,?— Лена говорила легко, не ощущая тяжести на душе ни из-за того, что в ее жизни не было серьезных отношений, ни из-за того, что она не собирается рожать. Будто бы она была довольна своим нынешним положением.—?От детей много проблем,?— на эту фразу Анны Лена как-то удивленно моргнула сквозь легкую пелену алкогольного опьянения. —?В смысле, со здоровьем. От родов не молодеешь.—?Вот я бы в жизни не сказала, что у тебя трое, ты так и не изменилась.—?Диета, спортзал. Если бы не образ жизни… Я иногда чувствую себя старухой. После третьего?— особенно. Очень долго ноги отекали.—?О боже,?— вздохнула Лена, желая избавиться от подробностей.—?Короче, я никому не пожелала бы быть многодетной матерью. Отцам проще?— пришел с работы, потискал детей, сделал пару фоток для соцсетей и все… Считай, отец года,?— и тут она сама рассмеялась. От алкоголя стало как-то проще, в голове чище, и ей было как-то спокойнее вспоминать Раду.Анна искренне не хотела предаваться воспоминаниям, пока таксист вез ее до дома, но она была пьяна, а водитель оказался на редкость молчаливым. Ей было проще обсудить политику, последовать примеру отца и начать поливать помоями правительство и местных националистов, но он просто включил музыку, так что не было смысла открывать рот.Все мысли женщины занимал Раду, особенно когда она была в подобном состоянии. Ей было вдвойне мерзко днем, когда они гуляли с Арсением. Она ощущала себя лишней тогда, просто использованной наивной девчонкой, какой когда-то встретил ее Раду. Возможно, не встреть его, им обоим было бы лучше? Он вряд ли разошелся бы на столько лет с Арсением, а она… Кому вообще до нее есть дело? Просто была бы очередной поклонницей, которой он улыбнулся бы из толпы той очаровательно милой улыбкой, в которую она когда-то влюбилась, встретив его. Черт бы побрал эту любовь с первого взгляда.Анна сидела на заднем сидении, стараясь не так сильно шмыгать носом и сдерживать слезы, которые собирались в уголках ее глаз. Трезвой она никогда бы не заплакала, но сейчас алкоголь слишком ударил в голову, чтобы можно было убедить себя в том, что большие девочки не плачут.—?У вас все в порядке? —?спросил таксист. Когда он, остановившись на светофоре, повернув к ней голову, она подняла взгляд, осознавая: он ведь совсем мальчишка. Красивый молодой парень с совсем детским лицом и светлым прищуром голубых глаз.—?Да,?— коротко ответила она, и голос звучал достаточно уверенно. —?Простите.Анна вздохнула, и в этот момент ей показалось, что алкоголь начал медленно терять над ней контроль. Да, возможно, и было бы лучше, если бы они не встретились, но она вспоминала их свадьбу, каждый нежный поцелуй и щекочащую ее лицо щетину Раду, когда на него накатывала нежность и желание просто обнимать ее до потери пульса. Она просто стояла в темном уголке подъезда, и слезы, сдерживаемые до того, сами покатились из ее глаз. Она оплакивала не то, что она потеряла его, она оплакивала то, что не смогла удержать теми силами, какие у нее были. И не смогла бы, наверное, какими-то другими.Он бы все равно ушел при первой подвернувшейся возможности.Но женщина понимала и то, что простила бы ему и измену. Только не с мужчиной?— от одной мысли, воспоминания к слезам присоединялась и тошнота. Перед ее глазами, когда она пыталась закрыть их, появлялся раскинувшийся на диване, диване в их доме, их комнате для гостей, Арсений. И Раду, застывший между его ног в совершенно недвусмысленном состоянии.Она просто не могла забыть такое. Подобные вещи отпечатываются где-то на обратной стороне век, где навечно и остаются. И Анна просто не могла вернуться домой в подобном состоянии, думая, как ее встретит на пороге Ева, бросившаяся обниматься. Или Настя, держащая на руках Давида. Родителям это проще объяснить, чем детям. Они хотя бы знали и понимали.Поэтому, встретив дочь, мать не могла успокоиться.—?Ань, ну почему ты не предложила им остаться у нас? —?буквально сразу начала женщина, увидев порядочно успокоившуюся дочь.—?Не думаю, что он хотел. Вряд ли ему это вообще нужно.—?Мне кажется, он и сам очень по тебе скучает и хочет вернуть,?— продолжала гнуть свою линию она.—?Ну да, изменил и сразу же исправился, мам, даже не говори ничего.—?Это в мужской природе, Анют. Им нужно иметь отношения и с другими женщинами, им надо разнообразия.—?А если бы я ему изменила, ты думаешь, Раду не сделал бы так же? —?наконец закричала, сдерживая голос, чтобы не разбудить только недавно уложенных спать детей, Анна,?— Не ушел бы?—?Ну это другое дело. Ты же должна быть верна ему, раз вы муж и жена.Женщина только вздохнула. Уходя, она понимала, что ее мать, которая была в восторге от Раду, когда он был еще юным?— неудивительно, она не знала никого из их компании, кого отталкивало бы его умение сходиться с людьми и приветливая улыбка?— будет против развода и до последнего будет отстаивать свою позицию, пусть и устаревшую, но сейчас, на почти протрезвевшую голову, кажущуюся почти правильной.Анне проще было не спорить с ней, а просто упасть на кровать и спокойно заснуть. Все же, она слишком надолго задержалась в баре, чтобы не выбиться из привычного режима?— было глубоко за полночь.Это было время, когда спали все. Но Раду заснуть не мог. Подушка казалась слишком жесткой, одеяло тяжелым, а голова распухшей. Рядом уже начинал смотреть десятый сон Арсений, закинувший руку ему на грудь, а он просто смотрел в потолок, даже не надеясь выспаться.Каждая последующая встреча с Анной бередила его старые раны, оставшиеся от разрыва, возвращала его к тому состоянию, в каком он был до поездки в Турцию. Он снова ясно понимал, что она ушла и это надолго. С ее характером?— навсегда. Или дело было не в ее характере? Он сам не смог бы вернуться к ней, если бы она переспала с другим. Или другой. Даже если бы это было всего раз. Даже если это было просто по дружбе. Особенно, если бы она поняла, что там, на стороне, ей комфортнее и все кажется каким-то новым и особенным.Он бы отпустил ее. Но в реальности он этого сделать не мог. Ее лицо отпечаталось глубоко в его воспоминаниях, и с каждым днем Раду лишь яснее понимал, что та поездка на отдых не помогала ему, но отвлекала от имеющейся проблемы. О таком не думается, когда ты валяешься на пляже, а девчонки из соседнего номера хлещут алкоголь и слушают паршивую клубную музыку, когда трахаются.В один момент Раду хотел вернуться к Анне, прося прощения за все и надеясь, что она сможет снова быть с ним.В другой?— вытереть из головы ее образ и уснуть, обнимая тихо сопящего Арсения.В тот момент, когда первая мысль сменяла вторую?— застрелиться или хотя бы покурить, хотя он уже и не помнил, как же давно бросил.Раду смог уснуть лишь в тот момент, когда первые лучи восходящего солнца коснулись его лица. Глаза к тому моменту уже слипались и слезились, но он продолжал морить себя усталостью, пока не сдался. Лучше было бы так и не заснуть, чем видеть во сне тот самый дом в Бухаресте, который они продали. Еще таким, каким он был после того, как Анна уехала. И он был благодарен ей реальной теперь. Наяву она хотя бы не оставляла записки, в которых обвиняла его во всех возможных и невозможных грехах и смешивала его с грязью.Мужчине не снилось подобное уже месяц и вот теперь все вернулось практически к самому началу пути. Когда рядом с ним еще не лежал, непроизвольно обнимая, Арсений. К началу, которое, кажется, не планировало подходить к концу.Арсений, как бы оно ни было неудивительно, все же проснулся раньше и, не желая будить Раду, все так же лежал, положив на его спину руку. Он чувствовал его неспокойное дыхание добрых полночи, а потом чувствовал, как тот ворочался во сне. Не лучшим вариантом было вставать сейчас, когда, казалось, он только недавно смог сомкнуть глаза.Руки мужчины почти рефлекторно гладили растрепанные волосы, сползали на лицо, невесомо обводя очертившиеся из-за стресса скулы. Ресницы слабо дрожали, как оно часто бывает во сне. Даже так, даже когда было ясно, что снится ему не то, чему стоило бы радоваться, Раду казался красивым. Возможно, из-за того, как на его лицо падали лучи солнца. Возможно, из-за этого умиротворенного вида, какое обычно имели спящие.Арсению было честно наплевать. Раду просто был единственным, кого он видел и единственным, кого он реально хотел видеть. Здесь, рядом, сопящего на боку.Он не верил в реальность каждый раз, когда лежал рядом, каждый раз вспоминая, как подобное оказывалось просто очередным сном, просто фантазией на тему, глупой и неправильной. Арсений, когда в очередной раз его заносило на повороте своих желаний, в очередной раз пытался себе напомнить, насколько же подобное не имеет и права на существование, говорил себе: Раду в серьезных отношениях, которые не оставит, как и работу в Бухаресте, они увидятся разве что на каком-нибудь юбилее группы, чтобы через десяток лет опять встретиться и вновь забыть друг друга. Он пытался и сейчас сказать себе подобное, больше по привычке. Но они лежали в его квартире в Кишиневе, и Раду явно не собирался куда-то убегать, прощаясь на десяток лет, когда они снова разбегутся старыми приятелями, пообщавшись полчасика.Раду проснулся только когда невесомые прикосновения Арсения начали совсем неправильно вплетаться в сон, и каждая ласка отзывалась уничтожающими взглядами Анны. Рядом с ней стояла Настя, жмурящая глаза и закрывающая обзор Еве с Давидом. Черт, ему определенно было к месту проснуться именно сейчас, а потом уставиться вдаль, не замечая ни Арсения, ни того, как обеспокоенно он смотрел.Раду просто таращился широко раскрытыми глазами куда-то, куда?— он сам не знал, пока приходил в себя после сна. Меньше всего он хотел, чтобы эти сны вернулись к нему, когда он почти отвык от них, когда он почти перестал считать себя одиноким и брошенным. Ему просто хотелось, чтобы у него просто была хотя бы возможность, хотя бы шанс вернуть себе то, старое ощущение, какое было у него жаркими турецкими ночами в номере для молодоженов. Ощущение, что он все еще нужен и любим.Арсений только обнял его, не невесомо, как оно было до этого, во сне, а ощутимо, крепко?— почти смертельной хваткой. Он надеялся, что Раду позволит ему сейчас большее, прижаться, поцеловать, но ему не дали долго задумываться об этом. Просто потому, что Раду сам хотел этого, поцелуев, ласки, он тянулся за ними, и кто бы вообще мог отказаться.Кто-то и мог бы, наверное, но только не Арсений. Он думал только о том, что просыпаться вот так было одним из самых больших его желаний.Им было плевать на мир. А мир не спал уже давно. Достаточно, чтобы Лера успела, едва продрав глаза, сбежать из квартиры, оставив Кате вторые ключи.Она делала так… Ну, практически каждый день, пока ей это позволяла уйма свободного времени. Пока в другом конце города ее ждали подруги. Вообще, она думала забить на уговор встретиться и выпить чего-нибудь, ну или серьезно опоздать, приволочив с собой заспанную подругу, но к тому моменту все точно были бы в полнейшее дерьмо. А быть трезвой на этих похоронах печени как-то тоже не хотелось.Выскочив из маршрутки, Лера бросилась на шею к Юльке, точнее, просто закинула руку ей на плечо. Вообще, если бы это не было в привычке приветствия у ее лучшей подруги, Юля сразу бы избавилась от ненужного прикосновения, но так она, помедлив, улыбнулась.—?И где тебя носило? —?было первым вопросом. Вообще, по Леркиному загару легко было понять, где она пропадала целый месяц, но узнать из ее рассказа должно было быть более интересно.—?Ну, в общем… —?начала девушка, упав на скамейку и прикурив очередную дешевую сигарету. —?Бля, с утра не было возможности покурить по-нормальному, Катюха на мой дым ругается ебать просто как, а, ну, я не об этом… —?вернуться к рассказу об отдыхе ей так и не дали.—?В смысле? Что за Катюха? Это с которой ты в школе училась? Или с прошлой группы? Или та художница, которая тебя кадрила? —?после упоминания последней Лерка заржала открыто, раскрыв рот, демонстрируя пломбы, и запрокинув голову?— половина остановки уже пялилась на нее.—?Ваще не попала. Ни разу. Ну, если кратенько, то мы встречаемся. Если долгонько, то мы типа того самого уже год, наверно. Ну общались больше, но я типа уверена, что мы мутили,?— Юлька только вздохнула.—?Это которая.?—?Ага, которая за пизду лет от меня жила,?— с гордостью за возможность сказать это в прошедшем времени бросила Лера.—?Я вообще эти твои отношения не принимаю, но разве ты с этим своим плиточником не года полтора?—?И хули? И он не плиточник.—?А кто?—?Ну, вот последние месяца два поломойка. Ладно, лучше бы плиточник,?— перекосилась Лера.—?И упал он тебе?—?Да мне на него насрать, вот, Юльк, честно. Что есть, что нету?— лишь бы каждый час не звонил, где я и как я. Он не папаша мне, заебал.—?Бросить его не пробовала?—?Мы даже не виделись,?— Юлька только вздохнула.—?Может, поискать тебе кого-нибудь в городе?—?Нет, спасибо, я не голодный,?— напела Лерка, после чего получила леща.На горячую скамейку рядом упала Наташка, та, чьим именем она называлась тогда, в Турции. Содержимое ее пакета многозначительно звякнуло, а потом она достала оттуда бутылку какой-то дешевой шняги типа вишни на коньяке.—?Опять про свои отношеньки загоняешь, хорош уже, ты ими и глухого заебешь. Бросай его и заводи котов,?— бросила Наташка, откупоривая бутылку. Вообще, бухать прямо на остановке?— не лучшая идея, но торчать у кого-то дома?— настолько приевшаяся всем им дичь, что этот вариант негласно отметался. А на посиделки в каком-нибудь баре денег не было, даже если бы и решили скинуться.—?Мы просто общаемся с ним, забей,?— отрезала Лерка. Это звучало не слишком убедительно. Она, может, и хотела бы, чтобы было так, но Юра не давал ей лишнего шанса показать, что между ними нет ничего, кроме простой дружбы. Просто друзья каждую ночь не желают добрых снов. Разве что, всякие извращенцы из ?контакта?, которые и не думали когда-нибудь перестать паразитировать на общительности девушки.—?И поэтому ты сама звонишь ему по вечерам?—?Просто практика языка,?— Лерка первая приложилась к бутылке, проигнорировав пластиковые стаканчики, которые Наташа тоже купила.Ее телефон снова звонил, только песня была другая?— все же, только недавно она поняла, насколько же полезно на самом деле на каждого ставить особенный звонок, так что она сразу поняла, что это Катя. Алкоголь начал брать ее слишком быстро, возможно, из-за того, что пили они без закуси и на палящем солнце, и оттого особенно не хотелось брать трубку и оправдываться. Но Лерка все же ответила, когда припев песни начал подходить к концу.—?Катюх, ну приезжай,?— сразу, игнорируя все ?Ты где?? и ?Почему без меня?? начала она. —?Да мне насрать, просто приезжай, побухаем, я с подругами познакомлю,?— и тут ей пришлось прижать динамик пальцем, чтобы в очередной раз не слушать Катину лекцию о вреде алкоголю. Как будто Лерка и без того не была в курсе. Будь она хоть немного трезвее, она бы просто слушала, кивая, а потом сбежала бы туда, где можно будет нажраться с подругами. Но трезвой она не была, так что лишь обиженно дула губы, откровенно не слушая.Когда разумом Леры владел градус, разбавленный табаком, она почему-то чувствовала, насколько ей неприятна компания Кати. Насколько в тягость ей были отношения с ней.—?Ты опять вчера напилась,?— говорила ей Катя после очередной вечеринки, оставившей ворох мусорных пакетов с битой посудой, окурками и дешевой едой из магнита за углом,?— ты даже не заметила, что я ушла к соседям,?— ставила она в вину, пока еще не до конца протрезвевшая Лера закатывала глаза. Это было каждый раз.—?Зачем я только согласилась поехать с тобой? —?этим их разговоры заканчивались все чаще. —?Зачем только я расторгла помолвку? Я была бы замужем за тем, кто меня любит! —?кричала она, будто бы в пустоту. —?А не с той, кто даже не замечает, что я ухожу, пока она мило треплется со своим парнем. Зачем я только решила поехать с тобой в Турцию? Я же влюбилась в тебя тогда! —?красивая ваза для конфет с хрустальными красно-рыжими цветами была с силой брошена на пол, а потом с легкий приятным уху звоном разбилась.Лере оставалось только вздыхать. После подобных разговоров она запиралась в ванной, звоня Юрке, описывая, как она лежит перед ним в одном кружевном белье, медленно его снимая. А потом, когда баланс телефона уходил в далекий минус, просто лежала в ванной, считая пауков на потолке, пока слезы не застилали ее глаза.