Глава шестьдесят девятая (1/1)

Люциус подошел сзади – почти беззвучно, Нарцисса просто почувствовала его присутствие, как чувствовала всегда, – и заглянул через ее плечо.– Ну как, получилось? – перешел на шепот, когда она приложила палец к губам.Он чистюля и вопреки досужим сплетням старается избегать подобных зрелищ. Это в ее родной семье к прикладной стороне темномагических искусств всегда относились крайне лояльно, Малфои же были трусоваты во всем, что касалось увечий и хвори. Для них это не комильфо. Даже вещи Драко, когда тот был младенцем, Люциус брал с настороженным видом, двумя пальцами, и еще опасливо приглядывался, не успел ли отпрыск тайком на них наделать.– Да, я думаю, да, – Нарцисса протянула руку и промокнула влажной салфеткой лоб и виски отключившегося прямо в кресле Северуса. – Но я кончиками пальцев чувствую, что с каждым разом она поддается всё неохотнее.Взмахнув своей прозрачной палочкой-сосулькой, миссис Малфой уничтожила все последствия обряда: чадильницу, комки кровавых платков, расплавленные свечи из черного воска…– Живучий, как дворняжка! – усмехнулся муж, но в голосе прозвучала смесь зависти и восхищения. – Сейчас был Патронус от аврора, и я передал, что сказал Снейп. Если спросит, когда очнется, – Люциус кивнул на приятеля.– Ты куда-то собираешься?– Да. Вынужден вас покинуть. Но надеюсь вернуться с маломальскими известиями.– Ты думаешь, что снова намечается какая-то каверза?– Вне сомнений.Супруг облобызал ее руку, еще раз завистливо-восхищенно покачал головой в адрес Северуса и оставил комнату. Нарцисса чувствовала себя обессиленной, ведь им со Снейпом пришлось провозиться над угнетением проклятия большую часть субботы, до вечера – время ужина подходило к концу, но, признаться, ей и думать не хотелось о пище. Она ушла к себе и прилегла с книгой в руках, надеясь подремать. Но не тут-то было: глаза скользили по строчкам, а мысли возвращались к насущному, мечась между гнусной обстановкой Хогвартса, где вынужден был находиться несчастный Драко, и ее собственными страхами перед тем, что сейчас происходит с мужем в Министерстве. А вскоре сигнальные чары, наложенные на гостевую комнату, дали ей знать, что Снейп пришел в себя. Нарцисса спустилась и вошла к нему через потайную дверцу. Он сидел, разглядывая поврежденную руку. Теперь кисть выглядела почти совсем здоровой – если не знать, куда смотреть и что искать. Да и сам он уже меньше напоминал ходячий труп, а темные, как зимняя прорубь, глаза ожили.– И сколько из отпущенных девяти жизней уже израсходовал Северус Принц? – спросила Нарцисса, грациозно присаживаясь в свое кресло возле него.Застегнув манжету, он ухмыльнулся, в зрачках полыхнуло:– Прошлой ночью я был уверен, что все.– Я скажу банальность, но тебе следует поберечь себя, мой друг. Люциус велел передать, что отправил твое сообщение Макмиллану. Поэтому ты можешь остаться сегодня здесь, и будет даже лучше, если именно так ты и поступишь.– У меня там еще есть дела, и за меня их не выполнит никто.– Я понимаю. Жаль, что мальчику уже ничем не поможешь, но ты прав: говорить с ним об этом должен только ты. Как там поживают мои сумасшедшие кузены?Северус скептически посмотрел на нее: они уже давно и слишком хорошо знали друг друга, чтобы избегать такого пошлого метода, как легилименция. И – да – он был прав: Нарцисса подкрадывалась к другой теме, но хотела совершить плавный переход. Именно поэтому она и задала дежурный вопрос о малоинтересных ей двоюродных братьях.– Один изводит Кричера, второй беседует с цифрами, но не будем останавливаться на этом. Так что тебя беспокоит на самом деле? – он был должен ей за сегодняшний сеанс и, как следствие, готов исполнить любую ее прихоть – кроме, разумеется, голодовки и свержения монархии.В двери комнаты поскреблись, Нарцисса взмахнула палочкой. На пороге показался один из белоснежных грейхаундов, слонявшихся по поместью. Мгновение помедлив, красавица-борзая прошествовала к камину, где улеглась на толстую медвежью шкуру – лапа на лапу, воплощенная элегантность.– Насколько ты вникаешь, чем дышат твои слизеринцы? – наконец сформулировала хозяйка дома правильный вопрос, хотя еще недавно не верила, что осмелится заговорить об этом с посторонним, пусть даже с деканом факультета, где учится ее сын, а по совместительству – старым другом их семейства.Ответ последовал незамедлительно:– Последнее время, как ты понимаешь, очень поверхностно. Меня больше беспокоит их безопасность.– Нет-нет, – поспешила уверить Нарцисса, – я ни в коем случае не упрекаю, и вообще мой вопрос связан с… В общем, если бы их деканом была женщина, мне сейчас было бы легче, – она принужденно засмеялась, но под его ироничным и в кои-то веки не суровым взглядом расслабилась и засмеялась уже искренне. – Когда в минувшее Рождество Драко был дома, я случайно наткнулась на один из его учебников… И как ты думаешь, что я обнаружила в нем вместо закладки?– Ума не приложу. Рецепт приготовления коктейля Молотова на визитке магловской автозаправки?– Прекрати, Северус! Мне не до шуток! Это была колдография младшей Уизли!Он с притворным ужасом приложил ладонь к сердцу, но всё же не удержался:– Хвала Мерлину, что не младшего!– Северус! – возмущенно вскричала бедная женщина.– Прости-прости! – Снейп перекрестил рот и поднял кверху два пальца в немой клятве.– Она, конечно, имеет хорошую родословную, но… ты же понимаешь: от осинки не родятся апельсинки. Там такая наследственность, такая мамаша… Ну что ты так смотришь? Да, я считаю, что по сравнению с ними даже грязнокровка – не самый худший вариант, если, конечно, ее достойно воспитать. И перестань так на меня смотреть, я говорю то, что думаю! Я все каникулы сидела на успокоительных каплях, но так и не решилась с ним поговорить: он очень повзрослел…– Как я смотрю?– Издевательски!– Да неужели?– Вот! – она ткнула ему в физиономию круглое настольное зеркальце.– Гм… действительно. Убери.– Так что ты мне скажешь по существу?– С моей собственной наследственностью мне в этом вопросе остается лишь поплакать, но если ты так хочешь, то я поддержу тебя в твоем горе. А что же Люциус?– Как ни странно, но он отнесся к этому слишком уж философски. Нет, ты подумай! Знаешь, что он сказал? Он сказал: ?Увы, Драко не первый и не последний слизеринец, запутавшийся в рыжих лохмахгриффиндорской бестии?.Нарцисса приукрасила довольно сдержанную реплику мужа, который сказал куда менее цветисто, но даже ее интерпретация нисколько Снейпа не зацепила. Он лишь согласно кивнул.– Я бы на твоем месте не спешил паниковать. В их годы всё меняется с небывалой скоростью: увлечения, взгляды, вкусы…– Драко не такой! Я иногда боюсь его молчаливого упорства. С ним в последнее время не может сладить даже Люциус. Нет, я не прошу тебя влиять на выбор моего сына, для вас обоих это слишком… мелко…– И бесполезно, – ввернул Северус сквозь зубы и уже с некоторым оттенком раздражения. – По крайней мере, меня бы больше амурных дел озаботили все эти их переглядывания и секретики по углам. Они явно что-то замышляют, а когда они что-то замышляют – в ближайшее время жди результатов. И прилетит всегда оттуда, откуда и не подозреваешь.– Ох уж эта девица!– Я сейчас не о ней. Твой сын и два его оболтуса-приятеля явно что-то затеяли. Я не знаю, для чего им понадобилась домашняя работа одного из когтевранцев, которую они откуда-то сперли вчера вечером, но вот она, – он подал свиток, бросив взгляд на который, Нарцисса вскользь прочла: ?Выполнено студентом V курса дома Когтевран Джереми Стреттоном?. – И, черт побери, теперь-то я это узнаю!– А кто этот Стреттон?– Да, в сущности, никто. То есть буквально. Загонщик их сборной. Как загонщик он хорош, но во всем остальном полностью неприметный тип. Правда, я заметил, в последнее время даже в Когтевране все они сплотились – не знаю, что тому причиной: неотвратимость экзаменов или самодурство известной дамы…– Мир ее праху! – фальшиво вздохнула Нарцисса. – А ведь она училась с нами, я даже помню эту уродку. Кто бы мог подумать… Прошу тебя, мой друг, ты выясни всё, что сможешь, я так переживаю! И ведь представь: у нас на примете было несколько выгодных партий. В большинстве этих семей девочки очень даже хороши собой, милы и воспитанны… Но вместо этого Драко выбирает… такое, что я даже думать об этом не желаю!– Запасись терпением, Нарцисса, время лечит, – с нарочитым пафосом изрек Снейп, но потом всё же не удержался, глухо захохотал и выдавил сквозь приступы смеха и кашля: – А там уж… или осел… или этот, как его?.. падишах…Она попыталась заморозить его укоризненным взглядом, а когда ничего не получилось, сдалась:– Северус, ты негодяй.Его хохочущая рожа была бесподобно невыносима, и Нарцисса сама не поняла, с какого момента присоединилась к его припадку бурного веселья. Грейхаунд приподнял узкую длинную морду, шевеля бровями и удивленно пытаясь сообразить, что происходит с хозяйкой и ее гостем, но всё же ничего не понял – только тяжко вздохнул и под хохот этих странных людей снова положил голову на лапы.* * *– Господа, достаточно! Пошутили, и будет, – Тони с беспокойством косился на входную дверь Дуэльного клуба. – Разумнее дождаться возвращения Джереми в понедельник и поговорить с ним самим! Давайте все остынем и отложим это до послезавтра.– За местечко старосты трясешься? – гоготнув, подначил Гойл, который на пару с Крэббом исполнял сейчас роль секунданта со стороны Драко, тогда как Энтони и Гарри были приглашены ради того же самого Майклом Корнером.– Не порите чушь, сэр, – надменно отбрил малфоевского дружка Голдстейн. – Или это я не вас всё время встречал в Выручай-комнате на наших общих посиделках? Если у вас еще остаются вопросы относительно моей храбрости, я готов обнажить пред вами свою палочку и доказать…– Да мать твою, Тони! – вызверился вдруг Гарри, которому сейчас было настолько не до всей этой возни, что не ушел он отсюда сразу исключительно из-за этих двоих ковбоев на подиуме, которые сверлили друг друга ненавидящими взглядами, готовые сорваться в бой по первому сигналу. Как ни крути, он тоже был в деле, причем по уши. Поэтому Гарри схватил Энтони за капюшон мантии и дернул к себе, а Гойла аккуратно отодвинул, упершись ладонью в широкую грудь слизеринца. – Вы совсем уже дебилы, что ли? Двенадцатый час ночи – давайте пошевеливаться!– Хрен с вами, лорды, жгите, – Голдстейн махнул белым платочком и отошел на безопасное расстояние, а Крэбб с Гойлом удалились в зону для секундантов противника. Пока поединщики изводили друг друга всевозможными хитрозаверченными, но дозволенными (!) боевыми (применять темномагические проклятия было строго запрещено), Тони сквозь зубы тихо ругался на Майкла, мол, что взять со змеюк, но ты-то, умный орленок, куда полез? Наконец Гарри не вытерпел его брюзжания над ухом:– Утихни ты уже. Стреттон здесь вообще только предлог.– Предлог для чего?– Ни для чего. Я не верю, что Стреттон приедет сюда в понедельник: почуял, что запахло жареным. Малфой просто так обвинениями не разбрасывается.– Ты думаешь, что это всё-таки Джереми?..– Теперь уже не сомневаюсь. Майкл упирается просто из принципа – ты разве не видишь, что он тоже понял, кто нас подставил перед Жабой? А упирается он только потому, что в присутствии Джинни Уизли поручился за Стреттона, когда мы принимали новеньких. Эй! – Гарри сунул два пальца в рот и свистнул. – Там, на шхуне! Малфой, брейк! Никаких змей! Винс, Грег, вы вообще куда смотрите? – Друг другом любуются… – ввернул Тони. – И что, что при Уизли?Драко подскочил с пола, куда его, сначала подбросив к потолку, швырнуло заклинанием Корнера. Выругался. Но спорить с секундантами не стал, и они с Майклом продолжили бой по-честному.– Пытается выставить перед ней Малфоя дураком, – объяснил Гарри, удивляясь, что из ?неверующих? остался еще кто-то, кому это нужно объяснять.– Можно подумать, Майки здесь чем-то ее удивил! Да эти Джинджер и Феррет [1] и без Корнера готовы прибить друг друга.Гарри потер шрам над бровью и не ответил. В некотором смысле Голдстейну, духовному брату Гермионы Грейнджер, с книжками проще. Хотя надо отдать должное актерским способностям Малфоя: препираясь с Джинни, он выглядит даже убедительнее нее, а младшая Уизли тем более не шутит. Но слишком уж громко они не любят друг друга при каждом удобном случае. Гарри, может, сам тоже не обратил бы внимания на этих придурков, да только все вокруг, особенно девчонки, тихонько над ними прикалывались – трудно не услышать. А вот Тони сумел.Дверь распахнулась настежь, со всей дури саданувшись о стену. Так входить в помещение в Хогвартсе мог только один человек, и сейчас этот человек шел вкрадчивой звериной поступью, подзуживаемый Филчем, который хвастался, что он не ошибся, когда услышал шум. Завхоз уже готовился торговаться с профессором о мерах отработки.– Убрали палки, – останавливаясь, но сохраняя позу готовности к броску, тихо велел Снейп. Где бы отец ни провел минувший выходной, это явно пошло ему на пользу: утратив собственную магию, Гарри не потерял способность ощущать чужую в полной мере, и сейчас энергии в зельеваре было хоть отбавляй. Уже и не припомнить, когда юноша видел его таким прежде. – Мистер Малфой, мистер Корнер… и все остальные, – (На остальных он не оглянулся.) – минус десять баллов со Слизерина, минус десять – с Когтеврана. Все разошлись по своим башням.– Допрыгались, – буркнул Голдстейн и опустил глаза, когда Снейп всё-таки посмотрел на него – пусть и без обычной злости, но так строго, что выдержать этот взгляд провинившийся староста не сумел. – Пошли уже… Под конец года, да еще и с разгромным проигрышем Когтеврана… о, да, самое то!– Ой, да заткнись ты уже! – прошипел Драко под злорадное хихиканье Винсента и Грегори. – Разохался, как ба-а-абка Пухлого.– Мистер Поттер, мистер Малфой, – донеслось вслед компании студентов, и оба, кого назвал зельевар, со вздохом обернулись. – Вы идете со мной.Они дождались, когда остальные четверо под конвоем Филча покинут Дуэльный клуб, и зашагали за слизеринским деканом. Снейп повел их замысловатыми ходами, о которых ни Гарри, ни Драко даже не догадывались. Так, избежав спуска по движущимся лестницам, они в три раза быстрее очутились на подземном уровне. Прежде отец ни разу не водил его этим путем, но Гарри подумал, что не так уж и часто им удавалось бродить по верхнему Хогвартсу в компании друг друга.– Садитесь, – проскрежетал Снейп нарочито-вредным тоном, а сам устроился за собственным письменным столом и оглядел усевшихся студентов. – Ну, и как это понимать?– Виноват, сэр, – Малфой опустил глаза, но твердо добавил: – Поттер был только секундантом у Корнера, с него не спрашивайте.– Мистер Малфой! Я сам буду решать, с кого и что мне спрашивать, – холодно и резко отозвался отец, не сводя при этом взгляда с Гарри. – Почему после отбоя вы находились в Дуэль…В этот момент посреди кабинета полуматериализовалось светящееся облачко – чей-то Патронус. Он выжидал, явно настроенный отправителем не начинать диалог при посторонних. Снейп довольно поспешно поднялся и, приказав провинившимся парням оставаться на местах, увлек облачко вместе с собой за соседнюю дверь (ту самую, где была спальня).– Поттер, ты молчи, – шепнул Драко, продолжая сидеть ровно, как истукан, и пялиться на опустевшее кресло зельевара; Гарри тоже не мог пошевелиться – только чуть-чуть двигал головой, и всё. – Это наши дела с Корнером.– Если честно, мне плевать, – ответил он.– Ну и хорошо. Держи язык за зубами, мы сами разберемся с деканом.Что-то папаша задерживался. Гарри мог бы поклясться, что расслышал два беседующих голоса, невнятный бубнеж которых доносился из-за неплотно прикрытой двери в спальню, и еще какие-то шорохи, шаги, звуки передвигаемых предметов. От усталости он чуть не задремал на своем стуле, но профессор наконец-то снова возник на пороге. Неизвестно, что за послание доставил ему чей-то Покровитель, но оно явно было не из приятных: Снейп казался сникшим и вымотанным – словом, снова таким же, как обычно в последнее время. Юноша успел заметить на его мантии остатки Дымолетной смеси, но, проследив за его взглядом, отец на ходу их смахнул. А еще, кажется, от него теперь едва заметно тянуло какими-то незнакомыми притираниями и свечным дымом. Он молча положил на стол какой-то свиток и, дернув бровью, посмотрел на Малфоя. Тот опустил голову и согласно кивнул. Гарри ни черта не понял в их пантомиме, только ощутил, что вернувшийся зельевар снял с них обездвиживающее заклинание, поэтому они снова могут управлять своим телом.– В таком случае, мистер Малфой, извольте объясниться. Как связаны между собой домашняя по Защите, которую вы самым наглым образом похитили из учительской, и всё, что сейчас происходило у вас с Корнером в Дуэльном клубе? А они связаны, даже не смейте отпираться, поэтому восполните пробелы – и покороче.Но, несмотря на то, что говорил он с Драко, Гарри чувствовал, что профессор аккуратно, не касаясь мыслей, изучает его эмоции, и это было нечестно, потому что защититься при помощи окклюменции юноша не мог, а показывать, насколько ему хреново, не хотел.– Сэр, я прошу вас учесть, что идея созда-а-ания этой… команды была моей. Поттер просто согласился помочь нам с Гойлом и Крэббом, а оста-а-альные пришли к нам позже.Снейп заморгал, уже по-настоящему отвлекся от Гарри и ошеломленно уставился на своего студента:– Ч-что? – он слегка встряхнул головой, отгоняя наваждение. – Команды? Еще раз.– Словом, это я винова-а-ат в создании ?Ордена Фомы Неверующего?, сэр, – сознался Малфой. – На этих занятиях мы тренировались, чтобы противостоять чарам профессора Амбридж. Она на-а-ас не учила ничему полезному – заставляла переписывать пара-а-а-аграфы из учебника и зубрить политическое вранье. Поттер лучше любого из пятикурсников владеет на-а-авыком защиты от самого себя и окклюменцией. И если профессор А-а-амбридж сочтет, что организа-а-атора следует наказать, то пусть уж нака-а-азывает меня, а не его. Да, сэр, я считаю ее преступницей, которую нельзя было пуска-а-ать в школу, и могу это доказа-а-ать. И, зна-а-аете, если меня отчислят, то я не расстроюсь и уеду в Дурмстранг, как с самого нача-а-ала хотел отец…Профессор резко сложил пальцы в горсть, как бы изображая ими гуся, захлопнувшего клюв. Драко осекся. Щеки его снова начали бледнеть, а глаза – терять маниакально-лихорадочный блеск.– Ближе к делу, – тихо и миролюбиво (ох, черт, Гарри до сих пор пробирало морозом от этого почти нежного тона, грозившего последствиями, которых никогда не предугадаешь!) подбодрил рассказчика Снейп. – Как связан свиток Стреттона, сам Стреттон – а также стычка с Корнером – с этой вашей… хм… тайной организацией…– Командой, – угодливо подсказал Драко морщившемуся, как от кислоты, декану.– Чудный эвфемизм. Итак?..– Сначала мы принима-а-али к себе только проверенных: Поттер приглаш-а-ал своих, я – своих. Мы могли за них руча-а-аться, и это работало, пока этот, – Малфой сверкнул ледышками глаз в сторону Гарри, – не прита-а-ащил своего Корнера.Гарри хотел было подколоть – дескать, а Корнер ?притащил? свою Джинджер, вот оттого-то тебя и пучит, помешанный хорек. Но не стал. Во-первых, пообещал не встревать между Малфоем и Снейпом, во-вторых, это деликатная тема, а в-третьих и главных… действительно плевать. Отец не Мэри Поппинс, его такими ?cherchez la femme? не проймешь, только разозлится на лишний треп. [2]– Корнер в присутствии всех поручился за Стреттона, но мне этот тип никогда не казался на-а-адежным, и я был против.Да тебе пятьдесят процентов учащихся Хогвартса кажутся ненадежными. Другие пятьдесят у тебя грязнокровки или ?нищие позорники?.– Позавчера нас кто-то сда-а-ал Жа… профессору Амбридж. Все думали, что это Корона-а-адо… и сначала я тоже подозрева-а-ал его. Потом вспомнил один подозрительный моментик на ЗОТИ… как Стреттон переглядывался с… с ней, – Драко скорчил рожу, с какой обычно передразнивал Жабу. – Когда вы нас пойма-а-али на лестнице, сэр, с Винсом и Грегом, мы как ра-а-аз только что раздобыли улику. Такие отметки она ста-а-авит только своим прихлебателям, и это стопроцентно вознаграждение за донос!– Так почему же вы на поединок вызвали Корнера, а не Стреттона?– Потому что Стреттон зачем-то срочно отпра-а-авился домой на выходные, сэр. Я не верю, что вернется. Скорее всего, он догада-а-ался, что разобла-а-ачен, и поспешил свалить… м-м-м… в смысле – унести ноги.– Зачем ему уносить ноги с такой покровительницей за спиной? – сощурился профессор.– Сэр, он преда-а-атель, но не дурак. Ей незачем прикрыва-а-ать его.– И вы решили вместо самосуда над настоящим виновником отыграться на его ни в чем не повинном приятеле.Ага, как будто Корнер такая беззащитная квочка, на которой можно взять и отыграться!– Ни в коем случае, профессор! – обиженно вспыхнул Драко. – Корнер стал выгора-а-аживать Стреттона и выставлять меня лжецом перед своими дружками, – он снова покосился на Гарри.?Перед дружками?! Как будто тебе есть дело до чьего-то мнения… кроме мнения Джинни, конечно. В присутствии которой Майкл и начал доказывать нам твою предвзятость – он тебя тоже терпеть не может. А тебе только и нужен был такой предлог, чтобы помахать палочкой. Вот правильная версия! Но это твое личное дело, твоя заповедная территория, так что и ?выгребать? тебе здесь самому, как ты любишь выражаться.– Допустим, – помолчав, сухо сказал профессор. – Допустим всё так, как вы говорите, Малфой. Но что за самовольство? Почему, прежде чем прятаться по углам и собирать сомнительные компании, вы не поделились своими опасениями сначала с вашим отцом или хотя бы со мной – вашим, хочу напомнить, деканом? Почему, я вас спрашиваю? Поттеру простительно, – но параллельно с этими словами он швырнул в Гарри испепеляющий взгляд такой мощности, что парень на всякий случай пощупал себя за бок: не превратился ли он в горстку золы, оставшись после этого в виде призрака, – Поттер у нас, мягко говоря, звезд с неба не хватает. А вы, Драко?..Малфой посмотрел на него, как пес, сжевавший тапочки:– Мне дали понять, чтобы я в это не совался. Вы с отцом заодно и ответили бы точно так же.– Как вы сказали? Я с ним заодно?– Да! – огрызнулся Драко и, совсем перестав обращать внимание на постороннего участника, вскочил с места: – Полшколы шипит у меня за спиной, называет пожирательским выродком. Мне нет дела до мнения этих… магловских выродков – да, сэр, и я буду так их называть дальше, понятно?! Но всегда лучше быть, чем слыть!Отец невозмутимо сложил руки на груди:– И что? Теперь вы с горя побежите вступать в ряды сторонников Темного Лорда, чтобы таким сомнительным способом заткнуть всем рты? – в голосе его прозвучала едва заметная издевка.– Будет надо – и вступлю! – выпалил Малфой.Ох и дурак!– После первой же истерической выходки в таком духе, как сейчас, – спокойно продолжал Снейп, – любой из старших экклезий будет вправе навести на вас палочку и устроить вам продолжительный сеанс пыток. Это, знаете, отрезвляет. Темный Лорд не любит такого поведения, какое вы только что продемонстрировали. Отец не рассказывал вам о неконтролируемых физиологических проявлениях у того, кого подвергают Круциатусу? Нет? Вам рассказать? Должны же вы знать заранее, что будет происходить с вашим организмом на глазах у многих взрослых колдунов и ведьм…Драко сник, пыл его заметно остыл. Он опустил голову и, облизнув пересохшие губы, еле слышно ответил:– Не надо.– Я могу счесть это за попытку забрать свои слова обратно?– Да, сэр. Извините, сэр, я вспылил, этого больше никогда не повторится.– Хотелось бы верить. Что ж, ступайте к себе.Драко сумбурно попрощался и исчез. Профессор тем временем, задумчиво водя большим пальцем по нижней губе, уставился на Гарри, а Гарри – на него.– Очевидно, что всем моим надеждам на спокойное окончание тобой этого года учебы сбыться было не суждено с… С какого времени вы начали корчить из себя тайное общество?– Н-не помню точно… где-то между Хэллоуином и Рождеством…– Отлично! – скривился отец с отвращением. – Два недоучки позволили себе чему-то там ?обучать? целую толпу недоучек! Да как ты посмел взять на себя такую ответственность?! – гаркнул он и внезапно с оглушительным хлопком швырнул первую попавшуюся книгу на стол, и Гарри не успел овладеть собой – вздрогнул от неожиданности. – Как тебе пришло в голову тратить время на то, в чем ты ни черта не смыслишь, вместо того чтобы заниматься?! Зная, прекрасно зная, какие грядут времена!– Честное слово, я больше учился сам, чем учил. Мы просто менялись… просто менялись друг с другом тем, что у кого лучше получается. Мы не лезли в неизвестные области. В конце концов, нам ведь надо было как-то готовиться к СОВ!– Ненавижу эти твои уловки! СОВ! Дешевая отговорка, чтобы прикрыть полгода возмутительного баловства! Если бы всё дело заключалось только в СОВ, ты не таился бы от меня.– Таился бы! Ты не пойдешь против Министерства и против директора, а ты сам говорил, это он принял Жабу на работу. И к тому же она инспектор, ты пошел бы против инспектора?– А ты своим куцым умом не успел подумать, что я мог бы обеспечить вам больше безопасности, если бы знал, что вы творите за моей спиной? Я или Макмиллан могли бы и подсказать вам… – он недоговорил, споткнулся, бессильно покачал рукой над головой и уронил ее на колени. – Ни о чем вы не думаете.Гарри вздохнул и, прикрыв глаза, выдавил из себя:– Извини, что я всё заранее решил за тебя. Ты прав, пап.С ним сейчас лучше согласиться и честно попросить прощения – это слегка укротит отцовский гнев. Хотя в глубине души Гарри всё равно считал, что с его стороны было бы не очень правильно закладывать Малфоя – он же не был до конца уверен, что сможет убедить профессора в нужности такой меры. Да и доказать, что Амбридж действительно охмуряет студентов каким-то ведомым только ей способом, не смог бы ни он, ни Драко. Вдруг на поверку выяснилось бы, что никаких чар она не плетет, а все подхалимы и стукачи стелются перед ней по собственной воле? У маглов и безо всякого колдовства такое на каждом шагу. В общем, всё сложно.– Эта мразь домогалась тебя или Драко?Парень перестал разглядывать плиты пола и вскинул голову:– Нет. Мы не по ее части. Ее интересуют скорее ?большие? ребята.Зельевар прошипел что-то неразборчивое и бранное.– И по-твоему, я не принял бы никаких мер, если бы ты рассказал мне такое?– Пап, не заводись снова. Пожалуйста. Не сейчас. Если хочешь, давай покричим друг на друга завтра, – и, когда профессор промолчал в знак согласия, Гарри осторожно спросил: – Она не вернется в Хогвартс?Зельевар отвел взгляд в сторону:– Думаю, нет.– А что будет со мной? Меня снова отправят к Дурслям?– Послушай… ты и сам прекрасно знаешь, Гэбриел, какой скверный из меня утешитель... Это моя вина, но так уж по-дурацки я устроен: все нужные слова враз пропадают, когда такое… Мне проще наорать, чем заговорить чьи-то раны. Просто знай, что ты можешь сказать мне всё – и сейчас, и всегда. И мы с тобой что-нибудь придумаем. И сейчас, и всегда.Слышать подобное признание от отца было настолько непривычно, что Гарри даже улыбнулся. Видать, совсем плохи их дела, если ?ядовитая анаконда? Слизерина пытается кому-то объяснить свои действия – наверное, готовила речь заранее. Репетировала. Юноша представил себе Снейпа, отрабатывающего перед зеркалом мимику и интонации, и содрогнулся от подавленного смеха. Странно вот так сидеть и улыбаться сквозь навернувшиеся слезы, но расплакаться в полную меру юноша уже не мог: он сделал это, когда всех распустили по башням после ужина – преподаватели бросились к избушке Хагрида, а Гарри во время суматохи удалось незаметно проскользнуть в пустую квиддичную раздевалку и дать там волю накопившемуся за день отчаянию. Раньше вместо пряток можно было просто наложить заглушающие чары на свою кровать в когтевранской спальне… да мало ли что можно было сделать раньше… Понимаешь, когда утратишь.Профессор вышел из-за стола и, встав позади, мягко положил ладони на плечи сидящего сына:– Для начала ты должен сдать СОВ, потому что тебе необходимо формально перейти на шестой курс. У меня нет сомнений, что теорию ты прекрасно знаешь и сейчас. Дело лишь за практикой…Юноша растерянно оглянулся и уставился на него снизу:– Ты… шутишь?– Нисколько. Более того, у меня уже есть идея, как это сделать перед высокой комиссией…* * *До перевернувшей всё новости, которую принес Снейп, Джоффри собирался проштудировать все собранные коллегами материалы с места происшествия – небольшой заводи в Запретном лесу, где Рубеус наткнулся на оторванную голову существа, уверенно называемого им вейлой. Хагриду виднее, вряд ли он мог бы ошибиться в определении вида какой-либо твари. Только откуда взялись неопознанные вейлы на пришкольной территории? Или эту ?запчасть? принесло течением откуда-то с дальних гор? Словом, как всегда – одни вопросы.Но теперь стало абсолютно не до вейлы. И самый большой минус во всем этом – то, что маглы только-только спохватились, обнаружив своего премьер-министра в шоковом состоянии и с явными симптомами эпизодической амнезии. Разумеется, Обливиэйт, тут и к целителям Мунго не ходи. В комнате для переговоров – конференц-зале, как это называется в немагическом правительстве, – был обнаружен труп министра Магии, которому вышибли мозги выстрелом из пистолета. Секретаря Мейджора, Кингсли Шеклболта, повязали на месте преступления с оружием в руках – пистолетом системы Victory MC-5 (так значилось в донесении) и собственной палочкой. Все улики были против Кингсли. Не стоило даже сомневаться: экспертиза выявит, что пуля, застрявшая в антикварном ковре под головой убитого, была выпущена именно из этого ствола, в противном случае – к чему затевать такой спектакль? Герберт Чорли, заместитель премьера, незамедлительно связался с магическими спецслужбами – правда, об истинном происхождении людей с Уайтхолла он даже не подозревал: просто выполнял распоряжения своего начальника на случай форс-мажора. Шеклболт, равно как и Мейджор, объяснить, что там произошло, не мог. Он путался в показаниях и порядке слов, но стоял на одном – не стрелял, и всё тут. Его арестовали, а Мейджора отправили на осмотр в Св. Мунго. О судьбе сопровождавших Руфуса волшебников известно пока не было ничего. Мало того, тут же выяснилось, что ни один человек в Минмагии не в курсе, кто именно входил в свиту министра. Поговаривали о Долише, но у него было стопроцентное алиби: именно он присутствовал на вызове в Хогвартс, это подтвердила и Тонкс, которая тоже была там, у заводи. Самого Макмиллана Дамблдор оставил в замке обеспечивать безопасность для студентов, и он собственными глазами, конечно, всего этого не видел, однако был склонен доверять словам Нимфадоры. Если на Даунинг-стрит, 10 и был Долиш, то ненастоящий. Кто-то из Пожирателей, насколько успел узнать Северус. Пока информация была крайне скудной.Гавейн Робардс организовал экстренное совещание, призвав в штаб всех старших офицеров центра. Джоффа неприятно удивило то, что начальник строил фразы таким образом, будто вина Шеклболта была уже доказана. Да, Макмиллану как старожилу Управления и третьему по значимости помощнику Скримджера в бытность того главой Аврората было прекрасно известно о давнем карьерном соперничестве между Робардсом и Шеклболтом, но чтобы так безапелляционно записывать конкурента в преступники?.. В конце концов, Скримджер посадил на свое место не Кингсли, а Гавейна – в чем, стало быть, проблема? Но нет, вражда сама собой не затухает. Гавейн есть Гавейн, хренов рыцарь Офисного стола. [3] Не зря Северус вечно язвит на тему гавейнистой сущности нынешнего аврорского руководителя.Робардс объявил мракоборцам о том, что в Магической Британии на ближайшие сутки введен режим чрезвычайной ситуации, а исполняющим обязанности министра Магии временно назначен Пий Тикнесс.– Что ж, нет ничего постояннее временного, – приглушая голос, сказал Макмиллану Уильямсон по выходе из офиса начальника. – Король Лев умер, да здравствует Папа Пий…* * *Только наступившим наконец-то летом Петунья полностью осознала собственную свободу. Окончательный и бесповоротный развод с Верноном, через который она с большими нервными потерями прошла в феврале, навлек на нее негодование всей дурслевой родни и большинства знакомых. Только миссис Дурсль-старшая держалась отстраненно, но в то же время не предпринимала никаких попыток поддержать бывшую невестку или повлиять на чрезмерно активную дочь. Мардж наседала на Петунью с уговорами, шантажом, хитрым торгом, попреками и снова уговорами. Умудрилась настроить против золовки половину соседей с Тисовой улицы, и теперь многие здоровались сквозь зубы, а то и не здоровались вовсе, зато злобно шушукались за спиной после встречи где-нибудь у магазина. Если бы рядом поставили Марджори и самую жуткую ведьму, которую только можно сыскать в том, недоступном, мире магии, Петунья приняла бы за ведьму не ведьму.Но со временем всё заняло свои места. Тем более в планах у Туни значился скорый переезд в Лондон, поближе к месту учебы и работы. Дадли, который после экзаменов поехал погостить у бабушки с дедушкой, по секрету сообщил матери, что Вернон, кажется, начал встречаться с какой-то дамой. Петунья и сама удивилась тому, с каким равнодушием отнеслась к этой информации – именно ?информации?, а не ?известию?. Информации, в общем-то, ей совершенно не нужной. Ее захватила учеба, а еще они с Хиди Хилл успевали заниматься прежним ?косметическим бизнесом?, и дела их шли вполне неплохо: денег, хоть со скрипом, но хватало. Бывшая миссис Дурсль – теперь снова мисс Эванс – чувствовала себя лет на десять моложе, а за спиной словно бы отрастали крылья. Она и не подозревала, сколько у нее энергии, пока не совершила этот казавшийся когда-то невыполнимым шаг.И вот в распогодившийся уик-энд, в воскресенье, они с Орхидеей и еще несколькими девочками-?косметичками? решили устроить небольшой пикничок. Хиди была за рулем и увезла их всех на речку, до отказа набив машину продуктами, пакетами с углем (?Чтобы наверняка хватило!?) и барбекюшницей. Петунья почти сидела на какой-то корзине, и при каждом ее повороте там, под крышкой, что-то пищало. Все сначала напугались, что Орхидея додумалась захватить с собой живых цыплят, но она, хихикая, призналась, что это просто специальный насос для надувного матраса. Значит, где-то в салоне притаился и сам матрас… А-а-а-а! Ну просто – а-а-а-а-а!Выходной получился веселым. Правда, уговорить Петунью поплавать в странной речушке подружкам не удалось, тем более на ужасном матрасе, который всё время утаскивало течением и в конце концов унесло на самом деле. Тогда ей пришло в голову пробежаться и всё-таки догнать эту нелепую штуку, а заодно отдохнуть от трескотни над ухом: она уже порядком отвыкла спокойно воспринимать болтовню, когда перестала принимать дома выгодных для бизнеса мужа гостей. ?Наверно, старею, делаюсь нетерпимой?, – подумала она, прыгая в легких сланцах по колючему дерну и всякий раз внимательно всматриваясь, куда поставить ногу, чтобы не наколоться на какой-нибудь сучок.Долетевшая откуда-то знакомая мелодия заставила ее остановиться и вслушаться.Моя мама говорила: чтобы добиться цели,Лучше тебе не связываться с майором Томом…[4]Песню перекрыли отдаленные мужские голоса:– Вон он! Да вон он! Тяни сюда! – Надо пройтись вверх по течению и спросить, у кого его унесло.– Розовый с цветочками, Эйрон! Конечно, у каких-то леди!Да они же о матрасе Хиди Хилл! И один из голосов – который обращался к некому Эйрону – был Петунье, кажется, знаком. Тогда она решилась и зашагала по тропинке, полого спускавшейся к воде.На каменистой стороне берега стояли два авто с настежь распахнутыми дверцами, столик с одноразовой посудой и всякой походной снедью, а вдалеке, где уже начинались камыши, из песка торчало несколько удочек. Музыку извергала магнитола одной из машин (да они так всю рыбу распугают!). Река в этом месте круто поворачивала, и самих рыбаков Петунья не увидела – видимо, те дружно погнались за уплывающим матрасом, так что теперь улова им вообще не видать. Ах вот в чем дело: второй голос, который казался знакомым, принадлежал Кристиану Фишеру, издателю из ?Кроссфайр?, и это его Land Rover – всё тот же внедорожник, судя по номерам, на котором он ездил, когда Фишеры жили в Литтл-Уингинге. Потом, примерно пару лет назад, скончалась миссис Фишер, и овдовевший литератор с сыновьями продали дом здесь, а сами переехали куда-то в Лондон.Тем временем по радио началась Bad Girl Мадонны [5], и Петунья присела на пенек возле ближайшей удочки. Где-то между припевом и вторым куплетом участники этого пикника показались из-за камышей. Увидев нежданную гостью, все они замерли по колено в воде. Старший сын мистера Фишера чуть снова не упустил злополучный матрас, а один из очень усатых друзей или коллег стыдливо прикрылся руками, потому что был в одних плавках. В конце концов он догадался спрятаться за спинами чуть более одетых и высокорослых друзей. Господи, да на что там смотреть?! Все возможные достоинства прикрывало внушительное волосатое пузцо. А еще у мужика были складки под мышками, переходящие в грудь, причем в грудь, поразительно напоминающую бюст массивной дамы. Вернон Дурсль, шорт-версия.Первым опомнился Кристиан.– Вот это явление так явление! – воскликнул он. – Миссис Дурсль! День добрый! Какими судьбами?– Вот и я вас о том же хотела спросить, мистер Фишер, – со смехом откликнулась Петунья: – какими судьбами вы здесь? Добрый день, господа.– Да вот… выбрались порыбачить. Грех упустить такой день. Не ваш матрасик случайно?– Случайно – наш.Все остальные расслабились, разговор вошел в непринужденное русло, и вскоре две компании объединились: Хиди с подружками покидали обратно в машину все прогулочные пожитки и пусть с трудом, но общими усилиями нашли-таки дорогу к стоянке ?рыбаков?.Едва осведомившись о Дадли и его учебном табеле (?Какой молодец, я рад за него!?), а также о разводе Дурслей (?Может быть, нам с вами тогда стоит обращаться друг к другу по имени, Петунья??), Фишер с заметным интересом стал расспрашивать ее о племяннике. Они отбились от остальных и пошли побродить по рощице: под деревьями было свежее, птичий хор придавал этим местам первозданный вид, как будто здесь еще ни разу не ступала нога человека – и притворимся, что мы не заметили накатанную шинами колею на основной дороге меж зарослей.Немного уязвленная тем, что даже здесь Гарри интересуются больше, чем ее родным сыном, Петунья прохладно ответила, что он по-прежнему учится в специнтернате и редко бывает в Литтл-Уингинге. Поэтому она слишком мало знает о его жизни.– До меня доходили слухи, что в Хогвартсе сейчас неспокойно, – вдруг сказал Кристиан, на ходу покусывая соломинку.Петунья резко повернулась к нему:– Откуда вы знаете про Хогвартс?!Мужчина поправил стильные очки и улыбнулся:– Петунья, вы что-нибудь слышали о сквибах?Сквибы, сквибы… какое-то знакомое слово, к тому же с негативной окраской. А почему с негативной? Чтобы не ляпнуть какую-нибудь обидную глупость, Петунья срочно полезла ковыряться в памяти. Сестра и Северус говорили о каком-то сквибе – кажется, это у них означает школьного смотрителя, заведующего хозяйством. И они оба говорили о нем как об ужасно зловредном старикане, которого взяли на службу лишь для того, чтобы отравлять жизнь студентам. А еще всегда спорили, кто вредоноснее – завхоз или какие-то мародеры. В таком ключе.– М-м-м… это… завхозы? – аккуратно уточнила женщина.– Что? – изумился Фишер, а потом стал смеяться. – Простите, простите, не принимайте мой смех на свой счет. Но я понял, о чем вы говорите, Петунья. Да, Аргус Филч занимает в Хогвартсе должность завхоза, и он сквиб, но это лишь частный случай. Сквиб – это тот, кто родился в семье волшебников или в семье, где хотя бы кто-то из родителей волшебник, но при этом его способностей не хватает на то, чтобы проводить через себя достаточное количество магии. Именно поэтому сквибы могут чувствовать волшебство и видеть то, что скрыто от глаз полностью лишенных магии – маглов – но колдовать самостоятельно они… мы не можем. Я сквиб, Петунья. Но я осведомлен о Хогвартсе и о многих вещах, творящихся в магической части Британии. В свое время мы с одной из ваших соседок, завзятой кошатницей, немного приглядывали за Гарри по предписанию Верховного Чародея. Но после того, как ваш племянник уехал на учебу, я почти не получаю о нем информации. У них не слишком-то жалуют сквибов, особенно когда мы отслужили свое.У них там и магов не слишком жалуют, мрачно подумала Петунья. Которые отслужили свое. Но вслух она сказала другое:– Гарри уже достаточно давно не приезжает сюда. Я не знаю, что там творится, но руководство Хогвартса считает, что в школе ему безопаснее. И, знаете, я с ними согласна. Случись что, разве я смогу чем-то защитить мальчика?– Теперь, пожалуй, уже он будет защищать вас, случись что, – сказал издатель. – Ему ведь уже шестнадцать, не так ли?– Будет. В конце июля, – думая о своем (о том, что такое должно случиться, если Гарри придется ее защищать), отозвалась она.Вскоре Петунья поняла, что Фишер пытается за нею ухаживать. И не то, чтобы он ей сильно нравился, но в определенном смысле этот момент ее заинтересовал. Всё-таки она уже год ни с кем не встречалась, а природа требовала своего. Неплохой мужик, в конце концов. Воспитанный, интеллигентный, в хорошей форме – он намного старше Вернона, но выглядит по сравнению с обрюзгшим и жирным Дурслем подтянутым юношей. Или же это так сказывается его происхождение, хоть он и недоволшебник? Кто знает, да и какая разница. Словом, когда Кристиан предложил ей как-нибудь встретиться в Лондоне, погулять по парку Спа Филдс и совершить экскурсию в его издательство на Эксмут-Маркет, Петунья не отказалась и записала ему свой номер пейджера, а Фишер дал ей номера своих телефонов.Вернувшись домой, она внезапно обнаружила, что мамин эухарис, всегда стоявший на красивой подставке возле огромного окна в холле, собрался цвести – и, видимо, уже достаточно давно, потому что из земли пробилось сразу целых пять высоких цветоносов. Этого не было уже лет семнадцать – с тех пор, как Петунья, выйдя замуж, уехала из Коукворта, прихватив цветок с собою в новый дом. Всё это время он просто растил листья – огромные, глянцево-зеленые и сочные – но демонстрировал полное презрение ко всем ее попыткам заставить его цвести. В итоге она сдалась и настолько забыла о его существовании, что уже много лет ограничивалась только поливом. Ну, иногда еще обрывала засохшие нижние листья.Пейджер пиликнул, когда Петунья нежилась в ванне, медленно перекладывая с плеча на плечо сугробы шикарной пены. Она усмехнулась: Фишер не удержался, решил проверить связь. Что ж, подождет. И хорошо, что она не забыла проверить сообщение, выбравшись из ванной. Это был не Кристиан, а некий абонент 666, поэтому она сходу определила автора такой шуточки. Сообщение подтвердило ее догадку: ?В десять вечера у того самого магазина. Важно!? Было уже без четверти десять. Чертыхаясь, Петунья одевалась и собиралась, как на пожар. Не успела даже толком уложить и высушить волосы – впрочем, на улице уже сумерки, а к десяти совсем стемнеет, кто ее там увидит. Ну, кроме абонента 666… Черт! Точно: черт!Она была на месте точно ко времени и стояла, ошалело озираясь, потому что никого там не было. Внезапно девушка с огромного рекламного баннера Sponge Cake на стене магазина ожила, поманила Петунью пальцем, а затем указала своим многоярусным бисквитным тортом на ступеньки служебного входа. И тут же замерла, едва Туни пошла в том направлении.Снейп молча ей кивнул и отлип от двери, на которую опирался.– Здравствуй. Ну, ты как всегда, Северус! Думаешь только о себе. А то, что нормальные люди не умеют телепортироваться и не обязаны бегать, как спринтеры, по одному щелчку твоих пальцев, вспомнить не судьба!– Я подождал бы, – он пожал плечами, еще более тощими, чем когда-либо раньше, хотя под этой рясой мало что разглядишь.Петунья поняла, что уже и не помнит, когда в последний раз видела его в человеческой одежде, а не в дурацких тряпках, которые носят только попы, артисты или психи. Ну а кто сказал, что он не псих? Еще какой…– Сейчас я перенесу тебя в мой дом в Коукворте – это наиболее безопасное место, где мы сможем спокойно поговорить. Там, как ты понимаешь, всё не слишком… прилично.– А что, за мной следят? – зачем-то шепотом спросила она, позволяя себя обнять.– Нет. Но за мной – могут. Поэтому предупреждаю, чтобы ты не упала в обморок: там натуральный гадючник. Такой же, каким ты его помнишь.В следующий момент в нос ей шибануло знакомой вонью загаженной речушки, по которой, видимо, снова что-то спустили. Смрад расстилался над Паучьим тупиком, а неподалеку в звездном небе черным штырем высилась фабричная труба. Как и в прошлый раз после такого опыта путешествия, Петунью замутило, а вкупе с этими миазмами – и подавно вывернуло прямо в заросли каких-то сорняков у Снейпова забора. Северус даже не успел подсунуть ей антирвотное.– Извини, – пробасила она обожженными связками, промокая губы платком и от стыда пряча взгляд, – не смогла сдержаться… Уже и забыла об этих чудных ароматах…– Перестань извиняться, – Снейп явно умел морщиться даже голосом. – Это нормально. Идем.Он что-то пошептал у дверей, взмахнул палочкой – и они вошли. В прихожей сразу же загорелся свет, будто приглашая их дальше. Что ж, похоже, он преувеличил степень запущенности квартиры: здесь было вполне чисто и почти не захламлено. И пахло вполне приятно – сушеными полевыми травами. Помня, как было раньше, Петунья заподозрила, что Северус немало поработал здесь своей палочкой, чтобы дом приобрел нынешний вид.– А вот этих книжек тут точно не было! – входя перед ним в зал, сказала она.Полки закрывали все стены от пола до потолка, они отсутствовали разве что поверх задернутых штор на окнах и на двери, которая вела в кухню. А вот над лестницей на второй этаж стеллажи были точно так же, как в зале, плотно заставлены книгами.– А что это за приспособление у камина?– Крысоловка.– Вот бы ни за что не подумала! Странная конструкция.– Это для особых крыс. Садись… куда-нибудь.Гостеприимству, судя по всему, он обучался в лучших лондонских домах. Петунья усмехнулась и уселась на ближайший к окошку диванчик, но всё же решила предложить:– Если нужно, я могу заварить нам чаю… или сварю кофе.– Ты хочешь чаю? – он взялся за палочку.– Я – нет… Но просто так, чтобы…– Я тоже нет, но если просто так, то вот, – между нею и низким креслом, в которое он опустился, возник столик на колесах, горячий чайник, две чашки и даже сахарница на подносе. – Как твои дела?Снейп даже чай разливал по чашкам, пользуясь своим чертовым колдовством. Ее чашку придвинул к ней, правда, уже рукой – и на том спасибо. К своей даже не притронулся.– Всё хорошо, я работаю и учусь, Дадли сдал все экзамены, сейчас он у Дурслей… а еще мы разошлись с Верноном, – непонятно зачем ввернула она в конце тирады.Северус кивал явно из вежливости, и так же явно думал о чем-то своем:– Вот и прекрасно, – но, когда до него дошел смысл последней части ее фразы, осекся: – То есть… я хотел сказать…И тут Петунья от всей души расхохоталась:– О мой бог, Северус, ну какой же ты недотепа! Я таких в жизни не видела! Да нет же, всё замечательно, всё к тому и шло. Вскоре я перееду в Лондон и навсегда забуду этих сплетников из Литтл-Уингинга. Как же они все мне надоели за эти семнадцать лет!Он пригляделся к ней с недоверием, но в итоге, будто в чем-то убедившись, сказал:– Тогда поздравляю.– Лучше расскажи, как там Гэбриел. Вырос, наверно?Снейп помрачнел, и ее сердце тревожно перестукнуло: у них случилось что-то плохое. Но ведь мальчик жив?– Он жив?Северус сначала не понял смысла вопроса, а когда понял, посмотрел с укоризной:– Неужели ты думаешь, что иначе я был бы здесь?– Расскажешь?– Попозже. Если я сейчас начну о школе, то разозлюсь, и договорить до главного просто не хватит духа. Да и даме не следует выслушивать такие слова из уст, – он сардонически покривился, – джентльмена.– Что, так они тебя бесят? – с искренним сочувствием спросила Петунья, и Снейп, прикрыв глаза, сознался:– Неописуемо, – а затем, переместившись вперед, оперся локтями о колени, обреченно свесил кисти исхудалых рук, опустил голову, и тогда длинные волосы полностью закрыли лицо, концами почти касаясь снежно-белых манжет. Сжал и разжал кулаки. – Петунья, когда в последний раз вы виделись с Лили?Вот оно! Вот вопрос, которого Петунья и ждала от него с нетерпением, и боялась до полусмерти! Когда такой же задал Блэк, она без проблем рассказала ему, как могла – всё, что помнила, всё, что поняла. С нею он почти не заходился странным кашлем, но в то же время и сам старался не болтать лишнего. Это было какое-то проклятье, которое на него наложили перед тем как посадить по ложному обвинению. Она не знала, какое, а он не объяснил. Петунья надеялась, что он сам найдет способ передать ее рассказ Северусу, но Блэк, похоже, не нашел. А что, если нашел? Что, если Северус сейчас проверяет правдивость его показаний? Тот еще параноик. Значит, придется взять себя в руки и еще раз пережить ту жуткую сцену, которую устроила ей невесть откуда нагрянувшая безумная сестра вечером 31 октября 1981 года…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Малыш Дадли заснул, причмокивая соской. Это был тяжелый день, и Петунья на цыпочках попятилась от кроватки. Тушить ночник не стала – от темноты ребенок просыпался уже через десять минут и принимался вопить во всё горло. Крадучись, выскользнула за дверь, перевела дух и спустилась к мужу посмотреть перед сном телевизор. Немного с ним поспорив, отвоевала право переключить на сериал – и безнадежно задремала прямо сидя, приложив голову к толстому плечу супруга. Но сон был недолгим: не успел Вернон сообразить, что жена спит, как входная дверь с грохотом распахнулась. Кажется, весь дом сотрясся от этого удара. В коридоре послышались хромающие, но решительные шаги. Дурсли подскочили и, раскрыв рты, уставились на возникшую в зале Лили.Сестра была очевидно не в себе. Из носа и опухших разбитых губ сочилась кровь – всё ее лицо и мантия на груди были перепачканы пролившейся раньше, уже черной. Выбившиеся из хвоста пучки волос свалялись в колтуны, спутанные с какой-то соломой, сухой листвой и прочим мусором. Но самым страшным были совершенно безумные ярко-зеленые глаза с широченными провалами черных зрачков. Вернон и так подозревал непутевую сестрицу жены во всех грехах – в употреблении запрещенных веществ, например – и сейчас получил подтверждение своих теорий: Лили выглядела как настоящая наркоманка под дозой. Придерживая одной рукой висящую плетью вторую, она заорала, как резаная:– Где мой сын, Туни?!Губы ее не слушались, и слова выходили криво, шепеляво. Вот только никому не пришло бы в голову засмеяться.– Рехнулась?! – зашипела Петунья, выскакивая из-за Вернона, и теперь ее не пугала даже зажатая у локтя явно сломанной руки палочка Лили. – Ты мне Дадли разбудишь, дура! Ты не у себя дома!Вернон дернулся к телефону, чтобы вызвать полицию, но, махнув палочкой, сестра заставила его бухнуться на диван и окаменеть с бездумно уставившимися в экран глазами.– Куда вы девали Гэбриела? Говори сейчас же, где эта сволочь Поттер и мой сын?!Тут не выдержала и Туни, тоже перешла на визг:– Заткнись! Что ты себе вообразила, истеричка?! Какой Поттер, при чем здесь я? Откуда я могу знать, где твой сын? Чего ты приперлась ко мне?! Вали отсюда! У меня болен ребенок, и если он проснется из-за тебя, я тебе голову откручу голыми руками, твою дурную башку, поняла?! Меня никакая твоя паршивая магия не остановит! Пошла вон!Под напором старшей сестры младшая немного опешила. Заморгав, Лили отступила на шаг. По глазам было видно, как она трезвеет и начинает понимать, что просчиталась. Зрачки сузились почти до нормального состояния, зеленые огни погасли, и вся она сникла – от боли и отчаяния.– Это была не ты… Мерлин, это Оборотное… О, господи! – не выпуская палочку, она прижала ладонь к лицу и заплакала.Петунья была так зла, что даже не сообразила предложить раненой сестре медицинскую помощь. Только то, что Дадли не проснулся, объясняло, почему Лили еще не спущена с лестницы их дома.– Не знаю, что ты там себе выдумала, но я – это я. И мне нет дела до ваших криминальных разборок, у меня своих забот по горло. Вы там все уроды! Уроды и преступники! Вам не палочки надо выдавать, а на костре жечь! Каждого!– Да, да, – всхлипывая, прошептала пристыженная сестрица. – Всё правильно, Туни. Жечь…Собравшись с силами, она распрямилась, наставила на Петунью палочку и страстно, но непонятно забормотала какие-то слова на латыни. Та уже готова была броситься навстречу ворожее, но из палочки вырвалось золотое сияние, на миг охватило приятным теплом голову, прокатилось, словно шелковая туника, вдоль тела и растаяло под ногами. Вторым движением Лили расколдовала Вернона…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .– А потом она ушла, – завершила свой рассказ Петунья. – Ушла, даже не извинившись за эти подлые обвинения. Что я должна была думать все эти годы?Несмотря на весь ужас только что рассказанного, Северус смотрел на нее почти счастливыми глазами. Она еще никогда не видела его таким… прекрасным?! Как будто из-под желчной маски выглянул возрожденный, полный духа и славы юности врубелевский Демон.– Она извинилась Пет. Она больше, чем извинилась. Она была в таком отчаянии, что произошло почти невозможное. Завещание Ведьмы сработало, потому что она шла на смерть, и Лили защитила твое сознание. Из-за этого ты всё помнишь, из-за этого никто не в состоянии проникнуть в твои мысли…__________________________________________[1] Драко обзывает ее Джинджер (Ginger), а она его – Хорьком (Ferret).