Глава сорок восьмая (1/1)

– У этого котла, походу, два режима: либо ?ни фига не закипаю?, либо ?всё сжигаю до головешек?! Эванеско! – и Гарри со злостью ткнул палочкой в сторону воняющей горелым жижи, уничтожая загубленные плоды сорокаминутной возни. – Третий раз он мне попадается в этом семестре, и третий раз одно и то же!– Держу пари, его проклял Пухлый, когда переводился от нас к барсукам! – скрупулезно отсчитывая кусочки шляпки болотной галерины и смахивая их ножиком с дощечки в свое варево, откликнулся Рон Уизли. – Пометь его крестом и больше не бери.– Я помечал. ВОТ ТАКИМ, блин, крестом! Но эта скотина Малфой потом назло перепометил крестами вообще все котлы в школе! Чтоб к нему домой Пивз навсегда переселился!Малфой действительно в последние дни как сдурел. Злобный, словно голодная землеройка, он преследовал Гарри исключительно ради того, чтобы ляпнуть какую-нибудь гадость. Это переходило уже всякую меру. Куатемок однажды выразился, причем весьма грубо: ?Он как телка, которую трахнули и не женились!? Это было бы почти смешно, если бы в таких вылазках Драко не сопровождали его преданные Крэбб и Гойл. Пуффендуйцы не отставали от слизеринцев: теперь Гарри Поттера, который ?обломал? их ненаглядного Седрика Диггори, попросту не существовало. Чтобы доказать ему свое презрение и равнодушие, они – от мала до велика – гонялись за ним, сочиняли про него всевозможные дразнилки, зачаровывали вещи, напускали в теплицах всякую растительную дрянь, а один балбес со второго курса отличился особо, попытавшись навести на Гарри козлиное проклятие. Когда его неуверенный посыл отзеркалило от Гарриного щита, да еще и попутно удвоило силу воздействия – а это чтобы неповадно было! – мальчишка, в ужасе дергая свою козлячью башку за рога, с воем понесся жаловаться мадам Помфри, и к вечеру Хогвартс гудел, как улей, обсуждая коварство ?дутого чемпиона?, нападающего на малышей из-за угла. Количество ?круциатусных мальчиков? к отбою переросло все мыслимые пределы, и Гарри подумал – а не может ли оказаться так, что само это испытание уже как бы и началось? То есть – почему бы не принять весь этот выездной психоневрологический диспансер за начальные этапы цепочки заданий Турнира? Гриффиндорцы к выбору Кубка отнеслись до удивления лояльно. Даже отвергнутые гриффиндорские претенденты, и те признали, что всё произошло по-честному, поскольку подтасовать решения магической голосовалки в принципе нереально. Но эти были согласны на что угодно, лишь бы от имени школы выступил не слизеринец.А уж когтевранцы – те, само собой, ликовали и окружили своего ?героя? внезапной любовью и почтением. В результате чего он часто отсиживался где-нибудь в тихом месте или наводил на себя чары ненаходимости.?Ну, большинство просто решило, что тебе мало твоей славы, – объяснил мистер Макмиллан на одной из тренировок. – Ты же и так знаменит, а этой выходкой лишил шанса кого-тоеще?. – ?Моей славы? Да она от начала и до конца высосана из пальца. Прослыть может любой дурак… Почему я должен всю жизнь мириться со званием, которого не заслужил? Меня прям тошнит от него, это же бред! Все таращатся на этот чертов шрам. Да я лучше проиграю Турнир, зато у всех мозги встанут на место, и меня перестанут считать фиг знает кем и доставать на каждом шагу!? А вот отец, к его удивлению, вообще не возражал. Сказал только: ?Сам намел – сам разгребай?, что, однако, не помешало им с Макмилланом и Блэком загонять парня на Сокровенном острове до синих чертиков в глазах. Вероятно, это было резолюцией Дамблдора.К слову, об отце и Дамблдоре… Стоило Гарри устранить все результаты неудачной эксплуатации дрянного котла, как Снейп влетел в лабораторию после десятиминутной отлучки к директору. Судя по каменной маске, в которую тут же превратилась его физиономия, он ожидал к своему возвращению обнаружить здесь как минимум дымящиеся руины, но теперь за этим выражением хотел скрыть отголоски любых эмоций. Все мгновенно сделали вид, будто ничего, кроме эликсира, для них эти десять минут не существовало и они вообще даже не заметили, что зельевар покидал класс. Гарри изображать было нечего и не с чем, но он изобретательно уткнулся в учебник, разглядывая изображение цветка, похожего на белену, только с перевернутой вниз ?дудочкой?. В подписи значилось Scopolia carniolica Jacq. [1]. Впрочем, это задание было размещено для особо продвинутых, и обычно он сюда в одиночку не совался, да и теперь, словив насмешливый взгляд учителя, понял, что погорячился, и отлистнул на пару страниц назад, к нужному рецепту.– Ну и где ваше ?средство Макропулоса?, мистер Поттер? – вкрадчиво поинтересовался Снейп.– Оно… ну, в смысле он… Елей Григория… он испортился, – Гарри попытался изобразить лицом предельную степень сожаления, но, судя по всему, вышло как-то не очень, и несколько девчонок даже прыснули со смеху, тем самым отняв у Когтеврана пять баллов ?за вызывающее поведение?. На самом деле о елейном эликсире он думал сегодня меньше всего. Равно как и об остальных уроках.– Н-н-да. Прискорбно, – Снейп похлопал себя по ладони свернутым в трубочку пергаментным листком с алой сургучной печатью. – Что ж, Поттер, сегодня в пять спуститесь в мой кабинет. С рефератом по этому занятию. И учтите, что если бы не директор, который предложил освободить вас от нагрузки в связи с завтрашним… м-мероприятием, простым рефератом вы бы не отделались.– Да, сэр. И всё же… можно мне попробовать еще раз… только в другом котле?Зельевар взглянул на часы, покачал головой, но затем пожал плечами:– Не успеете… ну да дело ваше.Удивительно, только Гарри почти успел. И даже без Гермионы, бросившей ему участливый взгляд с гриффиндорской половины класса, отыграл потерянные баллы для своего факультета: вопреки обыкновению Снейп не стал придираться, но повинность, обязующую прийти к нему в пять вечера, не отменил. Размешивая полуготовый елей, а затем убираясь после себя на рабочем месте, Гарри ловил себя на циклически (и очень назойливо, как осенняя муха) вьющейся в голове мысли, вернее слове: скополамин, скополамин, скополамин. У него так бывало, когда весь организм сжимался в преддверии чего-то тревожного и опасного, мозг пытался разгрузить себя и цеплялся за всякую мельком услышанную или увиденную ерунду – мотив песенки, реплику, картинку…А ему, как, наверняка, и двум остальным участникам, было страшновато. О Турнире слухи ходили сплошь тревожные. ?Слушай, ну как же ты будешь там бегать со своей ногой? – ужасалась Ржавая Ге. – Она же только-только зажила! Тебе, скорей всего, еще нельзя ее нагружать!? Малфой таскал с собой шар из кабинета Прорицаний и при каждой встрече с Гарри заунывным голосом вещал, что видит в глубинах хрустальной сферы хорошо прожаренный окорок. Затем он делал вид, будто внимательно приглядывается, и трагически восклицал: ?Да это же не окорок! Это же распрекрасный Поттер после встречи с драконом!? Он так упирал на драконий турнир, что эту идею подхватила половина школы. Почти никто не сомневался, что в первом же состязании потребуется отнять у самки дракона подложное яйцо с заданием на следующий этап, как это было в 1945 году. Тогда, не рассчитав силы, погиб семикурсник из Дурмстранга.В отличие от Гарри Крам и Делакур были дразнимы местными остряками в очень мягкой, практически любящей форме. Некоторые оскорбленные в лучших чувствах предпочитали болеть скорее за чемпионов от Дурмстранга и Шармбатона, чем за собственного земляка – честолюбца и предателя. Тот же Колин Криви, единственный из Гриффиндора, вился теперь вокруг болгарской квиддичной звезды и вместе с другими малолетками самозабвенно вопил кричалку на мотив ?Jingle bells? [3]:Крам, не плачь!Крам, не плачь!Кубок будет твой!– Так проходит мирская слава! – прокомментировал Акэ-Атль на ухо Поттеру, когда заметил вдалеке очередное столпотворение, и оба, прыснув со смеху, повернули к другой лестнице, чтобы не ввязываться в суету и не огрести стандартную порцию змеино-барсучьего яда.Надо сказать, если бы не поддержка друзей, в такой обстановке всеобщей немилости Гарри пришлось бы туго. Гермиона – та даже вспомнила боевое прошлое и хорошо наваляла кренделей зарвавшемуся в ее присутствии (но за спиной Гарри) Эрни Макмиллану. Ее после этого вызывали к директору, а аврор Макмиллан хохотал до слез, узнав, что девчонка утерла нос его раздолбаю-племяннику. Сам Гарри, когда Джофф рассказал об этом, разозлился на Грейнджер за такое ?заступничество?, однако, как ни странно, его остановил Снейп, слишком уж внушительным тоном предупредив: ?Слово не воробей, вылетит – не поймаешь? [2].Сами чемпионы между собой не общались. Из всех студентов Хогвартса Флер благоволила только Рону Уизли, а Виктор – Луне Лавгуд. Поначалу Крам, чуя соперника, подозрительно косился на одного из ?поцелованных Фебом и Орфеем?, но шармбатонец, даривший Луне розу, дал понять, что сделал это без серьезных намерений: ?Эта фрекен просто понравилась мне в тот вечер. Она такая необычная!? ?Смотрите, уведет этот Крам у вас Лавгуд! – пророчили Лаванда с Парвати, а сами ревниво косились на красотку-Делакур. – Увезет в свой Дурмстранг с концами!? ?А зачем Лавгуд нужен второй Витя?? – смеялся Тони Голдстейн, чем немного усмирял бурю ярости, зарождавшуюся в груди у Гарри, стоило последнему увидеть дурмстранжца поблизости от Луны. Сама Лавгуд глядела на звезду квиддича широко распахнутыми глазами, простосердечно недоумевая: чего ему от нее нужно? Впрочем, удивление длилось обычно недолго, быстро сменяясь созерцательным безразличием, более свойственным ее природе. Однако было очевидно, что рано или поздно Виктор перейдет к более решительным действиям, понятия не имея о проблемах в ее семье. А вдруг это еще больше травмирует бедную девчонку? Что за иностранный индюк! А он еще и взрослый, его имя окутано ореолом настоящей, не дутой, славы – конечно, у него есть все шансы на победу не только в Турнире. Чтобы в преддверии состязаний совсем не потерять голову, Гарри отводил душу, представляя себе Крама в нелепых рыцарских доспехах сидящим верхом на метле. Опустив забрало, тот с копьем наперевес храбро мчит навстречу Годзилле, но по пути отвешивает воздушный поцелуй прекрасной даме – Луне Лавгуд, которая со своим пушистиком Витчбрюмом виднеется на трибуне. Метла его теряет устойчивость, и прославленный вояка кувыркается в опилки на арене под хохот публики. После таких фантазий злиться на болгарина было уже как-то не с руки, и Гарри, завидев Крама, с трудом перебарывал дурацкий смешок: дурмстранжец всё еще мерещился ему закованным в помятую консервную банку и полузакопанным в сырые опилки.При входе в факультетскую гостиную их задержала Серая Дама с задачкой о шагреневой коже. Хотя голова у Гарри нынче работала совершенно не в ту сторону, он буркнул наугад, что в исходных условиях не было никаких ограничений по уровню желаний, поэтому любой нормальный человек вместо всякой ерунды первым делом заказал бы у шагрени вечную жизнь, и пусть она дальше коллапсирует сколько влезет.– Что-то ты не в духе, – подметила Когтевран, отворяя им с Шаманом дверь.– Главное, что он пока во мне.Однако покоя ему не было и в гостиной. Не успели они перешагнуть порог мальчишеской спальни, чтобы забрать из сундука пару чистых свитков для работы в библиотеке, на Гарри налетел заполошный Мертвяк:– Дедушкины яйца, где ты шароёбишься, босс?! Тебя тут Филч обыскался. Срочно жопу в руки – и чеши в Тронный зал! – Тронным залом хогвартские острословы называли ?комнату чемпионов?, куда будущих участников Турнира приглашали для обсуждения организационных вопросов. – А меня возьми с собой! Не пожалеешь!Ворон попытался состроить глазки. Это было душераздирающее зрелище, и Акэ-Атль поспешил мимо них к своему сундуку.– Как я возьму тебя? Меня с тобой туда не пропустят, тем более если там Филч.– Забей на Филча, босс, там кое-кто поинтереснее. Тебе о чем-нибудь говорит имя Риты Скитер? Журналистки из ?Ежедневного пророка?. Профессионально озабоченная грымза, охреневающая от недотраха. Я видел ее сегодня в дверях парадного входа, задница, как у боевой кобылы, помада, как у шлюхи из Лютного! Три золотых фиксы на зубах, прикинь! И еще, по слухам, она будет брать у вас троих интервью. Сунь меня за пазуху, потом натяни капюшон пониже на лицо и соглашайся разговаривать с нею только в полутьме.Мимир нетерпеливо каркнул, и Гарри пришлось расстегнуть мантию. – Бля, я только что о твой мечевидный отросток чуть глаз не выколол! Я замечал, что ты почти не спишь, босс, но думал, что хотя бы жрешь…По пути вниз ворон успел проинструктировать его, как себя вести со скандальной журналисткой. Поднимавшаяся им навстречу Аврора Синистра недоуменно оглянулась, но лестница быстро унесла ее в другую сторону. Теперь профессор Астрономии будет долго гадать, что такое случилось с Поттером, если теперь он разговаривает с собственной мантией, а самое главное – что такое случилось с самой мантией, если она ему еще и отвечает.Скитер была светловолосой особой средних лет и среднего роста, с тяжелым конским подбородком и выщипанными в ниточку – или тонко нарисованными карандашом поверх собственных бесцветных волосков – бровями. Она была так сильно накрашена, что напоминала загримированных дам из восемнадцатого века, не хватало только припудренного парика с клопами. В блекло-серых глазах ее, прикрытых модными очками, пылал охотничий азарт. Гарри смущенно улыбнулся ей из-под капюшона и, сославшись на светобоязнь, предупредил, что хочет разговаривать с нею только в затененном углу комнаты. ?У меня плохо со зрением, мадам!? – почти не соврал он, и Мертвяк одобрительно зашебуршился у него под одеждой в районе солнечного сплетения.По словам журналистки, она уже успела побеседовать с Крамом и Делакур, а теперь жаждала услышать исповедь мальчика-легенды. Гарри уселся в самом темном месте комнаты и с тех пор уже ни разу, до самого конца интервью, не раскрыл рта.– Ты ведь не станешь возражать, если я воспользуюсь Пером-стенографистом? – спросила Скитер, извлекая из малахитового пенала перо с острым золотым наконечником, которое тут же выпорхнуло из ее тщательно наманикюренных пальцев и нацелилось на пергамент. – Я так называю свое Прыткопишущее перо.– Какие могут быть возражения, мадам? – внезапно чарующим голосом ответствовал студент-подросток, и Рита просто обмерла от этого тембра. Нет, ему что, в самом деле четырнадцать? Похоже, так и есть: голос еще ломается, совсем молодой, но откуда, чизпафлы его защекочи, эта волнительная глубина у такого сопляка? – Я всегда читаю только ваши статьи, мэм, и всю сознательную жизнь восхищаюсь вашим профессионализмом!– О, – выдохнула она. И, подумав, добавила: – Благодарю.Стенографист – маховое перо из крыла черного лебедя – замер в вопросительном наклоне, сомневаясь, фиксировать ли сказанное. Рита не спешила давать ему отмашку. Поттер тем временем перешел в наступление.– Мадам, я так мечтал о встрече с вами! Вы не поверите, я бросил свое имя в Кубок с тайной надеждой на это интервью. Когда мистер Филч сказал, что вы ожидаете меня здесь, клянусь вам: я едва не потерял сознание! – горячо и торопливо заговорил он, и Рите казалось, что его взгляд из-под капюшона просто сжигает ее дотла. Ох, эти неземные зеленые глаза! Слухи не врали. Еще бы увидеть знаменитый шрам в виде молнии. Жаль, что в полутьме его лица почти совсем не видно. – Мне до сих пор кажется, что я всего лишь вижу сон, мадам! Могу ли я пожать вашу руку, чтобы убедиться в обратном?Скитер порадовалась, что на ее лице лежит толстый слой мейкапа, за которым не видно, как кровь прилила к щекам. Да они там на зельеварении нынче феромоны пьют целыми пинтами, что ли?!Она даже не сразу решилась на рукопожатие. Правда, движения мальчишки были немного деревянными и слегка невпопад, как будто при всей раскрепощенности речей он перед нею смущался. Эта юношеская стеснительность была до умиления трогательна, а от его пылкости журналистку буквально дернуло электрическим разрядом. Когда-нибудь у него будут идеально красивые руки, они уже и сейчас… Рита, очнись немедленно!– Но… я всё же хотела бы вернуться к…– Простите, умоляю, еще только пара вопросов – и я в вашем распоряжении. Рита – можно, я буду вас называть именно так? ?Мэм? – это слишком официозно. Рита, разрешите мои сомнения: в каком из факультетов вы учились?– Слизерин. Но это было очень давно, мой мальчик. Давай всё-таки вернемся к…– Слизерин… Я уважаю Слизерин, но с вашим интеллектом Шляпа наверняка предлагала вам что-то иное? Признайтесь, ну признайтесь: у вас ведь был выбор между Слизерином и Когтевраном?Она загадочно поиграла бровями. Выбора, конечно, Шляпа ей не предлагала, но пусть мальчик остается в счастливом неведении. Он же и сам из орлят-воронят.– Но всё же, Гарри…– Да, да, сию секунду, – он сделал какое-то неопределенное движение капюшоном и слегка, как бы даже с досадой, дернул застежку мантии. – Вы знаете, я когда-то хотел стать журналистом. Еще когда учился в магловской школе и не знал о Хогвартсе. И только после знакомства с вами, то есть с вашими статьями, я понял, что такое настоящая журналистика. Как только вам удается погрузиться в такие глубины поднятой темы? Как удается докопаться до сердцевины проблемы? Когда читаешь вас, всегда кажется, что всё написанное вы смогли увидеть собственными глазами!– В общем-то, ты почти угадал, – ухмыльнулась она. – Иногда нужно погрузиться и докопаться.Нет, серьезно: неужели ему в самом деле четырнадцать?! Как минимум, лет на двадцать больше. А то и на все тридцать. Такой умничка, такой джентльмен!– Итак, не поделишься ли ты своими впечатлениями о подготовке к Турниру? Каково твое мнение о соперниках?– О, я в восторге, всё на высшем уровне! Я удивлен выбором Кубка. После столь блистательных кандидатур, как Флер и Виктор, моя смотрится крайне непрезентабельно. Думаю, у меня практически нет шансов, но зато это великая честь – пусть недолго, но числиться в одном ряду с такими людьми.Перо деловито скрипело, быстро малюя на пергаменте стенографические знаки. Кажется, в какой-то момент Поттер заинтересовался написанным, но вряд ли он что-то понял бы в специфических каракулях, и Рита нисколько не волновалась. Тем более, он так понравился ей, этот вундеркинд, что она не искажала его слова. Почти. Ну, разве что самую малость – заменяя некоторые обычные лексемы более эффектными синонимами. Расстались они ужасно довольными друг другом, и Гарри даже попросил у нее автограф, а она – у него на их совместной колдографии.– К сожалению, мне нужно бежать в библиотеку, мэм, – снова переходя на официальный стиль, сказал он уже обычным своим мальчишеским голосом, когда они покидали Тронный зал. – Иначе до завтрашних соревнований я могу попросту не дожить.– А что так?– Снейп.– Прости?..– Реферат по зельеварению. Кровь из носу.– М-м-м. Жаль, ничем не смогу тебе помочь: я мало что смыслила в зельях, даже когда еще училась. Чрезвычайно занудный предмет.Гарри хмыкнул, заговорщицки постучал себе пальцем по носу и сломя голову понесся к лестнице.– Слушай, босс, я так и не понял, – донесся голос из-за пазухи, – что за сигилы выписывало ее перо?– Это не сигилы, – совершая акробатический подвиг с запрыгиванием в самый последний момент на отчаливающие от площадки ступеньки, откликнулся парень, – это знаки по геометральной системе.– А я что сказал?– Фигню какую-то, как всегда. И, заметь, это я еще не начинал разбора полетов после того, что ты только что устроил!– Знал бы ты, что эта мымра пишет обычно о людях, у которых берет интервью, в ножки бы мне поклонился!– Ты что, знаком с нею?– Мерлин миловал!– Обрадовался ей, как будто сто лет не виделись…– Ну, положим, не сто, а от силы двадцать пять… Да только с чего бы мне радоваться? Как была бездарной амбициозной кобылой, так ею и осталась. Тварь.– Что?!– Упс… Я вслух сказал? Давай как будто ты ничего не слышал? Забыли-забыли-забыли!– А ну стоять! – не успев цапнуть хвост вырвавшегося у него из-за ворота Мертвяка, Гарри припустил за ним по коридору. – Говори, откуда ее знаешь, гад! – выхватив палочку, он послал ему вслед несколько парализующих, но мимир был слишком проворен, отчего все заклятия ушли в портреты на стенах, и только по великой удаче никто из живых этого не видел и не пострадал. В противном случае всего через пару часов Хогвартс облетело бы шикарное известие о том, что бесстыжий выскочка свихнулся и кидается уже на собственного питомца. – Вернись!У портретов случилась истерика. Они метались из рамы в раму, как на пожаре, а самые умные укрывались от рикошета за пределами полотен.– Да мне вороны, вороны местные рассказали, босс! Не волнуйся ты так, нервы тебе еще пригодятся!– Попадешься ты мне, пакость пучеглазая!Ровно в пять Гарри спустился из библиотеки в подземелья с готовым рефератом, предвкушая несколько минут общения с папой – может быть, их последнего общения не только сегодня, но и вообще в его жизни. ?Не драматизируй, мой маленький маленький принц, не драматизируй!? Да уж, тут драматизируй – не драматизируй, а сердцу не прикажешь: колотится как бешеное!Входная дверь в кабинет Снейпа подчинялась парню так же беспрекословно, как и постоянному хозяину, однако, очутившись уже внутри, Гарри услышал разговор на повышенных тонах и немедленно шагнул за темно-изумрудную портьеру. Плотная ткань скрадывала звуки, но он узнал голос профессора Грюма:– …на чистую воду, Снейп!– Если ты еще в ладах со своей памятью, то вспомнишь, что это уже пытался сделать Визенгамот. Или Аластор Грюм не доверяет вердикту суда?– Я не доверяю никому, а тебе самое место в Азкабане, подлое ты отродье! Тебя самым возмутительным образом протежирует директор – я уж не знаю, какую такую важную службу ты ему служишь, но на воле ты только благодаря ему. Это ты подсунул чертову птицу мальчишке. Ты или твои дружки по общему сговору! Не думай, что я не заметил, как вы переглядываетесь с выкормышем Дурмстранга!– Грюм, ты бесишься оттого, что не смог раскусить ворону, а ко всему вдобавок лишился глаза. Ворону ты не смог раскусить…– …потому что только ты, мразь, знаешь, какое заклинание на нее наложил! Твоего изобретения!..– …потому что это просто ворона. Ворон. А глаза ты лишился от чрезмерного рвения и привычки лезть, куда не просят. Ноги – тоже. И теперь жаждешь сорвать на ком-нибудь свою злобу.– А ты, типа, непогрешимый, стоишь тут, корчишь из себя хер проссыт что, сучонок пожирательский! Имей в виду, этот глаз куда сильнее утраченного, и я ни на миг не сведу его с тебя до конца Турнира, чтобы ты не смог устроить нам диверсию со своими подельниками!Раздался грохот: кажется, Грюм в ярости смел что-то со стола. Потом послышалось шипение Снейпа, который, скорее всего, вытащил палочку и нацелил ее в непрошеного гостя:– Ты находишьс-с-ся в моем кабинете, Ш-ш-шизоглаз-з-з, поэтому возьми с-с-себя в руки и веди с-с-себя прис-с-с-стойно! Иначе вылетиш-ш-ь отс-с-с-юда в два с-с-счета, и мне плевать на твою официальную должнос-с-сть, пс-с-сихованный с-с-с-солдафон!О какой вороне (или о каком вороне) они спорят? Неужели о Мертвяке? Конечно! Есть ли варианты? ?Подсунул мальчишке?. Врановых в питомцах у других студентов Хогвартса, да и у приезжих тоже, Гарри как-то не наблюдал. Выходит, Грюм и этот тупой пучок перьев были знакомы раньше? Почему никто ничего не рассказывал ему, Гарри? И почему отец позволяет старому психу так с собой разговаривать? Даже Дамблдор ведет себя с деканом Слизерина тактично, не говоря уж об остальных. Разве что Сириус иногда позволяет себе подначки, но зельевар в долгу не остается, и вообще это у них происходит не всерьез.– Ладно, Снейп, – то ли сдался, то ли просто взял тайм-аут мракоборец-зотишник. – Я вернусь еще. Да, у тебя тут, кстати, посетители. Имей в виду: узнаю, что из-за меня ты отыгрался на мальчонке – по стене размажу! – и, проходя мимо Гарри, зыркнул на него, прячущегося за портьерой, своим безумным глазом. – Ступай, малец, не бойся, сдавай хвосты. Если что – обращайся ко мне.Взгляд аврорского гаджета словно прожег насквозь. Гарри, судорожно сглотнув, кивнул. Грюм вывалился в коридор и громко захлопнул дверь. Совершенно обалделый подросток вышел из своего укрытия. На фоне буйных переливов радужника отец молча восстанавливал порядок на столе и выглядел дьявольски злым, взмахивая палочкой так, будто намеревался всадить ее в чей-нибудь глаз.– Он знал Мертвяка, – протягивая ему реферат, безапелляционно сказал парень. – И ты тоже.Снейп остановился, приложил рулон пергамента к переносице, зажмурился и помолчал. Лишь потом, облизнув губы, неохотно бросил:– Я нет. Но когда впервые увидел тебя с твоим попугаем, навел справки через Джоффа, и вскоре мы наткнулись на эту историю.– А что за история?– Какая-то мутная. После войны в начале восьмидесятых в Соединенном Королевстве отлавливали скрывающихся от правосудия. Этот м-муд…рец раздобыл где-то громадного ворона и давай его ломать, – в какой-то миг отец не удержался и еле заметно хмыкнул; Гарри тоже почувствовал, что рот предательски кривится от рвущегося наружу смеха; зельевар справился с приступом внезапного веселья, только чуть дрогнувшая в какой-то миг интонация выдала, чего ему это стоило. – Неизвестно, как так получилось, но после этого исторического противостояния без глаза оказалась сама ?нянька?.– Значит, ворона он так и не сломал?– Если и сломал, то не полностью.– Гм… ну тогда куда уж мне, если это даже Грюму оказалось не по зубам… Но ты ведь в действительности не думаешь, что он ?просто ворона??– Ну разумеется, нет! – с досадой ткнув палочкой в сторону последней сброшенной со стола книги и попутно починив ее вывернутый с мясом переплет, огрызнулся зельевар. – В нем чувствуется отголосок сильной магии. И, кажется, она мрачная, невыясненной этиологии. Но я позволил оставить его в школе, потому что, кажется, эта чертова птица играет полностью в твою пользу. Хотя это не означает, что с него сняты все подозрения.– А вот Грюм…– Ладно, к драным оркам их обоих. Директор дал мне письмо от организаторов Турнира, и я надеялся, что смогу узнать хоть что-то определенное к твоему приходу. Но нет. Письмо зачаровано так, что задание мне откроется прямо перед исполнением, в присутствии свидетелей, что исключит любую утечку информации.Снейп протянул ему вскрытый конверт и тяжело опустился в одно из кресел. Гарри сел в другое, напротив, и убедился, что лежавший в конверте листок бумаги девственно чист и бел, словно свежий снег. – Но из всего этого можно извлечь один факт: раз обратились ко мне, суть задания будет как-то связана с зельями или алхимией.Гарри невесело улыбнулся:– Поэтому ты и разрешил мне доделать сегодня эликсир Григория?– А толку-то? Если конкурсное задание в самом деле будет затрагивать эту область… – отец недоговорил, только махнул нервной рукой. – Дамблдор, впрочем, предложил уповать на везение.– А как же драконы?Снейп поморщился:– Какие еще драконы! Что за бред… В общей сложности у нас с тобой есть четыре часа до отбоя, а потом ты будешь обязан хорошо выспаться. За эти четыре часа мы попытаемся как-то заполнить твои пробелы по моему предмету за прошлые годы. Не знаю, что это даст, но других вариантов тебе помочь я не вижу.И он сдержал слово, в результате чего гонял Гарри по всем ранее пройденным параграфам до девяти часов вечера.– Ты уже принял какое-то решение? – спросил парень на прощание.– Я с тобой вот-вот католичество приму, – проворчал Снейп, обнимая его напоследок, а потом, хлопнув по спине, подтолкнул к двери. – И с этого момента, пожалуй, начну нитроглицерин… Никуда не сворачивать, прямиком в спальню, снотворное – и чтобы до утра даже ворочаться не смел.– Есть, сэр!Гарри храбрился, но напоследок постарался как можно подробнее запомнить выражение его глаз. Впрочем, долгие расшаркивания не любили они оба.* * *Когда дверь за Гэбриелом затворилась, Северус устремился к столу, на полпути передумал и встал столбом посреди комнаты, с ненавистью глядя на пустое письмо. Если бы ад существовал, беспомощность была бы самой коварной пыткой для тебя, лжеучителя и еретика из города Дит! Бесплотным призраком бился бы ты в своей раскаленной могиле, неспособный прогрызть себе путь наружу и что-то изменить. Снейп фыркнул: похоже, сарказм о католичестве сорвался у него с языка неслучайно. Скоро и у него крыша съедет на религиозной почве, такими-то темпами.Город Дит… Сказочный Проклятый город, из которого нет выхода… Лабиринт… Что-то спрятано за всем этим. Что-то спрятано. Или надобно лишить себя зрения, чтобы начать видеть истинное?Щиты окклюменции лишь перекрыли доступ эмоциям, но докопаться до ответа не помогли. Обрывочные подсказки путались в извивах мыслей, вхолостую высекая электрические импульсы. Какие-то шоры не давали привести разрозненное к единому знаменателю. Всё пошло вразнос. Нужно чем-то отвлечься, чтобы хоть какое-то время не думать ни о конверте, ни о завтрашнем испытании Гэбриела.Северус понял, что пришел на свое излюбленное место, только ощутив непривычно яркий, почти дневной свет на крытой площадке Астрономической башни. Он вздрогнул: отделенная от него вращающейся над полом сферой, у мольберта стояла тонкая женская фигурка со светлыми волосами, и в какой-то миг она помстилась ему Пандорой Уолсингем, вернувшейся из небытия, из навсегда утраченного прошлого. Наваждение рассеялось – перед ним была дочка Пандоры, Полумна. Какими заговорами она умастила болотных фонарников собраться в хоровод и мирно освещать ей рабочее место, можно было только гадать. Но ведь это Лавгуд!– Это хорошо, что вы пришли, сэр, – плавно пропела она, не оглядываясь, и фонарники, оживившись, ответили перезвоном невидимых бубенчиков. – Простите, что я заняла ваше любимое место и помешала вашему уединению. Честно – я не знала, что вы придете сегодня.– Откуда ты… Ах, да ладно, – Северус махнул рукой, собираясь отойти в другую сторону и постоять на противоположном краю обзорной площадки, где потемнее.– Не позволите ли вы позаимствовать ваш облик для моего персонажа, сэр? Вам не нужно будет позировать, я просто иногда буду посматривать на вас и сверяться, чтобы выходило хоть немного похоже...– Для какого еще персонажа? – он не пытался притвориться любезным, да Лавгуд обычно и не озадачивалась такими мелочами при общении: это у нее тоже от матери.– Из вас получился бы самый лучший бог войны, – девочка вскользь улыбнулась ему.Снейп не ответил, но не стал и протестовать. Хочет – пусть рисует, ему-то что. Он взглянул через парапет на винтовую лестницу, хитрым образом оснащенную так, чтобы все двадцать четыре символа, размещенные отсюда и до самого первого этажа, с этой точки просматривались как полный набор знаков верхнего и нижнего зодиакальных кругов [4]. На самом дне колодца слабо переливался стилизованный диск солнца с извилистыми лучами, как рисовали на старинных гравюрах.На высоте ощутимо хозяйствовал студеный ветер. Зельевар поддернул воротник зимней мантии и зябко скрестил руки на груди. Девчонка заняла лучшую сторону – с видом на Запретный лес и холмы, а ему досталась та часть, что выходила на замковый комплекс. Видеть опостылевший Хогвартс сейчас было особенно противно.– Мисс Лавгуд! – Северус и сам удивился тому, что услышал собственный голос, добровольно обращенный к одной из студенток вовсе не с целью сделать внушение, задать вопрос по учебе или снять баллы за проступок. Когда она приветливо откликнулась, он продолжил: – Что вы делаете, когда вам страшно?Луна не задумывалась ни мгновения:– Я рисую, сэр.– Я не умею рисовать. Что бы вы посоветовали для такого безнадежного случая, как мой?– Все умеют рисовать, – чуть-чуть оглянувшись, слабо улыбнулась ему когтевранка. – Пока не начинают думать о том, как надо рисовать.– Те, кто не задумываются о том, как надо, – жалкие дилетанты, – всё как много лет назад: они просто так, ни с чего, зацепляются языками с Пандорой и дискутируют у котлов до посинения, а Джофф и Лили стоят и слушают, вертя головами от одного к другой. И обратно. Разве только Пандора никогда не обращалась к нему ?сэр?. – Браться за то, что не умеешь… с-с-смехотворная глупость.– Не все обязаны разделять наши увлечения, сэр. Вот вы, например, хотели бы, чтобы все так же, как вы, любили алхимию. И тех, кто ее не любит и не понимает, вы считаете глупыми.– Нет, – но внутренний голос тут же подправил: так и есть, посмотри на себя. – Ладно, да. Но это можно просто выучить… посидеть с учебником и поработать головой.В необыкновенных серебристых глазах Лавгуд, когда она бросила на него короткий взгляд, мелькнула непередаваемая юморинка – на этот раз ее собственная, не от Пандоры и не от Ксено.– Тогда и состав красок можно просто выучить – и в каких пропорциях их смешивать на палитре,и какими заклинаниями их оживлять на холсте… Но вы же понимаете, что ничего необыкновенного из этого не выйдет, если нет дара? Зато рисовать для себя или друзей может любой человек. Не обязательно сочинять ораторию – достаточно и частушки…– Мы ведь вроде начинали о рисовании?– А какая разница?Она страннее Доры, но… Северус с удивлением обнаружил, что начал видеть в ней, как и в Гэбриеле, удивительную, чуждую, непонятную, но личность. Только Гэбриелу приходится отвоевывать это право у мира, а у Полумны всё получается как бы… само собой, что ли… Она просто берет, как должное, и не думает о счетах. Женщина. Маленькая, несформировавшаяся, но уже со своим уставом в любом монастыре.Он посмотрел на холст, а там уже вырисовывалось чье-то лицо. Вряд ли его, но, наверное, Лавгуд считает иначе. Интересно, что она затеяла?– Как вы это сделали?– Что?Снейп указал на плечо темной фигуры – божества? демона? – выглядевшее так, словно оно и в самом деле не плоское, а выпуклое. И это еще до того, как картинка закончена и оживлена.– Игра света и теней, сэр. Чтобы заработало светлое, нужно заставить работать тень, как здесь…Он вздрогнул. В какой-то миг ему показалось, что она уже всё знает. Но глупость, какая глупость! Откуда бы ей знать? Это у него натуральный заворот мозга, вот и мерещится. Может, и правда начать рисовать? Хорошенькая альтернатива несуществующей алхимической панацее…– А почему вы вообще здесь после отбоя, мисс Лавгуд?Она вздохнула:– Я не нашла ответ для Серой дамы, профессор. И кто-то снова спрятал мою обувь…Снейп отступил на шаг и взглянул на ее ноги, но длинная мантия скрывала ступни. Лавгуд стояла на каком-то трансфигурированном подобии коврика, и всё же…– Мисс! Покажите немедленно, что на вас обуто!– Я же говорю, сэр: кто-то опять спрятал мои спортивные туфли. Они явно сверяются с нашим расписанием, ведь когда у нас нет тренировок, я ношу только шнурованные сапоги, а их не так уж легко с меня снять …Луна слегка приподняла подол мантии, и Северус ошарашенно посмотрел на ее прозрачные от холода узенькие босые ступни.– Ч-черт их раздери! – злобно прошипел он, сам не зная, кого конкретно имеет в виду – наверное, всех ненавистных учеников школы разом. – Скоты проклятые. Немедленно наденьте это, – Снейп превратил ее ?коврик? в пару шерстяных носков с толстой подошвой (третьекурсники этого вида трансформации, вероятно, еще не проходили, иначе что бы ей помешало сделать то же самое без его помощи?), – и живо на свой этаж. С Серой дамой разберетесь как-нибудь своими силами.– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась она, мгновенно упаковывая краски и складывая мольберт; фонарники разочарованно зароптали, погасили свои огоньки и исчезли; наступила благодатная тьма. – На самом деле это было лучше, чем бояться завтрашнего дня в нашей гостиной.Северус остался наверху. Он не заметил, сколько прошло времени, и очнулся лишь тогда, когда по внутришкольной связи его вызвали в комнату чемпионов. Там его уже дожидались Бэгмен, Крауч, директора Дурмстранга и Шармбатона, Дамблдор и – почему-то – Минерва. В углу Снейп заметил полностью оснащенное рабочее место для зельеварения и вопросительно взглянул на Людо. Бэгмен показал ему свой конверт. Только чудом сдержав дрожь в руках, Северус вытащил письмо. Строчки проступили, едва он развернул пергамент. Дед и МакГонагалл смотрели на него как никогда настороженно. Зельевар похолодел. Судя по всему, у него есть все шансы сделаться убийцей родного сына – выходит, это он отправит его завтра на верную смерть…* * *Когда Гарри разбудили, он решил, что уже рассвет. У него было впечатление, что эти двое толклись здесь уже давно и в дурманной дремоте он ощущал их присутствие, но окончательно проснуться смог только сейчас. Наверное, последствия приема качественного снотворного.Парень с силой потер ладонью лицо, шрам на лбу, взъерошил волосы и, еще ничего не соображая, сел в постели. Рядом стояли Людо Бэгмен и Бартемиус Крауч, и оба очень серьезно смотрели на него. Он почувствовал себя приговоренным к казни, за которым явились в темницу его палачи. Спальню освещали только Люмосы министерских чиновников: на самом деле всё еще длилась ночь. Гарри удивился, заметив, что его кровать в комнате единственная.– А где все? – хрипло спросил он и кашлянул в кулак.– Вам пора, мистер Поттер, – Бэгмен держал в руке школьную метлу Гарри, а Крауч протягивал на ладони плоскую бронзовую емкость, похожую на женскую пудреницу. – Разденьтесь донага и смажьте всё тело этой мазью. Что делать дальше – вы знаете.– Но… я не знаю! – однако внутри царило какое-то странное ощущение – почти уверенность, – что знает, и Гарри взял баночку. – Ладно, хорошо.Людо поставил метлу у изголовья, и мужчины вышли из пустой, ледяной и темной спальни. Гарри хотел призвать свет, но почему-то передумал. Теплее от этого всё равно не станет. Он торопливо скинул пижаму и, содрогаясь, растерся вязкой субстанцией из банки. Ее хватило впритык, только чтобы покрыть мазью каждый дюйм кожи. А затем по телу разлилось бодрящее тепло. Парень огляделся. Или глаза его привыкли, или зрение вдруг приобрело такую остроту, что он начал видеть в кромешной тьме. Теперь он различал даже шитье на дверном занавесе в другом конце спальни. Гарри спрыгнул на пол и заметил свое отражение в большом зеркале. Замер от изумления: его зеленые глаза фосфоресцировали в темноте, и бледное тощее тело тоже немного светилось, как будто даже изнутри, из-под кожи, а длинные черные космы змеились вокруг лица, словно живя собственной жизнью. Это было и красиво, и жутко. Но он уже действительно знал, что делать. Набросив плащ-домино прямо на голое тело, юноша оседлал метлу, и та взмыла в воздух. Похоже, ради такого случая антилевитационные чары в этой комнате были отменены.– Валлийские пустоши, Понтарфинах! – пронзительно крикнул он.Оконная рама тут же распахнулась настежь. Совершив мертвую петлю, на которую никогда не решился бы прежде, Гарри с лихим посвистом вырвался на свободу. Он знал, что эта ясная ноябрьская ночь по-зимнему холодна, иней сверкал на крышах хогвартсовских башенок и галерей под мертвенным светом почти полной луны. Но ему было почти жарко и так весело, как еще ни разу в жизни. И он не боялся высоты, будто слившись в полете с попутным северным ветром.Равнина внизу сменялась возвышенностями и перелесками, блестящие под луною русла рек растворялись в кружеве заливов, а ночь всё не уходила, и небо казало те же звезды, вмерзшие в свои места, как если бы планета прекратила свой бег по вселенской орбите…Но вот наконец-то на пути возникли настоящие горы. Метла сама нырнула вниз и начала снижаться по спирали к какой-то неведомой цели. Не очень ловко приземлившись в расселине возле большого моста, Гарри скатился в обледенелые кусты вереска, но тут же вскочил на ноги. Русло речки промыло здесь глубокое ущелье в скалах, и под самым мостом ручей обрушивался на камни журчащим водопадом. Однако взгляд юноши притянула ближайшая вершина горы. Она была затянута густым туманом и странно переливалась в лунном свете. Окруженная смутным радужным кольцом, на ней высилась гигантская призрачная фигура. Гарри поискал глазами упавшую метлу, но, не найдя, стал взбираться по узкой тропке, хватаясь за листья подмерзших папоротников и лысые ветки кустов. Луна неподвижно висела за спиной.Призрак двинулся, и Гарри подумал, что он проявляет нетерпение. Тем не менее лабиринт еле заметных дорожек уводил его подчас совсем в другую сторону. Ко всему прочему отовсюду слышался мерно нарастающий гул. Он шел из-под земли. Что-то зловещее сулили эти звуки. Гарри прижался спиной к обросшему мхом стволу дерева и перевел дух. Ему стало не на шутку страшно, да еще и призрак на вершине, кажется, начал гаснуть.– Нет, нет! Только не сейчас! – прошептал парень и в отчаянии ломанулся прямо через заросли, не разбирая дороги.Когда на пути встречались уступы, он карабкался по ним, даже не задумываясь о пропасти и риске сорваться. Ободравшись до крови, изорвав плащ, Гарри заметил, что светящаяся фигура больше не меркнет, и заторопился на ее зов. Тем более своим марш-броском он вдвое сократил расстояние между ними. Стиснув зубы, юноша прибавил прыти. Он совсем не ожидал, что призрак окажется настолько громадным, каким он предстал перед ним на плоской вершине.Сфинкс возлежал на каменном постаменте и легко покачивал раскрытыми орлиными крыльями. По периметру каменной тумбы, бесконечно гонясь друг за другом, но никогда не встречаясь на одной плоскости, бегали двое – Ахиллес и большая сухопутная черепаха. Мускулистое львиное тело Сфинкса выглядело каменным, но грациозно извивающийся хвост и движения лап, из которых он поочередно выпускал от удовольствия когти, опровергали эту иллюзию. Голова же… На Гарри насмешливо взирало огромное и прекрасное лицо мужчины, в ком парень безошибочно узнал Гилдероя Локхарта. И откуда-то на фоне подземного гула донеслось чудное пение невидимого хора:Beneath, the forefather intricately spreads.Of all our edificeThe root. Occult wellspring,It has never been suspected.Knight’s helmet and hunter’s horn,Wise words of those grown old,Rage between brothers,The lute-playing of women’s souls.Branch upon branch urged on,Nowhere disentangled...One is free! Oh, climb!.. oh, climb!..Ah, but they break off.Yet one, reaching the top, bendsInto a lyre.[5]– Что ж, полдела сделано, мой юный хромой Эдип. Остался последний шаг, но сделать его ты должен быстро, иначе…Гарри поглядел с вершины вниз и чуть не заорал от ужаса. Куда только хватал глаз, со всех сторон к их скале текла, подступала волнами расплавленная магма. Горизонт плавился от первозданного жара, и всё живое давно сгорело в пламени подземной крови. И… отец, друзья… Нет, нет, нет, не надо, ну не надо!..– Сгоришь и ты, думая не о том, – голос Сфинкса вернул его к реальности, и юноша, утерев глаза, в ярости уставился на химеру. Жить ему уже не хотелось. – В твоей воле или всё исправить, или потерять последнее – разум. Ты готов выслушать условие?– Да! – сквозь сжатые зубы с ненавистью бросил ему в лицо Гарри.Гул нарастал, и лава погребала под собой ярд за ярдом. Подточенные ею, в огненную жижу рухнули ближайшие скалы…– Сейчас у тебя есть возможность вернуться в прошлое и сделать так, чтобы этого не случилось. Но взамен ты должен убить собственного деда, когда он был еще отроком. Ты знаешь эту задачу, не так ли? Реши ее, у тебя три минуты на обдумывание. Поспеши, иначе тебя ждет катастрофа.Было бы странно когтевранцу не знать этот парадокс. Но какого ответа ждет чудовище с лицом друга и телом зверя? Если он убивает своего гипотетического деда, когда тот был еще мальчиком, то на свет не появится кто-то из его родителей, а значит, он сам, а значит, некому будет отправляться в прошлое и убивать гипотетического деда. Это притча во языцех…Их гора дрогнула, и что-то обвалилось в пропасть с противоположной от них стороны. Сфинкс слегка двинул бровями, иронизируя над собеседником и нисколько не рассчитывая получить от него правильный ответ.– Три тебя устроит? – враждебно буркнул юноша. – Я не знаю, какой из вариантов надежнее.– Три так три. Но поспеши, у тебя минута.В центре площадки образовался кратер, и из него ударила струя расплавленных металлов и камней. Обугленные обломки полетели во все стороны. В голове Гарри помутилось, он уже почти не соображал, что от него требуется, но тут вспомнил, как вызвал Патронус тогда, у озера, как впервые они разговаривали с отцом, и тот держал его за руку в лазарете… Помрачение рассудка отступило.– Первый. Если я возвращаюсь в прошлое и совершаю всё так, как совершаю, значит, это и должно было случиться. Я не могу изменить сценарий и кого-то убить вопреки предначертанному. Если же я смог это сделать, то что-то здесь не так.– Что, например?– Дед не тот, например, – дерзко ухмыльнулся Гарри, надеясь, что сейчас какой-нибудь каменюкой присветит по этой гигантской башке, и напоследок, перед помешательством, он будет хотя бы отомщен. – А я возвращаюсь в прошлое и передаю сам себе секрет путешествий во времени. Я вынужден повторять это действие и создавать прошлое в том виде, в котором оно известно в моем родном мире.– Хорошо, продолжай. Что, если дед – тот?Еще один огненный гейзер сотряс их гору. Гарри приходилось кричать, чтобы химере было его слышно каждое его слово и в случае чего она не смогла бы шельмовать, якобы не разобрав ответ.– Во втором варианте своим переходом я создаю новую, параллельную, вселенную, а мое время остается в старой. И там я могу делать всё, что угодно, даже убивать двойника своего деда, никуда при этом не исчезая.– Эвон куда ты замахнулся! А третий?Гора начала проседать под напором разъедающей ее магмы. Гарри согнулся пополам от дурноты. Мозг его тоже плавился и, воспаленный, отказывался соображать.– Третий! – вскакивая на все четыре лапы, громогласно прорычал Сфинкс.– Я могу… там… менять всё… как мне нужно… П-передавать себе ин… информацию… Но…– Что? Говори!– Но я… не смогу убить… ключевые фигуры.Мир летел в тартарары. Сфинкс замахал крыльями и крикнул вслед улетающему в пекло Гарри:– Что выбираешь ты?!– Третье!– Тогда запомни слово: ?Выход?! В конце пути я приду к тебе и спрошу!И вместо того, чтобы упасть в жерло вулкана, Гарри больно стукнулся затылком обо что-то твердое и сощурился от солнечных лучей, которые били прямо в лицо. Рев толпы оглушил его. Он инстинктивно оттолкнул от висков хрустальные спирали транслятора и подскочил в кресле, дико озираясь. Рядом с ним в таких же креслах сидели Крам и Делакур, и озирались они не менее дико.– Слово? – через заклинание Сонорус потребовал Людо Бэгмен у девушки.Флер захлопала ресницами.– Гаммельнский крысолов сказал: ?Выход?, – еле внятно пробормотала она с палочкой чиновника, приставленной к ее шее, и голос разнесся над ликующими трибунами.За столом над помостом сидели три директора и Крауч, а у встроенных в сам помост техномагических кресел стоял Бэгмен и опрашивал конкурсантов. Пока Гарри пытался понять, что происходит и почему сейчас в разгаре полдень, когда только что была глубокая ночь, устроитель Турнира перешел к Виктору и прислонил кончик палочки к его горлу:– Слово?– Орисница сказала: ?Выход?.Трибуны снова взорвались аплодисментами и воплями болельщиков. Кажется, такого успеха Крам не имел даже на Чемпионате по квиддичу. Тем временем Бэгмен возник возле кресла Гарри:– Слово?– Сфинкс сказал: ?Выход?.– Итак! – чиновник резко развернулся и направился к судейскому столу. – Первое ключевое слово: ?Выход?. На этом стартовый этап Турнира завершен. Давайте устроим пир горой, леди и джентльмены!___________________________________________[1] Вещество скополамин получило свое название из-за растения семейства пасленовых, в котором оно содержится (равно как и в белене, дурмане и т.п.) http://flower.onego.ru/other/other/scopolia.html[2] Английский аналог – ?A word and a stone let go cannot be recalled back? (дословный перевод: ?Слово и камень, отпущенные на волю, нельзя вернуть обратно?).[3] С Новым годом, всяк сюда входящий![4] В зороастрийской традиции зодиак состоит из 24 знаков: https://naturalworld.guru/article_znaki-verhnego-zodiaka.htm[5] Райнер Мария Рильке, из ?Сонетов к Орфею? (пер. Зинаиды Миркиной):Где-то есть корень – немой, в недрах, глубоко, сросшийся с древнею тьмой, с тишью истока.Головы в шлемах, белей кудри, чем луны, братство и брани мужей, жены как струны.С веткою ветвь сплетена гуще, теснее... Только вот эта однавырвалась. Тянется ввысь. О, не сломайся! Согнись в лиру Орфея!