Окно (1/1)

Дэнис возвращается к себе полностью опустошенным, будто кто-то забрался в его нутро, разворотил там все и оставил сочиться теплой, вязкой влагой, душившей его изнутри. Горло сжимается от сухости, резко контрастируя с потными ладонями, которые мужчина безуспешно пытается вытереть о брюки, нарушая их обычную чистоту. Нарушая свой собственный привычный комфорт.…грязный извращенец!Разбавленное водой жидкое мыло никак не хочет отскребать что-то, что отпечаталось на его руках, и Дэнису приходится с новой силой тереть кожу, чтобы избавиться от липких следов, оставшихся и на его пальцах, и в его голове. Но выскоблить из памяти отвращение, сочившееся в каждом визге той девочки, он так и не смог.…не трогай меня, мерзкий ты ублюдок!Он берется за мочалку, смутно на что-то надеясь. Будто сможет содрать собственную кожу и очиститься от унижения привычной болью. Не только от настоящего, но и от быстро воскресшего прошлого, которое доктор Флетчер услужливо раскопала из глубин его памяти и, как опытный археолог, подобрала верное место для каждой сгнившей кости, не забыв очистить от грязи и тот день, когда другие личности узнали о его маленьком секрете — любви к танцам в исполнении несовершеннолетних девочек.Это был не первый раз, когда он в тайне включал подобные видео, но первый раз, когда решился удовлетворить свои желания — хотя бы простой мастурбацией. И, к сожалению, первый раз, когда он потерял контроль и выпал из пятна, которое тут же было занято кем-то из личностей (он так и не узнал, кем), с отвращением закрывшей вкладки браузера и рассказавшей все Барри. Они уже давно считали, что не нуждаются в нем, и интуитивно чувствовали его дефект. Но теперь, когда Дэнис прокололся, могли открыто выразить свое презрение. ?Грязный извращенец? — так они отблагодарили его за все годы, что он впитывал в себя направленное на Кевина насилие и унижение. И за это он их возненавидел.Рука непроизвольно сжимается в кулак, и Дэнис чувствует, как костяшки с хрустом впиваются в зеркало, оставляя за собой множество мелких трещин. Яркая вспышка боли сталкивается с такой же ослепляющей волной ярости, и неминуемый взрыв выталкивает Дэниса из пятна, на которое тут же возвращается кто-то другой. Кто-то, кто ненавидит брюки, шепелявит и любит танцевать под Кани Уэста в комнате с маленьким окном.***Кейси лежит на кровати и перебирает в голове маленькие ключики к собственному спасению. Ни один из них не проворачивается в замке: вентиляция заколочена, дверь надежно заперта, а в комнате нет ни единого окна или напоминающей его щели — ничего, чтобы связаться с внешним миром. Остается лишь призрачный шанс, который вертится вокруг мужчины, от взгляда которого кожа Кейси мерзнет и покрывается мурашками.Иногда Кейси становится интересно, что с ним произошло. Где находится отправная точка для множества. Хочется понять, как одно тело может уместить в себе два с лишним десятка людей и не подавиться их количеством — если, конечно, Хедвиг не соврал. Если Хедвиг вообще существует, как и Патриция, Дэнис и другие личности, которых Кейси ни разу не видела. Если это не сбрендивший притворщик. Хотя, оглядываясь вокруг и натыкаясь лишь на бетонные стены своей тюрьмы, Кейси в любом случае видит лишь отражение действий психопата.Внезапный топот, дробью рассыпавшийся где-то в спасительных коридорах подвала, заставляет Кейси настороженно приподняться на кровати. Прислушаться. Не заметить стук собственного сердца, заглушенного скрежетом открывающейся двери, и вздрогнуть от влетевшего в комнату яркого пятна. По одному спортивному костюму можно понять, что это Хедвиг — маленький ключик, который наконец-то открывает хитрый механизм. Дэнис никогда бы не надел нечто подобное.— Привет, — Хедвиг останавливается посреди комнаты и нерешительно осматривается. Скованность быстро уступает место обычной детской болтливости, и мальчик выливает на Кейси все свои последние новости: — Теперь мистер Дэнис сильный. Мне все сложнее занимать его место. Но он чем-то расстроен, и я снова могу здесь быть.Хедвиг улыбается — по-мальчишески широко и наивно, но Кейси все равно пробирает дрожь от того, что эта улыбка принадлежит взрослому мужчине. И под кожу проникает ощущение, что под спортивным костюмом прячется идеально выглаженная рубашка, а в кармане ветровки лежат очки, и через мгновение Дэнис, не вынеся маскарада и расплывчатой картинки, снова их наденет, чтобы спрятать за стеклами две фирменные льдинки.

Будто желая убедиться в своей догадке, Кейси внимательно рассматривает глаза Хедвига, но не находит ничего, кроме теплого южного моря. Она чувствует, как мешаются внутри нее облегчение и легкое, непонятно чем вызванное разочарование. Кейси не отводит взгляда, и Хедвиг снова чувствует себя неуютно.— Зачем ты так странно на меня смотришь? — шепелявость его голоса странным образом успокаивает Кейси, и она лишь слегка мотает головой. — Мне стало скучно, и я присол к тебе. Только не говори старсым, а то они меня наругают. А я… я не хочу, чтобы мисс Патриция злилась. И, и чтобы мистер Дэнис злился — тоже не хочу.

Кейси внимательно слушает мальчика, который уже успел сесть рядом с ней на кровать. Он болтает без умолку, но в его словах нет никакого смысла. Сказки Патриции, новые карандаши, потому что ему хочется рисовать свои сны, дырка в носке, танцы и Кани Уэст — ничего из этого не имеет для нее значения, но Кейси все равно делает вид, что заинтересована. Она не имеет права его спугнуть, потому что другого такого шанса может и не быть.Интересно, чем расстроен Дэнис?— Я поставил магнитолу в своей комнате. Прям… прям возле окна. И я прям м-м-м, — Хедвиг прикрывает глаза, поднимает руки вверх и несколько раз качает корпусом, повторяя воображаемые движение, — классно танцую.

…прям возле окна.— Здорово, — Кейси улыбается.…возле окна.Ей стоит немалых усилий сдержать себя и не рассмеяться во весь в голос. Каким бы, верно, истеричным был этот смех, и как бы она испугала им мальчика, который, ни о чем не догадавшись и приняв реакцию Кейси за восторг при виде его неловких танцев, весело улыбается в ответ на ее ?здорово?.— А может мы, — Кейси делает неглубокий вдох, чтобы утихомирить нарастающее возбуждение, — потанцуем и послушаем музыку?Хедвиг замирает. На секунду о чем-то задумавшись, он мотает головой:— Тебе нельзя в мою комнату.— Да, точно, — внутри Кейси все вспыхивает от паники и попытки придумать что-то, что позволит ей пробраться к единственной возможности спасения. Но снаружи она спокойна, и мальчик не замечает ничего странного, когда она продолжает: — А давай… прокрадемся туда?Заговорщицкая улыбка. До боли сжатая в кулак рука спрятана за спиной. Взгляд открыт и внушает доверие. По крайней мере, Кейси хочется, чтобы так было.— Ладно, пойдем, — после недолгого колебания Хедвиг сдается и неохотно сползает с кровати. — Но если ты снова меня обманес, я назалуюсь Патриции, и она посадит тебя туда зе, куда и остальных.

Кейси не знает, где находится это ?туда зе?, лишь отчаянно не хочет туда попасть. Мысли о спасении других девушек тихо бередят сознание, но заглушаются твердым вердиктом разума и самосохранения: сейчас она ничем не сумеет помочь. Только если выберется наружу и свяжется с полицией.Скрипучая дверь, слабо освещенный коридор, громкий топот Хэдвига и невесомо-осторожные шаги Кейси — все это заканчивается небольшой тусклой комнатой, в которую радостно влетает мальчик, чтобы сразу же включить громкую отрывистую музыку и начать свой не менее странный танец. От движений его рук и тряски головы у Кейси рябит в глазах, и она пару секунд не замечает ничего, кроме фигуры в спортивном костюме, но наваждение быстро проходит. Она здесь не для него.

Но того, ради чего она сюда пришла, попросту нет. Его нет. Окна нет. Но ведь он говорил, что магнитола стоит прямо возле окна. Серая, с металлическим отблеском, она и правда здесь — издает нервирующе резкие звуки, под которые продолжает дергаться Хэдвиг в каком-то жутком экстазе. Окна по-прежнему нет.

Кейси затапливает отчаяние. Холодное и колючее, оно проникает в легкие и не дает дышать, а затем поднимается к глазам и тает там соленой дорожкой страха. Девушке хочется, чтобы это была ошибка, чтобы успевший уже закончить танец Хедвиг, который сейчас пристально вглядывается в ее лицо и пытается узнать ее мнение о выступлении, ошибся. Перепутал комнату.

— Я немного запуталась. Ты говорил, что магнитола у окна, — это должно быть так.— Так вот же оно! — Хедвиг радостно улыбается и бросается к стене за комодом. Только теперь Кейси замечает рисунок, висящий чуть левее и выше злосчастной магнитолы: окно с коричневыми рамами и небрежно закрашенными стеклами. — Так оно закрыто, а так открыто. Опять закрыто. И снова открыто.Мальчик самодовольно поднимает и опускает лист: вверх, вниз. Вверх, вниз. Но как только он замечает взгляд Кейси (или, лучше, его отсутствие), останавливается. В его голове прорезывается понимание, и уголки губ меняют свое положение. Верх. Низ.— А ты думала, это настоящее окно? — Хедвиг часто моргает, осмысливая новое предположение, и никак не хочет верить в то, что эта девочка опять его обманула. — Хотела сбежать? И все такое?Укол жалости к ребенку едва заметен. Страх вытесняет все другие эмоции, а отчаяние толкает Кейси на мольбы и просьбы, хитрости и уловки. Что угодно, лишь бы остаться в компании Хедвига и заставить его выпустить ее отсюда. Что угодно, лишь бы выбраться из плена и больше никогда не видеть этих изменчивых голубых глаз.

Хедвиг поддается. После небольшого спора протягивает ей свою самую ценную вещь — нечто, до боли похожее на рацию. Кейси хочется верить, что это она и есть, но каковы шансы получить что-то настоящее из рук того, кто на полном серьезе называл карандашную мазню окном?

— Это не игрушка.Обиженный голос Хедвига вырывает Кейси из оцепенения. Разве это возможно?— Это мистера Дэниса. Он не знает, что я ее украл, — мальчик словно отвечает на ее мысленные вопросы. Он явно нервничает, и Кейси боится, что он в любую минуту может потребовать ее обратно. Сказать точно, кто ?он? — Хедвиг или Дэнис — Кейси не может, и это только делает температуру страха на несколько градусов выше. Медлить нельзя, действовать.Кейси кажется, что все происходит за считанные секунды. Включенная рация. Четкие инструкции Кейси Кук. Безуспешные, но яростные попытки Хедвига отобрать то, что он сам украл. Идиот-полицейский, принимающий все за шутку. Новая попытка. Пощечина. В-который-раз-помогите. Рыдания мальчика где-то на заднем фоне.За тщетными попытками объяснить офицеру полиции, что происходит, Кейси не замечает, как всхлипывания прекращаются. Как выпрямляется сгорбленная спина, натягиваясь в тугую, смазанную злостью и раздражением струну. Как гримаса обиды сменяется на холодную стальную маску с крепко сжатыми челюстями. Но когда Кейси наконец-то ловит направленный на нее взгляд, осознание произошедшего парализует не только каждую клеточку тела, но и все имеющиеся у нее эмоции.

У Дэниса же остается всего одна эмоция — ярость. Из-за воспользовавшегося его слабостью Хедвига, из-за внезапного сопротивления той темнокожей девочки, из-за гнусного прошлого, из-за нравоучений Патриции и теперь, когда он оценил обстановку, из-за очередной пленницы, которая возомнила себя достаточно умной, чтобы сбежать отсюда. Хочется вырвать это все из себя. Очиститься. Или, может, очистить других.Одним резким движением он вырывает из ослабевшей руки рацию и поворачивает колесико, отбирая у сжавшейся перед ним девушки последнюю надежду. Едва удержавшись от порыва разбить черный прямоугольник об пол, он откладывает рацию в сторону, делает глубокий вдох и смотрит на Кейси. От нее чуть ли не пахнет страхом. Животным, неконтролируемым, пригвождающим ее к месту.

Дэнис горько ухмыляется. Она никогда не перестанет его бояться. Хорошо, что это уже не имеет значения.Ему нравится ее лицо, нравятся эти оленьи глаза, в которых сейчас и правда плещется боль загнанного в угол дикого зверя. Нравятся гладкие и мягкие на ощупь волосы, которые он дважды – Дэнис ведет счет своим проявлениям психоза – поправлял. Нравятся припухлые, искусанные, как он теперь замечает, губы. Их он успел попробовать на вкус. И когда Дэнис опускает взгляд ниже, отдельные детали складываются в нужный образ, и в голове вспыхивает то, что за последние дни загоралось непозволительно часто.— Подойди, — как и все предыдущие разы, Дэнис приказывает, а не просит. Как и все предыдущие разы, Кейси подчиняется.У нее трясутся колени и губы. Руки тоже, поэтому она даже не пытается стереть ими слезы, которые уже расплываются по щекам и, очертив челюсть, тяжелыми каплями срываются с подбородка. Слез было много, но из горла не вырвалось ни звука — Кейси давно научилась плакать тихо: в доме дядюшки Джона за громкие завывания неизменно наказывали.Воспоминания об опекуне, затерявшиеся где-то в глубине сознания, снова начинают плясать под веками, когда Кейси чувствует опустившуюся на ее талию чужую руку. Прикосновение, грубое и холодное, поднимается выше, к лопаткам и вибрирует в волосах. Это ощущение почти напоминает о единственном спокойном моменте в подвале, когда Патриция расчесывала ей волосы. Почти.Рука следует дальше, перебирается на шею и слегка сдавливает ее. Кейси боится смотреть на Дэниса, но чувствует, как прилипает к ее коже его механический взгляд. Она уже догадалась, чего он хочет и знает, чего ожидать, но от этого не становится легче: каждый раз всегда оказывался таким же страшным и болезненным, как и первый. Но почему же он медлит? Этого Кейси, вспоминая дядю Джона, не понимает.

А Дэнису хочется насладиться процессом. Эта пленница – последнее, что позволяет ему его новая религия. Ему некуда спешить: он успел отдохнуть за время, проведенное в теле Хедвигом, и теперь полностью контролирует пятно. Почти ощущая себя хозяином этого тела. Почти.— Сними кофту, — Дэнис делает шаг назад, убирая свою ладонь с кожи Кейси, и дает ей немного личного пространства, одновременно забирая его своим собственным приказом.Кейси сглатывает. Поджимает губу, чувствуя на языке разбавленную соль, и, как в замедленной съемке, цепляется пальцами за края мягкой ткани. Поднимает руки, стягивая одежду вверх и освобождая полоску обнаженной кожи выше края джинсов, светлую майку и другой кусочек кожи. Наконец, кофта соскальзывает с самих рук и глухо падает на пол. Воцаряется вязкая тишина.Во рту у Дэниса пересыхает. Он видит то, что не ожидал, не должен был и не хотел бы видеть.Порезы. Кривой и уродливой паутиной обтянувшие плечи и живот, так нелепо смотрящиеся на ровной и тонкой коже порезы. Некоторые шире и короче, какие-то длиннее, некоторые глубже и четче, все еще не зажившие до конца, — все они создают страшный, абсурдный узор, в который вплетаются небольшие красные и розовые точки с темными ореолами. Следы от сигарет, понимает Дэнис, и вздрагивает, словно от фантомной боли: он до сих пор помнит, кого мать любила использовать вместо пепельницы.

— Т-ты… Ты… — язык едва ворочается во рту, а голова никак не может подсказать правильные слова. — Ты уже чиста.Дэнис не верит увиденному и сказанному, и удивление на его лице передается Кейси. Она не понимает, о чем он говорит, просто пытается переварить то, что только что сказал мужчина.

чиста— Ты не подходишь для священного ужина, — из голоса Дэниса исчезает металл, а мысли о том, что он хотел с ней сделать несколько мгновений назад, уступают место какой-то ненормальной смеси разочарования и восхищения, читающимися в нездоровом блеске глаз и изгибе губ. Его голос почти теплеет, но он снова берет себя в руки. Снова надевает маску и ровный голос. — Возвращайся в свою комнату. Нам нужно решить, что с тобой делать.Дэниса тут же коробит от этого ?мы?, будто он хотел позволить Патриции хоть что-то решать. Будто она имела реальную власть, и это делало ее присутствие в голове более ощутимым. Патриция всегда приносила с собой разговоры о Звере — главная овца в этой пастве. Но мысли о Звере впервые подталкивают Дэниса к другому вопросу: хватит ли жителю железнодорожного депо всего одной девушки, чтобы утолить свой голод? В голову Дэниса начинает прокрадываться страх.Он мягко подталкивает девушку к выходу и провожает до ее комнаты, кривясь при каждом издаваемом кроссовками скрипе. В его голове каша, и ему стоит как следует ее прожевать, чтобы действительно решить, что делать дальше с той, что уже чиста. И все же, одного он точно не может сделать.— Надеюсь, ты понимаешь, что мы… я не могу тебя отпустить.Он слегка приподнимает уголки губ, надеясь, что это хоть немного напоминает улыбку, и, закрыв дверь на замок, уходит, чтобы оставить и ее, и самого себя один на один со своими собственными демонами.