О ночных посиделках и неуклюжести (1/1)

Вообще по адскому отряду (и за его пределами) ходят шепотки, что капитан Шелия Линч просто не умеет передвигаться бесшумно. Мол, за километр её слышно – доспехи громоздкие, она как ни повернётся, обязательно что-то сшибёт.Что-то сшибёт, что-то уронит, запутается в своих собственных ногах – но это не в доспехах дело. Девяносто процентов времени Шелия предпочитает доспеху заката свою старую броню, афелейскую – а она ей как вторая кожа.– Это я сама по себе такая, – пожимает плечами старшая Линч с изрядной долей веселья. – Во что меня не запихни.И никогда не тянется, чтобы потереть ушибленное место.***Шелия повседневно неуклюжая и буднично неловкая. Дай ей в руки швабру – будь уверен, что лампочку в люстре придётся менять, заставь резать капусту – и готовь перекись, потому что она обязательно поранит палец.Шелия умеет и убирать, и готовить, но всё это даётся ей так – с порезами, синяками и потерями.Дай ей в руки копьё, которым она раньше никогда не пользовалась – и будь уверен, она сразу же научится.Отправь её на поле боя – и вряд ли она принесёт оттуда новый синяк.***Те, кто говорят, что капитан Линч не умеет передвигаться бесшумно, просто не видели её сосредоточенной.– Это же не твоя работа, – она нависает над плечом Лекса, и он не вздрагивает только потому, что в принципе хорошо держит себя в руках.Не спрашивает, как она вошла и давно ли она здесь – и это примерно по той же причине.– Не моя, – соглашается. – Но мне нужно её доделать.Шелия обходит стол, за которым сидит Лекс, спереди, но останавливается всё равно за его плечом.– У тебя завтра собрание, – говорит она полуутвердительно-полувопросительно.– У меня завтра собрание, – повторяет паладин, и капитану Линч начинает казаться, что он над ней издевается.А может, и издевается – какая, в принципе, разница, если можно улыбнуться и отшутиться? В конце концов, вряд ли он имеет в виду что-то плохое.Шелия снова обходит стол, но на этот раз останавливается спереди; наклоняется, локтями раздвигает бумаги, пытливо заглядывает ему в лицо.Она, конечно же, может ему не мешать – может быть, так он закончил бы быстрее.Она, конечно же, может ему не мешать, но почему бы и нет?– Что? – уголок губ Лекса дёргается, и Шелия отчего-то смеётся. – Что такое?– Да ничего, – она выпрямляется, обходит стол ещё раз, чтобы выбрать, с какого бока лучше на него облокотиться, и садится прямо на половицы. – Я тут побуду, пока ты не закончишь.Вообще Лекс должен сказать, что он может провозиться до утра – даже если она и сама это понимает. Потому что это будет вежливо, потому что это будет правильно, всё такое.Вообще Лекс должен сказать, но Шелия вытягивает ноги на полу,и поэтому он решает не уточнять.***Вообще, Шелия спрашивает, может ли она помочь – но делает это скорее для проформы, потому что знает: Лекс скажет ?нет?.Шелия не любит слышать отказы,Шелия не любит соблюдать дежурную вежливость,Шелия действительно хотела бы помочь.Но – нет.***Часам к трём ночи он начинает злиться.

– Ты дёрганый немного, – лениво замечает Шелия, она молчала всё это время, и эта первая фраза, сказанная ей, тоже немного раздражает. Лекс тянется за ещё одним листком и чуть не опрокидывает чернильницу – и замирает.Глубоко выдыхает.Не помогает.– Ты чего не спишь? – в горле немного неприятно, как если бы он разучился говорить, а потом внезапно смог это делать. Смутное ощущение, сумбурное, странное.– Лекс, – Шелия вытягивает руки вверх, локти у неё разбитые, но это тоже неважно. Важно то, что работы, кажется, меньше не становится. – Я клянусь, это не мои бумажки!– Что? – он чуть склоняет голову набок. – Это тут причём?– Ну не я их тебе подсунула, – она опять смеётся. – Не кричи на меня!Он собирается возразить: мол, это кто тут ещё кричит – но Шелия сошлётся на громкий голос.Голос громкий, смех громкий, а сидит она, почти не двигаясь.Ни одна половица не скрипела.– Я злой, – говорит Лекс для того, чтобы что-то сказать. – Вот такой вот я, когда раздражённый. Запугал тебя, вот и не шевелишься?Шелия фыркает, поворачивается, выглядывает из-за стола – и всё это у неё тоже получается без звука.– Я просто сонная, – сообщает она доверительным тоном. – И ты не страшный, чтобы меня запугать.Она сползает обратно за стол и больше ничего не говорит.Пора возвращаться к делам.***Шелия своё слово держит: она действительно сидит с ним до тех пор, пока последний лист не отправляется в перебранную стопку документов на краю стола.На улице светает, она сонно трёт глаза и пытается встать, но почему-то опускается обратно.Лекс выглядит как обычно. Ну, то есть нет, по нему, конечно, видно, что он устал, но это угадывается скорее интуитивно. Даже тени, залёгшие под глазами, видны едва-едва – или это ей так кажется.Лекс выглядит как обычно, Лекс поднимает её за локти, ставит на ноги, даже, кажется, отряхивает – насчёт этого она не скажет точно, потому что не обращает внимания – и благодарит.Ну, то есть, как благодарит.– Я рад, что я был не один, – говорит, и голос у него негромкий и звучный. Шелии нравятся такие голоса, их слушать приятно – будь в академии хотя бы половина таких преподавателей, она бы не забыла все пройденные курсы напрочь. – Но я не рад, что ты не спала.Шелия пожимает плечами, потому что а что она ещё может сделать – пожимает плечами и выходит за дверь.Ни одна половица не скрипит, не скрипит даже дверная петля, которую давным-давно надо смазать – и Лексу на мгновение кажется, будто он оглох.Но – всего на мгновение, потому что тут же слышится грохот.– Не переживай! – раздаётся из-за двери весёлый голос капитана Линч. – Я просто упала с крыльца!Лекс трёт двумя пальцами переносицу, вспоминая, где у него аптечка.***Шелия сидит на нижней ступеньке и растирает ушибленную коленку.И почему-то опять смеётся.