ЧАСТЬ 7. ВЫБОР (1/1)

***– ВОТ ТОГДА-ТО МЕНЯ И ОТМУТУЗИЛИ хорошенько, Саксоночка. Наверное, долго пинали, пока я был без сознания. Но я этого совсем не помню, когда я очнулся, то уже не ощущал ни рук, ни ног, и все мои бренные на тот момент останки чувствовали себя как добрая телячья отбивная, – он невесело усмехнулся. – Господи, Джейми!– Да, уж... Этот мерзавец, Сигвард, все-таки решил прижать меня основательно. Потерять та-а-акого клиента и деньги. Этого он мне простить не мог. Подвесил на самом солнцепеке, в чем мать родила, дескать, в назидание остальным... и велел не давать ни воды, ни еды... пока я не сделаюсь как шелковый... и не буду молить о пощаде... это он так сказал. Да еще раз отстегал меня своим хлыстом, дурья башка. Думал, удивит этим. Черт... – Джейми пошевелил плечами и слегка охнул. – Но в этот раз я был так зол, что он мог с меня всю шкуру содрать, я бы даже не пискнул. – Твоя шкура, как у носорога, ее уже ничего не проймет, – грустно констатировала я, приглаживая пальцами пряди его волос, – но и мозгов, к сожалению, как у него – никакой осторожности – прешь напролом. Я не знала, смеяться мне от радости, что он, несмотря ни на что, остался жив или плакать над его злоключениями и избитым телом.– Не знаю, кто такой этот ?носорог?, Саксоночка. Тебе лучше знать, раз ты подыскиваешь мне такие нелепые названия.– Это такое огромное, но очень бестолковое чудище с рогом на носу, и, если разозлится, то запросто может перевернуть пару таких телег как наша, в один присест. Бывало, если бросается, то с размаха просто машины переворачивает, а они не маленькие. В общем, небольшой танк.– ?Машина?... ?танк?... спасибо, разъяснила, все стало гораздо понятнее... – он содрогнулся от смеха. – Хотя ?чудище? и ?бестолковый? несколько проясняют картину...– Господи, как же ты все-таки умудрился выжить, чудище мое бестолковое? – я тихонько разгладила кончиками пальцев морщинку между его бровями. – Неужели ты все же пересилил свое вселенское упрямство и стал молить о пощаде? Джейми помолчал, потом скрипнул зубами и грустно выдохнул.– Мне пришлось, Саксоночка... Мне пришлось... ВТОРОЙ ДЕНЬ ОН ЖАРИЛСЯ, подвешенный на столбе, распятый в цепях за кисти рук, и чувствовал, как палящее солнце выжигает его внутренности. Сказать, что он хотел пить, это было бы не слишком верно. Он отдал бы всё за глоток воды, пожалуй. Точно. Даже свой щепетильный зад, черт бы его побрал. Он рассмеялся про себя в тоскливом бессилии. Иисус, неужели этот бред возникает В ЕГО голове? Воистину, мозг, похоже, совсем сварился в этом безжалостном пекле...Солнце проникало всюду, беспощадное, неотвратимое, вонзаясь в его темя, забирая остатки сил и здравомыслия. Кроме того, не в меру дотошные мухи облюбовали его ободранное тело, видимо приняв за тушу коровы, подвешенной в лавке мясника, и изводили своей мерзкой назойливостью: роились над ним с иступляющим зудением, кусали оголенные раны, лезли в глаза, липли к окровавленным губам. Он пробовал отрешиться от этой пытки, но непрерывно щекочущие лапки надоедливых тварей и их острые укусы сводили с ума. Он бился, пока совсем не ослаб, в своих оковах, пытаясь хоть немного избавить себя от этой напасти, но совершенно безуспешно. ?Да-а... Иисус, – в отчаянии думал он, – не слишком-то легкая была у тебя смерть...? Мозг кипел, спекшиеся в крови губы упрямо сжимались, и желанный конец, он чувствовал, подступил совсем близко. ?Клэр, девочка, прости меня. Я не хотел...? – была его последняя трезвая мысль, прорвавшаяся сквозь гудящее пустым котлом сознание, и он провалился в вязкое, но спасительное беспамятство...– ЭЙ, ЧУДИК. НУ-КА ДАВАЙ, ПЕЙ быстро, некогда мне здесь с тобой. – Что? – он с трудом разлепил опухшие веки, когда капли воды брызнули в его горящее от жара лицо.Ее чумазая сосредоточенная мордашка была прямо перед глазами. Девчонка протягивала к его рту плошку с водой, настырно пытаясь пальцами оттянуть присохшую нижнюю губу. В глазах ее застыла хмурая озабоченность. – Пей, давай, черт, пока кто-нибудь не увидел.Он с трудом разжал сведенные судорогой челюсти, почти не ощущая, как влага течет по шершавому, словно песчаная пустошь, языку. – Еще... прошу...– Сейчас, погоди.Она исчезла из его, суженного шоком поля зрения, потом внезапно возникла с новой порцией. – Пей, давай, бестолочь, – она явно злилась и нервничала.– Ты как здесь? – невнятно прошептал он, плохо соображая, где он сам, вообще, и по какой причине. Рук он не чувствовал совсем, ноги отказывались его держать. Кровавый Бог!Вокруг стояла темнота, и прикосновение ночной прохлады морозно овевало его сожженную солнцем кожу. От этого контраста его начало лихорадить. – Какая тебе разница. Ладно, пошла я, пока не хватились, попозже еще воды принесу. А может поесть, если удастся... заработать. Ты, давай, держись, парень. Не сдавайся, – не в меру серьезная физиономия приблизилась так, что Джейми различил веснушки на ее перепачканном на носу, а глаза пигалицы странно сверкнули в лунном свете. – Может быть, что-то произойдет, и ты выкарабкаешься. Часто такое бывает, поверь.Она ободряюще хлопнула его по плечу, потом спрыгнула с ящика, который подставляла, чтобы дотянуться до его лица и, потащив его за собой, растворилась в густом сумраке.Боже, теперь его изводил холод, а еще онемевшие конечности, которые он упрямо пытался разминать, чтобы отогнать изматывающее чувство боли, жажды и тоскливого одиночества.Хотя, влитая девчонкой вода, возымела свое действие. Ему стало немного лучше.По крайней мере, теперь он мог стоять на ногах. ?Держись! Не сдавайся!? – как молитва крутились в голове ее слова. Джейми распрямился и снова сжал челюсти: ну, ладно, долбанные ублюдки, он еще поборется.Она пришла, как и обещала, на рассвете. Скормила ему подсохшую лепешку, влила опять порцию воды в стиснутый рот. – Еще? Сейчас, принесу... подожди.Губы его чуть дернулись в усмешке.– Я вроде... никуда и не тороплюсь... – Да, хватит тебе болтать, придурок хренов. Лучше побереги силы. – Благослови тебя Бог, девочка...Ее угрюмое личико презрительно скривилась, демонстрируя отвращение. – Нечего меня своим засраным Богом благословлять. Нету его, понятно? И не надо мне тут втирать эти сказки.– Ладно, как скажешь... Как зовут-то тебя, странное создание?– Это я-то странное?.. Кто б говорил, а. Чудик, висящий на цепях, за то, что не умеет держать свой язык в зубах.– За зубами... – Да без разницы... Еще пить будешь?– Буду. Спасибо.– Ладно. Потом скажешь... не болтай много.Он закрыл глаза, действительно чувствуя, как этот немногословный диалог значительно отнимает его силы и даже, на секунды провалился – оказывается, можно спать вот так, стоя – в короткую бесчувственную дремоту.Очнулся он от приглушенного пыхтения и гневного взрыкивания: – Отпусти! Грязный ублюдок! Я сейчас просто убью тебя! Клянусь!– Ах ты, тварь мелкая, быстро говори мне, через какую дыру ты вылезла во двор. Бежать хотела? А? Вшивая шлюха!Сигвард, видимо встав отлить, был привлечен каким-то непонятными шорохами и голосами, раздававшимися слишком гулко в предрассветном воздухе, напитанном густым маревом тумана. И теперь он держал за ворот хлипкой рубахи виновницу беспорядков, которая вырывалась, брызгая слюной и изрыгая проклятья с виртуозностью прожженного головореза. Но тут торговец заметил перевернутую плошку с мокрым пятном вокруг и, вглядываясь в подвешенную фигуру шотландца, бледно-серую в рассветном сумраке, что-то внезапно сообразил. – ААА... Так вот оно что. Нарушила мой приказ, тварь! Поила его?! Ну, все! Даже мое ангельское терпение лопнуло! Эй, шотландец! – его слова зычно разносились над окрестными лачугами. – Смотри сюда, живо! Сейчас запорю твою никчемную подружку до смерти, и это будет твоя вина.Торговец с силой намотал подол девчонки на свой кулак и, приподняв ее над землей, почти лишил способности двигаться. Другой рукой он, не сводя с Джейми презрительно-насмешливого взгляда, достал из сапога свой хлыст. И тут – Джейми от испуга прожгло аж до мурашек – предрассветный воздух прорезал дикий рев. Распятый пленник мгновенно вышел из тяжкого оцепенения и ошалело встрепенулся. Сигвард, неистово завывая, крутился волчком, пытаясь отодрать от себя маленькое свирепое отродье. Девчонка, извернувшись каким-то невероятным образом, надежно впилась зубами ему в зад и, похоже, отпускать не собиралась, несмотря на все судорожные рывки и тумаки, которые в ярости щедро сыпались на ее костлявое тельце. Торговец, в отчаянной попытке хоть как-то избавиться от дикой боли, все-таки на краткий миг выпустил ее одежонку. Почувствовав неожиданную свободу, пигалица, не растерявшись, в ту же секунду нырнула ему под руку и стремглав ринулась к выходу со двора. Ей не удалось далеко уйти. Прибежавший на вопль телохранитель внезапно возник перед ней из плотной пелены тумана, и девчонка с разгона врезалась ему в живот. Перехватив беглянку за шиворот, раб подтащил ее обратно, к озверевшему вконец хозяину. Тощее создание болталась в руках здоровенного негра как марионетка, но только марионетка эта не выглядела безвольной куклой, а скорее походила на взбесившегося хорька. Она моталась из стороны в сторону, рычала, пыхтела, шипела, вертелась, пытаясь его цапнуть, брыкалась, плевалась и молотила кулаками в железный бок слегка оторопевшего гиганта. Надсмотрщик облегченно вручил яростно извивающееся существо Сигварду. Работорговец, держа ее за волосы, подальше от себя, решительно отбросил хлыст и выхватил из ножен кинжал.Джейми очень не хотелось сдаваться, вот так, просто, после всех пыток и мытарств, которые он уже вытерпел, но нож с несомненными намерениями впился в тонкое цыплячье горло. Еще секунда – и он равнодушно чиркнет по бурно пульсирующей хрупкой шейке, навсегда забирая жизнь... Он разлепил ссохшийся рот и торопливо, стараясь не прислушиваться к своему протестующему здравому смыслу, проговорил:– Ладно, Сигвард, отпусти девчонку...Торговец с интересом посмотрел на него и, оскалясь, вдавил острие глубже.– Предложи мне что-нибудь взамен, шотландец? Они стояли слишком близко. Джейми видел, как из-под лезвия тонкой струйкой течет кровь, и ворот рваной замызганной рубашонки оросился красными каплями. – Обещаю... буду покладистым и... постараюсь... продаться завтра. Очень постараюсь. – Вот как? И... НАСКОЛЬКО постараешься?...Джейми с трудом оторвал от горла трепыхающейся девчушки сухой опустевший взгляд и, в упор глянув в злорадные, красные от натуги, глазки ирландца, мотнул головой:– Чер-товски. – Надеюсь, твоя деликатная задница не создаст нам в этом препятствий.– Н-не... думаю. – Хорошо. Повторяй за мной, – Сигвард поддёрнул девчонку повыше, и нож вонзился еще сильнее. – Я обещаю продаться завтра, даже если для этого придется раздвинуть свой целомудренный зад.– Обещаю... продаться завтра... даже... если придется раздвинуть... свой зад.– Сам раздвинешь, надеюсь? Даже уговаривать не придется?Джейми закусил губу так, что сухая корка на ней лопнула, и по подбородку заструилась кровь.– Нд-да...– Ладно. Поверю тебе... в последний раз, шотландец. Только учти, если завтра тебя не купят, мои парни сами тебя оприходуют. Ты меня понял? Во все твои девственные и непорочные дыры, – Сигвард, швырнув шипящую девчонку телохранителю, приставил нож груди пленника и тоже как следует надавил, внимательно наблюдая, как кровь течет из пораненной кожи. – А я полюбуюсь на это.Несколько секунд они неотрывно смотрели друг другу в глаза. И Джейми явственно ощутил, как лезвие скользит по его груди к соску, а потом ниже... А ирландец при этом гнусно скалится. Потом торговец прошипел, мелко брызгая слюной пленнику в лицо.– Что, мерзавец, надеюсь, член тебе еще не наскучил? А то могу и укоротить. Кто мне помешает это сделать, а, Малкольм? Хоть прямо сейчас?.. Одно легкое движение и ты… НИКТО.Джейми понял, что Сигвард блефует, что просто хочет напугать его, но все равно инстинктивно дернулся, почувствовав острую холодную сталь под своей мошонкой. Его взгляд на мгновение расфокусировался, когда в голове вспыхнула безнадежность паники, а по спине, от затылка до позвоночника пробежали едкие мурашки, заставив все волоски подняться дыбом.– Н-нет... – прошептал он по возможности твердо, но с бесконечным отчаянием чувствуя, как сжатое горло совсем не повинуется ему, – н-нее думаю, что меня кто-нибудь купит после этого... с-сэр.Сигвард, довольный его невольной реакцией, рассмеялся, убрал нож и смачно потрепал оцепеневшего пленника по щеке.– Ладно, приятель, живи пока. Эй вы, ублюдки черномазые, отцепите его. Шотландец, наконец, готов лизать нам пятки. Ладно, ладно... Не пугайся ты так, – Сигвард снова презрительно хохотнул, сплюнув себе под ноги. – Поберегу твою утонченную брезгливость, Малькольм. До завтра. – Так. В хижину обоих, шотландца напоите и дайте какой-нибудь еды – он нам еще понадобится живым – да заковать не забудьте, – бросил он, уходя. – И найдите там, через какую дыру эта дрянь вшивая вылезла наружу...