Глава четвёртая. Детские сны (1/1)
"Любопытно: псих, который думает, что он виконт де Бражелон. Крепко же ему врезало... Хотя, вроде у него травма не на голове. Странно, что же это значит, псих воевал во французской армии? Не, видимо, потом свихнулся. Странный, но добрый... Хороший человек этот Рауль. Может, это и правда его имя? Тяжело ему далась эта война. А в спецклинике ему легче не станет, это точно. Надо будет ему помочь как-нибудь"......- Какой-какой год?- Ах, да, тысяча девятьсот одиннадцатый! – спохватился Рауль, вспомнив, что надо переводить дату рождения на местное летоисчисление.Франсуа аккуратно вывел цифры на чистом листке.Они сидели в пустой столовой и выполняли указание комиссара госпиталя. А именно, составляли автобиографию, необходимую для восстановления утраченных документов.То есть сначала, разумеется, каждый составлял свою собственную автобиографию. Но виконт де Бражелон быстро понял, что его письменная речь, как и устная, сильно отличается от речи французов, привычной для этого мира. Тогда Рауль подождал, пока Франсуа заполнит свой листок аккуратным мелким почерком, и попросил товарища о помощи.Дата рождения, место рождения, имена и должности родителей… Виконт не знает имени своей матери. Этот пункт можно пропустить… В школе он не учился, занимался на дому с преподавателями. Что же он изучал? Общество, историю, языки, военное дело. В пятнадцатилетнем возрасте поступил в действующую армию. Почему в пятнадцать? По велению отца…Франсуа делал записи и всё с большим недоумением слушал ответы Рауля.- А где вы служили? - спросил Франсуа, имея в виду номера частей.- Сначала у Его Высочества принца де Конде, затем у маршала Тюренна, затем снова Конде…- А потом герцог де Бофор, я помню…- Совершенно верно! – как ни в чем ни бывало подтвердил Бражелон.Франсуа задумался на минуту, потом произнёс, склоняясь над бумагой:- Значит так... В двадцать шестом году поступил на службу в регулярную армию. Думаю, будет достаточно...Теперь уже Рауль удивлённо поглядел на товарища. Бражелону было совсем непонятно, по какой причине он не может здесь откровенно заявлять о своём прошлом, о тех людях, которые сыграли в его судьбе значительную роль и чьи имена он привык произносить с гордостью и безмерным уважением. Рауль не понимал, к чему эта хитрость, которую навязывал ему Франсуа, зачем эта игра. Но ничего не произнёс в ответ. Бражелон вспомнил подробные расспросы доктора Иванова, вспомнил так же о предостережении, сделанном товарищем накануне, и ничем не выдал своего сомнения. Только на душе у виконта стало ещё горше и ещё темнее.- Дальше, - продолжал Франсуа. – В Африку вас кто направил?- Никто. Я сам решил, - произнёс виконт.- Угу… добровольцем… - записал товарищ, - и я тоже добровольцем! А вы в каком году?- В этом, - осторожно ответил Рауль.- Угу, в сороковом… Был ранен, доставлен в госпиталь… Дальше всё, как у меня, - закончил Франсуа коротенькую и простую историю жизни виконта де Бражелона.…Время шло. Медленно протянулся ещё месяц, и наступало 11 июля.В этот день граждане Франции, находясь далеко за пределами родной страны, узнали страшную весть. Франция капитулировала. Накануне в курортном городке Виши произошёл созыв Национального собрания, на котором власть в стране была передана генералу Петену с наделением его диктаторскими полномочиями. Петен призвал к сотрудничеству с Гитлером. Борьба была завершена.Французские воины больше не были нужны своей стране.Множество противоречивых чувств читал виконт де Бражелон в лицах своих соотечественников. Кто-то был огорчён. Кто-то был надломлен. Кто-то был спокоен и ждал возможности вернуться домой, к семье, к родным и близким после долгой разлуки…Были и те, которые решили остаться в Советском Союзе. Парторг Васильев пообещал им от имени Коммунистической Партии проявить радушное гостеприимство и распределить каждого по мере его желания и способностей на учёбу или работу…Рауль не мог разобраться в своих мыслях и эмоциях. Ему казалось, что всё это происходит не с ним. Это был какой-то нелепый, глупый сон. Виконт ждал, что этот сон вот-вот прервётся, и он, Рауль, очнётся в своей постели в замке Бражелон, и рядом будет отец, и всё будет как раньше…Но сон всё продолжался и завершаться не планировал…Однажды Рауль спросил у товарища:- А куда вы, Франсуа, собираетесь ехать из госпиталя? Не хотите сделать попытку вернуться во Францию?Рауль знал, что у Франсуа в Париже осталась жена.Лицо Франсуа помрачнело, он ответил:- Нет. То есть, я хотел бы… Но сейчас не время. Сейчас помочь своей родине мы можем, только оставаясь за её пределами.Они замолчали. После длительной паузы Рауль повторил свой вопрос:- Так куда же вы теперь?- Есть одна мысль… Хочу сделать попытку добраться до Англии.- А зачем вам в Англию?- Чтобы сражаться! – с жаром ответил Франсуа. – В Англии генерал де Голль… - Де Голль? - переспросил виконт. - Кажется, это имя одного из тех, кто сопровождал к королю Жанну д'Арк?- Верно, - подтвердил Франсуа, как-то странно глянув на Рауля, - Шарль де Голль - сын древнего рода... Он призывает к сопротивлению. Мы выбираем путь борьбы! Мы хотим быть там, где сражаются за свободу!Рауль поразился огню, вспыхнувшему на миг в глазах собеседника. Виконт сказал:- Но вы же военный, вы давали присягу! Вас будут считать дезертиром.- Пусть! – ответил Франсуа с горькой усмешкой. – Пусть эта шлюха(1) считает меня дезертиром! Плевать!- Что вы скажете, если я решу ехать с вами в Лондон? - спросил Рауль, но в голосе его не было настоящей уверенности.Франсуа пожал плечами.- Я ведь лётчик, а вы – кавалерист… - он принялся сбивчиво объяснять виконту, что сам не уверен в том, что следует предпринять в дальнейшем, и что он не имеет права втягивать товарища, ещё не оправившегося от тяжёлого ранения, в это сумасбродное предприятие…Но всего этого он мог бы и не говорить. Рауль уже и так понял, что Франсуа не берёт на себя ответственности быть проводником для него, виконта, в этом странном мире…- Возвращайтесь во Францию, виконт, - мой вам совет! Поступайте в лётную школу, живите спокойно! – закончил свою речь Франсуа.Рауль вздрогнул.И понял вдруг, что не хочет в эту Францию. Во Францию, сдавшуюся почти без борьбы, во Францию, половиной которой правит какой-то солдат, а другая половина предана в руки иноземного варвара…(2) ?Это не моя война и не моя Франция, - подумал Рауль. – Свою войну я уже проиграл. А от своей Франции я отрёкся?.- Нет, - ответил Рауль твёрдо. – Я хочу остаться здесь, – а потом помолчал и добавил тихо, - мне, в сущности, всё равно. Меня нигде никто не ждёт…- Здесь, кстати, тоже есть недалеко лётные школы, - в одобрение этой мысли сказал Франсуа. - Спросите у комиссара госпиталя, он, наверно, имеет возможность направить вас… ?И правда. Раз уж я умер, - усмехнулся про себя Рауль, - почему бы не попросить себе крылья?!?Через несколько дней Рауля вызвали в кабинет главврача. В этом событии не было ничего неожиданного. Виконт уже давно знал, что выздоравливающих французов начальник госпиталя приглашал на беседу. Но Рауль заметил, что приглашали его соотечественников всегда только строго по одному, и выходившие из кабинета не были склонны распространяться о темах произошедшей беседы.Постучавшись и войдя в кабинет, Бражелон увидел, что кроме врача здесь присутствовал ещё один человек, совершенно виконту не знакомый. Начав разговор, начальник госпиталя назвал этому присутствующему фамилию виконта, а тому, в свою очередь, пояснил, что перед ним - комиссар госпиталя. Рауль не знал значения этого слова. И так как незнакомец не предложил виконту руку для рукопожатия, Рауль ограничился учтивым кивком в его сторону, как, он заметил, здесь было принято.Главврач сначала расспросил виконта о самочувствии, сообщил ему, что уже совсем скоро ему предстоит выписка из госпиталя, и, наконец, подошёл к главному вопросу.- В своей биографии вы указали, что являетесь кадровым военным, э... с пятнадцати лет... - врач оторвал взгляд от бумаг, лежащих перед ним на столе, и с некоторым сомнением посмотрел на пациента.Виконт спокойно подтвердил правоту этих слов:- Да, вы совершенно правы.Тогда начальник госпиталя продолжил:- Перед нами сейчас стоит вопрос о вашем трудоустройстве по выходе из стен госпиталя. К сожалению, мы не можем обеспечить вас занятием по вашей основной специальности... То есть, на данный момент вы не сможете поступить на военную службу. Поэтому вам необходимо ответить на вопрос, каким вы видите своё будущее в стране Советов, которая гостеприимно предлагает вам все условия для жизни и труда...Врач замолчал, ожидая какой-то реакции на свои слова со стороны иностранного пациента. Рауль решил воспользоваться паузой и задал вопрос:- Разрешите узнать, товарищ начальник госпиталя, по какой причине мне нельзя на военную службу?Главврач глянул на комиссара, до этого момента не участвовавшего в беседе. И комиссар пришёл на выручку. Он отозвался:- Хотя бы потому, господин Бражелон, что вы не пройдёте в ближайшем будущем ни одну медицинскую комиссию.- Верно! - подхватил главврач. - Восемь ранений - это вам не шутки. Вас признают временно негодным к воинской службе, поверьте опытному врачу. Итак, - продолжил он, - мы можем также предложить вам обучение по специальности, которую вы изберёте, в том числе курсы повышения квалификации. У вас есть время подумать до полного вашего выздоровления. Или, быть может, вы готовы уже сейчас сообщить нам о вашем решении? Чем бы вы хотели заниматься?И Рауль понял, что на этот вопрос, которым врач закончил свою речь, ответ у него есть.- Я хочу летать, - спокойно и твёрдо ответил он, глядя прямо на начальника госпиталя.- Летать? - удивлённо проговорил врач, снова проглядывая бумаги перед своим носом, - вы разве лётчик? - спросил он.- Нет, - ответил Бражелон. - Но я бы хотел выучиться.Главврач откинулся на спинку кресла, бросил взгляд на комиссара, потом снова посмотрел на Рауля.- Ну уж, товарищ... то есть, господин Бражелон, знаете ли, требования по здоровью, предъявляемые лётчикам, более серьёзные, чем где бы то ни было. Так что, о лётной практике в ближайшее время можете и не мечтать!Надежда, затеплившаяся было в душе Рауля, растворилась в привычном чувстве тоски. А насмешка, которую он заметил в интонации врача, вызвала в нём презрение к этому человеку и желание поскорее покинуть его тесный кабинет.- Так что вы подумайте, - поспешно завершил разговор врач, словно что-то почувствовав.- Постойте, господин Бражелон, - проговорил вдруг комиссар, когда Рауль уже готов был двинуться к двери. - У меня есть к вам одно предложение. Вы очень хотите в авиацию?- Очень хочу, - ответил Рауль, впервые за долгое время почувствовавший интерес к чему-то, о чём он ещё не знал, но что манило обещанием исполнения несбыточного...- У нас есть заявка из училища Гражданской Авиации, - спокойно продолжал комиссар. - Пойдёте на аэродром мотористом? Подумайте!- Пойду! - твёрдо ответил Бражелон. Что тут было думать, если ему всё равно было невдомёк значение этого слова.И вот, наступил день прощания с госпиталем, с товарищами-соотечественниками, с соседями по палате. Раулю выдали подходящую для путешествия по этой стране одежду, запасное бельё, мешочек с сухим пайком на три дня, а так же выписные документы и письмо в Эмское лётное училище Гражданского Воздушного Флота.И уже через пару часов Рауль стоял у самого окна в вагоне, уцепившись за поручни обеими руками, и смотрел-смотрел сквозь грязное стекло на летящие мимо деревья, кусты, поля, деревеньки, часовни, снова деревья, речки… В глазах рябило от мелькавших через каждые полторы секунды столбов, но виконт не мог оторвать взгляда от заоконного мира. Поезд то опускался внутрь зелёного коридора, замедлял ход, останавливаясь у каких-нибудь зданий и деревень. Потом опять продолжал путь, разгоняясь до невероятной скорости и взмывая вверх, пролетая над какой-нибудь рекой или долиной, затем снова опускался на землю и неторопливо полз мимо дымящих в небо труб или невысоких домов неведомого городка.У Рауля захватывало дух, и сердце пропускало удары. Ему вспомнилось, как он совсем маленьким мальчиком бегал во весь дух по зелёному склону берега Луары. Как у него тогда точно так же захватывало дух, как он с разбегу плюхался в воду, подняв фонтан брызг, и хохотал-хохотал от восторга…Ему вспомнилось, как он в первый раз погнал своего самого быстрого коня карьером вперёд – навстречу стройному ряду неприятельской армии. Он видел нацеленные на него дула, видел дым, слышал хлопки выстрелов и гнал-гнал дальше коня рядом с другими всадниками своего полка, и орал вместе с ними, и чувствовал себя с ними единым целым, и знал, что повернуть нельзя… И ещё ему вспомнился детский сон, один и тот же сон, который повторялся много раз. В том сне он выходил на край огромного обрыва, смотрел вниз и видел крышу родного дома. Дальше он видел крышу соседнего замка Лавальер, дальше – крыши Блуа, дальше – крыши многих и многих городков и деревень, дальше – реки, дороги, ещё дальше – крыши Парижа (он знал, что это Париж, хотя побывал в этом городе впервые намного позже), и дальше – всю-всю огромную страну, всю Францию. И он отталкивался от края обрыва, взмывал над страной, раскинув руки, как будто раскрывая объятия, и летел-летел… Он на всю жизнь с детства запомнил ощущение полёта из того сна, и никогда оно больше не повторялось в его земной жизни…А сейчас он стоял в этом душном ящике, который назвали вагоном, вокруг него сидели и лежали люди, грязные, потные, где-то плакал ребёнок, спорили пьяницы, ругались женщины. Кто-то храпел, кто-то тоже смотрел в окно. Но смотрел равнодушно, как будто ездил в поездах каждый день своей скучной и обыкновенной жизни. Но Рауль ничего и никого не замечал вокруг. Он летел по этой неведомой, чужой стране в неведомый и чужой город с названием Эмск. И совсем не знал людей, к которым он едет, не знал, что его ждёт там впереди, в конце этой дороги, не знал, какая судьба ему уготована в этой неведомой реальности...Он просто смотрел в окно и снова стал тем маленьким, ничего не знающим о большом мире мальчиком, который умел летать!