Глава шестая. Эмское лётное училище Гражданского Воздушного Флота (1/1)

С прекрасными каштановыми кудрями пришлось расстаться. Местный цирюльник равнодушно, со знанием дела, ликвидировал их механической машинкой. А свои аккуратные маленькие усики Рауль сбрил сам. Точнее, подождал, пока у того же цирюльника закончится работа, и попросил научить его бриться самостоятельно. С этого дня виконт де Бражелон старался без надобности не смотреть в зеркало. Постепенно Рауль привык к тому, что его фамилию произносят без приставки ?де?, привык к отсутствию лакея, привык жить в малюсенькой комнатушке в домике у старой хозяйки возле самого аэродрома. Рауль теперь самостоятельно брился и одевался в простую одежду, подметал пол, стелил себе постель, ел простую русскую еду и пил каждый день чай вместо разбавленного вина, уже не считая это роскошью. Гораздо сложнее было привыкнуть общаться с людьми, которые его окружали теперь каждый день. Механики и мотористы, работающие на аэродроме, были простыми людьми из шахтёрских или крестьянских семей, грубоватые, любящие выпить русской водки в шумной компании, отдыхая после работы. У них были совсем другие жизненные ориентиры, нежели у него, совсем другой опыт, другие взгляды. Раулю было любопытно их слушать, но он искренне не понимал, о чём с ними говорить и как с ними дружить. И они чувствовали его каким-то другим, чуждым себе. Этот новенький моторист не разделял их компании, стараясь в минуты отдыха уединиться. Иногда кто-нибудь пытался пошутить, посмеяться над этим нелюдимым иностранцем, как обычно высмеивают всё, что остаётся недоступным пониманию. Но шутник сразу же напарывался на спокойный, пронизывающий взгляд голубых глаз, на дне которых горела обжигающим холодом жёсткая льдинка. Насмешка исчезала, исчезал и сам шутник, и Рауль снова оставался в одиночестве.Однажды, уже заканчивая рабочий день, Рауль услышал случайно болтовню механиков. И не стал бы прислушиваться, но вдруг разобрал произнесенное кем-то свое имя. Виконт обернулся. Он увидел механика Ерохина - члена экипажа Лунина. Он курил, сидя рядом с приятелями на бревне возле поленницы. - О тебе говорим, о тебе, господин, - с нескрываемым презрением крикнул Раулю один из механиков. - Может он тот самый Бражелон и есть? Собственной персоной, а, как считаешь?Приятели загоготали.Виконт не раз замечал на себе странные взгляды тех, кто слышал его имя. Как будто это имя было знакомо многим, но никто не считал нужным высказать это прямо.Рауль не выдержал. Он поднялся и подошел к мужчинам. Встав напротив сидящих, он спросил: - Откуда вам известно мое имя? - Ну как же? - продолжая дымить махоркой, произнес товарищ Ерохина. - Бражелон... И эта... Как, говоришь, её? - Лавальер, - приятели снова мерзко захохотали.Рауль побледнел. Развернувшись, он шатаясь пошел прочь, не замечая ничего вокруг. Добравшись до домика, в котором жил, и открыв дверь в свою комнатку, он упал на кровать, лицом в подушку и захохотал. Он не мог остановиться, и бабушка-старушка, которая была хозяйкой в этом домике, долго стояла возле открытой двери и не знала, позвать ли кого-нибудь на помощь.Молодой человек не то плакал, не то смеялся, повторяя какую-то тарабарщину на непонятном языке.- Я-то думал... Я-то думал, откуда меня знают! Ну как же! Бывший возлюбленный Лавальер! Вот это слава!... Непосредственный начальник Рауля механик Ерохин был хорошим знатоком своего дела. Лунин всегда был доволен службой самолёта и нередко высказывал благодарность механику за работу. Хотя ростом он был несколько ниже Рауля, на новенького моториста Ерохин смотрел всегда ?свысока?, с постоянным насмешливым выражением лица. - И откуда только таких к нам присылают? – интересовался он в пространство, когда Рауль снова не понимал данного ему задания или совершал какую-то ошибку. - Ты в школе-то учился, а? – задавал он вопрос. Не ответить Рауль не имел права, потому что находился на службе, в подчинении у этого человека. - Нет, - отвечал виконт. Механик усмехался, нарочно пуская дым махорки в лицо моториста, и наблюдая, как тот, краснея, сдерживается, чтобы не раскашляться. - А что ты вообще умеешь делать? – был следующий вопрос. - Фехтовать, стрелять, ездить верхом – отвечал Бражелон. Моторист снова усмехался и отправлял моториста чистить инструменты. Рауль очень старался достойно выполнять свои обязанности, постоянно спрашивал названия тех или иных деталей и их назначение. Но всё равно постоянно заслуживал только насмешки и издевательства. Бражелон видел, что этому сыну какой-то крестьянки доставляло несказанное удовольствие помыкать человеком из дворянской семьи, издеваться над ним и всячески показывать ему своё превосходство в знаниях, умениях и жизненном опыте… Сливая отработанное масло, ползая под самолётом, вычищая шасси от пыли и грязи, задыхаясь от запаха бензина, виконт де Бражелон вспоминал всю свою жизнь день за днём и думал, за какие грехи он заслужил такое… Отца он уважал безмерно, почитал и слушался беспрекословно с детства и до конца. Ненависть ко лжи и всякому притворству граф де Ла Фер воспитал в сыне тоже с ранних лет. Видит Бог, виконт никогда не позволял себе даже малейшей неправды или несправедливости по отношению к какой-либо живой душе. По отношению к своей любви виконт так же не позволил себе ни разу ни малейшей слабости, и здесь ему не в чем было упрекнуть себя. Ни одним словом, ни одним жестом он не позволил себе оскорбить чувства мадмуазель де Лавальер, её чистоту и невинность. И только одному Господу известно, как тяжело было ему, особенно в последние годы, когда встречи были так редки, а его юношеская влюблённость переродилась в настоящую мужскую страсть… Ему приходилось не раз лишать человеческое существо дарованной Господом жизни. Но виконт был воином. Он честно и отважно исполнял свой долг, никогда не нарушал приказов, вёл себя всегда как истинный дворянин, верно служа отечеству и королю… А потом он отрёкся от своего короля, не будучи в силах вынести содеянное им… ?Я не мог больше служить ему верой и правдой, - оправдывался виконт перед самим собой, счищая масло с хвостового оперения ?У-2?. – Дворянин, потерявший веру в короля, потерявший уважение к Величеству, не достоин больше называться верным слугой его…? И через минуту уже сам обвинял себя: ?Кто дал тебе право судить? Кто ты такой, чтобы осуждать своего короля, Помазанника Божия? Ты ведь не осуждал ЕЁ за то, что она полюбила, за то, что предпочла другого?..? Те несколько минут отдыха, пока инструктор Лунин был в полёте с кем-нибудь из курсантов, механик Ерохин курил поодаль от самолётов, не отходя далеко от стоянки, а Рауль сидел на траве и укорял себя: ?Уныние – тоже смертный грех, ты забыл об этом? Ты предался унынию, отчаянию. Ты взял на себя право вершить свою жизнь – право, принадлежащие одному только Богу…?, - и снова уже бежал вслед за механиком к коснувшемуся земли самолёту, для совершения краткого осмотра перед следующим вылетом. И в мысли виконта стало прокрадываться искушение: ?Интересно, возможно ли умереть после смерти? Что будет??… Но с того дня, когда командир экипажа Лунин взял Рауля с собой в полёт, всё стало иначе. Работы не стало меньше, и отношение механика к мотористу ничуть не изменилось. Но теперь виконт уже смотрел на самолёт Лунина не как на невиданного зверя, а как на небесное чудо, испытывая священный трепет. А знания, которыми обладал грубый, насмешливый механик, казались теперь виконту Божественным откровением. Ведь этот человек знал великую тайну полёта и умел вернуть сломанной, больной машине возможность летать! А к Лунину, к которому с самого начала проникся уважением, теперь Рауль готов был припасть в молитвенном преклонении. Ведь этот человек (или ангел) был тем, кто летал сам и учил летать других! И работу свою Рауль воспринимал теперь не как тяжкий унизительный труд, а как великую честь, оказанную ему. Ещё он теперь всё время помнил: он сам был в небе! Он летал! И в его душе поселилось страстное желание пережить это снова. А то, что он постоянно находился на аэродроме, в непосредственной близости от самолёта, сам участвовал в подготовке его к полёту, окрыляло душу и вселяло уверенность в осуществимости желания. Однажды, через неделю после того памятного дня, инструктор вернулся из последнего за день полёта и сообщил механику, что самолёт стал еле заметно заваливаться на одно крыло. Командир отдал распоряжение проверить элероны. Механик подозвал моториста и задал контрольный вопрос: ?Где находятся элероны и для чего нужны??. Рауль поглядел на Лунина и вспомнил из его объяснений, что это те части крыльев, то есть, плоскостей, которые отвечают за крен самолёта в воздухе вправо или влево. Механик удивился правильному ответу и ничего не сказал. Он провёл необходимый осмотр, установил причину неполадок и, отдавая распоряжения мотористу, быстро привёл механизм в норму. На следующее утро, помогая Ерохину, Рауль какой-то оплошностью заслужил очередной нагоняй. - Что мы вчера с тобой чинили, уже не помнишь? Голова у тебя или чайник? – обычным своим издевательским тоном поинтересовался механик. - Отставить насмешки! – вдруг услышал Бражелон грозный голос за своей спиной и обернулся. Механик уже тоже стоял навытяжку перед командиром экипажа, который подошёл к самолёту и слышал последние слова. - Будете продолжать в том же духе – получите выговор! – Лунин сурово смотрел на механика. – Доложите о готовности самолёта. Механик доложил о проделанной работе. Лунин осмотрел отремонтированные части и, видимо, остался доволен. Рауль знал, что теперь Лунину предстояло совершить пробный полёт, чтобы проверить, как слушаются элероны управления. - Через десять минут вылет! - скомандовал командир. - Бортмехаником со мной пойдёт моторист Бражелон. Бражелон от неожиданности вздрогнул и тихо произнёс уставное ?Есть!?. Механик Ерохин в изумлении поглядел на моториста, затем на командира экипажа, но ничего не сказал. Не его было дело обсуждать решение начальства. Лунин скомандовал Бражелону быть готовым. Когда тот натянул шлем и забрался на плоскость, командир вдруг приказал ему занять место в передней кабине инструктора. В недоумении Рауль забрался в кабину и приготовился выполнять дальнейшие распоряжения. А Лунин поднялся рядом на плоскость и сказал: - Будете запускать двигатель… Рауль уже знал названия, назначение и расположение всех частей управления самолётом в обеих кабинах. Но порядок запуска он помнил смутно. Бражелон глянул на Лунина, и тот, поймав испуганный взгляд моториста, ободряюще улыбнулся ему и стал подсказывать все действия одно за другим. Мотор заработал с первой же попытки. Механик убрал из-под колёс колодки, очистив взлётную полосу, и Лунин скомандовал мотористу занять место в задней кабине. - Сначала просто слушайте звук мотора, - сказал Лунин и забрался на инструкторское место. Самолёт разбежался и взлетел. Рауль прислушивался к звуку мотора и ничего необычного в этом звуке не замечал. ?У-2? набирал высоту, поднимаясь над морем и заворачивая в сторону красного солнечного диска. Как и в первом полёте Бражелона охватил восторг, перемешанный со страхом. Как и в первый раз Рауль не мог заставить себя посмотреть вниз, а только глядел на линию горизонта и боялся пошевелиться. Он забыл о задании слушать мотор и думал только о том, что нигде вокруг, ни сверху, ни низу под ногами ничего нет, кроме воздуха, кроме ветра… И вдруг он услышал прямо у себя в голове голос: - Бражелон, приём, слышите меня? Рауль вскрикнул от неожиданности и услышал снова: - Значит, слышите, понятно. Голос начал объяснять, как правильно отвечать на позывные, и Рауль догадался, наконец, что это с ним разговаривает Лунин, чью голову в шлеме он видел прямо перед собой. А Лунин тем временем продолжал: - Возьмитесь за ручку управления и мягко поверните строго направо на тридцать градусов, затем обратно. Рауль не знал, что такое тридцать градусов, но не выполнить приказа не мог. Он дрожащими руками в перчатках прикоснулся к ручке, взялся крепко и стал наклонять её вправо. Самолёт тут же стал наклоняться в ту же сторону. Рауль испугался и резко вернул ручку обратно. Самолёт качнуло, дёрнуло, и он вернулся в горизонтальное положение. - Я сказал – мягко, - прозвучал спокойный голос лётчика-инструктора. – Попробуйте ещё раз, медленно! Рауль снова взялся за ручку и снова медленно её наклонил. Самолёт так же медленно наклонился в сторону правого крыла. Виконт медленно произвёл обратное действие. - Хорошо, - теперь в другую сторону! Моторист проделал то же самое, только влево. - Очень хорошо, - снова произнёс Лунин. – Машина слушается чётко в обе стороны? - Так точно! – ответил по уставу Рауль, хотя ничего не успел понять. - А теперь держите ручку прямо. Чувствуете, - произнёс Лунин через несколько секунд, - машина идёт без крена! Хорошая работа механика! Некоторое время они летели молча. Самолёт стал заворачивать обратно в сторону города. Пробный полёт подходил к завершению. Рауль вновь сидел, не шевелясь, поглядывая на приближающийся город, и думал: ?Я только что управлял самолётом…?. Когда полёт был завершён. Рауль выбрался из кабины, и предстал перед командиром, бледный, с ещё дрожащими руками. Лунин улыбнулся мотористу, протянул ему руку и сказал: - Благодарю за помощь! В конце рабочего дня Лунин, как он часто делал, остался с механиком осматривать самолёт и делать распоряжения к следующему дню полётов. Вечером Рауль нарочно поторопился, заканчивая свою работу, чтобы уйти с аэродрома вместе с командиром. Шагая рядом с Луниным, Рауль поглядывал на него, набираясь смелости, а потом вдруг произнёс: - Константин Игнатьич, научите меня, пожалуйста! - Чему научить? – спросил Лунин.После паузы Рауль ответил: - Управлять самолётом. Лунин пристально посмотрел в лицо моториста и спросил: - Почему же вы не стали поступать в училище курсантом? - Я хотел. Но меня не допустили, - проговорил Рауль. – Медкомиссия… - Вы не прошли медкомиссию? – уточнил командир. - Нет, меня не допустили до неё, - сказал виконт, - у меня было серьёзное ранение. В госпитале мне сказали, что я негоден. - Хронических заболеваний нет? – спросил инструктор. - Нет. Лунин долго смотрел на моториста, потом произнёс: - Приходите завтра днём. Следующий день был у Лунина свободным от полётов, потому что его курсанты были в наряде по училищу. После обеда Рауль пришёл на аэродром. На стоянке самолётов уже ждал инструктор. Подготовка самолёта и запуск мотора не заняли много времени. Через десять минут Бражелон уже сидел в кабине курсанта и слушал, как тарахтит, прогреваясь, двигатель… - Сначала покружим над морем, - сказал Лунин, поднявшись на плоскость. – Вы попривыкните к управлению. Ноги на педали… - он показал виконту правильное положение рук и ног пилота, объяснил, как держать ручку управления, чтобы машина шла горизонтально, и забрался в инструкторскую кабину. Действия, необходимые для взлёта, Лунин совершил сам, а когда самолёт набрал высоту, передал управление в кабину курсанта. - Курс прямо! Держите ручку! Рауль сидел, вцепившись в ручку обеими руками, и выполнял команды. Лунин объяснил ему, как грамотно поворачивать, как управлять рулём высоты и элеронами. И в какой-то момент Бражелон в восторге заметил, почувствовал, что самолёт, действительно, слушается его действий! - Ручку направо, небольшой крен... Так, ещё немного, разворот! Рауль выполнил команду и взял курс на аэродром. Когда на взлётно-посадочной полосе стало различимо посадочное ?Т?, Лунин велел убавить газ. Бражелон убрал обороты двигателя.- Теперь внимание! - произнёс Лунин. - Сейчас мы пройдём над аэродромом на высоте пяти метров. Запоминайте, Бражелон! Эту высоту нужно уметь определять на глаз.Самолёт медленно пролетел низко над аэродромом, затем снова поднялся и повернул опять к морю. Когда в середине ветрового стекла снова возникло посадочное "Т", Рауль услышал голос инструктора:- Сейчас мы пройдём на высоте трёх метров!Самолёт снова снизился и, не совершив посадки, прошёл над травой, в этот раз ещё ниже.- Запоминайте! - повторил Лунин предупреждение. - На этой высоте мы убираем газ и выравниваем машину! Повторите!Бражелон повторил сказанное инструктором, а самолёт тем временем уже снова летел к морю.- Внимание! Ещё одна высота. Один метр!Самолёт опустился низко-низко и снова очень медленно "проплыл" над всей шириной аэродрома. Виконт видел, как травинки наклоняются от ветра, создаваемого проходящим над ними самолётом. Раулю показалось, что машина вот-вот коснётся земли, но этого не произошло. Самолёт снова взмыл и опять совершил разворот.- Теперь идём на посадку! Берите управление!Лунин давал команды одну за другой, и Рауль выполнял все действия. Как только самолёт коснулся земли и остановился, он услышал: - Давайте ещё раз! Снова взлёт, набор высоты, круг над морем. - Курс на посадочное ?Т?! Бражелон выполнял инструкцию… Машина стукнулась о землю двумя колёсами, остановилась. Лунин выпрыгнул из кабины, дав знак мотористу оставаться внутри, осмотрел шасси. Убедившись, что повреждений нет, снова влез в кабину, и Бражелон услышал: - Ещё раз! Снова взлёт… Так продолжалось бесконечное количество раз. Вокруг уже начинало темнеть. Бражелону уже казалось, что он сроднился с этой кабиной, врос в это кресло, глаза не видели ничего, кроме стрелок на приборах и взлётно-посадочной полосы. А прямо в голове сквозь постоянный гул мотора звучал и звучал голос Лунина. Правда, команды инструктора становились реже. Теперь он давал указания только тогда, когда моторист сам совершал неверное действие. А Бражелон выполнял движения всё чётче и, сам не отдавая себе отчёта, всё лучше и лучше чувствовал свой самолёт. И вот на очередном круге, когда Лунин не произнёс за весь полёт ни слова, а машина замерла возле посадочного ?Т?, Рауль услышал: - Ну, достаточно! Виконт выбрался из кабины и стянул шлем. У него кружилась голова: всё плыло вокруг. Первые несколько секунд он не видел ничего в надвигающихся сумерках. Перед Бражелоном возникло лицо наставника, который тоже уже стоял рядом на земле. - Поздравляю вас, молодой человек, вы самостоятельно посадили самолёт!