The Fire Grows (Cory/Jeonguk, flashbacks) (2/2)

— Есть поверье, что если долго смотреть на полную луну, станешь одержимым, — замечает Джухён ни то в шутку, ни то всерьёз.

Экзорцист сидит за барной стойкой, покачивая ногой в запыленном ботинке. Неизменно чёрная одежда на нем выглядит затрепанной и не слишком свежей, мягко говоря. Чансон забирает у него пустую чашку, чтобы наполнить очередной порцией кофе без молока. Джухён благодарно кивает и давит зевок, пряча лицо за большими ладонями с узловатыми пальцами.

— Правда думаешь, что он придет? — Чансон тревожно оглядывает немногочисленных посетителей, каждый из которых поглощен своими делами и, кажется, на обращает на бариста и его гостя никакого внимания.

— Время слишком уж подходящее, — голос Джухёна звучит устало, — в кровавое затмение любая нечисть слетится, только позови. Если Чонук хотел использовать кровь Киёна для вызова кого-то ещё более сильного, он обязательно придет.

— Тогда почему ты торчишь со мной на работе? — вскидывает брови Чансон в немом вопросе.

— Не хочу спугнуть добычу, когда она так близко, — легкая усмешка на лице экзорциста в контрасте с совершенно серьезным взглядом и глубоко залегшими тенями под глазами выглядит жутковато.

*** Тем вечером Джухён должен был чувствовать себя виноватым, но не чувствовал ничего. В голове не укладывалось, как можно было за секунду возненавидеть его из-за подобного пустяка. Разве он изменился? Разве он отмалчивался не ради чужого спокойствия? Чонук просто оттолкнул его протянутую руку и поспешил скрыться в толпе гостей, оставив наедине со сборищем, которое давно заживо похоронило проклятого. Учитель считал, что Джухён должен участвовать в общественной жизни заклинателей. Очень ценный опыт, ничего не скажешь. Слушать, как тебя обсуждают на каждом углу и прикидывают, сколько лет жизни еще удастся выиграть у костлявой. К черту вежливость — Джухён сваливает в душную летнюю ночь. За пределами усадьбы ни фонаря, черным-черно, как на душе у юного экзорциста, несмотря на слабый свет лунного диска. Он не видит, зато прекрасно ощущает кипящую ауру Чонука. Наследник семьи Ким сидит в стороне от основного строения на невысоком кирпичном заборе, болтая ногами в воздухе, и допивает вино прямо из горла. Странно, что Су не захотел составить ему компанию — Джухён невольно улыбается, вспоминая своего фамильяра — любителя прибухнуть в любой момент.

— И какого, простите, хрена? — вопрошает Чонук заплетающимся языком. Он со стуком ставит бутылку рядом с собой и щурит лисьи глаза в сторону Джухёна, — слышь, хён, топай сюда.

Старший останавливается возле забора, почти касаясь плечами раскинутых в стороны бедер Чонука. Он многое хотел бы сказать другу, но едва ли тот способен хоть что-то на пьяную голову переварить.

— Закурить будет? — Чонук чуть наклоняется к чужому лицу, обдавая перегаром, — а, спортсмены ж не курят, — ерничает он, не дождавшись ответа. Копается в карманах толстовки с преувеличенно серьезным видом и неуклюже вытряхивает оттуда помятую пачку. — Не будешь? — спрашивает чисто для приличия, даже в такой блять ситуации.

— Давай, — соглашается вдруг Джухён, с откинутой назад головой рассматривая донсэна. У Чонука всё в дичайшем слоу моушене, сигарета почему-то ломается в пальцах, он вытаскивает другую и просит Джухёна дать прикурить от его. Так по-пидорски, что аж воротит. Но снова выудить из кармана зажигалку труднее.

— Почему, хён? Почему ты оказался таким же? — он тыкает Джухёну в грудь коленом в драной штанине, словно обвиняя. — Нечестно.

— Прости, — у старшего начинают слезиться глаза, от попавшего в них дыма. Хочется возразить, что он совсем не такой же, и место его не здесь, но Чонук обрывает.

— Сказал бы сразу, что тебе не я нужен, а мой ебаный статус главы, — он дергает рукой и случайно сбивает бутылку из-под вина.

Джухён отшатывается назад, ботинки хрустят разлетевшимися осколками. Чонук, наконец, сводит плывущую реальность в фокус, провожая взглядом чужую спину, светлым пятном исчезающую во мраке.

***— Мне скоро закрываться, — Чансон трогает за плечо экзорциста, спящего, положив голову на стойку.

Джухён неохотно открывает глаза, медленно моргает, прогоняя остатки неприятного сна, и в панике смотрит на большие винтажные часы, украшающие одну из стен заведения. Как он мог быть настолько беспечным, что позволил себе отключиться на целый час? "Су!" Мысленная связь с фамильяром не работает. Заклинатель сосредотачивается на сильных источниках духовной энергии, но дом Чансона с его обитателями оказывается словно отрезан стеной — не пробиться. Джухён вскакивает с высокого стула, на ходу застегивая пальто.

— Что-то случилось? Не обязательно выметаться прямо сейчас, — начавший было пересчитывать выручку в кассе Чансон отвлекается от своего занятия. Из-за волнения он постоянно путается в цифрах, а тут еще и экзорцист всполошился.

— Не торопись и сделай всё правильно, а я, пожалуй, пойду проведаю наших птенчиков, — Джухён даже подмигивает на прощание, собрав в кулак остатки самообладания.

Однако, стоит ему переступить за порог, экзорцист срывается на бег, несмотря на обжигающий холод и лёд под ногами. До цели недалеко, но опоздать слишком страшно. Он устал от этой вечной погони за человеком, которого невозможно догнать. Пожалуйста, хотя бы в этот раз, у него же совсем не осталось времени.

Джухёну не приходится искать дом или номер нужной квартиры, круг призыва, полыхающий алым до самых небес, он видит уже издалека.

— Ну привет, Чонук-и.