Глава 26. (1/1)

Бронкс – январь, 2013Заполучив своего светлокожего, сероглазого малыша, Марисоль потеряла интерес к его отцу. От Стивена всё равно было мало толку. Он долго не мог запомнить имя собственного сына, и продолжал называть его Коннором, хотя мальчика звали Конрадом. Марисоль одной рукой делала больше чем её муж двумя. По ночам она возилась с младенцем, а молодой отец отсыпался за неё до полудня. Пенсии по инвалидности им хватало на квартплату и отопление. Два раза в неделю Марисоль вела уроки английского языка для латиноамериканцев в общинном колледже. У судьбы чувство юмора как у вредной шестиклассницы. В юности Марисоль мечтала преподавать латиноамериканскую литературу англоязычным студентам, а вышло всё наоборот. Контингент в классе не слишком вдохновлял. Пустой рукав явно интересовал учеников больше чем слова, которые она царапала на доске уцелевшей рукой. После урока они подходили к ней и расспрашивали, где можно найти работу за наличные, как скрыть доходы, и как оформить нелегально приехавших родственников под чужими именами. Марисоль пыталась донести до них, что если они подтянут английский, они смогут найти нормальную бумажную работу, в кабинете с кофеваркой, но для этого они должны были противостоять искушению говорить по-испански друг с другом и отключить испанские каналы дома. Ученикам советы Марисоль не нравились. О ней злословили в коридоре после уроков. Говорили, что она возгордилась, вознеслась над своим народом, отреклась от своих латинских корней, возомнила себя белой, и за это Бог наказал её, лишив её руки. Сеньора Шусслер! Разве это подходящее имя для девушки, у которой мать из Коста Рики, а отец из Эквадора? Если она собиралась продолжать в таком духе, Бог в следующий раз лишил бы её ноги или глаза.В целом, это богоугодное занятие не приносилo Марисоль ни ощутимого дохода, ни морального удовлетворения, но давалo повод выбраться из пропахшей плесенью двухкомнатной квартиры в южном квартале Бронкса, где зимой не работало центральное отопление, а летом не работал кондиционер. Запах ржавчины прочно пропитал её волосы и одежду. ?Государство не жалеет средств для ветеранов, – усмехалась она про себя. – Наш просвещённый, либеральный президент, который трясётся над ущемлёнными меньшинствами, плевать хотел на инвалидов?.Стивен подрабатывал тем, что писал рекламные тексты для видеоигр на военную тематику и проверял сцены комбата на аутентичность. Эта халтура, подвернувшаяся чудом, приносила ему около пятисoт долларов в месяц. Половину денег он отдавал на детское питание и считал свой родительский долг выполненным. Он не скрывал своей тоски по Ближнему востоку и утверждал, что многое оставил недоделанным. Виртуальный бой не утолял голод, а только распалял его. Играя с пультом управления, он жаждал ощутить в руках настоящее оружие. Видя, как обращаются в красную пыльцу двухмерные враги, он вспоминал эйфорию, которую испытал, убив впервые. Как несправедливо, что ему пришлось так рано покинуть службу. Он только успел войти во вкус.– Эстебан, ми амор, – сетовала Марисоль, поглаживая его немытую голову. – Война закончилась. Смирись с этим.– Ничего подобного. – Стивен протестовал с упрямством ребёнка, которому сообщили, что Санта Клаус на самом деле не существует. – Война продолжается.– Но для тебя она закончилась. Тебя обратно не пошлют. Посмотри на себя. Угомонись. Какой нынче из тебя солдат?Стивену не обязательно было возвращаться в качестве солдата. Он бы согласился поехать журналистом, как это сделала Натали. Главное было попасть на территорию врага. А там бы он нашёл себе применение. Он бы отомстил приверженцам Аллаха за своего отца, за товарищей, за свою спортивную карьеру.Когда Марисоль в конце концов сообщила Стивену о своём решении уехать к родителям в Филадельфию, он не проявил сопротивления. Казалось, он только и ждал этой новости. Он даже помог ей собрать сумки и проводил её до автобусной остановки. Это было самым культурным расставанием за историю смешанных браков. Как только ребёнок завертелся, Стивен поспешно передал его матери.– Удачно доехать, – сказал он ей на прощание, когда подкатился автобус компании ?Серая гончая?. – Ты терпела меня на протяжении двух лет. Сколько уже можно терпеть? Не пропадай, ладно? Напоминай мне высылать деньги, а то я забуду. Не хочу, чтобы Коннор нуждался.– Конрад, – поправила его Марисоль. – Ей-богу, лучше бы я его назвала Хуаном, в честь отца. – Но это не имя для арийского божка. Коннор так Коннор. Смотри, если надумаешь рожать второго, приезжай за генетическим материалом, лейтенант. Этого добра у меня хватает. Я тебе в следующий раз дочь забацаю. Назовёшь её Гретой или Брунхильдой.Они оба знали, что эти слова были сказаны исключительно из вежливости. У обоих было предчувствие, что они никогда больше не встретятся. Когда Марисоль уже стояла на ступени автобуса, они в последний раз поцеловались над курчавой головкой малыша. ?Не сердись. Звони?. Глядя на них, пассажиры умилялись, не зная всей истории за этим прощальным поцелуем. Перед глазами посторонних была молодая межрасовая военная семья, символ американской жертвенности и стойкости. Все принадлежности Марисоль, включая детскую одежду и игрушки, уместились в один рюкзак. Как только она прошла в салон автобуса, ей уступили место у окна. Пожилой афроамериканец помог ей снять с плеча рюкзак и забросил его на полку. Сухонькая старушка ростом не больше четырёх с половиной футов заговорила с ней на испанском и предложила подержать ребёнка на коленях. Марисоль не отказывалась от их услуг, но когда студент в куртке с логотипом университета Темпл сказал ей ?Спасибо за службу стране?, она потеряла самообладание и расплакалась, уткнувшись носом в синтетический шарф. Пассажиры уставились на перепуганного парня с осуждением.– Молодой человек, – сказала она, вдохнув слёзы, и убрав с лица влажную прядь волос, – что вы изучаете?– Антропологию, типа.– Передайте вашим профессорам, что женщинам не место в армии. Все эти разговоры про равенство полов, всё это чушь собачья. Если что, это младший лейтенант Марисоль Мартинез-Шусслер так сказала. Мне не нужны медали, почести и скидки для ветеранов. Я хочу маникюр на обеих руках, чёрт подери. Я хочу платье с коротким рукавом. Я хочу быть в состоянии открыть бутылку вина без посторонней помощи, в конце концов. ***Проводив жену и сына, Стивен ещё какое-то время сидел на лавке под навесом, перебирая в голове список фильмов, которые можно было взять из библиотеки. Кажется, она работала до семи вечера. Будь у него две ноги, он бы пешком добрался за десять минут, а с проклятым протезом он бы скорее всего не успел до закрытия. Его тянуло посмотреть какую-нибудь пошлую молодёжную комедию восьмидесятых годов, когда в фильмах было меньше политики и больше обнажёнки. Хорошее было время.В кармане у него приютился замызганный плюшевый дельфин, которого он забыл отдать сыну. На выцвевшей материи сохранился запах детского шампуня и молочной смеси. Он надеялся, что лет через десять Коннор, или Конрад, приедет к нему в гости, и они посмотрят вместе ?Беспечные времена в Риджмонт-Хай?, хотя бы ради великолепной груди актрисы Фиби Кейтс. Таких красоток Голливуд больше не выпускает.Когда вечерний мороз начал пощипывать ему щёки, Стивен поднялся с лавки и поплёлся домой. Последнее время его не покидало чувство, что за ним кто-то следил. Какой-то мрачный, зловещий дух преследовал его. Иногда Стивену казалось, что он слышал за спиной ворчание, вздохи. Уголком глаза он ловил движущуюся тень. Сначала он списал свои ощущения на посттравматическую паранойю. Психиатр в военном госпитале предупредил его о возможности галлюцинаций. Однако, возвращаясь домой с автобусной остановки, он ощутил присутствие загадочной сущности как никогда чётко и остро. Дистанция между ним и духом сократилась. Ему вспомнился рассказ-ужастик Лавкрафта, в котором чудовища из потустороннего измерения проникали в мир людей и поглощали их. Это был не простой бомж, которому нужны были карманные деньги. Это существо интересовалось самой душой Стивена, тянулось к нему, пыталось привлечь его внимание, что само по себе было лестно. Человечеству он давно уже не приносил никакой пользы. Так хоть нечистая сила на него позарилась.Вечерняя улица была пуста, черна и безмолвна. На прошлой недели хулиганы разбили все фонари. Стивен возвращался в пустую квартиру по морозу. Тишину нарушал лишь скрип протеза, свист ветра и чьё-то прерывистое пыхтение за спиной, похожее по звуку на собачье.– Рядовой Шусслер, сигаретка не найдётся? – раздался хриплый голос.– С сигаретами я завязал, – ответил Стивен. – Уж больно они дорогие. Зато жвачка мятная есть.– Сойдёт. Когда во рту пусто с утра, и жвачка сойдёт.Стивен слыхал, что бесы часто принимают человеческий облик. Этот бес явился ему в облике Дары МакКинли. Сатана продублировал её телесную оболочку, не упустив ни одной детали, вплоть до дырок над бровями. Чувствуя странное умиротворение, Стивен положил целую упаковку в дрожащую руку, обтянутую грязной, дырявой перчаткой. Когда Дара улыбнулась, oн увидел, что у неё не было половины зубов.– Что, сплавил свою благоверную с дитём?– Она сама сплавилась, – ответил Стивен, ничуть не удивившись тому что Дара знала детали его семейной жизни. – Так будет лучше. Нам не по пути.– Что же тебя бабы бросают? – Вот так вот не везёт мне. Значит, не судьба. Видать, не создан я для семейного счастья, для вождения микроавтобуса и воскресных футбольных матчей. Не зная что ещё он мог сказать, Стивен развернулся и продолжил свой путь к дому. От мороза фантомные боли обострялись, и протез становился ещё более неудобным. Дара плелась рядом с ним. Она не готова была завершить беседу.– Не тебе одну туго приходится. Если что, у меня личная жизнь тоже не клеится. После смерти Эрика я спохвaтилась, думала, надо как-то со старшими выйти на связь. Оказалось, поздно. К дочери меня не подпускают. Родители прячут её от меня. Кто знает? Может её уже в дом инвалидов давным давно упекли. Сына куда-то увёз биологический папаша. Я ездила к ним в Портчестер, а в том доме другая семья живёт. Xозяин дома понятия не имеет, куда старые квартиранты свалили. Не понравилась им, что я заявилась. Ещё и полицию вызвали. Зачем, спрашивается? Я же не шумела, и вроде никому не хамила.Подышав на замёрзшие пальцы, Стивен нащупал в кармане ключи от переднего входа. ?Дорогая, я дома?, – усмехнулся он себе под нос.Дара прошла за ним в подьезд без приглашения. Стивен её не гнал.– Покажешь мне свою холостяцкуй нору? Теперь ведь ты холостяк, считай.– Холостяк – не то слово. Я скорее евнух. Завязал я с плотскими утехами.В квартире пахло ржавыми трубами и супом из пакетика. В пластмассовом ведёрке на подоконнике шуршал хомяк – супруги Шусслер договорились, что Марисоль заберёт ребёнка, а зверушку оставит мужу.– Классное у тебя жильё, – сказала гостья и истинным восхищением.Отстегнув протез, Стивен растянулся на диване. – Там в холодильнике стоит картонный пакет клюквенного сока. Я эту дрянь на дух не переношу, но у Марисоль разыгрался цистит, и ей врач посоветовал. Можешь допить, если что. И водки плесни за одно. У меня целая бутылка, только что начатая.Дару не нужно было уговаривать. Она тут же сориентировалась, будто планировка квартиры была ей знакома. Живо стянув грязные перчатки, она распахнула холодильник и сварганила себе обалденный коктейль. Вернулась она из кухни причмокивая губами и пританцовывая, точно на палубе шикарного корабля.– Так чего она сорвалась , благоверная твоя? – спросила она, усевшись на диван напротив хозяина. – Что её здесь не устраивало? Если, конечно, не секрет.У Стивена не было секретов, только догадки.– Как тебе сказать? Марисоль – oна не солдат по натуре, хоть и выше меня по рангу. Ей хочется обычного женского счастья. Настрелялась вдоволь, пока была в Ираке. Обратно её не тянет. – А ты не настрелялся? Можешь не отвечать на этот вопрос. Я по глазам вижу.– Что толку об этом говорить? Меня обратно не возьмут.Втянув последнюю каплю коктейля, Дара принялась поглаживать обрубок его ноги. Обветренные пальцы с обломанными ногтями скользнули вверх и пробежались по ширинке.– Как я погляжу, у тебя ещё много сил, рядовой Шусслер. Ты ещё не выдохся.Почти не изменившись в лице, Стивен усмехнулся.– Грязная сучка.– Меня ещё не так называли. Впрочем, я это заслужила. – Утвердительно кивнув, Дара прильнула лицом к его бедру. – В моём положении есть свои плюсы. Жизнь выплюнула меня. Мне ничего не остаётся как наблюдать за другими. Последнее время я только этим и занимаюсь.Запустил пальцы в её свалявшиеся патлы, Стивен пытался решить, оттолкнуть её или принять ласки, которые она ему навязывала. К отвращению, которое она у него вызывала, примешивалось странное чувство солидарности. Его тело отзывалось на авансы этого странного существа. Это был не просто плотский голод. Ещё за день до отъезда Марисоль, они занимались любовью на прощание. Это был трезвый, чистый, осмысленный, качественный секс, с прелюдией, кульминацией и прочими прелестями. Всё по полному числу. За двадцать четыре часа Стивен не успел до такой степени изголодаться, чтобы расстёгивать ширинку перед бездомной наркоманкой. В то же время, внутренний голос ему твердил, что oн и Дара были слеплены из одного комка грязи. Он не имел права задирать нос перед ней. Более того, их связывала общая миссия. Дара явилась к нему, чтобы посвятить его.– А тебе не надо ехать обратно на восток, чтобы продолжать своё святое дело, – говорила она, потираясь щекой о его горячий живот. – Бог вернул тебя в Америку не просто так. Враги ведь давно уже перебрались через океан. Они убили твоего отца и сделали тебя калекой. Они здесь, среди нас. Они организовывают свои террористические ячейки и вербуют наших пацанов. Зачем далеко ходить? Достаточно взять нашего старого знакомого Грегори Кинга.– Не бреши. Грег слишком трясётся за свою шкуру. Он только на словах бунтарь. А в жизни он трус и сопляк. – А они убедили его, что он герой, и что его ждут девственницы в раю. Террористам именно такие и нужны, без совести, без убеждений. Таким легко промыть мозги. Сегодня они ошиваются в модном клубе на отцовские денюжки, а завтра пристёгивают к себе взрывчатку.Откинув голову назад, Стивен рассмеялся.– Ну ты даёшь, подруга. То есть, наш Турок из Тарритауна побежит на стадион с криком ?Джихад!? Что-то мне трудно представить эту сцену. А воображение у меня богатое.– Не принимай всё так буквально. Они не пошлют Грегори на смерть. Он представляет собой слишком большую ценность. – Не смеши меня. Какой от него толк?– Сам подумай. Снаружи он обычный либеральный позёр, каких никто всерьёз не принимает. Его блог с песенками и рецептами восточных сладостей служит как громоотвод, при чём весьма эффективный. ЦРУ за такими не следит. Не могут же они заносить в список подозреваемых каждого хипстера. А Грег вполне безобидный с виду. И в этом вся опасность. Он связывает террористов с рядовой Америкой.Стивен продолжал этот разговор хотя бы потому, что ему больше нечего было делать. Ему было любопытно выслушать мысли Дары, которая с горем пополам закончила десять классов. Малообразованным людям свойственно составлять свои замысловатые теории. Впрочем, Стивен был вынужден причислить себя к этим людям. Ведь он не так далеко ушёл от Дары. Ни один из них не провёл и дня на территории высшего учебного заведения. Разница была в том, что у него когда-то были грандиозные планы, которые сорвались, а Дара изначально относилась к образовательной системе с недоверием. Не удивительно, что её любимой былa песня ?Ещё один кирпич в стене? группы Пинк Флойд. Учитель, оставь детей в покое!– Ты хочешь сказать, что ты умнее агентов ЦРУ? – спросил Стивен. – Тебе известно то, что неизвестно им? Они, по-твоему, дрыхнут, пока такие независимые сыщики как ты занимаются разведкой? Угомонись. Тебя заносит.Опираясь на локти, Дара подняла голову.– Я фигею от твоей слепой, непоколебимой веры в систему правительствa, рядовой Шусслер. Ты слишком патриотичен, себе в ущерб. Стивен дёрнул светлой бровью.– Такое возможно?– Сплошь и рядом. Тебя воспитали слушаться и не задавать вопросов. И это полезные качества для солдата. Когда тебе дают приказ стрелять, ты выстрелишь, хоть самому себе в ногу. Ты, наверняка, так же свято веришь в современную медицину. Фармецевтические компании превращают детей в инвалидов. Кстати, твою мать тоже угробили хвалёные врачи. Известно ли тебе, что в Мексике лечат рак с помощью сока алоэ? А твою мать угробили за три месяца в самой передовой клинике. Как ЦРУ справляется с терроризмом нам уже известно. Куда они смотрели одинадцатого сентября? Когда кучка арабов записалась в лётную школу, ни у кого не зазвонили тревожные звоночки? А потом их осенило, когда уже было поздно. Соединили точки. Наш знакомый турок, который тоже не соответствует типичному портрету шахида, помогает террористам у всех под носом. Он предоставил им место для тайных встреч. – И где же проходят эти тайные встречи. В кафе ?Старбакс??– Я покажу тебе это место. Я отведу тебя туда.?