Глава 4. Чума (1/1)

—?Зачем тебе это, Рейст? —?спросил Карамон, размешивая в чашке отвар.—?Будь любезен, выражайся яснее,?— бросил я. И любит же мой братец начинать разговор с середины!—?Помнишь, ты говорил, что превыше всего ценишь силу и власть? Почему?—?Потому что сила?— это свобода. Надеюсь, ее ценность тебе объяснять не требуется?—?Не знаю… От чего ты хочешь быть свободным? Ты и так не раб.—?Не раб? —?я попытался рассмеяться, но меня снова согнул приступ кровавого кашля. —?Посмотри на меня, брат! Я харкаю кровью двадцать раз на дню, меня убьет любой сосунок, незаметно подкравшись сзади, я могу убить себя сам, просто истощив свои силы слишком мощным заклятием. И даже если я смогу избежать всех угроз, я все равно обречен на смерть через несколько десятков лет от силы. Как и ты, к слову. Это ли не рабство? Мы игрушки в руках богов и судьбы, мы рабы собственной природы, своих страстей и пороков, своего невежества. Весь наш мир?— непрестанная битва за власть, в которой с удовольствием участвуют как люди, так и боги. Только одни жаждут власти для того, чтобы иметь собственных рабов, а я… Я просто не желаю быть рабом. Ничьим.Карамон покачал головой, наливая отвар в мою чашку.—?Эх, Рейст, Рейст! Почему ты не умеешь ценить то, что имеешь сейчас? Ты всегда жертвуешь тем, что рядом, ради чего-то далекого… несбыточного.—?Оно так и останется несбыточным, если никто ничем не будет жертвовать, Карамон.Мой брат ничего не ответил, только снова покачал головой. Поймет ли он когда-нибудь?Теперь уже нет. Столько времени прошло, а мне до сих пор снится Карамон. И многие другие тоже, но чаще всего он. Я открыл глаза, поднялся на ноги и взял в руки посох. Сделал глубокий вдох, чтобы рассеять остатки сна. Пора возвращаться к работе. Бездна будет ждать меня вечно, но это не повод откладывать на потом то единственное, что сейчас имеет значение.На чем я остановился? У меня есть способ сохранить то, что я создам, в течение неопределенно долгого времени. Нужно лишь превратить весь мир в один гигантский магический артефакт. Магия должна пронизывать его, быть в каждой частице, составлять саму его суть. Воистину это будет удивительный мир. Его сил будет достаточно, чтобы поддерживать свое существование безо всякой помощи свыше. Этому миру не нужны будут боги. Не нужен буду даже я.Последняя мысль царапнула мое самолюбие, но почти незаметно. К этому моменту идея захватила меня без остатка, и прежние страсти лишь иногда отзывались во мне угасающим эхом. Тем более, что уже не осталось никого из тех, кто мог бы с ехидством в голосе заметить, что я своими руками копаю себе могилу. Люди мертвы и обращены в пепел. Боги?— мертвы, хотя эхо их мыслей и снов до сих пор блуждает по закоулкам Бездны. Астинус-Гилеан?— где-то в иных мирах или временах. Верховный Бог… Существовал ли он когда-нибудь на самом деле? Если и так, то он давным-давно покинул нас. Здесь только я и содержимое этого гелиотропа, который покоится в кошеле у меня на поясе.Что дальше? Мне предстоит создать план. Величайший план в моей жизни и в истории вселенной. План, который до сих пор оказался под силу одному только Верховному Богу, написавшему Тобрил. С чего начать? Во-первых, вселенная слишком велика, чтобы создавать ее частица за частицей. Я сойду с ума до того, как смогу создать таким образом хотя бы один город?— даже если точно буду знать, что и как делать. Во-вторых, мне неизвестно детальное устройство и принцип действия практически всего, что предстоит создать. В-третьих, в моих руках почти безграничная мощь магии и власть над временем.А раз так, то я могу поступить единственно возможным способом?— позволить мирозданию самому создать себя. Мудрецы Кринна считали, что это невозможно. Были убеждены, что хаос может породить только хаос и ничего более. Так ли это?Однажды, работая в лаборатории, я случайно просыпал горсть мраморных шариков на круглое дно большого котла. Они скатились к центру дна и приняли форму правильного шестиугольника. Почему? Ни в котле, ни в шариках не было ничего даже отдаленно напоминающего шестигранную форму. Немного поразмыслив, я понял, что именно так шарики и должны были расположиться, чтобы оказаться по возможности близко друг к другу. Значит, все-таки возможно возникновение порядка из хаотического движения?Я погрузился в воспоминания, пытаясь извлечь из них образы разрушенного мира, пока я еще в силах сделать это. Я вспомнил себя в детстве. Когда приходила зима, и пушистый снег укрывал Ансалонский континент белоснежным одеялом, что всегда так изумляло и восхищало меня при взгляде в замерзшее окно? Ажурные, прекрасные, невероятно сложные сочетания кристаллов льда, похожие на стеклянный лес, эти никогда не повторяющиеся морозные узоры?— за ними не стояло никакой разумной воли. И все же эта холодная красота возникала из воды и ледяного ветра, не направляемая ни богами, ни магией. Следовательно, у меня есть шансы создать, не создавая.Что ж… Настало время для второго эксперимента. Моя задача?— создать самоподдерживающийся объект, который время от времени порождает свою точную копию. Копию, настолько совершенную, что она включала бы в себя всю магию исходного предмета. В перспективе это позволит мне решить первую из проблем: проблему масштабов вселенной. На сей раз заклинание было гораздо сложнее. Настолько, что я несколько раз мысленно повторил его перед тем, как произнести.Золотой шар тускло мерцал в красноватом рассеянном свете выгоревших небес. Через несколько секунд он слегка задрожал и обратился в два идентичных шара. Еще несколько секунд?— и их стало четыре. Восемь. Шестнадцать. Я сбился со счета, а через минуту был сбит с ног увеличившейся вдвое грудой золотых шаров. Вскочив на ноги, я быстро произнес:—?Сух перубахан имбас!Значительная часть шаров, окружавших меня, пыхнули жаром и рассеялись в смрадном воздухе, отнюдь не сделав его более свежим. Но не все. Я видел, что пять или шесть скоплений шаров в отдалении продолжили неумолимый процесс самокопирования. Еще несколько заклинаний, и с этой золотой чумой было покончено. Как, впрочем, и с изрядной частью того, что еще оставалось от прежнего ландшафта?— несколько свежих озер булькающей лавы разнообразили окружавший меня унылый пейзаж. Я еще раз осмотрел поле самой странной магической битвы в моей жизни и удивленно хмыкнул. Вот я и получил свой первый урок от безмозглой материи, которая обрела неожиданную свободу от своего создателя. Мотивы богов, не пожелавших делиться магией со всем сущим, стали для меня отныне намного яснее.Но я по-прежнему не хотел сдаваться, тем более, что вменяемой альтернативы избранному мной направлению все равно не было. Идея с самовоспроизведением явно была плодотворной, но требовалось что-то изменить в этом подходе, чтобы обезопасить себя и превратить мир во что-то более интересное, нежели безграничная толща золотых шаров. Я опустился на мягкий слой пепла, покрывавший выжженную землю и положил посох рядом с собой. На меня нахлынула адская усталость, основательно сдобренная нараставшим отчаянием.Что я могу? Я всю жизнь ковал из себя совершенное магическое оружие, совершенствовал свои навыки уничтожения и контроля противника. И вот теперь, когда противника не осталось, львиная доля моих заклинаний утратила смысл. Заклинание сна? Я настолько вымотан, что мне не требуется заклинание, чтобы уснуть в следующее же мгновение. Заклинание дружбы? О да, очень смешно. Невольно в моей памяти возник образ Бупу?— лежащей без движения и вонзившей мертвый взгляд в созвездие Песочных Часов в зените. Отчаяние и оглушающая тяжесть вины навалились на меня с утроенной силой. Проклятье! Мне нельзя поддаваться этим чувствам. Не сейчас. Вначале нужно найти хоть что-то, способное оставить мне проблеск надежды, иначе не миновать мне судьбы, предсказанной Астинусом. Я так и останусь размазывать слезы вперемешку с пеплом посреди этой пустыни, не способный сделать ничего для исправления содеянного.Я лежал на земле, закрыв глаза, чтобы не видеть больше этот клубящийся туманный хаос, заменивший мне небо. Должно быть, я уснул, хотя вряд ли надолго. Меня разбудила нараставшая дрожь земли и утробный рык, исходивший из ее недр. Неужели же это пробудилась древняя хтоническая тварь, созданная богами в незапамятные времена, и теперь мне предстоит еще одна битва не на жизнь, а на смерть? Я схватил посох Магиуса и быстро поднялся с земли, осматриваясь и пытаясь определить примерно направление на эпицентр звука. Мои отточенные навыки боевого мага моментально воскресили в памяти не менее десятка смертоносных заклинаний, каждое из которых способно было уничтожить и рассеять средних размеров армию. Долго ждать не пришлось: от ближайшего лавового озера, успевшего покрыться истрескавшейся каменной коркой, поползли трещины, и что-то полыхавшее огнем вырвалось наружу, разбрызгивая магму с силой извержения. Тяжелые капли расплавленной породы ударили в магический барьер, который я едва успел поставить в последний момент, а сила сотрясения швырнула меня на землю.И тогда, поднимаясь на ноги, я вдруг увидел то, что заставило мое сердце подпрыгнуть к самому горлу. Хтоническая тварь оказалась стремительно множащимися золотыми шарами, оплавленными и щедро залитыми лавой. Я уничтожил не все! Оказалось достаточным оставить один, чтобы тяжелое золото опустилось сквозь подвижный слой магмы глубоко вниз, не прекращая процесса самовоспроизводства. Сколько их теперь скрыто у меня под ногами? Сколько у меня секунд до того, как под моими ногами взорвется еще один вулкан и навеки поглотит последнее мыслящее существо во вселенной, оставив только бесконечно воспроизводящиеся золотые шары?— мой последний дар этому миру, достойный самого Моргиона?Почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я метнулся во все еще открытые Врата и запечатал их за собой?— за мгновение до того, как остатки известного мне мира оказались залиты проклятым плодящимся золотом. Я даже не успел подумать о том, как буду решать задачу очищения мира от собственного порождения, как получил проблему похуже. Еще одна пульсация самокопирования?— и гигантский слой золота сокрушил Врата, а чудовищный жар расплавил все, что от них осталось. Мне, отделенному от мироздания незримой границей, оставалось только с ужасом и благоговением смотреть на то, как исполинское скопление шаров, поглотившее руины несчастного Кринна, ежесекундно удваивалось и раскалялось докрасна, а потом и добела. Наконец, яростное пламя вырвалось из из глубин скопления, превратив его в жуткое больное солнце, продолжавшее свой зловещий пульсирующий рост.Я молчал. Мне некому и нечего было сказать. Что я мог сказать?— я, чья первая же попытка пересотворения даже не мира, а жалкого золотого шара, на моих глаза привела к гибели вселенной? Что я уничтожу, попытавшись создать мир? Бездну и само время? ?Зло не может созидать. Оно может только разрушать?. Неужели Астинус прав? Неужели демоны в моей душе были настолько темными, что отравляли хаосом и смертью все, к чему я касался даже с самыми лучшими намерениями? Посох выпал из моих ослабевших рук. Я опустился на колени и долго смотрел сквозь Пелену, не двигаясь и даже не думая.Смотрел на то, как созданная моими руками чумная звезда стала корежить само пространство.На то, как она дотянулась до других звезд и поглотила их даже не заметив.На то, как как она провалилась сама в себя под собственной бесконечной тяжестью.Я был один в Бездне, запечатанный в ней навеки. Вселенная погибла окончательно. В ней не осталось ничего: ни пространства, ни материи, ни времени. Только тогда я встал и усмехнулся. Мироздание оказалось неправдоподобно хрупким. Уничтожить его?— что проткнуть мыльный пузырь. Да… Боги знали, что делали, принимая все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Одно неясно: зачем они позволили мне появиться на свет?—?Ширак!Свет моего посоха заставил окружавшую тьму отступить. Я выдохнул, поднял голову и зашагал сквозь Бездну.