34(12). Feels nothing (1/1)

Кихён просыпается с осознанием того, что он не должен был проснуться. А значит, он всё ещё здесь. Всё ещё жив ради кого-то или чего-то. Его успели спасти. В любой другой ситуации он был бы благодарен. Но не сейчас. В ушах гудело, а в голове было пусто: ощущение, что его пару раз хорошенько приложило о кафель не хотело покидать оболочку под именем Ю Кихён.Солнечные лучи настырно лезут прямо в глаза, ослепляют даже через плотно закрытые веки, раздражая слизистую и заставляя прищуриться в попытке их поднять. Всё тело ноет, спина будто существует отдельно от него и вообще от этого мира, а левая рука болит нещадно, возвращая понимание того, что эта ночь ему не приснилась. Он действительно хотел убить себя. Облегчить самому себе страдания. Избавиться от давления и груза, царапывающего лёгкие, заставляющего каждый день рано вставать и поздно ложиться, дышать и двигаться в бешеном ритме, уставать и не испытывать всё и ничего одновременно.Правой рукой не пошевелить вообще, будто на неё навалилось что-то тяжёлое и просто мешает любым движениям. Её парализовало, впуская в мысли лёгкую пелену поверхностного страха.Ю приподнимает голову и слабо улыбается, обнаруживая задремавшего Хосока на обездвиженной конечности?— страх ушёл, оставив после себя приятное чувство облегчения. Тот спокойно дышит, и солнце ему не мешает вовсе. Парень смешно морщит нос, крепче схватившись за несчастную ладонь обеими руками. И вокалист всё же замечает то, от чего его улыбка сразу сползает с лица. Он видит припухшие глаза и красные искусанные губы. Вот уж эта дурацкая привычка старшего.Вонхо, будто подсознательно почувствовав это лёгкое движение, потягивается и приподнимается. Его маленькие глазки становятся блюдцами, когда он понимает, что его брат пришёл в себя. В сердце что-то кольнуло, будто игла вошла и прошлась на вылет, оставляя кровоточащую сквозную царапину.—?Кихён-а,?— жалобно тянет он. Его голос хрипит, чуть ли не срывается, вокалист только сейчас замечает, что правым плечом тот вообще не двигает. Тело сковало неясное чувство, которое Кихён не мог разобрать. Оно не давило и не душило, как все те, что он испытывал последнее время, но заставляло чувствовать холод. Лёгкая дрожь прошлась по истощенному телу, ударяя в голову слабыми отголосками осознания.Они позвонили Шину. Вот сто пудов это Минхёк сделал. И Хосок выбил дверь, потому что не мог не выбить. Не мог не понять, что там за дверью с ним происходит что-то ужасное. На его месте айдол так же бы сделал?— рассыпался бы, но снёс её к чёртовой матери.Ки чувствует горячую слезу, что скатывается с его щеки. Сердце ухает куда-то в пятки, а истерика подступает всё ближе, сдавливая горло раскаленными ножницами. Он пытается пошевелить пересохшими губами, сказать что-то, но у него просто на это нет сил?— он их потерял, всё потерял в погоне за спокойствием и умиротворением. Здоровая ладонь лишь сильнее хватается за друга, вдруг тот расстворится в воздухе и пылью осядет на пол, а он так и не успеет сказать.—?Кихён-а,?— снова зовёт брюнет и тоже плачет. Плачет также, как в детстве, когда у него что-то не получалось в учёбе, и их общие родители лишь качали головой, но пытались поддержать, ободряюще по спине похлопать или объяснить то, что непонятно. И именно из-за этой поддержки Ли всегда ещё больше расстраивался. —?Никогда больше, слышишь, никогда так не делай,?— голос брата переходит на громкий, режущий уши шёпот, а слёзы, скатываясь с подбородка, капают на чистую простынь. —?Прошу.Кихёну плохо, он снова задыхается, только теперь от осознания своей ошибки. Страх сковывает сознание, мысли заполняют опустошённый разум. А если бы они не успели? Если бы не позвали Шина? Он бы умер? Умирать страшно. Убить самого себя страшнее. Ещё страшнее быть тем, кто остался жив?— он совсем о них не подумал. Ни о ком не подумал.—?Прости,?— хрипит парень, шмыгая больным перебинтованным носом. —?Прости, я…Его мир снова рушится и строится заново. Он не пустой. Пока в нём есть его семья и Хосок, Ю не один в своём мире. Он сам для себя построил иллюзию одиночества и старательно берёг, не обращая внимания на всё то, что имеет.—?Тише-тише, потом мне всё расскажешь, а сейчас отдыхай. Господи, кто же тебя так,?— Ли обеспокоенно гладит брата по голове, заглядывая в полные солёной влаги глаза, в которых уже были видны нотки отчаяния и подступающей истерики. —?Я рядом, поспи ещё немного, пожалуйста.Его улыбка для Ю?— персональное лекарство от всех бед. Она пробуждает давно уснувшую надежду. Надежду на то, что всё будет хорошо. И Ки верит, потому что не верить не может. Это единственное, что ему остаётся. И он лучше пойдёт туда, где виден свет?— там его ждут.***Вонхо сидит мрачнее тучи, то сжимая, то разжимая кулаки. Айдол не мог не рассказать ему всего. Надоело скрывать. Прятаться. Ему нужно было выговориться, просто жизненно необходимо. Буквально. Слова сами срывались с языка, оглушая Хосока, а Кихён не мог остановиться?— он будто снова переживал весь этот кошмар, но держать всё в себе уже было нереально.Кихён вывалил всё, как на духу, а когда дошёл до вчерашнего дня, голос начал дрожать и предательски срываться. Хосок сидел рядом и успокаивал, пока он продолжал говорить. Говорил и говорил, пока не сбросил с себя всё, что мешало дышать, стояло комом в горле.И вот теперь они сидят в тишине, и это молчание начинает ужасно напрягать, Кихёну хочется забиться в припадке с обидой на самого себя. Со стороны его история звучит так не существенно, что он бы и сам засмеялся. Только вот Шину невесело почему-то.—?Я помогу тебе. Отдыхай, я сам разберусь со всем.Вот так, без наездов брюнет просто обнимает друга. Он понимает и принимает всё таким, какое оно есть. Ю безумно благодарен за это. Продюсер поглаживает трясущегося парня по спине, успокаивая и убаюкивая в своих руках. Тогда он увидел не свою мать. Это был Хосок. Его тёплая и такая родная ладонь. Страшно подумать, что ещё немного, и он бы больше не смог ощутить её прикосновения. Пара минут и Ю Кихён стал бы грустно-радостным воспоминанием.Ли уже собирается уходить, оставив юношу один на один со своими мыслями, но Кихён в последний момент хватает его за руку, останавливая.—?Только не трогай Чангюна, пожалуйста, не трогай,?— буквально умоляет он, зная характер брата. Вонхо и убить может за него. Потому что дорог. Но Ки не хочет этого. Потому что Кихён всё ещё любит и дорожит воспоминаниями.—?Хорошо,?— нехотя соглашается продюсер и слабо улыбается, закрывая за собой дверь.Ю знает, как трудно далось Хосоку это обещание, но ещё знает, что если он обязался, то не нарушит данного слова. Как бы трудно ему не было. Кихён пытался убить себя. Господи, какой же эгоист. Ведь то, что он сделал, то есть хотел сделать — очень и очень эгоистично с его стороны. Он не подумал о том, как остальным будет плохо без него. И дело даже не в том, что такое тяжело с моральной точки зрения. Точнее, не совсем в этом. Он занимает важную позицию в группе, и как бы глубоко он не упал, у него ещё остались фанаты. Да, фанаты, а не те неадекватные звери с человеческими лицами. Люди, которым он дорог. Получается, он чуть не подвёл их. Что бы было, узнай они, что их биас умер? Ведь могли бы последовать за ним. Тяжкий груз. Каждый вздох даётся очень тяжело, но вокалист продолжает дышать, заглушая ноющую боль в сердце, потому что должен. Ради Хосока. Ради мамы, папы, друзей. Ради фанатов.Он не хотел оставаться один. Потому что тогда придётся думать. Если он начнёт думать, то будет вспоминать. Всё, связанное со студентом покрыто тёмной пеленой. Действительно ли он такой, каким хотел выглядеть? Или это тоже обман? — Простите, у меня как раз смена закончилась, и я... — щёки юноши покрылись еле заметным румянцем, и он чуть опустил голову, в попытке его скрыть. — В общем, не хотите ли выпить со мной чашечку кофе?Айдол буквально видел перед собой те больничные стены, ту злосчастную дверь, этого смутившегося ребёнка. В груди защемило. На, казалось бы, полностью высушенные за сорок восемь часов глаза снова навернулась солёная влага. Тогда он не мог быть не настоящим. Просто не мог. — Пойдём ко мне? — неожиданно предлагает брюнет, а Ки также неожиданно легко отвечает:— Пойдём.Ки шмыгает носом и болезненно морщится. Всё ещё больно. Всё тело будто один сплошной синяк — не успевает зажить, как по нему вновь лупят со всей силы. Жить с разбитым сердцем трудно, но не невозможно. Таких как он — тысячи. Но только он один слишком слаб, чтобы вынести это. Больно, сложно, непривычно ощущать пустоту внутри.Кихён обязательно станет сильным. Он переживёт. Сможет. Оправдает надежды, разберётся с долгами. Он тоже дал слово. И не нарушит его.Дверь съезжает в сторону, кто-то не очень-то и тихо заходит в палату, что-то громко шипя. Голосов много. Розововолосый поворачивается на звук.— Кихён-ни, — Минхёк подлетает к постели прежде, чем парень успевает стереть свои слёзы, и сжимает холодными пальцами его ладонь. Блондин весь потрёпанный, сразу видно, что волновался ужасно, кожа у ногтей в некоторых местах покусана. Ли всегда кусает собственные руки, когда нервничает. — Ты как? Что случилось? Почему? Куда ушёл Хосок?В своей привычной манере засыпав вопросами с головы до ног, вижуал замер, рассматривая бледно серое лицо напротив. А Ки подумал, что сегодня точно всю влагу из тела выплачет.— Я... я, — за спиной друга Ю уловил движение и сразу же перевёл взгляд на застывших у стены Чжухона с Гонхи. Таких же бледных и взолнованных настолько, что они даже не решались подойти. — Ребята...Негромкий всхлип вырывается из грудной клетки, а глаза начинает щипать. Хёк без лишних слов прижимается к одногруппнику, запуская тонкие пальцы в запутанные волосы.— Мы так волновались, Кихён-ни.Уже несдерживая охватившей его истерики, юноша воет в голос, обнимая в ответ. Он едва ли не потерял их. А они его. Имея — не ценим, а потеряв — плачем, да? В данном случае Ки даже доводить действие до конца не надо, он уже весь красный, распухший от постоянных рыданий.Ган первым подходит и пристраивается с другой стороны, стараясь не задеть больную руку. Он легонько хлопает айдола по острой коленке, пытаясь выдавить улыбку. Суровый рэпер, которому обычно насрать на всё и вся, тоже плачет.— Только скажи, я любого порешу, лишь бы ты улыбался, — Ли последним присаживается на край постели. — Одно твоё слово — и он труп, хён.Когда Ки всё же успокаивается, то ещё минут пять лежит на худом плече друга, разговаривая с макнэ-лайн. Обо всём, о чём угодно, кроме этой ночи. Так легче. Чтобы пережить — нужно забыть. Сделать вид, будто ничего не было.Минхёк подозрительно молчит, но Ю благодарен ему за это, ибо сил отвечать на ранее заданные вопросы нет вовсе. Повторять всю историю вновь, переживая заново, пропуская через себя — нет никакого желания.Когда дверь за младшими закрывается, что происходит ближе к вечеру, Ли наконец-то подаёт голос:— Как бы тяжело тебе не было, самоубийство не выход. Никогда, — он не поднимает взгляда на друга, ведь тот только пришёл в более или менее адекватное состояние, и любое его слово снова может пошатнуть неуравновешенную психику парня. Но если он не поговорит об этом сейчас, то потом может стать поздно. Уже едва ли не стало.— Я знаю, — глупо отвечает Ю. Да, знает он, как же. Знал бы, не резал бы собственные вены. Осознание последствий приходит после принятия решения.— Я не особо понимаю, как вести себя в подобных ситуациях, прости, что не пришёл сразу, — блондин растягивает губы в подобии улыбки и продолжает: — Возможно, всё, что я тебе говорю, покажется глупым и бессмысленным, но...— Всё хорошо, правда, спасибо, — вокалист переплетает свои короткие пальцы с длинными и тонкими пальцами одногруппника и слегка сжимает. — Это я должен извиняться перед всеми вами.Минхёк уже хочет что-то ответить, начиная мотать головой, как дверь в палату снова открывается, впуская мужчину в белом халате и с какими-то документами в руках.— Здравствуйте, я Ваш лечащий врач, Ким Воншик, — брюнет кивает клиенту, а затем поворачивает голову к гостю. — Время посещения уже заканчивается, прошу Вас освободить палату. Можете прийти завтра, будем рады Вам с десяти до шести.— Я приду завтра, — Ли убирает руку и поднимается. — Может, захвачу с собой кого-нибудь. Не скучай, телефон на тумбочке, — он машет на прощание другу, кланяется доктору и выходит. Его негромкие шаги недолго раздаются по коридору, отскакивая от стен, пока не стихают вовсе. Ушёл.— Ещё несколько дней Вы пробудете в больнице. Ваш менеджер настоял на том, чтобы Вы поправлялись дома, но поскольку организм ужасно истощён, сразу Вас выписать мы не можем. Поскольку попали Вы сюда из-за попытки суицида, к Вам завтра заглянет психолог, — парень проверил капельницу, покрутил что-то, продолжая попутно рассказывать, как обстоят дела. — Не волнуйтесь, в нашей больнице соблюдается врачебная тайна, поэтому официальная версия Вашего визита — переутомление. Но, если Вы не пойдёте на поправку, придётся принять меры, — Ким замолчал, глянув на отсутствующее лицо пациента, и тяжело вздохнул. — Пока никаких причин на операцию нет, на Вашем носу сильный отёк от удара, внешнее повреждение, не более. Вам стоит быть аккуратнее в выполнении различных физических упражнений, а лучше всего на неделю ограничиться без них, Ваша спина Вам спасибо скажет. Палата VIP, подселять Вам никого не будут, всё уже оплачено Вашим опекуном — Ли Вонхо. Завтра с утра я приду на перевязку, а пока ложитесь отдыхать. Завтрак Вам принесут в девять, я зайду чуть раньше.— Хорошо, — еле выдавливает розововолосый, откидываясь на подушки.— Приятных Вам снов.Помещение погрузилось во тьму, и Ю прикрыл глаза. Кажется, его мозг решил восполнить все те упущенные часы сна, когда приходилось вставать ни свет, ни заря, будить одногруппников и ехать на съёмки по расписанию. Тяжелее всех всегда вставал Чжухон, к нему приходилось применять самые изощрённые пытки, чтобы хоть как-то вернуть рэпера в реальность. Кто же теперь будет этим заниматься?..***— Да, я не могу заставить твою душу полюбить меня. Но я могу влюбить в себя твоё тело и тогда это сердце само придёт в мои руки.Вокалист нервно сжимает ткань футболки правой рукой, в попытке хотя бы немного замедлить бешеное сердцебиение. Время около шести утра, он уже час как проснулся и больше заснуть не смог.За окном с каждой минутой всё светлее, в коридоре слышатся тихие шаги медсестёр, собирающихся домой после ночного дежурства. А он лежит в позе эмбриона и пытается снова собраться по кусочкам. В который раз.Боль в спине практически сошла на нет, а вот запястье все так же адски жгло от малейшего движения. Ю открыл глаза, рассматривая белый тугой бинт, обмотанный вокруг руки в несколько слоев.К своему несчастью, он помнил отрывками путь в больницу, как ему обрабатывали ушибы, зашивали порезы, везли в палату. А потом всё обрывалось, будто вырезали кусочек, но скорее всего он просто отрубился. И дело было не в том как и куда его везли, а в том кто именно. Сквозь плену перед глазами парень всё-таки узнал Тэгуна. Чон Тэгуна. Которого вообще-то в самом начале и назначили его лечащим врачом. И он видимо отказался. Это задевает.Кихён не жаловался, просто даже такая хрупкая связь с прошлым оборвалась, не оставив ему ничего. И не узнать, как там Чангюн и Санхёк, всё ли у них в порядке. Зачем? Он и сам не знает, что сделает, когда получит эту информацию. Ничего ведь не изменится. Его продали.Юноша переворачивается на спину и тихо стонет от резкой боли в руке. Задел. Бинт медленно намокает, и он не знает чем, не видит. Лекарство? Кровь? Гной? Наверное, нужно позвать медсестру. Здоровая ладонь тянется к кнопке на тумбочке, но пальцы лишь мажут по воздуху, не доставая. Передвинуться с помощью одной руки невозможно, задействовать вторую — больно до искр перед глазами.Айдол откидывается на подушку и снова не сдерживает стона. Каждый час дежурная медсестра обходит палаты, а к VIP-клиентам заглядывает в первую очередь. Он дождётся.***— Доброе утро, просыпайтесь, — яркий свет резко впивается в закрытые глаза, и розововолосый с трудом их открывает. Над ним склонился доктор Ким, что-то рассматривая. Точно. Ки же не дождался медсестры, отключился раньше, чем она пришла. — Так, бинты намокли, снимаем и проверяем.Воншик аккуратно берет тонкое запястье в свои большие тёплые ладони, а Кихён усмехается, ведь по сравнению с врачом у него совсем детский размер ручек.Айдол наблюдает за тем, как мужчина медленно разматывает когда-то белую ткань. И устрашается, когда видит чуть припухшую кожу с тремя неровными порезами, что так же криво зашиты. Кажется, ему светит вечное ношение напульсника.— Так, это просто протекла мазь, волноваться не о чем, — брюнет выбрасывает ненужную тряпку и обрабатывает повреждения, прежде чем снова скрыть будущие шрамы от глаз хозяина.?Им Чангюн, это всё, что ты мне после себя оставил,? — вокалист морщится, отворачиваясь от медработника.— Сейчас сменим повязку на носу, и через полчасика Вам занесут завтрак, — парень озвучил свои действия и потянулся к чужому лицу. — Пожалуйста, съешьте всё, что Вам принесут.— Хорошо.Ю шипит, стоит пальцам доктора убрать бинты и коснуться руками в перчатках его носа.— Ухудшений нет, рентген делать не будем, признаков перелома я не вижу. Уже к вечеру отёк полностью спадёт и дышать станет легче. Завтра сменим повязку на пластырь, — юноша отстранённо кивает словам врача и ждёт, пока тот освободит помещение.Как и обещал Ким, еду принесли ровно в девять. Перед ним поставили поднос с маленькой порцией овощного пюре, яблоком, порезанным на дольки, и стаканом тёплого молока. Медсестра ушла, обещав забрать грязную посуду через двадцать минут.Первая ложка далась тяжело. Вторая ещё труднее. Ю смог прожевать лишь один кусочек яблока, едва ли не подавившись. Зато стакан с молоком стал пуст почти на половину. Такое себе достижение, проносится в голове Кихёна, прежде чем он откидывается на подушки и закрывает глаза. Аппетита нет совсем. А вот желание избавиться от лишнего груза в виде пищи всё ещё осталось.— О, доброе утро, ты уже не спишь, — по палате разносится голос Минхёка, заставляя юношу снова принять вертикальное положение. — Представляешь, меня пропустили раньше положенного времени.Блондин садится на стул, на котором ещё недавно сидел врач и измулённо осматривает друга.— И это ты поел, называется? Молока выпил, а к еде даже не притронулся! Нет, так дело не пойдёт, — одногруппник берёт ложку, зачерпнув немного оранжевой жижи, и подносит к сухим потрескавшимся губам вокалиста.— Минхёк-а, — парень не успевает продолжить, так как воспользовавшийся такой хорошей возможностью Ли суёт пюре ему в рот, заставляя его проглотить, едва ли не поперхнувшись.— Ты себя вообще в зеркало видел? Страшный как смерть, — своеобразный ?комплимент? ударил по больному. Кихён же не специально, это был указ начальства. Он был слишком ?толстым? и таким нравился не всем. А теперь он ?тощий?, что тоже не все фанаты оценят. Замкнутый круг. Вообще, у него никогда не было комплексов касательно своей внешности, ему их привили за эти полгода. Он не виноват.— На себя посмотри, — обиженно пробубнил парень, отворачивая голову от чужой руки.— Не упрямься, доесть надо.Хёк с горем пополам скормил айдолу целую тарелку и самостоятельно схомячил яблоко, приметив зеленоватый оттенок лица Ю.Кихён медленно дышал, пытаясь справиться с болью в желудке, которая приступами сжимала его холодными щупальцами, сдавливая содержимое. Только исчезнувшее чувство тошноты появилось вновь, вынуждая больного одной рукой схватиться за живот и измученно простонать.— Тогда к чёрту эту работу, Ю Кихён. К чёрту, потому что это не нормально — заставлять человека худеть, тем более таким способом. И ты этого делать не будешь, — уверенным голосом заявляет Им.Пульсирующая боль в животе поднималась всё выше, и Ки уже не обращал внимания на всё, что происходит вокруг. Он не питался нормально больше двух недель, кофе был его завтраком, обедом и ужином,и организм хорошо давал об этом вспомнить, не принимая ставшую непривычной твёрдую пищу.Будто сквозь стену Ю слышит, как блондин переговаривается с кем-то, чьей голос до боли напоминает Воншика. Ему суют в рот какое-то лекарство, вкалывают что-то в сгиб локтя, и у него перед глазами всё плывёт. Лучшее лекарство от всех болезней — сон.— Что же ты с собой сделал... — последнее, что может разобрать Кихён, прежде чем провалиться в необъятную темноту своего же сознания.***Чангюн сидит напротив, рассматривая цветочный узор на пустой чашке в своих руках. — Людям нравится всё, что блестит. А ты блестишь. Все звёзды блестят. — Ты перепутал. Это сорокам нравятся блестяшки, — Ю улыбается, поражаясь такому сравнению от младшего. — А людям разве нет? Золото, серебро, драгоценные камни, — брюнет переводит взгляд на собеседника. — Звёзды.Вокалист вновь улыбается сквозь дремоту. Слишком ярко стоит в сознании лицо Гюна, освещённое лунным светом. В который раз за день юноша открывает глаза после нездорового сна, сразу же замечая, что на часах семь вечера.— Привет, — раздаётся совсем рядом, и айдол, ещё не до конца отогнав сон, вздрагивает всем телом от неожиданности.— Привет, Хосок-а, — Кихён сжимает тёплую ладонь брата, постепенно возвращаясь в реальность. И когда только он успел стать таким тактильным?— Мне сказали, что ты плохо ел сегодня, — грустно начинает продюсер, рассматривая впалые щёки и острый подбородок. Казалось, что кости просвечивают сквозь бледную кожу, а ещё немного и разрежут её, уж слишком сильно она стягивает лицо.— Прости. — Я не знаю, насколько ты готов переварить всё, что я сейчас скажу, но я должен сделать это сейчас, — Шин тяжело вздыхает и прикрывает глаза. — Думаю стоит начать с самого главного, — он достаёт мобильник из кармана и ищет в нём что-то. — Сейчас я дам тебе посмотреть сегодняшние дневные новости. Они о тебе. Не пугайся, обещаю, что всё будет хорошо, — добавляет брюнет, когда лицо вокалиста медленно начинает бледнеть, хотя, казалось бы, куда ещё больше.Хосок протягивает Ки свой телефон, и тот берёт его дрожащими пальцами. Он не сразу нажимает на ?play?, сначала вдохнув и выдохнув несколько раз в подряд.На экране появляется темноволосая девушка за офисным столом. Когда она поднимает голову и начинает говорить, сердце розововолосого ухает вниз, разбиваясь об острые скалы:?... А теперь перейдём к другим новостям. День назад айдол из не безызвестной группы MonstaX попал в больницу с диагнозом переутомление. Ю Кихён до сих пор находится в лечебном заведении, а его состояние всё ещё не известно. Не так давно в интернете появилась статья с ?разоблачением? этого артиста. Информация была сразу же опровергнута агентством, но нитизены всё равно способствовали её дальнейшему распространению. Сегодня же к издательству, опубликовавшему статью, поступило официальное обращение адвоката певца с требованием удалить её, так как всё, написанное там, неправда и вырезано из контекста. Ко всем скриншотам были предоставлены в противовес реальные фотографии. Также информация о том, что Ю Кихён состоит в отношениях с Боной из группы Cosmic Girls оказалась ложной. Сон Джехёк, от чьего лица было сделано это заявление, уже арестован по подозрению в действиях, нарушающих личные права человека. Всю информацию предоставил сводный брат артиста — Ли Вонхо, контакт которого был определён как номер куратора наркотического бизнеса. Подозрения касательно певца оказались ложными. Что же стало с кумиром миллионов? В каком он состоянии? Новой информации пока не поступало...?Сначала равнодушие: сил рыдать не осталось. Затем непонимание: Кихён сидит с телефоном в руках и у него в голове что-то никак не может сложиться. Сон Джехёк арестован? За что? Как там с Чжиён? Кто покроет все убытки компании?— Я примерно понимаю, о чём ты сейчас думаешь. Попробую разложить тебе по полочкам, — брюнет забирает гаджет, нажимая на стоп, и внимательно смотрит на отсутствующее лицо брата, пытаясь вернуть его в реальность. — Сон Джехёк оказался причиной всех твоих бед. С самого начала он продал информацию о твоих ?отношениях? с Боной, чтобы в массы не вылилась правда о его преступной деятельности. Ты не первый, кого он выбрал своей жертвой. Этот человек зарабатывает обманом. На самом деле, если бы не Бён Бэкхён, я бы не узнал обо всём этом. Как бы не прискорбно, но Джехёк до Starship долгое время работал в SM Entertainment. И Бэкхён был одним из первых его жертв. Когда информация об этом всплыла, Сон успел исчезнуть, испариться, сменив имя и оставив в информации о себе только сплошные рекомендации. Так он попал к нам и спокойно сидел в кресле зама начальника больше года. Затем, как я уже сказал, в обмен на всплывшую информацию о своём скандальном прошлом, он решил создать твоё скандальное настоящее и по возможности срубить как можно больше денег. С этим он прогадал, на карте у тебя были копейки, поэтому Джехёк взломал твой личный кабинет и забрался в память телефона, создав этим последнюю волну ложной информации. Он хотел полностью похоронить тебя и за счёт этого выжить. Как он и предполагал, в состоянии стресса ты не был особо разговорчивым, поэтому обман удался достаточно легко и... Я жалею о том, что меня всё это время не было рядом, — Хосок сжимает холодную ладонь, заглядывает в глаза, полные не то, чтобы недоверия(Кихён не мог не верить Шину), а скорее отчаяния и боли от очередного предательства. — Я должен был спрашивать тебя обо всём, но слишком увлёкся решением своих проблем и даже не заметил, как тебе плохо. Сон Джехёк будет судиться с Starship, а затем с SM за все его прошлые дела. Мы сможем тебя вытащить отсюда, — Вонхо аккуратно обнимает за подрагивающие плечи и привычно гладит по волосам. А у Ю очередной стресс, очередная голая и уродливая правда, к которой он снова оказался не готов.— Хосок, я так устал, — хрипит парень, прищуривая сухие глаза. Их слишком сильно щиплет. — Мне так надоело. Почему люди такие, а? Зачем они это делают? Я не понимаю, Хосок-а, — всхлипы прерывают слова, Кихён истерично плачет без слёз.— Я помогу тебе. Мы все будем рядом, и ты больше не упадёшь. Ты не обязан страдать в одиночку за всех нас.Понятие растяжимое. Да, он не обязан. Но чувствует, что должен взять всё на себя, потому что ему итак слишком плохо. Одной проблемой больше, одной меньше.От осознания того, что всё то, что случилось с ним, могло случиться и с Хосоком, и с одним из его одногруппников становится плохо. Бона, Cosmic Girls, любой артист Starship — пострадать могли все.Ки утыкается носом в крепкую грудь Ли, вдыхая родной запах дома и тихо шепчет:— Спасибо. Ты вытащил меня. Дальше я могу сам.