Ересь (I) (2/2)
А еще он, Хедвиг, та женщина и тот мужчина — это совершенно разные люди. И с каждым новым вопросом Кейси становится все холодней. Она слышала про раздвоение личности, но не знала, что расщепиться можно и на большее количество частей. Не знала и не хотела знать: единственным, что пульсировало в голове Кейси, было желание выбраться отсюда.
Поэтому когда темноволосая девочка просит Хедвига о помощи, он пугается и начинает сбивчиво оправдываться. Замолкает. Ему нравится та, что разговаривает с ним, но еще больше — та, что сидит на кровати и прикрывается одеялом. Зачем она эта делает? И хотя Хедвигу нравятся брюнетки, а среди трех девушек сидит блондинка, они все равно красивее, чем те две, что были в прошлый раз. И ему, как и в прошлый раз, нельзя к ним подходить.
— Пока, — он резко вскакивает, когда мысли обрываются на лице отраженного в зеркале Дэниса и раздраженном голосе Патриции, который он обязательно услышит, если они узнают, что он опять украл свет.— Подожди! — голос у Кейси срывается и выходит громче, чем нужно. И хотя в глазах стоят слезы, а в горле — тугой, мешающий говорить ком, ей удается сказать то, что до смерти пугает маленького мальчика, живущего в теле тридцатилетнего мужчины.
Кейси говорит много лишнего и давит все больнее. Ей жалко Хедвига, но себя ей жаль еще больше, и поэтому она не прекращает запугивание даже когда по лицу Хедвига начинают течь слезы. Он хнычет, говорит что-то, и Кейси жадно ловит каждое слово, зная, что это — ее единственный ключ к спасению. Наконец, она его находит.— Мы еле-еле сделали дом безопасным, чтобы соседи не мешали, отсюда нельзя уходить, — быстро вскакивая и в испуге пятясь к двери, говорит Хедвиг, шмыгая носом и вытирая уже высохшие слезы. — Мне надо высморкаться.Хедвиг выбегает наружу, захлопывает за собой дверь и как можно быстрее бежит в свою комнату, потому что боится, что скоро вернутся Патриция и Дэнис, которые обязательно его наругают. В голове у Хедвига много вопросов и запутанных страхов, которые шевелятся в нем ядовитыми змеями, чье гнездо так неосторожно расшевелила эта девочка. Ему хочется спрятаться от них под одеялом, но вместо этого он вспоминает, что оставил дверь незакрытой и быстро возвращается назад, со свойственной детям забывчивостью выкидывая из головы всех шипящих гадов. Ему снова хочется поговорить с той девочкой и посмотреть на двух других. Напугать их в отместку. Хедвиг хочет успеть сделать это до того, как закончится его суперсила.Чем ближе он оказывается к комнате, тем явственнее ему слышатся шорохи, мягкий скрежет и сдавленный панический шепот. Они там играют? Без него?— Эй, а что вы там делаете? — Хедвиг хочет войти, но дверь не поддается даже тогда, когда он нажимает на нее со всей имеющейся у него силы. — Впустите меня, пожалуйста! Нет, ну правда, можно войти?Он толкает сильнее и задыхается от возмущения: почему он не может быть таким же сильным, как Дэнис, чтобы выломать эту дверь и надавать им тумаков за то, что они его не слушаются? За то, что они оставляют его одного?— Честно, это уже не смешно! — в голосе мальчика звенят обида и злость, заставляющая его все сильнее толкать дверь и сыпать угрозы в адрес тех, кто так упорно сдерживает его слабые попытки пробиться внутрь. Через секунду он слышит, как что-то с громким стуком бьется об пол, и замирает от испуга. Хедвиг сдается.
А Дэнис понимает, что они оторвали решетку вентиляции. В нем кипит злость на нарушившего правила Хедвига, на обманувших его пленниц и на самого себя: за то, что потерял контроль. Уступил его какому-то избалованному и капризному мальчишке.
Он уходит в соседнюю комнату, срывает с себя отвратительно-мешковатый и мятый спортивный костюм, как можно скорее натягивает брюки с рубашкой и, не застегивая ни одной пуговицы, слишком быстро, сдерживая нарастающее в груди рычание, подходит к комнате, замедляя последние шаги. Одолеть двух слабых подростков не составляет ни малейшей сложности — Дэнис мог бы справиться и с пятью взрослыми мужчинами, что уж говорить о девчонках. Он едва надавливает плечом на дверь, не замечая отчаянное и слабеющее с каждым мгновением сопротивление изнутри, и освобождает достаточно места, чтобы оказаться в комнате и понять, что на усеянном хлопьями изодранного гипсокартона полу стоят лишь две девушки из трех.Дэнис часто дышит и пытается взять себя в руки. Который уже раз? Он весь натянут до предела, как струна, которая вот-вот лопнет. И ему самому становится страшно при мысли о том, что сможет произойти, когда тугой сгусток напряжения прожжет в нем дыру и вырвется наружу.
Ему незачем лезть в вентиляцию следом за блондинкой: он прекрасно знает, куда ведут все ее ходы и где можно будет спрятаться. И хотя внутри Дэниса вот-вот что-то надорвется, он не позволяет своему волнению отразиться на движениях и словах. Он молчит, смотрит привычным тяжелым взглядом на жмущихся в углу девушек, разворачивается и уходит, запирая за собой дверь: Дэнису больше не нужны неудобства.Он ступает мягко, шаг все так же размерен, только дыхание никак не хочет приходить в норму, а уколы тревоги становятся все больней. Что, если она действительно сбежит? Дэнис нарушает все законы логики, подчиняясь этому вопросу, и слегка ускоряет шаг, выкрикивая в полумрак коридора гулкое ?стой?. Где-то за поворотом ему чудится легкий топот бегущих ног и картинка слегка смазывается: Дэнис идет значительно быстрее, чем обычно.
Когда он проходит мимо железного ряда старых шкафчиков, которые когда-то давно, до свержения Барри, позволяли личностям обозначить границы своего личного пространства, ему чудится захлебывающееся дыхание. Не чудится — явственно слышится. Заглядывая в прорези в верхней части дверцы и едва различая в полумраке пятно лица и волос, он убеждается, что это не галлюцинации.
— Я уж было подумал, что ты сбежала, — облегчение в голосе мешается с остатками панической тревоги, которая едва ощутимым покалыванием оседает на кончиках пальцев.
Дэнис убеждает беглянку выйти. Он отходит от кабинки на полтора шага, переводит дыхание и застегивает рубашку, которая все это время болталась как попало и ужасно его нервировала. Дэнис и не представлял, как сильна была его паника все это время, когда успех предприятия зависел от какой-то глупой и безрассудной девчонки, возомнившей себя умнее их. Умнее его. Дэниса снова пробирает злость и осаждают дурные мысли, которые Патриция больше не в силах контролировать.Когда блондинка выходит, Дэнису сразу бросается в глаза грязь на ее кофте, которая вызывает ужасный зуд в затылке и не дает спокойно думать. Только Дэнис не уверен, что на самом деле путает его мысли: пыльные разводы на ставшем серым свитере или изгибы груди, которые этот свитер пытался скрыть. Он приказывает ей его снять и даже не объясняет зачем — впервые чувствует, что эта девочка не гость, как все время твердила Патриция, а пленница, находящаяся в полной его власти. Власти, которая растворяется в раздражении, навязчивых, почти утопленных в мыльной воде мыслях и злости на то, что его спокойствие было нарушено.
— Я хотел быть хорошим. — Струна лопнула.