о новой роли, трудностях подготовки и немного о кудрях (1/1)

...и тот, кто ничего не хочет удержать, владеет всем.Э. М. Ремарк ?Чёрный обелиск?— Это унизительно, — заявляет Дэнни, выплетаясь из ванной комнаты. Блестящий гель на губах ощущается отвратно — липко и сладко, будто его обмазали жвачкой. В общем и целом он чувствует себя продажной шлюхой — и в данный момент не так уж далёк от истины. — Мне не нравятся твои волосы, Дэнни, — говорит Дилан. Он, в отличие от Дэнни, губы ничем не мазал и одет как приличный человек — очень богатый приличный человек. Пепельно-серый костюм из напоминающий шёлк тонкой ткани — Атлас не разбирается в швейном деле, но выглядит это действительно круто. Костюм, наверное, очень мягкий на ощупь — Дилан пробегается пальцами по краю рукава, и ткань колеблется еле заметно, будто стелется под руку. Дэнни с трудом подавляет в себе желание подойти поближе и прикоснуться — вместо этого он по привычке начинает молоть языком:— Что ж, печально это слышать, но так уж вышло, что волосы эти прилагаются ко мне в комплекте, и раз ты решился работать со мной, то их терпеть тоже придётся. Ну, или снять мне голову и дальше пользоваться только телом, но я сомневаюсь...— Дэнни, остановись. Что-то в голосе Дилана, в его прямом взгляде в глаза, в его руках, опущенных в карманы пиджака, будто ему не нужно делать ни единого движения, чтобы заставить Дэнни замолчать, — что-то в таком Дилане действительно останавливает Дэнни. Дилан сейчас разговаривает с ним так же, как в холле отеля, когда — на глазах у трёх девушек за стойкой и нескольких коридорных с тележками! — притянул Дэнни к себе за воротник пальто, взял двумя пальцами за подбородок и произнёс бархатисто и ласково: ?не раздражай меня лишний раз, мальчик мой?. Дэнни тогда готов был сквозь землю провалиться от стыда, но роль свою исполнял с честью — совершенно по-настоящему покраснел, опустил глаза и пробормотал еле слышно: ?простите, сэр?, — старательно разглядывая блестящие носки ботинок Дилана. Сейчас Дэнни с ужасом понимает, что его снова тянет уставиться в пол, и нарочно смотрит в глаза напротив, не отрываясь. В глазах напротив — какая-то металлическая уверенность в собственной правоте.Дилан спокойно говорит:— Мне не нравится твоя причёска.Дэнни фыркает. — Я вообще-то по твоему приказу это всё зализывал. — А теперь смой. Без геля ты смотрелся лучше. Дилан определённо вошёл в образ богатого собственника, и выходить из него так просто не собирается. Это немножко, самую малость пугает — контроль над ситуацией медленно уплывает из рук Дэнни, и это не просто игра на публику, это новая расстановка сил. Дилан недвусмысленно даёт понять — тебе надо научиться послушанию уже сейчас. Джей Дэниел Атлас отчаянно не желает учиться послушанию. Он вообще с большим трудом согласился на всё это мероприятие и до сих пор считает своё согласие огромной жертвой и подвигом. Разыгрывать чьего-то постельного мальчика, игрушку для развлечения, чья единственная цель в жизни — красиво выглядеть и подчиняться ?хозяину? с полуслова? Нет уж, увольте. Но вот он здесь. Дэнни возвращается в ванную, демонстративно прихлопывая дверью. В ванной — огромное зеркало в пол, закрытое занавеской. Дэнни с каким-то мазохистским удовольствием отдёргивает занавеску и ещё раз оглядывает себя со всех сторон — кошмарная полупрозрачная рубашка-сетка, обтягивающие чёрные джинсы и, о ужас, подтяжки, липкими лентами натирающие кожу. Дэнни выглядит как самая настоящая блядь. Элитная, дорогая, явно кому-то принадлежащая — на шее тонкий бархатный ошейник. И как он вообще на такое согласился?!Дэнни тяжко вздыхает, отворачиваясь от большого зеркала к маленькому, над раковиной. Подставляя голову под бьющий из крана ледяной фонтан, он тоскливо напоминает себе, что отлично знает, как на такое согласился. Легко и просто — если судить по его обычным меркам — потому что до сих пор не отпускало жгучее чувство вины и не менее жгучее желание свою оплошность как-нибудь загладить. Показать, как сильно он на самом деле ценит и уважает лидера. Притворяться на публику, что с этим лидером спишь — отличный способ показать своё уважение, ничего не скажешь!Ох, не зря они все издевались над тем, как он ?сыграл малыша Баффи? — когда представилась возможность, роль ?мальчика-игрушки?, конечно же, подкинули ему. А теперь в мозгу у Дэнни всё отчётливее зреет подозрение, что, желая загладить вину, он только поставил себя в очевидно глупое положение — и подарил остальной команде повод стебать его до конца жизни. Дверь открывается.— Дэнни, ты скоро?— Да, уже всё, сейчас только уложу... — Дэнни, отфыркиваясь, приподнимается над раковиной. — Не укладывай.— Что?— Оставь так, — Шрайк смотрит на него как-то особенно пристально, будто раньше никогда не видел... ах, ну да.— Серьёзно, хочешь оставить вот это? — мелкие, спутанные, лезущие в разные стороны кудряшки — этот ужас он обычно превращает в человеческие волнистые волосы, потому что хаос на собственной голове просто невыносим. Но Дилана, кажется, что-то в них зацепило.— Да, Дэнни, именно это и оставь. Это что, натуральное состояние твоих волос? И почему ты так не ходишь всегда? — Потому что это сплошной беспорядок! Я с ними выгляжу просто нелепо. — Если пытаешься закадрить девушку своей невероятной мужской харизмой, может и да. Но у тебя сейчас другая задача, и для неё эта прелесть, — Дилан мимолётным движением дотрагивается до выбившейся на лоб пряди, — подходит просто идеально. Давай, не задерживайся, нам пора выходить. Наскоро промакивая полотенцем всё туже свивающиеся кудри, Дэнни пялится в закрывшуюся за Диланом дверь и думает — мне послышалось, или он правда назвал мои сумасшедшие волосы прелестью? Определённо, Дилан слишком хорошо вживается в роль.