Прикосновение (1/1)

Кейси не замечает, как присутствие леса привычно стирает грань между реальностью, сном и воспоминаниями. Она лишь делает несколько несмелых шагов по хрустящей ветками земле и останавливается, чтобы впустить в легкие больше воздуха, мешающегося с яркими, давно изученными запахами. Острота хвои. Терпкая свежесть прелых листьев. Пряность старой древесины. И душный пот дяди Джона, который прячется за камнями и упрашивает Кейси присоединиться к его лесным забавам.Ласковый и добрый, этот голос убеждает ее, что с ним она будет в порядке, что он — ее родной дядюшка Джон, и ей не стоит бояться ни его, ни ?их любимой игры?. Ложь. Выросшая Кейси ненавидит эти игры. Маленькая Кейси еще не понимает, почему не всем взрослым можно доверять, и после недолгого колебания молния детской кофточки расстегивается. Игра начинается.

Взрослой Кейси хочется проснуться. Она ненавидит этот липкий, пропитанный смрадом обмана сон и отчаянно хочет, чтобы кто-нибудь ее разбудил. Тихо потряс за плечо, по-отечески обнял, кутая ее в ощущение тепла и комфорта, вкус которого она почти успела забыть. Сказал, что это только иллюзия, мираж, что нет никакого дяди Джона, домогательств, кровоподтеков и ушибов. Что ей действительно не нужно бояться.К сожалению, Кейси знает, что никто ее не разбудит, и покорно продолжает наблюдать за следующей сценой. Руки привычно опускаются под металлической тяжестью ружья, направляемого в сторону застегивающего ремень мужчины. Взрослой Кейси, наслаждающейся жалкой гримасой ужаса, спрятанной под колючей бородой, хочется заорать: ?Стреляй!?, — но она лишь зритель без права голоса, и очередной оставшийся без ответа крик застревает где-то под грудиной. Как обычно, маленькая Кейси не стреляет. Как обычно, маленькая Кейси ни о чем не рассказывает отцу. Как обычно, взрослая Кейси вытирает едкую соленую влагу, собравшуюся в уголках глаз.

Тюремная камера заполнена запахом сырости и едва уловимыми нотками бытовой химии, доносящимися из ванной. Кейси жадно глотает этот воздух, чтобы избавиться от тошноты сна, и почти успокаивается, но далекий и едва слышный хлопок и шорох шагов застигают ее врасплох. Тело пронизывает легкая дрожь, которую Кейси пытается спрятать за шумными вдохами-выдохами, подсчет которых приводит мысли в порядок.

Она тихо соскальзывает с кровати и подходит к двери. Прислоняется ухом к холодному металлу и напряженно вслушивается, надеясь составить смутную картину происходящего. Голоса звенят взаимным раздражением двух спорящих людей, но они слишком далеко, и Кейси не может разобрать ни единого слова. Кейси может только предполагать, полагаясь на свой слух и то, что уже успела узнать.

Высокое и низкое. Женское и мужское. Две противоположности, запертые в одном и том же теле. Дэнис и Патриция. Патриция и Дэнис. Дэнис.Дэнис.Имя крутится на кончике языка вместе со свежим привкусом воспоминания о поцелуе, и Кейси вздрагивает от очередной волны страха, поднимающей волоски на ее теле. Тревога разливается по сосудам и скапливается узлом в районе живота, поднимаясь к горлу волной неконтролируемого жара и тошноты. Словно этого мало, перед Кейси вспыхивает картинка двух искрящихся под стеклами очков льдинок, и, даже закрыв глаза, она не может избавиться от отпечатавшегося на веках изображения.

Кейси чувствует этот страх каждым миллиметром своего тела, но его оттенок становится чем-то новым в ее спектре эмоций — совсем несравним с кислым привкусом, оседающим во рту после липких прикосновений опекуна и взглядов его блестящих, масляных глаз. Этот страх не заставляет ее трястись и прятаться. Впрочем, прятаться ей негде.Лишь оторвавшись от своих размышлений, Кейси понимает, что подвал полностью охватила тишина: спор закончился, его участники наверняка покинули укрытие, и Кейси готовится провести несколько невыносимо долгих, томительных часов в ожидании их возвращения.Для Дэниса время, проведенное с доктором Флетчер, пролетает незаметно. Необходимость притворяться спадает, утягивая за собой тяжесть, наливавшуюся в груди мужчины каждый раз, когда ему приходилось напяливать на себя образ другого человека. А драгоценное время, обычно утекавшее в бессмысленных и утомительных попытках обвести психиатра вокруг пальца, наконец-то достается ему, Дэнису. Не Барри, не Джессике, не Уэйну, а ему — только ему одному. Словно он вдруг стал полноправным хозяином дома, который приходилось делить со сворой вечно путающихся под ногами родственников: старый, непрерывно кашляющий нотариус наконец зачитал завещание, и все имущество переходило в его, Дэниса, руки, и необходимость терпеть незваных гостей внезапно отпала.Пьянящее чувство неожиданной свободы длится несколько слегка отступивших от обычной нормы вдохов и выдохов, а затем испаряется, когда Дэнис возвращается к реальности. К тяжести имени, без которого существование мужчины было бы попросту невозможно. Имени, обладателя которого Дэнис всю жизнь так отчаянно старался защитить, но, очевидно, пока не сумел, и которое так хорошо знает доктор Флетчер.Кевин. Венделл. Крамб.Вместе с двумя ?К? Дэнис возвращается домой, чтобы вспомнить о третьей, которая тихо дожидается его в застенках им же построенного подземелья. Кейси.

Она терпеливо сидит на кровати в ожидании хоть каких-то изменений в ставшей привычной тишине. Раньше Кейси ее любила. Любила задерживаться после уроков и надолго оставаться в одиночестве, впитывая в себя отсутствие звуков и ощущений, что приносило ей недолгое и странное спокойствие, заканчивавшееся на пороге собственного дома.

Теперь тишина напрягала. Утягивала в беспокойное ожидание неизвестности — холодное и скользкое, заставляющее каждую мышцу сжиматься в судорожном спазме, вызывающем ощущение тошноты и головной боли. Может, это всего лишь голод.Внезапный шум за стеной вырывает вздох облегчения, смешанного с новой порцией тревоги, вместе с которым Кейси ощущает, как пустой желудок сдавливает очередной спазм. Она понимает, что действительно голодна, и наконец нащупывает ниточку для разговора со своим тюремщиком. Вдох. Выдох. Дюжину раз прокрученная в голове фраза наконец вырывается на волю.— Можно мне поесть?Голос из-за запертой двери застает Дэниса врасплох, и он замирает, как пойманный зверь. Но смятение быстро вытесняется механическими шагами в сторону двери и складыванием в голове привычного алгоритма дальнейших действий.— Хорошо, я принесу еду через несколько минут.Низкий голос со льдинками, наверняка попавшими в него из осколков глаз, мужской тембр, отсутствие шепелявости — нет никаких сомнений, что это Дэнис. Но Кейси знает, что не может закончить разговор на этом и собирает остатки сил, чтобы, подобно охотнику на крупную дичь, оставаться смелой и хитрой.— Можно мне поесть снаружи?Голос почти выдает просачивающийся сквозь напускную смелость страх, но Дэнис слишком погружен в свои мысли, чтобы понять это и ощутить новую волну раздражения.— Нет.— Тогда, может, вы поедите вместе со мной?На полпути к кухне Дэнис замирает и в недоумении сводит брови. Нерешительность заставляет его закрыть глаза, досчитать до десяти и пятнадцати, моргнуть и, словно на что-то решившись, ответить:— Обращайся ко мне на ?ты?.В отдалении от камеры он уже не может услышать рваный вздох облегчения девушки, сжимающей подрагивающими пальцами судорожно трясущуюся руку.***Через пятнадцать минут, растянувшиеся для Кейси в подобие часа, тишину разбивает скрежет проворачивающегося в замке ключа. Дверь со зловещим скрипом открывается, и девушка видит перед собой Дэниса, несущего в свободной руке поднос с двумя тарелками макарон, пар от которых поднимается вверх, к его очкам, и ограничивает мужчине обзор.

Кейси кажется, что этот туман — густой и вязкий — скоро протянет к ней свои тонкие полупрозрачные щупальца, оплетет шею и сдавит ее с совсем не призрачной силой, превратившись в крепкие руки мужчины напротив. На самом деле, пар уже почти рассеялся — еда понемногу остывала, — и Кейси, несколько раз моргнув, пытается всеми силами избавиться от сжавшего ее страха.

Сквозь запотевшие стекла очков Дэнис не видит потоки ужаса, вихрящиеся в темных и внимательных глазах напротив. Он проходит мимо замершей возле двери девушки и ставит поднос на тумбочку. Ровно. Так, чтобы каждый его край был параллелен деревянным границам столешницы. Лишь убедившись в точности своих действий, Дэнис оборачивается к Кейси, борясь с отчаянным желанием сбежать в ванную и начисто вымыть руки.Кейси стоит там же, парализующая вязкость страха понемногу отступает, но не исчезает полностью, и единственное, что она может сделать — это немного повернуться в сторону принесшего ужин мужчины. Заметив ее, он делает шаг вперед, и Кейси, совсем неосознанно, повторяет его движение. Но в обратную сторону.Ошибка. Кейси понимает это, когда одновременно с холодом бетонной стены ее пронизывает ледяная корка за стеклами очков, ставшая еще толще после ее неосторожного движения. Кейси вздрагивает и делает усилие, чтобы исправить свою оплошность и осторожно шагнуть навстречу мужчине.

Но Дэнис больше не делает попыток приблизиться. Он садится на кровать, где раньше ютились две другие девушки, и разглаживает образовавшиеся на брюках складки. Проходит рукой по коротко бритым волосам и аккуратно берется за еду, коротким движением руки приглашая Кейси присоединяться к трапезе.Он пристально наблюдает за тем, как она осторожно садится на край матраса и несмело берется за еду. От его взгляда Кейси ежится и опускает глаза в тарелку, где ее рука машинально перемешивает скрученные червячки макарон с пленкой застывающего на них сыра. В ее голове вертится сразу несколько вопросов, но она не может выбрать ни один из них, и несколько минут не нарушает установившуюся тишину, в которой слышен лишь глухой скрип столовых приборов.Это дает Дэнису время сосредоточиться на мыслях, все это время крутившихся на заднем фоне его сознания. Выбрать, которая из двух девушек должна будет стать чистой, ведь Зверя нельзя оставлять голодным — в этом Патриция все-таки права. Одна из ?чистых? находится за дверью кладовки. Вторая сидит напротив и прерывает его размышления внезапным вопросом.— Зачем здесь… я? — язык Кейси не поворачивается сказать ?мы?, потому что она не имеет ни малейшего понятия о том, что сделали с Клэр и Маршей и где они теперь находятся.— Это все из-за Зверя, — голос Дэниса (если такое вообще возможно, думается Кейси), серьезней обычного, а между бровей залегает едва заметная морщинка, будто она задела неприятную для него тему. — Зверь проголодался, и вы — его священный ужин.Кейси передергивает, будто по телу пускают электрический заряд, и раздражение Дэниса начинает набирать обороты. Но Кейси уже не замечает этого, она отчаянно цепляется за следующий вопрос.— Кто такой зверь?Дэнис замирает, пытаясь решить, может ли он рассказывать этой девочке то, во что они так рьяно верят, отчего складка на лбу становится еще глубже. В конце концов, именно это и было необходимо — поведать миру о Звере. Поведать о таких, как Кевин. О таких, как они.— Зверь — это существо с невероятными способностями. Его сила, ловкость и чувствительность органов чувств не знают предела. Мир должен узнать о нем. Узнать о нас. И скоро он узнает.На несколько мгновений в комнате замирает тишина, и Дэнис останавливает взгляд на Кейси, которая снова опустила глаза вниз. У нее приятные черты лица и — он помнит — мягкие теплые губы. Но больше всего ему нравились глаза — темные и глубокие, посаженные чуть дальше друг от друга, чем это обычно бывает, отчего ее взгляд казался более внимательным и глубоким. И было что-то на дне двух этих карих лужиц, что-то совсем знакомое, но, тем не менее, неуловимое.

— Но… — Кейси несмело нарушает давящее молчание, — почему именно мы?— Потому что вы грязные.Кейси чувствует, как начинают слезиться глаза, и уже не может успокоиться. В голове застревает это слово — ?грязные? — и эхом отдается в каждом уголке паникующего рассудка. Каждое воспоминание о прикосновениях дяди Джона отзывается теперь нестерпимым жжением на коже, и Кейси кажется, что она горит.Горит ненавистью к тому, кто сделал ее такой, сделал ее грязной, кто обрек ее на этот священный ужин. Кейси в который раз жалеет о не пущенной тогда, в лесу, пуле.Падающая с дрожащих ресниц слеза становится последней каплей в чаше терпения Дэниса. Ему хочется смести еду на пол так же, как хотелось сделать это перед экраном монитора, когда на нем мерцало тревожное сообщение Барри доктору Флетчер. Он поднимает руку в неясном порыве, но, вместо того, чтобы выместить на чем-нибудь накопившиеся внутри злость и бессилие, он лишь прикасается к выбившейся пряди темно-каштановых волос и заправляет ее за ухо. Словно восстановление порядка могло помочь ему справиться с бурей внутри.Теплая рука секунду скользит по щеке Кейси, и ее тело покрывается легкими мурашками, а в животе скручивается истерика. Она изо всех сил зажмуривается и поджимает губы, сминая их в тонкую линию, чтобы не закричать. Кейси не видит, как морщится, а затем проясняется лицо Дэниса, лишь слышит его последние слова.— Не волнуйся. Когда Зверь придет, ты очистишься.Когда дверь закрывается, а шаги за ней исчезают в глубине квартиры, Кейси падает на кровать. Она все еще дрожит, но почему-то больше не может плакать.***Дэнис стоит перед дверью кладовки, за которой заперта девушка с шоколадным оттенком кожи. Мужчина не трогал ее, лишь попросил станцевать, но и этого ему не удалось увидеть из-за бессмысленного героизма другой девчонки. Теперь, без постороннего присутствия, он чувствует себя увереннее, и какое-то нездоровое возбуждение затуманивает ему голову. Раздраженный страхом Кейси (ну почему они должны меня бояться?), он уже точно решил, кто ?очистится?, а кто останется на ужин.Шпингалет поддается легко, и дверь бесшумно приоткрывается под давлением прижатой к ней ладони. Заглянув в образовавшийся зазор, Дэнис замечает лежащую на полу девушку, подложившую под голову руку. Она дремала, и эта дремота была мгновенно развеяна, когда мужчина зашел внутрь и осторожно закрыл за собой дверь. Каморка была очень маленькой из-за занимавших ее полок, и в духоте можно было легко различить запах пота и мочи.

Ни что из этого Дэниса не волновало. Он игнорировал то, как сжалась в углу девушка, напоминая потрепанную старую куклу, как она заскулила и попыталась вырваться, когда он рывком поднял ее с пола. И даже ее мольба не могла смягчить того, что уже было для нее запланировано.

— Замолчи.Приказ звучит холодно и сухо, но спрятанная в нем угроза заставляет Маршу содрогнуться и закрыть рот рукой. Она догадывается, зачем этот псих пришел к ней, догадывается, что он уже сделал то же самое с Клэр, потому что слышала ее хриплые крики этой ночью. И молилась, чтобы он передумал, чтобы снова пошел к Клэр, а не к ней, Марше. Ей было жаль подругу, но себя ей было жаль больше.Дэнис больше ничего не говорит, лишь молча спускает лямки лифчика и свободно проводит ладонями по оголившимся ключицам и плечам. В его прикосновениях не нежность, а требовательность и какая-то официальность, словно все происходящее — древний ритуал, и мужчина выполняет все формальности. Как по инструкции.Марша больше не сопротивляется, она не видит в этом смысла. Он сильнее, а ее попытки защититься разозлят его еще больше, и тогда ей точно будет хуже. Она покорно наблюдает, как падает вниз бюстгальтер и обхватывает руками дрожащие плечи, одновременно пытаясь закрыться от цепкого взгляда за линзами очков.Дэнису хочется ее поцеловать, и он делает это – так же сухо и холодно, как пару минут назад приказал ей заткнуться. На вкус поцелуй оказывается кислым, а губы сухими, и на секунду Дэнис пытается представить на месте этого застывшего темного лица другое — светлое и чистое лицо с двумя лужицами подтаявшего шоколада.Пока Дэнис уплывает от реальности, маленькие руки с неожиданной силой отталкивают его назад. Дэнис теряется, и вместе с этим теряется образ Кейси, и сквозь маску фантазии проступает плаксивое лицо кудрявой темнокожей девушки. Она говорит ему убираться, не трогать ее, называет грязным извращенцем и поднимает в Дэнисе спрятанные в воспоминаниях унижение и стыд.

Дэнис чувствует, как к горлу подступает тошнота. Его физическое желание смешанное с навязчивой идеей сделать хотя бы нескольких из жертв чистыми сходит на нет. Он не знает, почему, и не хочет в этом разбираться. Только тихо просит прощения и выходит из комнаты, запирая за собой дверь, в которую, как он думает, уже никогда не войдет.