Глава 5. Наследие (1/1)

—?Нет, к счастью, это не кома, мисс Розенфельд,?— говорил лысоватый доктор усталым голосом. Видавший виды бейджик на халате сообщал, что зовут его Стивен Гибсон и что в его ведении находится палата неврологии. —?Конечно, когда человек теряет сознание прямо на рабочем месте, после чего ни на что не реагирует, впору предположить самое плохое. Но здесь нечто иное. Ваша мать, судя по всему, спит, хотя назвать этот сон нормальным я, конечно, не могу.—?Спит? Но почему она не просыпается? Что с ней, доктор?—?Увы, нам это только предстоит выяснить. Мы уже провели МРТ. Никаких признаков патологических изменений мозга, способных привести к коматозному состоянию, обнаружено не было. Мы также взяли образец крови: анализы еще не готовы, но я почти уверен, что это не наркотическая интоксикация или что-то подобное. Она выглядит совершенно здоровой.—?Но почему вы решили, что это сон? Люди не засыпают среди бела дня так, что никто не может их разбудить!—?Как я уже сказал, это не вполне нормальный сон. И тем не менее, энцефалограмма ее мозга демонстрирует резкие колебания электрической активности, которые характерны для пятой стадии сна. Ее называют ?быстрым сном?, хотя эта фаза сна в норме не длится часами. Она спит и видит яркие сновидения, мисс Розенфельд. Ее глазные яблоки постоянно двигаются, конечности вздрагивают, а иногда она говорит.—?Что?!—?Да, иногда она произносит слова. Но никто из персонала не может их понять. Она говорит на незнакомом нам языке. Я прошу прощения, кто она по национальности?—?Цыганка. Мы из русских цыган, хотя мой отец был евреем. И да, она вполне может говорить что-то по-цыгански. Я почти не знаю этого языка, но смогу понять, что это он, если услышу. Можно мне зайти к ней в палату?—?Ну разумеется,?— доктор встал и жестом предложил Шанте следовать за ним.Они вышли из кабинета, прошли по коридору и вошли в лифт.—?Палата у нас на третьем этаже,?— сообщил доктор Гибсон, нажимая кнопку.—?Подождите, пожалуйста! —?раздался знакомый голос, и в закрывающуюся дверь угрем проскользнул человек, в котором Шанта с удивлением узнала Нэша из картинной галереи. Весь его вид говорил о крайнем смятении, а встретившись глазами с Шантой, он застыл и судорожно сглотнул. Ей даже показалось, что он хочет у нее что-то спросить, но в этот момент лифт остановился. Девочка двинулась вслед за доктором по коридору, а Нэш, в нерешительности оглядевшись, проследовал в противоположную сторону.Палата оказалась совсем не такой, какой ее представляла себе Шанта. В своем воображении она уже успела нарисовать мрачное помещение, напичканное зловещего вида аппаратурой, и свою маму, опутанную проводами и трубками с ног до головы. Вместо этого ее ожидала светлая и просторная комната, больше напоминавшая номер в недорогом отеле. В приоткрытое окно пробивался свет клонящегося к горизонту солнца, отфильтрованный пышными кронами кленов. Слева виднелась бухта озера Онтарио, откуда доносились крики чаек.Мария Розенфельд безмятежно лежала на больничной кровати. О том, что с ней не все в порядке, говорил только тонкий проводок с датчиком пульса, тянущийся к ее шее. В остальном она казалась самым обыкновенным образом уснувшей. Ни бледности, ни лихорадочного румянца, ни искаженных мукой черт лица?— ничего, что так боялась увидеть ее дочь, входя в палату.—?Вы можете побыть с ней, мисс. Я пока что пойду к себе в кабинет. Когда будете готовы уходить, можете вызвать меня по вот этому интеркому. Да, просто нажмите кнопку, и я отвечу. У меня еще будут к вам несколько вопросов, но пока они могут подождать.С этими словами доктор Гибсон закрыл за собой дверь, и Шанта осталась наедине с мамой. Сев на стул, стоявший возле кровати, она, помедлив, взяла спящую за руку, нащупала пульс. Последнее было явно излишним, поскольку сердечная активность Марии Розенфельд отображалась на дисплее рядом с кроватью, но все же ощущение спокойного и глубокого биения под кожей матери немного успокоило ее. И еще ей показалось, что через это прикосновение что-то жгучее перелилось к ней в кровь и растворилось в ней. Чувство было немного жутковатым, но не сказать, что неприятным.—?Мама… —?начала Шанта неожиданно осипшим голосом, потом сглотнула и повторила уже тверже,?— мама, ты слышишь меня? Я здесь, с тобой.На лице лежавшей на кровати женщины ничего не дрогнуло, но ее глаза под тонкой кожей век продолжали хаотичное движение. Шанта откинулась на спинку стула, не выпуская мамину руку из пальцев и впервые за день заплакала. Без истерики и сдавленных рыданий, не причитая и почти не всхлипывая. Она просто смотрела на расплывшийся образ своей спящей мамы, а слезы свободно стекали по ее щекам нескончаемым потоком. Закатное солнце преломлялось в нависших на ресницах каплях, застилая взгляд Шанты огненными сполохами.Она закрыла глаза, но не добилась желанной тьмы: изрядно приглушенные солнечные лучи проникали сквозь плотно закрытые веки, наполняя ее взор клубящимся кровавым туманом.—?Вексе дорема. Вексе дорема. Аку тидур,?— послышался в этом тумане голос матери. Спокойный и ровный, как будто она сообщила, что сегодня будет на ужин. Это не было любым из известных Шанте цыганских диалектов, но что-то в звучании слов показалось Шанте смутно знакомым. Она открыла глаза и вгляделась в мамино лицо, столь же безмятежное, что и раньше.—?Мама?—?Шанта… Ничего не бойся, моя родная. Махакала здесь. Махакала защитит нас. Аку тидур.—?Мама, что ты… Что с тобой случилось? Почему ты не просыпаешься?Миссис Розенфельд продолжала спать в полном молчании, только ее глаза продолжали свое безостановочное движение под плотно закрытыми веками. Она молчала и пятнадцать минут спустя. Молчала, когда последние лучи заходящего солнца покинули палату. Шанта вытерла все еще влажные глаза ладонью и потянулась к подсвеченной кнопке интеркома.Когда они снова оказались в кабинете доктора Гибсона, тот, помолчав, обратился к Шанте со словами:—?Мисс Розенфельд… Скажите, у вас есть родственники в Канаде?—?Вроде бы есть двоюродная сестра мамы где-то в Эдмонтоне, но я никогда ее не видела и ничего о ней не знаю. А что?—?Дело в том, что вы несовершеннолетняя, и мне уже сообщили о том, что отца у вас нет. Вообще-то я обязан сообщить в органы опеки о том, что ваша родительница находится на стационарном лечении в бессознательном состоянии. Но я понимаю, что дальнейшее развитие событий не окажется для вас приятным. У вас есть средства к существованию? Вы продержитесь, скажем, неделю?—?Конечно. Да я ни в чем особенном и не нуждаюсь. Жилье оплачено несколько дней назад, деньги на еду у меня есть, да и на непредвиденные расходы тоже.—?Хорошо. Давайте тогда поступим следующим образом. Если в состоянии вашей матери за ближайшую неделю ничего в лучшую сторону не изменится, я дам делу законный ход. Но эта неделя?— в вашем распоряжении, я позабочусь об этом. Только, ради бога, не распространяйтесь о нашей договоренности.—?Да, разумеется. Спасибо!.. Я только хотела спросить. Вы знаете, кто такой Махакала?—?Понятия не имею. Но в звучании есть что-то от Индии. Возможно, кто-то из их пантеона. Боюсь, я не силен в индуизме.—?Да, конечно. Что ж… Ладно, доктор Гибсон. Я, пожалуй, пойду домой. Спасибо вам еще раз.На улице уже совсем стемнело, хотя двор клиники был ярко освещен характерным оранжевым светом натриевых люминесцентных фонарей. Крики чаек больше не доносились, но близость воды все же давала о себе знать тихим плеском волн и характерным бризом в направлении озера.Шанта вышла за железную ограду и двинулась по аллее к бульвару Лейкшор, когда ее периферийное зрение отметило темную фигуру, вышедшую из-за ряда посаженных на прилегающей территории елей. Ее сердце подпрыгнуло и лихорадочно забилось, накачивая ткани избытком кислорода. Все страшилки об ужасах вечерних прогулок, которыми ее потчевали родители с дошкольного возраста, моментально всплыли в памяти. Маньяки, педофилы, грабители, психи, да и просто хулиганье: представитель какой из этих категорий решительно двигался к ней наперерез?Моментально оценив шансы, Шанта решительно развернулась и собралась бежать обратно в клинику, как вдруг снова услышала знакомый голос:—?Простите меня! Можно задать вам пару вопросов?Это был Нэш, который, судя по всему, уже долго караулил ее у выхода. Шанта остановилась, помедлила, потом обратилась к преследователю:—?Добрый вечер, мистер… Вас ведь зовут Нэш, кажется?—?Совершенно верно. Я Нэш Аткинсон, профессор антропологии в Торонтском университете. Я был со своим другом на выставке работ Гонсалвеса, вы, наверное, помните.—?Конечно, я вас помню. Меня зовут Шанта. Шанта Розенфельд,?— по возможности официальным тоном ответствовала она. ?Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд? невольно пришло на ум, заставив ее улыбнуться. Оставалось надеяться, что Нэш не принял улыбку на свой счет: устраивать ночной флирт с профессором ей хотелось меньше всего.Нэша такой вариант развития событий, как видно, тоже интересовал слабо. Он просто кивнул и без долгих предисловий продолжил:—?Шанта, могу я спросить, что вас привело сюда?—?Я навещала свою маму. А по какому делу здесь оказались вы? —?несколько более резко, чем намеревалась, спросила Шанта.—?А я приезжал к своему другу, Алексу Адлеру.—?К Алексу? С которым вы были в галерее? Что с ним случилось? —?у Шанты возникло странно тревожащее ее чувство, что Нэш начнет рассказывать о том, как Алекс внезапно заснул средь бела дня и теперь видит сны, разговаривая на неизвестном языке. Но, как видно, для этого дня и так было предостаточно совпадений:—?У него был приступ. На томографии обнаружили органические изменения в лобной и височной долях. Подозревали опухоль, но это что-то совсем другое. Его физическое здоровье, похоже, в полном порядке, но вот поведение… Здорово смахивает на диссоциативное расстройство. Ну, вы знаете, раздвоение личности.—?Да, я знаю, что это такое, профессор. Странно. Алекс показался мне образцом здравомыслия. Даже чересчур.—?Вы правы, он и есть само здравомыслие. Просто он болен, и никто не знает, что с ним. Я сам могу лишь догадываться, что это результат его недавней поездки в ЦЕРН. Слышали, там произошла крупная авария на днях?—?Ого! Значит, с моей мамой это уж точно никак не связано. Просто странное совпадение.—?Гм. Шанта, простите, может, подкинуть вас до дома? —?спохватился Нэш,?— Я тут рядом припарковался. Нашей преступности далеко до Бронкса, но мало ли… Ночь ведь уже совсем.—?Нет, спасибо, я пешком. Наш дом в паре кварталов.—?Н-ну… Дело ваше,?— с сомнением ответил Нэш, видимо, догадываясь, что его настойчивость может быть понята превратно,?— что же касается ?странного совпадения?, то знаете, я в этом отнюдь не уверен. Когда Алекс увидел вас в галерее, то просто остолбенел. Думаю, вы и сами заметили. Я решил, что вы знакомы, потому и спросил.—?Нет, совершенно не знакомы. Доктор Аткинсон, я бы тоже хотела задать вам вопрос, если вы не против. Вы сказали, что преподаете антропологию? Может быть, вы знаете, что означают слова ?вексе дорема? и ?аку тидур?? И кто такой Махакала?Нэш был потрясен.—?Но откуда вы?.. Гм. Ладно, вначале отвечу на ваши вопросы. Я не полиглот, но могу сказать, что этот язык здорово смахивает на индонезийский или малайский. По крайней мере, значение одного из этих слов я точно помню. ?Тидур? означает ?спать?.—?Малайский? Я понятия не имела, что моя мама знает этот язык.—?Так это ее слова? Я подозревал это. Ну, а что же касается Махакалы,?— продолжал Нэш,?— то вот как раз это имя мне прекрасно знакомо. Если вам интересно, можете разыскать мою монографию ?Истоки шиваизма?, Махакале у меня там посвящено две главы. Но в общих чертах я могу рассказать вам о нем прямо сейчас.—?Если можно.—?Махакала, если не вдаваться в детали,?— это бог в раннем индуизме, который считался одной из ипостасей Шивы. Его имя означает ?Великое Время??— по всей видимости, имелась в виду вечность. Махакале приписывается создание и уничтожение вселенных. В тибетской традиции Махакала нередко считается злобным демоном?— возможно, наиболее ужасным и смертоносным. Тем не менее, чаще он наделяется положительными чертами и воспринимается в качестве грозного и свирепого защитника.—?А как он выглядит? В смысле… Как его изображают?—?У него много форм, а мифологических представлений?— еще больше. Но в большинстве случаев указываются одни и те же общие черты. В Тибете его называют именем Великий Черный. В ряде мифов уточняется, что речь идет о черном плаще, который носит Махакала. На иллюстрациях его вид отличается крайней агрессивностью со всей сопутствующей атрибутикой: отрубленные головы, черепа, поверженные враги и все такое прочее. В руках он обычно держит трезубец, жезл или посох. Вы легко найдете множество его изображений в интернете.—?Здорово. Но это, насколько я понимаю, относится только к индуизму? Моя мама?— цыганка, и я как-то не замечала в ней никакой особенной религиозности. И все же она произнесла это имя, и неоднократно.—?Э, мисс Шанта, вам следовало бы лучше знать историю своего народа! Традиционные цыганские верования достаточно разнообразны, но большинство этнологов твердо признают факт их прямого происхождения от индийского шиваизма. Вы ведь в курсе, что даже ваше имя, довольно распространенное среди цыган, происходит из индийского санскрита и переводится как ?спокойная? или ?мирная?? Я никогда не слышал, чтобы среди цыган почитался Махакала, но связь все же налицо. А что именно сказала ваша мама?—?Что Махакала защитит нас. И другие слова, которые я пересказала.Они помолчали. Шанта вдруг почувствовала, как накопившаяся за весь тяжелейший день усталость, навалилась на нее плитой гидравлического пресса.—?Что ж. Рада была познакомиться с вами, профессор. Но мне пора идти домой, иначе я засну прямо здесь и сейчас.—?Конечно, Шанта. И будьте осторожны, прошу вас.Шанта кивнула, вышла на бульвар и отправилась вдоль длинной вереницы ярко освещенных домов. Фонари, мимо которых она проходила, слегка тускнели. Или, во всяком случае, Нэшу так показалось.