о рабочем процессе, пузырьках шампанского и о странных ощущениях (1/1)

Руки Дилана удивительно горячие и тяжёлые. Они массируют Дэнни плечи, и очень хочется верить, что это ещё не игра своей роли, что Дилан таким образом успокаивает его перед самой сложной частью операции. Незаметно прижать к чужой подписи в договоре впитывающую копировальную бумагу — легкотня. Выкрасть ручку с отпечатками пальцев прямо из-под носа у владельца — что может быть проще. Вот только для всего этого нужен отвлекающий манёвр. Самая сложная часть операции — прижиматься к плечу Дилана, смотреть на него огромными просящими глазами, обхватывать губами его пальцы, как самая дешёвая из всех элитных шлюх. Целовать Дилана, мать его, Шрайка. Собственного босса. — Так какие у вас мысли по поводу пятого пункта, мистер Лидс? — владелец ?Coldplay Incorporated?, лощёный хмырь чуть за шестьдесят, наклоняется над столом и перелистывает несколько страниц.Реальный мистер Лидс сейчас преспокойно дрыхнет где-то в своём автомобиле в глубине подземной стоянки — Мерритт обработал его на ближайшие пару часов. Подставной мистер Лидс ухмыляется краем рта и лениво перебирает в пальцах завитки волос своего ?питомца?. На разложенные по столу листы он смотрит, чуть прищурившись, и даже не приподнимается со своего места.— Моя позиция остаётся прежней, Кронберг, вы же понимаете. Это непозволительная роскошь в наши дни — так разбрасываться ресурсами. Кронберг, конечно же, всё понимает. Он тоскливым прощальным взглядом окидывает пятый пункт и снова возвращается к началу, жестом подзывая к себе тоненького мальчика с подносом. Мальчик снова раздаёт шампанское, и даже Дэнни достаётся бокал. Здесь, за закрытыми дверями апартаментов хозяина отеля, отношение к нему другое: со стороны Дилана — более развязное, со стороны остальных — преувеличенно вежливое. Кронбергу отлично известно, как мистер Лидс бережёт и ревнует свои игрушки. — Тогда, я думаю, можно подписывать. — Не вижу никаких причин откладывать это дальше.Пальцы Кронберга смыкаются на гладкой поверхности ручки. Выводят размашистую подпись. Где-то под полом, на первом этаже, приглушённо пульсирует музыка.Дэнни пора начинать представление. Он чуть откидывает голову, смотрит на Дилана жалостливо, льнёт щекой к чужому плечу. Дилан усмехается.— Заскучал, Джесси?— Совсем немного, — голос непритворно подрагивает, когда Дилан двумя пальцами пробегается по его кадыку, заставляет чуть запрокинуть подбородок — будто кота гладит. Дэнни и есть сейчас огромный кот — ластящийся, просящий прикосновений и внимания, и роль эта вдруг оказывается пугающе хороша. Отпускать контроль, позволять другому человеку касаться себя так и не иметь возможности это остановить — что-то в этом есть отчаянно неправильное и одновременно очень манящее. — Кажется, мне на сегодня хватит шампанского, не хочешь допить? Дилан подносит к его губам свой полупустой бокал и наклоняет раньше, чем Дэнни-Джесси успевает ответить. Пузыристая жидкость щекочет горло, несколько капель проливаются и убегают за воротник. Алистер Кронберг наблюдает за ними со своего дивана с кривой усмешкой, и Дэнни зажмуривается, чтобы не видеть этого взгляда, чтобы не думать о своём дурацком, унизительном положении и о том, что на него смотрят. Да, всё это делается только ради того, чтобы он смотрел. Чтобы медленно закипал, раздражался, начинал завидовать. Его собственный мальчишка — пухлые губы, тонкие запястья — невероятно красив, но смотрится блёкло рядом с Дэнни, который сам подставляется под каждое новое прикосновение. Мальчишка мистера Лидса тянется губами за чужой рукой, смеётся, зажмурив глаза и отфыркиваясь от шампанского. Мальчишка Алистера Кронберга — игрушка, давным-давно забывшая собственное имя, марионетка, подчинённая чужой воле и не имеющая возможности уйти. Мальчишку Алистера Кронберга вряд ли решишься назвать рабом — но именно так его и следует называть. Вот, сейчас, последний рывок — клацнуть зубами по кромке бокала, обернуться, хмельно улыбаясь, на Дилана, приблизиться совсем чуть-чуть... Чужие губы, твёрдые, горячие, накрывают его собственные, сминают всего на пару секунд — этого должно хватить. Глаза закрываются сами собой, узел возбуждения стремительно закручивается где-то внизу живота. Дэнни вздрагивает и старается отстраниться как можно спокойнее.Тонкие брови белобрысого мальчишки едва заметно жалостливо надламываются, когда его хватают за руку. Кронберг груб и настроен решительно — его явно задели за живое. Дэнни больно смотреть, как этого бледного, ломкого, искусно скрывающего свой испуг парня скручивают и тянут за волосы, но нужно держаться. Мальчик играет свою роль, так же как он сам играет свою, и ничего с этим пока поделать нельзя. И всё-таки очень хочется дать этому ублюдку в нос. — Я думаю, нам пора спуститься вниз и продолжить веселье, — тактично замечает Дилан, помогая захмелевшему Дэнни подняться. — Очень рад, что мы с вами смогли прийти к соглашению, мистер Кронберг. Мистер Кронберг не менее тактично выражает свою благодарность и желает им обоим приятного вечера. Он пожимает Дилану руку, не переставая краем глаза коситься на мальчика — тот тоже шелестит им что-то прощальное. Дэнни, отпущенный на волю, делает пару нетвёрдых шагов, натыкается на столик и под вымученный смех Кронберга извиняется за свою неловкость. Белобрысый мальчишка подбегает, чтобы помочь. Ещё пара формальных слов, фальшивые улыбки, обмен любезностями — и дверь за ними наконец закрывается, а Дилан облегчённо выдыхает. — Получилось? — Серьёзно? Ты ещё сомневаешься? — Дэнни машет перед его носом смятой салфеткой и всё-таки спотыкается на повороте. Дилан, кажется, самую малость переборщил с влитым в него шампанским. — Отлично. Всё, Дэнни, можешь идти нормально. — Я и иду нормально, — шипит Дэнни, — просто кто-то меня опоил.— Два бокала шампанского. — Залпом!— Не знал, что ты так чувствителен к алкоголю.— Я вообще довольно чувствительный, если ты не заметил, — поняв, что сморозил, Дэнни тут же замолкает. Лёгкое опьянение никак не должно сказываться на профессионализме мага. И, святые угодники, он очень надеется, что не покраснел!К лифту оба идут молча.