Квартирное (1/1)

– Вот ты сейчас серьёзно?Смех Шелии отпружинился от стен и упал ему на голову. Хотелось бы Анэю так сказать хотя бы красного словца ради, но нет. Не отпружинился. Он замер, он повис в воздухе, он никуда не делся. Вот он, этот смех, в каждом её движении и жесте.А о движениях – сестра не отдавала простыню, под которой он лежал. Вот не отдавала и всё. Развалилась на диване в нижнем белье и демонстративно подмяла под себя простынку, не давая Анэю прикрыться, чтобы сходить на кухню.В Регенсхайне было жарко настолько, что плавилась брусчатка. Вот потому-то смех никуда и не пружинил – стены тоже плавились. На подоконнике можно было жарить котлеты, а ещё – произошла какая-то авария на станции, и света тоже не было. Ни света, ни старенького вентилятора, соответственно, тоже.А брусчатка плавилась. И стены. И Анэй за компанию тоже плавился.– Ты меня стесняешься? – Шелия демонстративно перекатилась на простыне. – Ты не шутишь?– Н-ну Шелия! – ничего умнее как аргумент Анэй не придумал. Он-то краем этой простыни, конечно, прикрывался, а вот сестра неумолимо подкатывалась ближе.А пить хотелось.Очень.– Н-ну Анэй! – передразнила паладин. – Богиня, ты даже не голый.– Я в трусах! Это почти! – его аргументами можно было убивать кубари. Такие же тяжелые, прямые и тупенькие. А ещё кубари могли взять его аргументы в свою армию – по тем же трём причинам.– Тебе сказать, что такое ?почти?? – вкрадчиво поинтересовалась Шел, выворачивая руку, чтобы демонстративно потянуться к застёжке бюстгальтера; подождала, пока Анэй из просто красного станет откровенно пунцовым, и только потом улеглась как раньше. – Блин, мы же близнецы.– Знаешь ли! – знает ли, не знает ли, пфффф. А Анэй повторяет: – Знаешь ли! Даже у близнецов есть пара вещей, которыми они различаются!Шелия красноречиво и вопросительно указала взглядом на фрагмент простыни, которым так пытался закрыться Анэй, и стрелок вспыхнул. Снова.– Хотя бы этим!– ?Это? я уже у Жана видела, – провокационно прищурилась она, делая акцент на первом слове.Котлеты теперь можно было жарить не только на подоконнике, но и на самом Анэе.***Вообще-то, простыню ему Шелия всё-таки смилостивилась и отдала, и младший Линч, обмотавшись им на манер тоги из книжонок в Академии, удрапал на кухню, гордо подкидывая коленки.– Блин, – Шелия перевернулась на живот снова. – Он убьёт Жана, а Жан – меня.В Регенсхайне было невыносимо жарко.Шелия тоже плавилась – чем она, собственно, хуже?***– Ты чего?! – Жан, только-только переступивший порог, был сметён рыжим вихрем; причём вихрь был настолько неуловимым, что он сначала даже не разобрал, кто из Линчей его сцапал.– Ты что моей сестре показывал, извращенец?! – вместо ответа завопил вихрь, и в силу звуковых качеств был признан Анэем.Шелия, показавшаяся в дверном проёме, пожала плечами так отчаянно, что с одного сползла бретелька. А ещё – скорчила такую рожу, что Жан с трудом удержался от смеха.Откашлялся.– Что из всего извращенного, что я показывал твоей сестре, тебя волнует?Из пунцового Анэй медленно стал цвета спелой редиски.– А тебе показать? – глубокомысленно поинтересовался Фенрих, ставя ружьё у порога.Из цвета спелой редиски рыжий внезапно посинел.Шелия зажала руками уши.– БАКЛАЖААААААААААААААААН!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!…и в этот же момент почему-то дали электричество.