Ересь (I) (1/2)
Кейси давно перестала верить в Бога, и на то у нее было достаточно причин. Или, если точнее, всего одна, тащившая за собой локомотив более мелких и незначительных поводов не позволять себе полагаться на доброго дедушку, наблюдающего за ней с лазурной выси. Справедливого и несуществующего старика, которому она должна была, сложив маленькие ладошки в молитве, поверять свои страхи и надежды, которые он никогда не слышал и никогда не исполнял. Ради которого фальшивый дядя Джон каждое фальшивое воскресенье водил ее, Кейси, в фальшивую церковь, после посещения которой происходило то, что вряд ли можно было назвать театральным представлением или одной из игр, которые перестали быть просто играми после ее двенадцатилетия.Она знала, что ее мать была верующей. Еще она знала, что эта вера не помогла ей выжить в одной из тех автомобильных аварий, которых в США ежегодно насчитывали порядка тридцати или сорока тысяч. И она знала, что религия была последним, что могло помочь трем подросткам выбраться из обустроенного в подвале номера отеля, поэтому когда Марша начала шептать остановившую ее слезы молитву, Кейси лишь нахмурилась.Она следила за Клэр, за ее быстрыми шагами, мерившими длину комнаты от кровати до кровати и от двери до двери, чертившей на полу маленькие, расходившиеся вширь круги невидимых следов. Она больше не боялась, только злилась и была похожа на загнанную в клетку львицу, которая, к тому же, создавала много шума, который постоянно мешал Кейси вслушиваться в свои воспоминания и возможные шаги за дверью. Почему-то она всегда боялась, что ее застанут врасплох.
С возвращения Марши прошел час или два. С момента их нахождения здесь — не больше пяти часов. Триста минут или восемнадцать тысяч секунд. От напряженной скуки в голову Кейси лезли глупые мысли. И сейчас она снова выловила среди них самый важный и пугающий до сухости в горле вопрос: для чего этот человек собрал их здесь? Изнасиловать? Убить? Или просто составить себе компанию?
Когда Кейси слышит за дверью размеренные шаги, она почти молится на последний вариант. Сжимает в кулаке сбившееся покрывало и не сводит глаз с куска древесины, который вот-вот отопрется. Страх, словно парализующий яд, сводит мышцы, расширяет зрачки и вызывает у Кейси желание спрятаться. Но прятаться ей негде.Когда Дэнис приближается к комнате, он едва осознает, для чего он это делает. Просто механически подходит к двери, отпирает ее и входит внутрь. Долго стоит в проеме и наблюдает, как начинает трястись блондинка, сидящая рядом со спящей в одном белье девушкой, и как глаза брюнетки слева становятся похожими на две зеркальные лужицы.
— Вы не хотите есть или пить? — озвучивает он первый попавшийся вопрос и замечает синхронное вздрагивание двух тел, которое бьет неконтролируемым раздражением по его собственному и чуть расширяет ноздри при вдохе. Синхронное мотание голов вправо-влево служит для него ответом. — Тогда со...— Я хочу пить, — прерывает его та, что слева. Темноволосая, с глазамибольшими и влажными, как у попавшего в ловушку олененка. Ему нравятся эти глаза, но ее страх по-прежнему раздражает. Он хочет, чтобы они все перестали его бояться.— Тогда пошли, — отрывисто произносит Дэнис и ловит взглядом участившееся дыхание девушки и нетвердую походку, которая доводит ее до двери. Дэнис даже открывает рот, чтобы сказать что-то вроде ?не бойся?, но у него не поворачивается язык, и он просто закрывает дверь, не трудясь ее запереть: Дэнис знает, что замок входной двери насчитывает два поворота ключом, который лежит в кармане его брюк.Дэнис мало разговаривает и сдержано себя ведет. Он не умеет быть таким же приветливым и хозяйственным, как Патриция, свет которой он крал все эти часы. Даже не крал — отбирал. Так же, как этот свет, Дэнис хотел бы сейчас отобрать у сидящей за столом девочки рубашку, но вместо этого он наливает из чайника остывшую воду и протягивает полный до краев стакан ей в руки, слегка задевая тонкие холодные пальцы. У него в голове снова слишком много неправильных мыслей, и он еще раз моет руки, чтобы их подавить.Стекло в руках Кейси мелко дрожит, и жидкость, выплескиваясь, стекает по ее стенкам. Она знает, что последнее, чего она хочет — разозлить этого мужчину, и пытается успокоиться. Прикрыться напускным равнодушием, затолкнуть ужас в самый дальний уголок сознания, куда-то за грань души, чтобы он больше не плясал в ее глазах.И вот руки Кейси, мокрые от пролившейся из стакана воды, уже не дрожат. Она вытирает их о края рубашки и считает до пяти, десяти и двенадцати, а на тринадцатый счет чувствует недовольный взгляд мужчины, прикованный к мокрым краям ее одежды и прозрачному кругу на столе.
— Сними рубашку, она вся мокрая, разве ты не видишь? — он будто ненадолго выходит из-за ширмы своего спокойствия, и волнение рябью проходит по его лицу. Оно словно немного оживляется, и черты становятся мягче и человечней, но это быстро проходит, и невидимая маска вновь налипает на свое место. Кейси видит требовательно протянутую руку и ее судорожное движение вперед, напоминающее о том, что каждая лишняя секунда ожидания может ей дорого обойтись.
Кейси не сопротивляется — не привыкла сопротивляться. Она снимает рубашку и отдает ее мужчине, который по-прежнему не сводит с нее глаз. Он убирает одежду в какой-то ящик, а сам садится напротив Кейси и пристально смотрит на нее. Дэнису хочется узнать ее имя, а Кейси — снять с него очки и убедиться в реальности двух льдинок за их затертым до блеска стеклом. Только один из них выполняет своей желание.— Как тебя зовут? — спрашивает Дэнис и отклоняется назад, выпрямляя сгорбленную до этого спину.— Кейси.— Ты утолила жажду, Кейси? — произносит он все тем же сухим механическим голосом, и они оба смотрят на нетронутый стакан с водой.— Да, — не слыша своего голоса и смаргивая слезы, отвечает девушка. Кейси почему-то уверена, что, не попроси она воды, ей пришлось бы вернуться в комнату в том же виде, в каком несколько часов назад туда вошла Марша.***Сквозь щель шкафа можно было увидеть кусочек кресла, кусочек шкафа, кусочек двери и целое зеркало, в котором между двух неплотно закрытых створок блестел маленький карий глаз. Его обладательнице было душно в этой деревянной коробке, но вместе с тем она казалась ей в разы безопаснее, чем ее собственная комната, в которой ее неизменно находили и наказывали. За что — Кейси не знала.
Она сидела в дальнем левом углу, пытаясь вспомнить, когда эти видневшиеся в узкий зазор стены были для нее роднее запахов и звуков дубовой рощи, и не могла этого сделать. Только делала вдох через нос, а выдох — через рот и прижимала ладонь к губам, когда слышала смутные шорохи.
— Кейси, где же ты, детка! — топот ног по лестнице заставил ее вжаться в стенку шкафа и до скрипа стиснуть зубы, чтобы не заплакать. — Ну же, выходи, малыш. Кейси!Кейси считает до пяти, повторяя в уме глупую детскую считалочку, которой она, играя с отцом в прятки, отмеряла медленно тянувшееся время. Сейчас оно неслось до тошноты быстро. Сейчас Кейси отдала бы все, чтобы этот ласковый голос принадлежал отцу.
— Кейси, ты здесь?Шаги замирают в соседней комнате и прячущейся в шкафу девочке кажется, что она может перевести дыхание. Но она этого не делает, потому что полоска света, проникавшая между створок, исчезает. Она закрыта высокой и широкой фигурой, стоящей в полушаге от ее, Кейси, укрытия.— Ах, вот ты где, Кейси...— Кейси... Кейси!...
Голос из воспоминания и шепот слились в один звук, и Кейси вынырнула из недолгого кошмара. В открывшемся мире все было перевернутым: и направленный на нее испуганный взгляд Клэр, и высунувшиеся из-под одеяла и спущенные на пол босые ноги Марши, и человек в желто-синем спортивном костюме, сидевший прямо на полу, в проеме открытой двери, и заставивший Кейси резко подняться на кровати.
— Привет, я Хедвиг. У меня красные носки, — он шепелявит, глупо и жутко улыбается, смотрит на них веселым взглядом и выглядит точно так же, как похитивший их мужчина.
От всего этого и от сказанных им слов о том, что кто-то должен за ними прийти, по спине Кейси бегут мурашки, и ей с трудом удается подавить дрожь в голосе, чтобы узнать, сколько Хедвигу лет.— Девять.