Глава 9 (1/1)

Шерлок родился глубокой летней ночью. За решетчатым окном бушевала гроза, тьма окутывала все вокруг, ветер гудел и завывал в печных трубах. Измученная женщина, давшая ему жизнь, умирала в полном одиночестве на хирургическом столе в луже крови, безумными глазами уставившись в грязно-серый потолок психиатрической клиники на окраине Лондона. Она умерла спустя пару часов после его появления на свет. Все что он знал о ней, было лишь чужими воспоминаниями, поэтому то, что он не испытывал к ней никаких родственных чувств, Шерлок считал абсолютно нормальным.Его первые детские впечатления были тусклыми, безжизненными, словно подернутые мутной пеленой. До восьми лет он жил в больнице для душевнобольных. О женщине, которая была его матерью, он с каждым годом думал всё меньше и наконец вовсе вытеснил эти мысли из головы. Позже, когда Шерлок подрос, из разговоров санитарок он понял, что мать его была сумасшедшей и даже одержимой, настолько опасной, что содержалась в отдельной палате под строгим надзором. Санитарки называли его мать множеством непонятных слов, смысл которых ускользал от мальчика, но, став старше, Шерлок узнал, что означают слова ?шлюха? и ?потаскуха?.Красивого темноволосого ангелочка с аквамариновыми глазами любили все. И высокомерные врачи, и грубые санитарки, и душевнобольные пациентки. Шерлок тянулся к ним, принимая нехитрые подарки в виде яблок и сахарных петушков по праздникам. Ласковый и добрый мальчик растапливал холодные сердца, а его любознательность, цепкий ум и отличная память удивляли врачей, за которыми он ходил следом, наблюдая и задавая вопросы. Сестра-хозяйка научила его читать и считать. Вместо сказок мальчишка изучал медицинские справочники и рецепты. Его называли странным, необычным…Мир Шерлока ограничивался высоким забором клиники. Его прогулки проходили в больничном парке, а личным пространством была комнатка, больше похожая на чулан. Но однажды, на Рождество, воспользовавшись тем, что его няньки-санитарки уснули после длительных возлияний, мальчик выскользнул в больничный парк, миновал спящего сторожа, и, отодвинув тяжелый засов, выскользнул за ворота. Так он узнал, что за стенами больницы бурлит жизнь и эта жизнь совсем не похожа на его собственную. Как оказалось, там есть красивые парки, дорогие экипажи, сверкающие витрины магазинов, торговые ряды на площадях, хорошо одетые леди и джентльмены и их смеющиеся дети.Беглец вернулся через несколько часов. Замерший, голодный и совершенно оглушенный новыми знаниями. Его побег так и не был ни кем замечен. Та, другая, жизнь манила и в тоже время невыносимо пугала.***В тот теплый солнечный день, когда Шерлоку исполнилось восемь, сестра-хозяйка вызвала его в приемную. Кроме нее в кабинете был еще один человек — мужчина.— Подойди поближе, — попросила женщина.Джентльмен наблюдал за Шерлоком. Мужчина был одет в черный сюртук и черные шелковые перчатки. В руке он держал трость с набалдашником из слоновой кости, на нее он опирался, склоняясь, чтобы получше рассмотреть мальчика. Мужчина был полноватый, круглолицый, и, если бы не неприязненно поджатые губы и злой пронизывающий взгляд из-за стекол очков, мог бы показаться добродушным. Нормальный ребенок в ужасе бы отшатнулся от него, но Шерлок не был обычным ребенком и никого не боялся. Мужчина же смотрел на него, как на диковинный экспонат, пронизывая взглядом, словно прицениваясь.— Такой маленький, — сказал он, — а какой взгляд! А голос, как у матери, звонкий?Собственный его голос был низким, дрожащим и жалобным, как у привидения.— Скажи что-нибудь джентльмену, — попросила сестра-хозяйка. — Скажи, как поживаешь.— Я поживаю хорошо, — ответил Шерлок.Джентльмен морщился.— Ну, ладно, — сказал он, поднимая голову. А потом: — Надеюсь, ты умеешь говорить шепотом? Кивнуть можешь?Шерлок кивнул:— Могу.— Надеюсь, ты умеешь молчать?— Умею.— Тогда помолчи. Так-то лучше.Джентльмен обернулся к сестре-хозяйке:— Я вижу, он слишком хорошо выглядит. Вы тут совсем избаловали его. Мне не нужен глупый никчёмный неженка. И еще эти кудри, пухлые губы и тонкие пальцы — худшее, что он унаследовал от своей матери.Сестра-хозяйка смутилась:— Он же ребенок, сэр. Женщины любят его, им интересно с ним, они его опекают и обучают.— Разве я плачу вам за то, чтобы вы развлекали санитарок? — сорвался на крик джентльмен.Он стукнул тростью об пол и тяжело вздохнул. Потом снова повернулся к Шерлоку, но обратился по-прежнему к сестре-хозяйке:— Хорошо ли он читает? У него хороший почерк? Дайте ему текст, и пусть продемонстрирует.Женщина дала в руки мальчику открытую Библию. Шерлок прочитал отрывок, и джентльмен поморщился.— Потише! — велел он, и мальчик стал читать чуть слышно.Потом мужчина велел переписать отрывок, а сам смотрел, как Шерлок это делает.— Неплохо, — сказал он.Тем не менее, голос у него был довольный.Шерлок тоже был доволен собой, хотя неприязнь к этому мужчине, который стоял к нему слишком близко, нарастала.— Ну, хорошо, — сказал джентльмен, — как ты смотришь на то, чтобы пожить в моем доме? Я буду учить тебя наукам, и, если ты будешь вести себя благоразумно, со временем, сделаю тебя своим ассистентом.Шерлок был в растерянности от столь неожиданного предложения. Он сделал шаг назад и не раздумывая ответил:— Нет, не хочу!— Шерлок, как тебе не стыдно! — проговорила сестра-хозяйка.Джентльмен вздохнул.— Наверное, — сказал он, — он характером в мать. У меня большой дом. Мы найдем для него комнату, где он сможет истерить сколько угодно.Потом резко развернулся к Шерлоку и прошипел:— Только тогда уж мы тебя и кормить не будем, и тогда ты заболеешь и умрешь. Как тебе это понравится?Джентльмен встал и смахнул невидимую пыль с обшлагов сюртука. Дал еще какие-то распоряжения сестре-хозяйке и больше не удостоил Шерлока взглядом. Когда он ушел, мальчик схватил Библию, по которой читал, и в ярости швырнул ее на пол.— Никуда я не поеду! — прокричал он. — Он не посмеет меня забрать!Сестра-хозяйка притянула Шерлока к себе. Ему не раз приходилось видеть, как она бралась за кнут, усмиряя строптивых безумцев, но теперь она плакала, как девчонка, и, крепко прижимая мальчишку к своему переднику, рассказывала, какая жизнь его ждет в доме родного дяди.Через неделю дядя прислал за племянником экипаж. Шерлока одели в новенький сюртук, бриджи и сапоги. Он спустился вниз, чтобы проститься с теми, кто был его семьей все эти восемь лет. Санитарки и сестры смотрели на него и вздыхали. Когда наступило время прощаться, они все по очереди целовали мальчишку и тут же отворачивались. Потом, одна из них быстро достала ножницы, поднесла к голове Шерлока и отрезала прядь волос, чтобы хранить в медальоне, а другие, глядя на нее, отщипали у нее понемножку. Шерлок понимал, что эти женщины, заменившие ему и отца, и мать, действительно любили его, и сердце его сжималось от безысходности. Слуга, присланный за Шерлоком, увел его. Карета с кучером ждала их у центрального входа. Ворота больницы для душевнобольных за ними закрылись, и Шерлок подумал о том, что никогда больше он здесь не появится.***Он не знал другого дома, кроме приюта для умалишенных, в котором родился. Привык к мрачной, угрюмой обстановке и к одиночеству, к гладким стенам, к окнам с решетками, к тишине, изредка прерываемой криками буйных пациентов.Что ждало его впереди? Чужой дом, незнакомые люди. Шерлока угнетала неизвестность.Экипаж остановился у высокого крыльца. Двери, разделенные посередине на две огромные толстые створки, начали рывками открываться. Огромный темный дом, тяжелой громадой выступающий из темноты, казался Шерлоку чем-то нереальным. У входной двери мальчика ожидал управляющий имением — мистер Джеккинс.Он пригласил племянника хозяина внутрь и повел вверх по лестнице сквозь темноту по расшатанным ступенькам и коврам, стертым до дыр.Шерлока пугал этот дом: потолки здесь были высокие, но стены не были выкрашены одной краской, как в сумасшедшем доме, а увешаны портретами, щитами и ржавыми мечами, в рамках и под стеклом находились разные диковинные звери. Лестница закручивалась, образуя над холлом галерею, на каждом новом повороте — новый коридор. В сумрачных проемах коридора, затаившись в полумраке, стояли слуги, которые вышли поглазеть на Шерлока.Но он не знал, что это слуги. Он видел форменные передники и думал, что это санитары, а сумрачные проемы коридора— палаты с тихими больными.— Почему они так смотрят на меня? — спросил Шерлок у управляющего.— Им просто интересно, — ответил тот. — Хотят узнать, похожи ли вы на свою матушку.Шерлок замолк, обдумывая услышанное.Мистер Джеккинс открыл дверь и ввел мальчика в гостиную, а потом в спальню, что к ней примыкала. Стекла окон дрожали от сильного ветра. В этих комнатах было холодно, несмотря на жаркое лето. Шерлок прошел к камину, где теплился огонь, и попытался согреться. Он осматривал комнаты, понимая, что именно они теперь заменят ему чулан в сумасшедшем доме.***На следующие десять лет ?Шиповник? стал персональной тюрьмой Шерлока. Добрый, застенчивый, дружелюбный и любознательный ребенок умер уже через полгода пребывания в темном, замкнутом, суровом мире этого мрачного дома. А вместо него появился озлобленный, тихий и замкнутый мальчишка. Дядюшка позаботился о том, чтобы рядом с племянником не было ни одного человека, к которому тот мог бы проникнуться симпатией, полюбить, сделать своим другом. Все слуги были преданы Стемпфорду или просто запуганы им до такой степени, что доносили практически о каждом шаге ненавистного мальчишки.Знания, которые получил Шерлок от учителей, нанятых дядей, были однобоки: физика, химия, математика. Довольно поверхностные знания в области гуманитарных наук Шерлок компенсировал сам. В доме была обширная библиотека, и мальчик проводил там все свободные часы, впитывая научные труды по философии, политологии и классическую английскую литературу. Библиотека — единственное место в доме, которое он любил, скрываясь там от людского безразличия.Ужаснувшись манерам племянника, дядя расщедрился на учителя танцев, музыки и изящных искусств. Шерлок не разочаровал педагога, и через несколько месяцев занятий его уже безбоязненно можно было брать на приемы в Букингемский дворец.Сначала Шерлок испытывал что-то вроде благодарности по отношению к дяде, но довольно быстро понял, что тот его презирает и терпит лишь из-за денег, завещанных ему матерью. Стемпфорд распоряжался его собственностью как ближайший родственник и опекун. Один случайно подслушанный разговор и Шерлок понял, что его заточение здесь — давно запланированная Стемпфордом месть сестре, а одиночество отныне — его постоянный спутник.Дядя не просто ненавидел племянника, он старался сломать его, унизить, заставить плакать. И если поначалу ему это удавалось, то со временем Шерлок научился игнорировать нападки и терпеть боль, подавлять страх и мечтать о свободе.На вечную память о тех временах, когда он был еще нескладным свободолюбивым и гордым подростком, не умеющим скрывать своих истинных чувств, у Шерлока остались шрамы не только на разбитом вдребезги нежном сердце, но и на теле.За любое едкое слово, за любой неверный ответ или проваленный эксперимент в лаборатории мальчик получал удар хлыстом, вымоченным в уксусе. Дядя был изощренно жестоким. Он выбрал самое уязвимое место племянника — руки. По словам дяди, они слишком напоминали ему руки его матери: слишком тонкие запястья, слишком изящные пальцы, слишком правильной формы ногти. Эти руки выводили Стемпфорда из себя. Дядя часто избивал племянника, не позволяя никому из слуг оказывать ему помощь. Шерлок не издавал ни звука, до крови кусая губы, и сверкал глазами, что еще больше бесило дядю.Раны заживали долго, оставляя после себя мучительно зудящие шрамы, которые вскрывались вновь, после очередной экзекуции. Умываться по утрам, погружая ноющие запястья в таз с ледяной водой, заниматься выездкой, даже держать перо и вилку было сущей пыткой, но Шерлок терпел, стискивая зубы. Перчатки надежно скрывали побои, но напоминали о боли постоянно. Шерлок не сдавался, не скулил подобно щенку, ни разу не попросил пощады. Лишь темными ночами, лежа без сна в холодной постели, он мог позволить себе горькие слезы в подушку, вынашивая сладкие планы мести, которые закрадывались в его кудрявую головку.Немногочисленные слуги, старались держаться подальше от маленького господина, и со временем мальчик свыкся, что внимания ему уделяют меньше, чем лошадям в конюшне и охотничьим псам. Иногда, по указке дяди, мальчика ?забывали? покормить, чтобы знал своё место. Гардероб Шерлока был скуден, бельё застирано и потерто. Любая просьба, с которой он обращался к дяде, чаще всего оставалась без ответа.Дети из ближайшей деревни, которых в летний период нанимали на подручные работы, дразнили маленького господина, а почувствовав его беспомощность и одуревая от безнаказанности, довольно часто подкарауливали в парке и жестоко били. Шерлок захлебывался слезами, но терпел. Он знал, что ему не на кого рассчитывать и не кому пожаловаться. Будучи слабым физически, маленький Шерлок довольно быстро понял простую истину: слова могут бить сильнее самого крепкого кулака.Уже в свои неполные десять лет он в совершенстве постиг искусство сарказма. Злая ирония и острый язычок стали его спасением от насмешек гостей, приезжавших в ?Шиповник?. Это были приятели дяди и соседи, которым Стемпфорд демонстрировал Шерлока как бедного ущербного родственника, которого терпят из милости. По мальчику скользили неприязненные взгляды, которые вызывали лишь ответную злость, и Шерлок еще больше замыкался в своем маленьком внутреннем мирке.Он будет покорным и послушным, он научится играть и притворяться до тех пор, пока не придет его час.***Тем летом, когда Шерлоку исполнилось шестнадцать, поместье принимало лондонских приятелей мистера Стемпфорда. Готовились большой прием и охота. Шерлок был рад: хоть какое-то разнообразие в его беспросветно-серой жизни. За те годы, что он прожил в ?Шиповнике? эти приемы можно было пересчитать с помощью пальцев на одной руке. Гостей было немного — не больше десяти человек. Большинство из них оказались ни чем не примечательными с точки зрения Шерлока. Но один мужчина сразу обратил на себя внимание.Известный лондонский издатель и однокурсник хозяина — мистер Дэвид Фицрой. Видный, высокий шатен лет сорока, человек, по всей видимости, далеко не бедный и совсем не глупый. Он смотрел на Шерлока не так как все знакомые и приятели дяди — с чувством превосходства, глухого презрения и жалости. В его глазах читалась откровенная заинтересованность, внимательный взгляд голубых с поволокой глаз следил за каждым движением Холмса, узкие губы не изгибались в усмешке, а пытались скрыть мягкую полуулыбку, когда Шерлок делал что-то непозволительно дерзкое.Мистер Фицрой гостил в ?Шиповнике? всего несколько дней, успев за такой короткий срок заинтересовать Шерлока, с огромным удовольствием слушавшего разговоры о Лондоне и о той увлекательной жизни писателей и журналистов, которых издатель собрал под своим крылом, покровительствуя молодым талантам. Покидая поместье, мистер Фицрой, пожал на прощание руку Шерлоку, и незаметно передал ему свою визитку, перекочевавшую в карман юноши.***Когда Шерлоку исполнилось семнадцать, в доме появилось новый слуга — юный Роджер. Дядя посчитал, что у племянника должен быть компаньон, но Шерлок конечно же не поверил этим словам. Всего лишь еще один доносчик, который должен втереться к нему доверие. Но Шерлок был прав лишь отчасти. Племянник управляющего, миловидный брюнет с открытой искренней улыбкой, младше Шерлока на год, действительно должен был стать при нём глазами и ушами Стемпфорда, но этого не произошло.Все случилось совсем наоборот — всю свою преданность юноша подарил Шерлоку. Он предугадывал желания молодого хозяина, мучительно краснел в ответ на пристальный взгляд, а однажды, поставил довольно внушительный фингал под глазом конюха, отпустившего скабрезную шутку в адрес Шерлока. Но Холмс видел в мальчишке всего лишь еще одного предателя, поэтому тщательно оберегал своё личное пространство и полностью игнорировал слугу.Однажды Шерлок сорвался. Вернувшись в свою комнату, он увидел, как Роджер перекладывает на столе его книги и личные записи.— Не смей касаться ничего на моём столе!— фраза прозвучала резко, подобно удару хлыста и вогнала молодого слугу в ступор.Шерлок мгновенно пересек комнату и, оказавшись рядом с юношей, ударил его наотмашь по лицу. Из носа хлынула кровь, и это немного отрезвило Шерлока:— Убирайся… — прошипел он.— Простите, простите… — юноша поспешно скрылся за дверью, сдерживая слезы и тщетно пытаясь остановить кровь.Молодой человек рухнул в кресло и закрыл лицо руками, стараясь унять охватившую дрожь, сотрясавшую тело. То, что он увидел в глазах слуги, заинтересовало его. Что это было? Боль, страх... что-то неизведанное.Шерлок свыкся с одиночеством. Оно стало чем-то родным, пропитавшим его насквозь. Но не это угнетало его. Медленно и верно он превращался в чудовище, в копию своего дяди. Это пугало, но бороться с этим не было сил.После той безобразной сцены, что-то изменилось в отношениях между слугой и господином. Роджер старался лишний раз не попадать Шерлоку на глаза, вздрагивая и отводя взгляд при его появлении.А затем появилась эта женщина — Ирэн Адлер...