Глава пятьдесят шестая (1/1)

– Да брешешь ты, Джонни, вечно ты брешешь! – Он не Кривой – Брехливый он!За соседним столом шумно гуляла компания барыг – судя по их виду и манерам, завсегдатаев Лютного переулка в Лондоне. Тот еще контингент: какая забегаловка, такие и посетители. От их похабных россказней вяли уши, но он выбрал оптимальное место для наблюдения за выходом из ?Кабаньей головы?. Теперь они перемывали кости кому-то из Малфоев – он не прислушивался, но некоторые фразы так и просачивались в мозг через дымную завесу дешевого и ядреного табака.– Я брешу?! Да она мне сама говорила! Ржала, как кобыла. Говорит, дрочу ему, а он так смотрит – нежно-нежно…– Пха-ха-ха!– Да погоди ты! Ну вот, смотрел-смотрел, а потом дает ей носовой платок, надушенный весь, как у девки прям! На, мол, еще с платком попробуй. Ну, ей-то что? Всё к услугам клиента, лишь бы платил. Она давай то же самое ему, но с платком. Малфой аж умилился и говорит: ?Идем, у нас жить будешь?.– А она чего?– Как чего? ?Ты ж, – говорит, – женатый?…– Жена – не стена, гы-гы-гы! Аристократы, ёпта! Моя бы сразу проклятием отоварила, не встал бы больше ни на кого…– Да заткнись ты уже! Все и так знают, какая твоя баба сука – открыл великую тайну! Ну, Кривой, а Малфой чего?– А Малфой: ?Да у нас домовики тупые, ни один кран в доме нормально отполировать не могут. А у тебя к этому прям талант!?Толпа снова взорвалась гоготом и выкриками ?Платочком!?, ?Талант, мать его!?, ?Теперь у него что хер, что кран будут сиять!?. Он поморщился. Еще немного, и всем, кто сотрясает воздух в этом притоне, неминуемо настанет Авада Кедавра…Дамблдор – как почуял – спас их от верной смерти. Дед покинул ?Кабанью голову? в сопровождении какого-то очень смуглого мужика лет сорока – сорока пяти, с иссиня-черными волнистыми волосами, в которых люрексом взблескивали паутинки первой седины, одетого как магл-европеец, но на европейца не похожего. Завершая начатый еще в трактире разговор, директор и незнакомец смеялись. Они прошли близко-близко к наблюдателю: при желании он мог бы вытянуть руку в окно забегаловки и коснуться одного из них. Вскоре брюнет слегка поклонился своему собеседнику и после слов Альбуса ?Всего доброго, мистер Патил, счастливого Белтейна? направился по Хай-стрит в сторону станции. Сам директор не слишком твердой походкой, позевывая, подошел к колонне с объявлениями и некоторое время что-то там изучал. Когда на пороге заведения Аберфорта появилась Минерва МакГонагалл, наблюдатель тихо выругался: он уже решил, что Дамблдор поджидает свою заместительницу для совместного возвращения в школу, поэтому осуществить план не получится и в этот раз. Однако старая стерва, подойдя к директору, сказала, что хочет навестить Розмерту, и удалилась в ?Три метлы?. Альбус почесал бороду, взглянул на часы, которые висели у него на цепочке под мантией, а затем, что-то напевая под нос, побрел в противоположном ?Трем метлам? направлении.Сбросив маскировочные чары, он следовал за Дамблдором от самого Хогсмида. Некоторое время в удачу ему не верилось, он недоумевал, почему бы Деду в любой момент не воспользоваться ?директорской привилегией? и не вернуться в свой кабинет при помощи трансгрессии. Единственным объяснением этому могло быть только желание Альбуса прогуляться и развеяться после набега на винный погреб братца. Оно и неудивительно: настойки Аберфорта Дамблдора всегда славились забористостью – иным, бывало, так шибанут по ногам, что недотепы и со скамьи не могут встать, так за трактирным столом и захрапят, покуда не отпустит. Аппарировать после такого маг, имеющий мозги, тоже остережется. Право слово: да здравствует алкоголь!Дожидаясь удобного момента и проверяя, не вздумается ли МакГонагалл всё же составить компанию коллеге, он свернул вслед за директором на лесную тропу. Не иначе как Дед решил сделать нешуточный крюк? Или хочет обойти и осмотреть владения здешнего лесника, коль скоро выбрался за стены Хогвартса?Выбрав хорошую позицию и на всякий случай наметив пути к отступлению, он шагнул из-за кустов. Дамблдор оглянулся и, узнав его, поднял руку в приветствии:– А, и вы сегодня не утерпели, решили прогуляться!– Да, Альбус, погода располагает. А вы какими здесь судьбами?– Иногда и нам, старикам, не мешает размять кости.– Меня тоже к молодежи не причислить, знаете…– Что ж, тогда пройдемся вместе, если вы не имеете ничего против моей компании.Ни к чему не обязывающая беседа окончательно усыпила бдительность Дамблдора, поэтому заклятье паралича он отбить не успел. Это был большой соблазн – прямо здесь и сейчас убрать самого опасного врага Повелителя, но приказа на то не было, а за отсебятину можно было сильно поплатиться.Он вытащил из скованной руки Деда его трофейную палочку. Было приятно сознавать, что всего четырнадцать лет назад ею виртуозно дирижировал тот, чье имя до сих пор наводит ужас на обитателей британского курятника, а теперь именно он, исполнитель воли Темного Лорда, стал ее калифом на час. Обливиэйт начисто стер воспоминания последней четверти часа из памяти отключившегося Дамблдора, а еще через десять минут, покинув антиаппарационную зону вокруг Хогвартса, исполнитель был уже очень далеко. Перед ним зловеще высился дом на холме – необитаемый и готовый рассыпаться на части, как ветхий остов доисторического ящера.Дверь приглашающе растворилась сама собой, едва он подошел к ней.Внутренность здания разительно отличалась от наружного вида. Здесь совершенно не было ощущения человеческого присутствия, помещение выглядело просто законсервированным: нигде ни пылинки, мощные стены, крепкие двери, натертый воском дорогой паркет и чисто-белый потолок без малейших следов паутины. Дом выглядел так, словно домовики только что вычистили его и скрылись с глаз в ожидании хозяина. Он не был жильем, но, кажется, он сам по себе являлся живым и мыслящим существом. И визитера не покидало чувство, будто здание следит за ним всеми окнами – разбитыми с внешней стороны и целехонькими отсюда. Стены сурово нависали над маленькой фигуркой гостя, а полы брезгливо терпели прикосновение подошв его ботинок. Отсутствовало здесь только одно – зеркала. Ни единого отражающего предмета, ничего слишком глянцевого…?Так вот она – истинная филактерия Повелителя! – мелькнуло у него в голове, и здание тут же издало звук, напоминающий вздох или тихое шипение. – Всё верно, Дом принял все три жертвы прямо здесь?…Перед исполнителем прямо в воздухе на уровне его пояса материализовалась сафьяновая подушка с позолоченным тиснением в виде козьей головы. Тот не без печали расстался с палочкой из черного эльдера, и подушка, поглотив подношение, мгновенно истаяла в воздухе.– Хорошая работа, – голос мягкий, обволакивающий, способный как растопить лед, так и заморозить пламя незаметной переменой модуляций, сейчас звучал как благостный бальзам, и, окрыленный похвалой, гость поклонился в пустоту комнаты – не то столу из мореного дуба, не то гранитному камину.– Ваш верный слуга, сэр!– Ты и ныне, и присно, и вовеки веков будешь носить этот облик?– Да, сэр, это была необратимая процедура. Но только она обеспечивала мне свободу перемещения и избавляла от преследователей.– Аминь!– Благодарю вас!– Твоя жертва, безусловно, не останется без награды. А что там Эс-Ти? Готов ли он исполнить свой долг?– Нет никаких сомнений, мой лорд. Я передал ему вашу волю, и ему попросту некуда будет деться.– Надеюсь, он не заставит меня ждать слишком долго,моя вещь понадобится к сроку, то есть вот-вот. Ступай, я доволен тобой.– Всегда готов служи…– …ть!– Дом выставил его прочь еще до того, как он успел договорить свою фразу. Но способен ли ненавязчивый жест пренебрежения разрушить ту магию, которой было окутано общение с Повелителем? Мог ли Он позволить себе такое обращение с подданными? Да это даже не обсуждается – конечно, мог! Снова и снова слышать его живой голос – было ли в этом мире что-то более восхитительное и долгожданное?..* * *Ответ Локхарта на свое письмо Гарри получил только в марте. Он не сразу заметил сову бывшего профессора, отвлекшись – как и все остальные за когтевранским столом – на дико завизжавшую Падму Патил. Ее угораздило сесть рядом с Акэ-Атлем, а Акэ-Атля угораздило именно в этот день получить весточку издалека. На стол перед ними приземлилась громадная серая птица и, запрокинув голову, задумчиво сказала ?Пу-у-у?!? Патил, на которую она после этого, широко зевнув, поглядела, возопила, как оглашенная, и едва не опрокинула скамейку, порываясь отбежать. В итоге ей это всё же удалось.– Ну что ты орешь… – посетовал Шаман, отвязывая от лапы исполинского козодоя свернутое трубочкой письмецо. – Ну, не нашел дед в своей сельве сову, чего так орать? У него там что, по-вашему, совиная ферма?Козодой сокрушенно закрыл усатую пасть, в которую без особых проблем мог бы вместиться какой-нибудь мелкий письмоносец типа Уизлевского сыча, и уставился на Гарри растопыренными в разные стороны желтыми глазами. Мало того, что они у пернатого были навыкате, так еще и зрачок одного глаза казался раза в два больше зрачка второго, прямо как линзы авроров. Этот летающий кошмар и в самом деле неслабо смахивал на профессора Грюма – наверняка, обучайся тот анимагии, в результате получилось бы нечто подобное.– Мне кажется, он что-то замышляет, – шепнул Гарри, когда птица подозрительно сощурила потемневшие глазища и нахохлилась.– Конечно, ему ж еще обратно через Атлантику лететь. Замышляет, кем бы подкрепиться. Бу! – рявкнул Шаман на Лайзу Турпин, незамедлительно получив от нее в ответ тумака и окрик: ?Фу, дурак!?. – Не обижай великого потто, женщина! – и, подвинувшись к уху Гарри, он тихо пояснил: – На самом деле это он щурится от застенчивости: не привык, когда вокруг столько народу.Тем временем филин Локхарта уже откровенно маялся в ожидании, когда же адресат обратит на него внимание. Забрав письмо, Гарри потихоньку сбежал в факультетскую башню. Там, улегшись на животе поперек своей кровати, он стал читать.Вопросов у юноши к Гилдерою была просто масса. Он спросил его не только о флибустьерах и Мародерах. Он припомнил бывшему профессору все его мелкие обмолвки и недомолвки во время второго курса. Откуда, например, Локхарт знал, отчего палочка Гарри не эффективна против заклинаний Снейпа? Почему так уверенно пообещал, что расскажет кое-что об отце (тогда мальчик думал, что речь о Джеймсе Поттере, но теперь-то понял, что это совсем не так)? А потом не Локхарт ли присылал всяческие намеки на происхождение Гарри, как только, по его собственным словам, начал восстанавливать утраченную память? Да, и в результате чего утраченную? Кто это сделал – авроры, с которыми Гилдерой оставался в Тайной комнате, когда раненого второкурсника срочно эвакуировали в больничное крыло? Или кто-то другой? Что на самом деле Локхарту было нужно в Хогвартсе и почему он не возвращается в Соединенное Королевство теперь, хотя при этом продолжает поддерживать связь с Гарри и с Гермионой?.. И так далее, и тому подобное.Причем одно дело – сформулировать все эти вопросы на английском языке, но совсем другое – подвергнуть письмо шифровке. Никто не знал, чего это стоило Гарри. Наверняка после такого подвига он, не напрягаясь, сдал бы экзамен уровня Ж.А.Б.А в каком-нибудь Шармбатоне. ?Вы знали, кто на самом деле мой отец, и знали, что произошло, но не успели мне сказать, – обличительно гласило послание: еще немного накала эмоций – и это уже был бы настоящий Громовещатель. – Откуда Вам стало это известно?? Имен он, конечно, не употреблял, не слишком-то уповая на чудеса криптографии, а точнее, на свои нынешние шифровальные умения.Еще труднее оказалось дешифровать написанное Локхартом. Кажется, этот проныра, чуть только понял, что Гарри добрался до следующей ступеньки, мгновенно передвинул планку еще выше и задал ему задачу раз в десять сложнее. В первый момент парень испытал порыв помчаться за помощью к Грейнджер, уж ей-то не составит большого труда докопаться до истины – будет только рада новому вызову со стороны своего патрона. Но уже в следующую секунду, дернувшись было встать, Гарри понял, что в этом случае ему придется рассказывать Ржавой Ге буквально всё, в том числе про отца, а делать это было нельзя из соображений в первую очередь ее безопасности. Хотя, конечно, тайна уже давно тяготила молодого когтевранца: он привык таиться от посторонних, но всё внутри него бунтовало, когда нельзя было поделиться и со ?своими?. А сейчас был именно такой случай, и ковыряться с письмом ему пришлось самостоятельно. Тем более разочаровывающими оказались те несколько строк, которые, будто издеваясь, бывший учитель спрятал под массивом ничего не значившего текста: ?Прости, Гэбриел, но по многим причинам мы не сможем поговорить об этом в переписке. Однако я могу пообещать, что при первом же удобном случае постараюсь попасть в Великобританию и встретиться с тобой. Ты прав во всех своих умозаключениях. Равно как и в том, что это всего лишь верхушка айсберга. Остальное же – при личной встрече, которая состоится раньше, чем ты можешь предположить. И, поверь, не проходит ни дня, чтобы я не помнил и не думал о вас – о тебе и любознательной Атропе. Всё, что в моих силах, я делаю. Механизм запущен. Мы миновали точку невозврата, поэтому твое дело сейчас – полностью сосредоточиться на третьем этапе Турнира. Он будет сложен?. Письмо заканчивалось какими-то закорючками, смысла которых Гарри совершенно не понял. Сдавшись, он всё-таки отправился к Гермионе с этой частью записки.– Так это же ноты! Магловские ноты! – воскликнула она, повертев листок перед собой. – Давай-ка посмотрим!– Но подожди, там же обычно всякие такие пиктограммы – бемоли, диезы, ключи… – Гарри разбирался в этой области чуть хуже, чем никак, и о нотной грамоте судил исключительно с точки зрения обывателя, который не мог хотя бы раз в жизни не встретить пять линеек какой-нибудь неведомой партитуры. – Вроде как здесь ничего похожего…– Это буквенная табулатура. Не заморачивайся, просто поверь мне. После занятий сходим в библиотеку.И, когда нудно тянувшиеся уроки четверга закончились походом во владения мадам Пинс, Грейнджер с головой нырнула в какие-то справочники и энциклопедии. Упрямо сопя, она что-то выписывала, чертила нотный стан, рисовала значки, но в итоге завязла. Даже веснушки ее стали ярче от досады, будто Локхарт нанес ей личное оскорбление, задав непосильную задачку.– Кажется, я знаю, кто мог бы нам помочь! – вдруг осенило Гарри. – Шармбатон!– Упс, точно! У них наверняка есть и инструменты, и те, кто сумеет на них сыграть!Инструментов, правда, ни у кого из шармбатонских гостей не нашлось, а вот музыканта отыскали сразу. Это был второй раз, когда Гарри с Эйвиндом попали в Выручайку, но теперь помимо них там оказались Грейнджер и однокурсник Йенсена, парень-француз. Выручай-комната уже не походила на окрестности избушки Хагрида. Заполненная различными музыкальными приспособлениями, она больше напоминала класс в консерватории. Старшекурсники легко разобрались с записью, и француз взял на фортепиано несколько аккордов расшифрованного фрагмента. Гарри подпер щеку рукой:– Знать бы еще, что это такое… – угрюмо проворчал он по-французски.– Так это никакая и не тайна, – сказал музыкант-шармбатонец, играя тему дальше. – Это Вагнер, ария Эрды [1]. Она предупреждает Вотана выбросить кольцо нибелунга и грозит ему всякими неприятностями, если он этого не сделает... Вам это чем-нибудь помогло?Гарри с Гермионой переглянулись и пожали плечами. Гилдерой мог подбросить им таким образом какую-то подсказку. Запросто мог. Но вполне в его духе было бы поприкалываться, а то и вовсе пустить их по ложному следу: ?Хороший маг-дешифратор должен уметь отделять зерна от плевел, дорогая Атропа!? Он часто позволял себе подобные шуточки – ничуть не изменился с тех пор, как устраивал здесь балаган на уроках ЗОТИ.На всякий случай они с Ржавой Ге проштудировали всё, что было связано с мифами о германо-скандинавских богах, раз десять перечитали ?Песнь о Нибелунгах? и не меньше пяти прослушали вдоль и поперек все четыре оперы Вагнера в цикле ?Кольцо нибелунга?. И всё же определить что-то конкретное не смог ни он, ни она. Локхарт, как назло, отмалчивался, поэтому Гермиона ходила мрачнее тучи. Кстати, Гарри давно уже заметил, что ее настроение, как правило, очень сильно зависит от принесенных филином Ригом весточек. Больше всего Грейнджер сияла, когда получала письма из-за северных морей и когда сочиняла на них ответы, а в режиме ожидания она постепенно меркла и становилась нудной заучкой, которую не могла расшевелить даже шебутная Джинни Уизли, не говоря уже о созерцательной и никогда никому не навязывающейся Лу.Однако Луну все ?списали на берег? чересчур рано, и в этом Гарри убедился в один солнечный майский день, когда их всех под бдительным присмотром нескольких преподавателей, сжалившись, отпустили на воскресенье в Хогсмид. Всех – это и гостей из других школ, и местных студентов. Поэтому с ними был также профессор Каркаров, сопровождавший своих дурмстранжцев. Только это обстоятельство, а еще незримое присутствие авроров Макмиллана вынудило Снейпа скрепя сердце согласиться на то, чтобы Гарри вошел в число разорителей хогсмидских лавочек. Сам зельевар, безусловно, не стал изменять своему modus vivendi, дабы не навлечь подозрений – наверняка отсиживался в подземельях и по привычке накручивал себя всякими мрачными предчувствиями.Бродя вместе с Лу по книжно-художественному магазинчику, всегда пустовавшему в выходные, но всё равно открытому, Гарри увидел прелюбопытный томик ?Гностико-нумерологических исследований? от 1862 года и посетовал, что Грейнджер снова была в отвратительном настроении и не пожелала идти с ними, иначе сейчас прыгала бы до небес.– Эм-м-м… не-а, не прыгала бы, – промычала Луна, не сводя глаз с витрины, в которой всеми цветами радуги переливались заботливо уложенные в коробку тюбики с магической темперой; из темного закутка на нее с паучьей алчностью таращился продавец в надежде, что странная, похожая на магловскую неформалку блондинка решится и отвалит за краски половину состояния своего папаши. – Уж точно не сегодня…– А может, она оборотень? Или вампир? – Гарри не слишком ловко попытался перевести всё в шутку, надеясь, что догадка не вогнала его в краску: будучи лучшим учеником профессора Умбрасумус, прежде чем что-то ляпнуть, он должен был предусмотреть, что с некоторыми девушками изредка случаются такие перепады настроения, причем по вполне себе естественным физиологическим причинам.Лу насмешливо покосилась на него:– Ей просто давно не пишет ваш Гил, вот и всё.– Локхарт? Типа, у нее ломка от нехватки головоломок? – и вдруг всё выстроилось для него в логичную причинно-следственную цепочку. – О, черт, ты шутишь? Ты хочешь сказать, что она втрескалась в…Лу безразлично пожала плечами – ну и что, мол, в этом такого. Да-а, Шаман, не повезло тебе… Гарри решил, что не будет травить Гермионе душу и задавать дурацкие вопросы, но с этого момента для него наконец-то многое встало на свои места. Значит, Луна была единственной, до кого дошло, а он был единственным, кому она обмолвилась.Вскоре, собравшись гриффиндоро-пуффендуе-когтевранской компанией, они шумно ввалились в ?Жизнерадостного дварфа?. Вообще взрослые называли это местечко злачным и уж точно не предназначенным для детского досуга. Однако предприимчивый хозяин таверны сыграл на тинейджерской любви к запретным плодам и по уик-эндам, когда Хогвартс присылал в поселок студенческие экскурсии, устраивал своему заведению ?разгрузочные дни?. Что, в общем-то, не мешало ему подторговывать из-под полы и крепкой выпивкой – иначе откуда бы некоторые ученики разживались спиртным по праздникам и не только? Гарри, чего греха таить, тоже было любопытно, как выглядит изнутри это пресловутое гнездо разврата, но, оказавшись в ?Дварфе?, он испытал разочарование: кабак как кабак, ничего особенного – остальные забегаловки Хогсмида от него отличаются мало. Ко всему прочему, здесь уже толклось полшколы, им даже не сразу удалось найти более или менее свободный стол, спугнув несколько миловавшихся парочек, которые предпочли покинуть укрытие вместо того, чтобы преподать малолеткам урок хороших манер.Выбравшись из-за стола в самый разгар посиделок, Гарри направился в ту сторону, куда ему лениво махнул рукой хозяин трактира – к лестнице, ведущей куда-то наверх. Коридор круто забирал вправо и, судя по запаху, искомая комната в самом деле находилась уже поблизости, на первом этаже, так что можно было не опасаться, что в потемках пройдешь мимо.Неожиданно сбоку что-то зашуршало, затрепыхалось, ухнуло по-совиному. Гарри и сам не успел понять, как палочка очутилась наготове у него в ладони, а он сам – в боевой стойке и под щитом. На этот незримый щит почти налетел и завис сверху откуда-то взявшийся здесь дементор. Заклинание Патронуса уже почти слетело с языка, но в последнее мгновение юноша понял, что здесь явно что-то не так. Его Фините Инкантатем совпало со звуком хлопнувшей на втором этаже двери. ?Дементор? тотчас растаял в воздухе, и сквозь него Гарри успел увидеть, как появившаяся на верхней площадке, за перилами, маленькая и толстенькая женщина с мышиного цвета волосами прямо на ходу преобразилась, меняя внешний вид. Ему было не до разглядывания окрестностей, поскольку из самого темного угла, издевательски хохоча и шевеля пальцами в воздухе, выкатились Драко со своими телохранителями:– Беби-Поттер описался со стра-а-аху, не дойдя до уборной! А ты, на-а-аверно, уже хотел призвать своего лося? У тебя же лось, Поттер? Я слышал, у твоего парнокопытного папа-а-аши тоже был лось. Да или нет, прия-я-ятель?– Троянский конь тебе приятель, – проходя мимо них, ответил Гарри. – Лечись, Малфой, еще есть небольшой шанс спасти твой мозг.Они даже не попытались встать у него на пути, только загоготали еще громче:– Троянский лось! Да ты остря-я-як! Хо-хо! Ну всё, Поттер, быть тебе отныне Троя-я-янским лосем! Эй, лось, а где твоя щипанная ворона? Ка-а-аррр! Ка-а-а-аррр! Тр-р-роянский лось! У-ху-ху, о-хо-хо!Не отвечая больше этим троим идиотам (вообще-то он мог в них сослепу и боевым залепить на опережение, а потом уточнять, кто это был – зря его, что ли, гоняли на Сокровенном острове?), Гарри направился к двери под лестницей. Только Малфою и его дружкам могло прийти на ум пугать вооруженного сокурсника иллюзией боггарта, чтобы подглядеть форму Патронуса. Ступая по скрипучим ступенькам, с лестницы спустилась та самая дама, что по вине Гарри и его отменяющего заклятия лишилась наведенных на внешность чар. За несколько секунд, что они смотрели друг на друга, парень успел хорошо ее разглядеть. Высокая и очень статная, молодая женщина, вне сомнений, являлась южанкой, хотя ее неправдоподобно бледная кожа вряд ли могла бы вынести жаркое солнце. По фенотипу она подходила, пожалуй, к близняшкам Патил, но те были загорелыми, черноглазыми и выглядели естественно для выходцев из Индии. По контрасту с белой кожей на лице незнакомки выделялись не пухлые, но и не тонкие ярко-алые, почти кровавого оттенка губы. Она обладала буйной шевелюрой цвета воронова крыла и светло-карими глазами. Глаза казались еще светлее в обрамлении пышных, черных же, ресниц и густых бровей с демонически горделивым изломом. Причудливая, дьявольская смесь – но, несомненно, породистая красота. Одета она была во что-то, напоминающее костюм для верховой езды. Пристально изучая Гарри, незнакомка неспешно расправила перекинутый через локоть дорожный плащ, набросила его на плечи, а объемный капюшон – на голову. Одного шага в сторону ей хватило, чтобы сразу скрыться в тени коридора.?Гностико-нумерологические исследования? для Грейнджер были не особо дорогими, и он всё-таки купил их уже перед самым возвращением в замок. Но, как и прогнозировала Лу, сил для того, чтобы прыгать от радости до небес, Гермиона в себе не нашла. С огромным трудом она изобразила подобие радости – исключительно чтобы отблагодарить его за добрые намерения – и вяло пообещала ?отомстить? им с Луной в следующий раз, когда окажется в книжной лавке. ?Хотя я мало что смыслю и в медицине, и в изоискусстве?, – оговорилась она, и это была правда.А в понедельник в криминальной колонке свежего номера ?Ежедневного пророка? вышла заметка о том, что вчера вечером, 21 мая 1995 года, в одном из номеров таверны ?Жизнерадостный дварф? в Хогсмиде обнаружили труп мужчины тридцати пяти – сорока лет с перерезанным горлом. Причем не просто перерезанным: голова была почти отделена от туловища. Убитый оказался чистокровным волшебником, в нем опознали Амикуса Кэрроу, бывшего сторонника Того-кого-нельзя-называть. Хозяин ?Дварфа? признался, что нарушил договор с Хогвартсом о запрете на подобные услуги в те дни, когда его заведение посещают школьники, потому что Дружище (как Кэрроу иронично прозвали в своем кругу за скверный норов и полное отсутствие моральных устоев) не снимал подружку здесь, а уже явился откуда-то со своей. К тому же они пообещали вести себя тихо и, между прочим, не обманули: расставаясь с жизнью, Дружище не успел и ахнуть. Ухода той самой подружки трактирщик не заметил, что было немудрено при столпотворении в воскресенье. ?Пророк? давал ее приметы: маленького роста, полная, лупоглазая, неряшливо одетая и как попало причесанная, с бородавкой на носу – словом, ткни наугад почти в любую девицу легкого поведения хоть в Лютном, хоть в Хогсмиде, и увидишь именно такую, стоит лишь снять с нее незатейливо наложенные чары привлекательности. Но, подчеркивал корреспондент, это происшествие было уникально тем, что уже не было уникальным. До этого в течение прошедших восьми месяцев трупы мужчин-магов из окружения Неназываемого, умерщвленных схожим образом, находили и на магловских территориях, причем в разных графствах Великобритании. Убийца, кем бы он ни был, не сидел на месте, а перемещался по всей стране, практически не оставляя следов. Власти вели эти расследования с заметной неохотой – скорее всего, связанной с деятельностью пострадавших, которые по той или иной причине избежали Азкабана в начале восьмидесятых. Но, тем не менее, всем читателям заметки предлагалось обратиться в органы правопорядка, если вдруг они окажутся свидетелями чего-то подозрительного или заметят вышеописанную особу.Не вспомнить встречу у лестницы Гарри не мог: опасная красотка, которой, в отличие от падших девиц из притонов, понадобилось скрывать истинное лицо за неприметной маской, а не наоборот, взбудоражила его мысли. Они столкнулись с нею нос к носу сразу после того, как она совершила убийство в комнате наверху, когда умирающий, быть может, еще бился в конвульсиях, исходя кровью, но во взгляде ее не чувствовалось никакого смятения. Да что там смятения – она, кажется, готова была приветливо улыбнуться! Парень не мог понять, как он относится к этому на самом деле. Ему хотелось и бежать прятаться, и кинуться на поиски загадочной леди. Правда, Гарри и представить себе не мог, что делал бы дальше, найди он ее. А потом его ужаснула мысль о том, что ею может оказаться спятившая кузина Сириуса и Регулуса, Беллатрикс. Под описание крестного эта незнакомка вполне подходила, а колдографии с нею парню до сих пор не попадались. Возраст, конечно, не подходил – Белла Блэк была старше отца и его сокурсников лет на десять, а эта очевидно моложе. Впрочем, это не показатель. На то она и ведьма, чтобы уметь сохранять юную внешность, будучи весьма солидного возраста. А еще там торчал Драко, и, может, неспроста: Беллатрикс доводилась ему теткой по материнской линии, он мог ей пособничать в каких-то темных семейных делишках. Терзаемый самыми нехорошими подозрениями, Гарри снова добрался до библиотечных подшивок периодических изданий и, хорошо порывшись, отыскал портрет мисс Блэк почти двадцатилетней давности. У него вырвался вздох облегчения, поскольку ничего общего, кроме прически и внушительного роста, с таинственной незнакомкой из ?Жизнерадостного дварфа? чокнутая Беллатрикс не имела. Белла тоже была красива, но по-своему. Как и говорил не без злой усмешки крестный – на любителя. Мол, если хорошенько переодеть в мужика, никто ничего не заподозрит. Уж слишком много в ней было фамильных черт Блэков, тем более, черт мужских. Она казалась чуть смягченной версией Регулуса с нагловатыми глазами Сириуса и смуглой кожей: в самом деле, как андрогин, если рассматривать только лицо. ?А по характеру тем более полная жопа, пусть Нюнчик подтвердит!? Глядя на колдографию молоденькой колдуньи, Гарри легко мог бы в это поверить. Она смотрела со снимка так, будто сейчас или укусит, или клюнет в глаз, или расхохочется и поцелует. Да, эта могла бы чикнуть любовника кинжалом по горлышку в грязном гостиничном номере, а после жизнерадостно отправиться на пикничок с друзьями-Пожирателями, по дороге с умилением потрепав какого-нибудь румяного подростка по щечке. Но всё-таки в ?Дварфе? была совсем другая женщина.* * *Знакомый Снейпу художник-полугоблин телосложением и ростом напоминал скорее полуорка. Каким образом в нем так лихо сыгрались гены, было неясно. Может, и на самом деле в роду у него были орки. Ко всему прочему мастер Спивак страдал, судя по манерам, слабовыраженным синдромом Туретта. По крайней мере, разговаривая со Снейпом, он время от времени подергивался и бранился на гоббледуке – зельевар был знаком с гоблинским наречием едва ли лучше, чем с каким-нибудь старославянским, поэтому понимал скорее его мысли, чем слова. Однако спорить с нависшей над тобой тушей в триста с лишним фунтов не хочется никому, да к тому же делал всё это художник явно не со зла – история знает мастеров и покруче нравом [2] – поэтому Северус, который явился в условленный срок за своей картиной, просто игнорировал лишние присловья, как делал и прежде.Мастер Спивак сдернул покрывало, и на обнажившемся полотне перед ними предстала юная Лили – та самая, с фотографии, которую принес Гэбриел от тетки, только теперь написанная маслом со специально разработанным составом, над которым Снейп бился несколько месяцев кряду.Положив локоть на спинку стула, Лили сидела в расслабленной статичной позе. На ней было домашнее, до боли ему знакомое платьице рыжего оттенка, удивительно подходившее ко вспененным буйной гривой волосам и спокойным глазам цвета спелого крыжовника. Прижатая плотно к боку левая рука юной девушки слегка придавливала грудь, заставляя ее выдвинуться вперед, и огненно-бурая ткань четко обрисовывала небольшую, но идеальную округлость, которая на протяжении стольких лет была причиной его юношеских терзаний, за что он и любил, и ненавидел это платье школьной подруги – такое закрытое с виду и оттого еще более соблазнительное в иные минуты. Закрытое для него, но не факт, что для каких-то гипотетических ?других поклонников?: слишком буйная фантазия, если ее вовремя не погасить, доводила Северуса до исступления. Правда, как потом выяснилось, Лили об этом даже не подозревала, да и не обращала внимания на то, как на нее пялятся парни-сверстники в Хогвартсе и Коукворте. Смеясь, много позже она говорила, что была инфантильной дольше, чем кто бы то ни было.– Она… двигается? – с замиранием сердца спросил Снейп.– Да, мистер! Карвар чыхрр-пыххр атрыкт чотплрыт! (?Чтоб тебе, так тебя, мышь летучая!?) Иногда она оживает.Что-то оборвалось внутри. Последний луч надежды угас. Lux Obscura.– Значит, мертва… – не контролируя себя, одними губами вымолвил он и машинально взял протянутую художником фотографию.– Да не! Карвар дрыххт квах дийхт! (?Тьфу на тебя, урод!?) Что вы сразу, мистер? Сами ж делали состав! Я перед тем, карв хырт мырд (?злодейская ты рожа!?), с десяток эскизов нарисовал, всё с живых. Тоже шевелятся, а кто-то даже и говорит.– Она сказала вам что-нибудь?– Не. Так и вы запретили спрашивать, мистер, а оно мне надо – поперек вас лезть? Карв дрыххт шангыррт р-р-р! (?Пропади ты пропадом – р-р-р!?)Словно бы их услышав, нарисованная Лили вдруг дернула пальцами правой руки, распрямилась и повернула голову к источнику звука. У зельевара онемели ноги: она глядела прямо на него, слегка сонно, еле улыбаясь…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .– Лилс! Ли-илс! Взываю к тебе, Лили Принц! – громким шепотом, чтобы не разбудить Гэбриела, окликает он жену. Несмотря на усталость, у него удивительно хорошее, почти игривое настроение. – Посмотри свежим взглядом, где-то здесь ошибка в расчете, но я уже ни черта не вижу…Она входит в комнату, на ходу вытирая руки полотенцем, бросает взгляд на спящего сына, заглядывает в записи через плечо Северуса:– Давай!Он замирает, когда, обвив руками его шею и навалившись ему на спину, Лили читает. Дыхание щекочет ухо и шею. Глаза его от страшного недосыпа так и норовят закрыться. Он как будто в каком-то уютном коконе, и больше ничего не нужно в этом мире.– Чую, что это где-то здесь, – вполголоса говорит она, показывая на несколько формул, скучковавшихся в правом верхнем углу свитка; все проблемы она всегда отыскивала своим, похожим на целительский, методом, будто это была зараза или проклятье – сначала интуитивно купировала подозрительную область, затем ставила диагноз. Иными словами, точечно выявляла конкретную ошибку. Он так не умел, ему приходилось пересматривать всё с самого начала. – Вот, кажется, в реакции полиморфного превращения здесь что-то не то… Давай знаешь что?..– Ш-ш-ш, – Северус кладет ладонь поверх ее правой руки, и Лили перехватывает его пальцы своими.– Эй, ты ко мне для чего взывал, заклинатель? Ну правда, Сев, чего ты?– Ничего, – шепчет он ей на ухо и усаживает себе на колени. – Иди сюда…– У меня там, на кухне… А, фиг с ним!Не отвлекаясь, он делает легкий пасс в сторону открытой двери, гасит магловскую плитку, затем ворожит над ними с Лили купол непроницаемости и роняет палочку. С легким стуком она падает под стул и катится по половицам…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .– Привет, Сев! – Лили с картины потянулась и зевнула. – А… ох, где это мы?!Даже кончик носа у нее двигался, когда она говорила, точно так же, как у настоящей… Он прикрыл глаза и закусил губы. Может, художник прав? Может, дело в составе? Давай-давай, обманывай себя, Принц-одиночка!И всё же… ну откуда у него, мрачного циника и пессимиста, вообще могла взяться эта призрачная надежда? Мысли метались беспорядочными электрическими разрядами в поисках хоть какого-то объяснения. ?Она поверила магическому мороку и достроила общую картину на основе нелепых подозрений. Смертельно оскорбив ими родную сест…?– Ну что, забирать-то свой заказ будете, мистер? – вернул его в реальность грубый голос полуор… полугоблина.Мысль поспешно ускользнула, еще не оформившись. Зельевара хлестнуло злостью, он даже захлебнулся ею, и очень вовремя: по крайней мере, ничего не успел рявкнуть в ответ (художник был еще нужен для одного дельца), когда посреди студии сверкнула серебристая вспышка, разгорелась и утихла, обрисовывая контуры чьего-то Патронуса. Снейп и мастер Спивак сощурились, а Лили снова замерла на портрете в исходной позе. Посланник принял обличие светящегося бобра – значит, весть от Макмиллана.– Северус, ты срочно нужен здесь. Филч, – кратко сказал бобр и распался сотнями угасающих искр.– Да, забираю, – буркнул Снейп в ответ художнику, торопливо уменьшая портрет до размеров фотокарточки и вместе со снимком Лили кладя полотно в карман сюртука, после чего попрощался.Шагнув из темного вихря гигантской аппарации, зельевар взмахом палочки отворил перед собой Главные ворота Хогвартса. Увидев это, фестрал, забредший из леса на территорию школы, свернул с укатанной колесами карет дороги, чтобы пропустить его, и Снейп почти побежал вперед. В голове было пусто, лишь вертелась назойливая и неуместная мысль о том, что он всегда забывает спросить Джоффа, с каких пор и отчего вдруг его грациозный патронус-ягуар, которым тот щеголял во времена студенчества, переродился в этого нелепого водоплавающего грызуна.Филч. Сигнал подан. Значит – понеслась? Знать бы еще степень нынешней осведомленности министерских инквизиторов во главе с Шизоглазом…Просто пастораль и идиллия: группа авроров мирно работала на пленэре – у входа в Лабиринт, сотворенный к будущему состязанию. Филча уже увели, и Макмиллан, раскидав задания подчиненным, подошел к Северусу:– Идем, они все в школе, – он сдвинул ?монокль? высоко на лоб и взглянул на зельевара через свою жутковатую линзу. – Аластор жаждет услышать экспертное мнение. Если ты понимаешь, о чем я.Еще бы не понять! В том, что легилименту уровня Грюма не пробиться через окклюментные заслоны того уровня, до которого развил свои навыки Снейп, не сомневался ни Джоффри, ни он сам. Но как бы там ни было, процедура эта не из приятных, а если после неудавшегося взлома сознания Шизоглазу придет в голову напоить подозреваемого каким-нибудь веритасерумом, за реакцию Грега не смог бы поручиться ни Северус, ни Друид.Заранее набиравшийся злости перед очной ставкой с Филчем Снейп, сам того не ожидая, отловил на первом этаже Гэбриела и его однокурсников. Макмиллан следовал за ним под чарами невидимости, и мальчишки углядели только ненавистного зельевара, который устроил им разнос за то, что они болтаются по замку в неурочное время. При виде разъяренного папаши в первый момент опешил даже Гэбриел, но затем ему пришлось притворяться таким же испуганным, как его спутники.– Но мы всего лишь возвращаемся из бассейна, сэр! – аккуратно ввернул дипломат-Корнер, которому, как правило, всегда выпадала обязанность утрясать споры и конфликты.– Молчать! – рявкнул слизеринский декан. – В это время каждый студент обязан находиться в общежитии своего факультета!– Профессор, мы задержались в раздевалке всего на пять минут, и почему – я могу вам объяснить…Снейп перебил его сварливой тирадой о том, что ему ничего не нужно объяснять и что они обязаны в таких случаях оповестить кого-нибудь из преподавателей или их ассистентов, чтобы те сопроводили опоздавших до факультетской гостиной. В глазах Коронадо, тоскливо изучавшего портреты высоко на стене, красноречиво читалось: ?Пресвятая Дева Мария, какой же ты зануда!? Северус был почти признателен Акэ-Атлю за то, что он помог распалиться от гнева еще больше, иначе выдержать Грюма, чтобы тот еще и ничего при этом не заподозрил, будет просто невозможно. Однако Гэбриел, лукаво блеснув глазами, вдруг уставился куда-то Снейпу за спину и, ткнув в ту сторону пальцем, завопил своим ломающимся голосом:– Ой, а у вас Грейнджер сбежала!Профессор моргнул и даже чуть дернул головой, почти поведясь на блеф, но этого ?юным дарованиям? вполне хватило, чтобы всей командой метнуться в низенький коридор, ведущий к лестнице. За спиной тихо давился смехом Джофф, и зельевар крикнул им вслед:– Минус три балла Когтеврану и три – Гриффиндору!– И Пуффендую не забудь, – шепнула пустота сзади него.– А кто там из Пуффендуя?– Я, – фыркнул Макмиллан и расхохотался уже в открытую.– Палец показать?Снейп ускорил шаг, но поспешивший за ним аврор ткнул его кулаком в локоть:– Сюда идет Крауч. Там, на лестнице.– Угу, – всё шло по плану, то есть косорылый параноик оповестил министерского чиновника, и очная ставка сейчас превратится в балаган, куда сбегутся все, кому не лень – а это значит, что некоторые всласть половят рыбу в мутной водице.Ох, неспроста, неспроста тут шлялся Гэбриел со своими дружками! При его-то способности наживать себе проблемы… Мало ему полуотгрызенной оборотнем ноги и многочисленных сотрясений мозга. Наверняка молокососы что-то услышали, увидели или почуяли, что, в принципе, одинаково чревато дурными последствиями…– Я присмотрю, – пообещал Джофф, без лишних вопросов догадавшись, что его сейчас озаботило. – Не отвлекайся, – а затем в полный голос: – Аластор, я его привел, принимай.Еще один еле заметный тычок в локоть, снова инвиз – и от Макмиллана осталось только воспоминание. Вместо него в поле зрения появился Филч. Дело происходило в каморке завхоза, и для пятерых – пятым в двери просочился Бартемиус Крауч – здесь было, пожалуй, тесновато.– Мистер Снейп, профессор, да скажите же вы им, что я бы никогда, ни в жизнь!.. – взмолился старый сквиб, но Грюм резко одернул его и велел заткнуться. Филч тихо заскулил, и ему на руки запрыгнула непонятно откуда вынырнувшая миссис Норрис.Чиновник смотрел на происходящее с каким-то плохо скрываемым отвращением, а при взгляде на Снейпа и подавно переиграл с эмоциями.– Я знаю, Снейп, что ты приложил к этому руку, – прохрипел Шизоглаз, брызжа слюной, вращая одним своим протезом и клацая по полу вторым. – Ты держал завхоза под Империусом, а потом стирал у него воспоминания об этом – и не смей отрицать, сволочь! Ты!Снейп с преувеличенной аккуратностью отвел от лица уткнувшийся ему почти в нос грязный палец Грюма и демонстративно вытер руку заранее заготовленным для этой цели платком.– Ты ведь понимаешь, Аластор, что это очень серьезные обвинения? – тихо переспросил он, бросая платок в мусорное ведро. – Тем более в присутствии официального лица из Министерства. Что если, не приведи Мерлин, ты ошибаешься и придется держать ответ за напраслину?– Я не ошибаюсь, пожирательская дрянь, я тебя насквозь, сука, вижу!– Мистер Грюм, – аккуратно вмешался Крауч. – В самом деле! Я бы попросил вас выбирать слова, мы же всё-таки в учебном заведении…Шизоглаз слегка сдал и мотнул головой аврору-помощнику, до этого неподвижно и безмолвно стоявшему позади табурета Филча. Аврор наладил фиксирующий аппарат, чтобы записывать показания. Отлично, это хотя бы избавит их всех от Грюмовского словесного поноса…– Так в чем, собственно, суть проблемы? – уточнил Снейп, всем своим видом давая понять: растолкали, мол, подняли, куда-то повели – что за дела, начальник?– Вопр-р-р-росы тут задаю я! – рявкнул ?начальник? и снова сдержался, перед объективом камеры чувствуя себя довольно скованно. – Налицо откровенная диверсия – попытка срыва последнего этапа Турнира. Мистер Крауч, завхоз Филч был задержан в подготовленном к состязанию Лабиринте. В невменяемом состоянии. Объяснить, что он там делал – или сделал – Филч так и не смог. По ходу проверки стало понятно, что действовал завхоз не по собственной воле…Сам Филч сидел, понурившись. Кошка терлась о него мордой и преданно заглядывала в глаза, но его руки были связаны за спиной, и погладить ее в ответ старик не мог.– Но… с Лабиринтом, надеюсь, всё в порядке? – спросил глава Департамента магсотрудничества.– На месте работает бригада авроров, сэр, они это выяснят. Я счел необходимым уведомить вас о произошедшем и предупредить… то есть снова предупредить!.. о риске проведения Турнира. Дамблдор не хочет внять мне – ни как Верховный чародей, ни хотя бы как директор этой сраной ш-школы. Возможно, вы переубедите его отменить или перенести последний этап, тысяча дохлых лепреконов!– Это всё захватывающе, но мне-то зачем срывать Турнир, Грюм? – напомнил о себе зельевар, продолжая играть в игру ?а то, может, я пойду к себе досыпать??.– Да, мистер Грюм, действительно: с какой стати вы вмешали сюда преподавателя?– Вы прекрасно знаете о его прошлом, мистер Крауч! – опять загрохотал Грюм, багровея от ярости, и по его взбугрившемуся венами лбу побежали струи пота: он всегда бесился, когда ничего не мог доказать или подобрать слов – впрочем, как и Снейп, в этом они были похожи. Хотя доводить себя до состояния предапоплексического удара Северус всё же воздержался бы, даже окажись перед ним полный комплект Мародеров: оно того не стоило. – Только он избежал справедливого наказания и, обдурив Деда… Дамблдора, остался под его защитой проворачивать собственные паскудные делишки! Я хочу немедленно это выяснить, и теперь мне не помешает ничего!– Вы пытать его, что ли, тут будете? – брезгливо поморщился Крауч, растирая свои болезненно-одутловатые руки и явно надеясь поскорее покинуть помещение.– Нет, но в вашем присутствии (как свидетеля и представителя Министерства) я подвергну осмотру его палочку, а также с помощью легилименции проверю воспоминания.– О, – сказали Снейп и Крауч, не сговариваясь, и зельевар с готовностью подал аврору свою палочку, на которой последние, наверное, десять-пятнадцать сделанных заклинаний были связаны с приготовлением скучнейших зелий для больничного крыла: недавнюю аппарацию он совершал, естественно, при помощи совершенно другого инструмента, отдавать который Шизоглазу даже не собирался, равно как и регистрировать официально.Затем последовала серия бессмысленных с точки зрения здравого смысла действий Грюма, который начал с того, что буквально обнюхал древесину палочки обрубком своего носа. Каждую следующую секунду аврор закипал всё сильнее, понимая, что никаких доказательств не принесли ему ни Приори Инкантатем, ни Легилименс, повлекший за собой радушно подсунутые Снейпом воспоминания. Как бы Аластор ни бился, как бы ни тянул время, но Северус не разрешил ему протиснуться в свое сознание настолько, чтобы вызнать дополнительные сведения. Встал вопрос о веритасеруме, однако Крауч категорически отказался выдать ордер.– Если позволите, я мог бы попытаться еще раз проверить память Аргуса, – подчеркнуто вежливо вмешался Снейп, принимая свою палочку обратно. – Не в обиду, Грюм, но легилимент ты так себе.– Да я те… – дернулся было аврор, но зыркнул на колдокамеру, на чиновника и осекся. – Хер с тобой, пытайся. Без этих своих слизеринских штучек, Снейп!– Какие еще штучки, – поморщился Крауч. – Прекратите уже свои инсинуации. Давайте, профессор, разберитесь с этим. Я не хочу срыва мероприятия, в противном случае нас ждет международный скандал.– Многого не обещаю, но…С видом большого одолжения Снейп приблизился к Филчу, и завхоз доверчиво уставился на него:– Вы ж так, как он, не будете вклиниваться, профессор? Да ведь? А то он мне чуть все мозги не провернул на фарш! Ей-ей, не знаю, что я в том вашем Лабиринте делал, сдался он мне… Знал бы – сам сказал, вы ж меня знаете, профессор, как облупленного!– Аргус, может, если ты сейчас замолкнешь, я что-нибудь и сделаю, – строго сказал зельевар. – Просто закрой рот.Надеяться на то, что эта шайка где-то допустила осечку и наследила, было бы глупо, как глупо в принципе недооценивать врага. Но получивший январское взыскание Куатемок и его кошачье любопытство оказались тогда очень кстати. После рассказа Гэбриела об увиденном Снейп аккуратно извлек воспоминание его приятеля и разжился вполне себе изящным слепком, который переоформил в виде воспоминания самого Филча. Изрядно, впрочем, отредактированного для правдоподобности воспоминания, как если бы мозг завхоза и правда пытались подвергнуть Обливиэйту, но недозачистили. Немного престидижитаторского искусства – и паутинка с ложной историей, в которой несколько раз промелькнула гнусная физиономия Крысы, была извлечена якобы из головы Аргуса, а затем на глазах у всех погружена в пробирку. Несмотря на всю свою паранойю, легилиментом Грюм был никаким, хотя мнения о своих псионических способностях был высокого, как, собственно, и предупреждал Макмиллан. Никаких угрызений совести при подлоге Снейп не испытывал: это было, в сущности, всего лишь реконструкцией реальной картины, от которой в сознании завхоза не оставили ни рожек, ни ножек.– И вообще, судя по симптомам, – отодвигая нижнее веко и заглядывая в глаз Филчу, продолжал Северус, – это похоже на отравление несмертельной дозой какого-то алкалоида. Вытяни руку, Аргус, – рука, естественно, немощно дрожала. – Есть какие-нибудь странные ощущения во рту?– Да, как будто пыли нажевался, пить охота. И вижу плохо, всё расплывается. Это что ж, подлили мне чего-то, получается? А, профессор?– Галлюцинации преследуют?– Чего?!– Мерещится что-нибудь?– Кажется, нет… Разве что разные привидения шастают туды-сюды по углам… или это Пивзу неймется, не разберу…Значит, предположения были верны: атропин, скополамин…– Я бы предложил как можно скорее взять у него кровь и провести биохимический анализ, – безразлично кивнул Северус, отходя в сторонку, – но решать, конечно, вам.После недолгих препирательств Крауча и Грюма из лазарета были вызваны помощники мадам Помфри, которые и совершили необходимые манипуляции с перепуганным до чертиков завхозом – как видно, свою кровь тот не сдавал отродясь. Потом Филча вывели, чтобы доставить в Аврорат для дальнейших разбирательств, мракоборец с камерой выскочил следом, за ним шагнул Крауч. Снейп с интересом поглядывал им в спины и окликнул Шизоглаза, когда тот уже занес над порогом когтистую лапу своего протеза:– Грюм! Извиниться не хочешь?Тот смерил его взглядом сверху вниз:– Перетопчешься.__________________________________________[1] Вагнер, ?Золото Рейна?, ария Эрды ?Weiche, Wotan! Weiche!?: http://webkind.ru/text/507807070_922950701p632840286_text_pesni_r-vagner-ariya-jerdy-zoloto-rejna.html (записи арии: https://youtu.be/zQkTo5D_yYY или https://youtu.be/CjI39qX_qaY , а также перевод на русский ?Бойся, Вотан, бойся!? – в либретто: http://libretto-oper.ru/wagner/rheingold):Эрда (простирает руку в сторону Вотана, предостерегая его): Бойся, Вотан! Бойся!Страшный перстень брось!В бездну тьмы,в мрачную гибель ввергнет он тебя!..Вотан: Кто ты, пророчица бед?Эрда: Всё, что прошло, – я знаю; всё, что грядет, всё, что свершится, – ясно мне: предвечным сном Вещая Эрда будит твой дух.Трем вещуньям, первосущим, я жизнь дала: что я вижу, знают полночные норны. Но грозный твой рок ныне меня вызвал к тебе. Слушай! Слушай! Слушай! Всё бытие – тленно! Закат богов в сумерках брезжит... Совет мой – перстня беги! (она медленно погружается в землю по грудь; тем временем голубоватое сияние начинает меркнуть)Вотан: Слова твои тайной звучат: больше узнать я должен!Эрда(исчезая): Завет судьбы открыт тебе: в страхе мысли сам![2] По крайней мере, современники синьора Караваджо скуки с ним не ведали.