The Fire Grows (Cory/Jeonguk, flashbacks) (1/2)

С самого детства Джухён стыдился своей способности. Стоило ему заговорить о новых друзьях, которых он завёл, играя в лесу, лицо матери приобретало нечитаемое выражение, её губы сжимались в тонкую линию, а плечи вдруг казались согнутыми непосильной ношей. Поэтому Джухён рано научился отмалчиваться, продолжая общение с местными призраками. Для них он был своим, одним из их мира. Не боялся и не плакал даже при виде редкостных монстров, умел постоять за себя, чем заслужил уважение, будучи всего лишь... человеком?

Пару раз к ним домой приходил пожилой мужчина с фамильяром за спиной, следовавшим, словно бледная тень, за одряхлевшим хозяином. Он долго спорил с матерью, а на прощание ворчал что-то о бегстве от реальности, которая всё равно настигнет их семью. Когда в один из его визитов дверь открыл Джухён, суровое лицо мужчины внезапно озарилось теплой улыбкой.

— Пройдешься со мной немного? — попросил он и неловко рассмеялся, — прости, тебе наверняка нельзя общаться с подозрительными стариками.

Конечно же, Джухёну было нельзя, поэтому он поскорее выбежал за порог, даже не удосужившись накинуть куртку.

— Видишь ведь? — мужчина кивает на фамильяра, чье лицо скрыто маской. — Твоя мама уверяла меня, что ты — совершенно обычный ребёнок, но ты так сильно похож на отца, что я попросту не мог поверить, — он внимательно смотрит на Джухёна, и тому свозь улыбку мерещится проступившая горечь, — всё-таки, я учил его.

Учитель его отца. Он рассказывает Джухёну о проклятии, до которого их семья была известным в округе родом экзорцистов. Подобные истории случались неоднократно: наткнувшись на заклинателя, злобное божество могло убить всех его близких. Просто ради удовольствия. С тех пор Джухён, никогда особо не веривший людям, перестал доверять и духам и начал обучаться их контролировать.

Чем чаще он использовал силу, тем больше проклятие расползалось по его телу. Другие заклинатели, не считая учителя, смотрели на него со смесью отвращения и жалости. Как на ходячий труп. Джухёну было больно и обидно от этих взглядов исподтишка, но уже тогда он отказался бороться. Отказался от мести. И от семьи тоже. Рядом с ним оставался только Су — дракон-алкоголик, которого Джухён подцепил, попытавшись с горя напиться спизженного у взрослых соджу. Очень удобный фамильяр, готовый работать за выпивку и душевные разговоры (с годами пить он стал меньше, а вот характером сильно испортился). Чонук тоже мог видеть проклятие, но вместо ужаса в его глазах сияло любопытство. Джухён не подавал виду, даже когда чужие руки гладили ровно по контурам метки, однако замечал всё. Этот замкнутый мальчишка явно недоговаривал многое, хоть их отношения и зашли за грань дружбы. Поэтому Джухён тоже молчал, наученный горьким опытом еще с детства. Лучше избегать реальности, чем разрушить то хрупкое, что только начало появляться между ними.

Джухёну нравилось тренироваться до дрожи в ослабевших мышцах, так, чтобы еле хватало сил от стадиона до дома доползти. Он словно разрушал и заново создавал свое тело, новое, совершенное, не отравленное ядом проклятой метки. Однако проклятие продолжало жить внутри, сколько бы потов не сошло с его жертвы.

— Хён, хватит на сегодня, — просит Чонук со сложной смесью восхищения и недовольства в голосе, — на своём горбу тащить тебя никто не станет, — уточняет он на всякий случай. По сравнению с ним, капитан их команды — настоящая гора мышц. И вроде завидно, а вроде —нахер ему это надо?

Джухён слушается неохотно: напоследок кидает мяч в корзину с середины поля, безбожно мажет и с возгласом досады растягивается прямо по жёсткому покрытию. Чонук хмыкает и кидается в друга бутылкой с водой, которую тот опустошает за пару глотков. Пролившиеся мимо капли скатываются по мощной шее, и Чонук совершенно случайно залипает взглядом на смуглой влажной коже. В тело Джухёна хочется вгрызться всеми зубами, урвать хоть кусочек его тепла, чтобы оно принадлежало Чонуку не эфемерно, а постоянно.

— Бля, чо творишь? — реакция Джухёна на смачный укус за плечо какая-то вялая, будто он и не чувствует, просто тихо охуевает.

— Да вот, — Чонук сплевывает в сторону, — невкусно.

— Отлично, — Джухён закатывает глаза.

Они вваливаются в школьную душевую, где давно уже ни души — нету больше таких умников после занятий до вечера здесь тусить. Пока Чонук самозабвенно переводит общий шампунь, Джухён подкрадывается к нему, чтобы "отомстить" за недавнее. И застывает с открытым наготове ртом, потому что донсэн решает ровно в этот момент повернуться. С губ Чонука слетает легкий смешок, на лице читается "ишь, что удумал", а руки самовольно прижимают друга к стене душевой. Джухён кусает губы, чувствуя, как лицо заливает краской. А если увидят?

— Никто. Не. Узнает. Хён, — шепчет Чонук, наслаждаясь чужим замешательством, пока его ладони медленно сползают по накачанному торсу.

У Джухёна весь кислород мгновенно испаряется из легких, он, кажется, теряет способность дышать вместе с рассудком. Последняя мысль едва ли похожа на здравую: губы Чонука были созданы, чтобы наконец-то сжечь его изнутри.

***— Твоя метка разве не стала больше? — Су бесцеремонно пробирается к хозяину в душ, стоит тому ненадолго расслабиться, оставшись наедине с собой в захудалом номере провинциальной гостиницы.

— Куда лезешь? — беззлобно прикрикивает на него Джухён.

Он обрушивает на фамильяра целую стену из воды, однако Су только этого и ждёт, с удовольствием поглощая живительную для него влагу.

— Всё очень плохо, мой господин, — бледные до полупрозрачности пальцы невесомо пробегают по узорчатому изображению змеи, успевшей разрастись до размеров откормленного питона, — хуже, чем мы предполагали.

— Что ж, значит, то существо уже где-то близко, — Джухён протягивает руку и в ней оказывается заботливо поданное полотенце, — у меня совсем не осталось времени, да? — он грустно улыбается, глядя во встревоженные глаза фамильяра.

Су возмущенно фыркает — его человек слишком спокоен перед лицом смерти, которая уже наступает на пятки своей жертве. Скорее всего, совладать с ней Джухён не сможет.

С наступлением вечера на темно-голубом небе появляются нежно-розовые закатные облака — верные предвестники сильных заморозков. Чансон застывает у широкого окна кофейни, не в силах отвести взгляд. Идеально круглый лунный диск сияет белизной. Неведомо откуда взявшаяся стая птиц на фоне слепит белоснежными крыльями — такое только в аниме рисуют. Нереально красиво и завораживающе умиротворенно.