4. (1/1)

Полноценно вернуться к работе Рики смог лишь через пару месяцев, хотя на нормальную смену вышел уже через три недели. Больше всего радовала возможность снова пользоваться скутером — так он мог доставлять заказы намного быстрее и не чувствовал себя бесполезным куском дерьма, которого кормят только из жалости. Точнее, чувствовал это не так остро. Вообще-то Рики привык, что за чужое добро, которое он ничем не заслужил, ему не рассчитаться никогда. Когда пару лет назад, буквально помирая с голоду, он задремал в подъезде у дверей Алекс, девушка, обнаружив у своего порога вшивый мешок костей, почему-то не вызвала сходу копов, которые просто вернули бы его отчиму. Пустила домой, накормила, выслушала банальную грязную историю его жизни и оставила у себя. Даже в пиццерию помогла устроиться без документов и дала денег на одежду. Рики не знал, что она наплела хозяину, чтобы тот взял на работу безродного несовершеннолетнего, свалившегося черт знает откуда ему на голову, но в итоге Рики не трогали и не проверяли, пока ему не стукнуло восемнадцать, и он не выдохнул: теперь никто не мог заставить его вернуться туда, откуда он с таким трудом сбежал. Квартиру найти ему помогла та же Алекс, да и снимала ее поначалу на свое имя. Сам хозяин тоже оказался добрым мужиком, хотя первое время Рики боялся его до тошноты. Он в принципе боялся мужчин, а особенно таких: добротных, толстых, хмурых. Они напоминали ему отчима и его друзей. И еще кое-что, о чем он тем более старался не вспоминать. Понедельник не задался с самого утра. В принципе Рики, работающий посменно, не разделял общей нелюбви к этому злополучному дню недели, просто так совпало. Началось все с тарелки, выскользнувшей из все еще плохо слушавшейся руки и расколовшейся в кухонной мойке пополам. Рики смотрел на осколки, машинально сунув в рот изгрызенные костяшки, и старался успокоить взбесившееся сердце. Паническая атака, вызванная накатившим прошлым, перехватывала горло, шрамы на спине мучительно ныли и жгли. Он заставил себя отцепиться от столешницы и выключить воду — следовало экономить, это бы он помнил и в гробу. Выдвинул кухонный ящик и не глядя нащупал зиппку. Крупная квадратная истертая зажигалка привычно легла в ладонь. Щелкнул крышкой, крутанул колесико, высекая пламя. Уставился, не моргая, на язычок огня, медленно считая про себя от десяти и обратно вновь и вновь, как делал всегда, когда пытался взять себя в руки или отстраниться от чего-то, что казалось слишком невыносимым. Сбившись со счета, почувствовал привычный жар, погасил огонь. Ухватив зиппку покрепче, сжал зубы и прижал раскаленную верхнюю часть инсерта к плечу выше локтя… Через полчаса предстояло топать на работу. Очередная нашлепка телесного пластыря, рубашка с длинными рукавами. Рики мельком глянул на свое отражение в осколке зеркала в ванной. Пойдет. К разносчикам пиццы никто не приглядывался, но он старался выглядеть прилично и не подставлять хозяина и Алекс. Разбитую тарелку из раковины он смог убрать лишь перед самым выходом, и сразу вынес мусор, чтобы больше уже не мучиться. Рабочий день оказался под стать утру — трудный, полный беготни и маеты, чересчур жаркий и душный даже для чертовой Филадельфии. Рики устал до того, что еле стоял на ногах, к тому же вновь разболелась грудь. Врачи предупреждали его, что такое может случиться, и что перенапрягаться не стоит, но выбора у него было не то, чтобы слишком много. К тому же домой он отправился прямо с последнего заказа и шел не привычным путем, а особо нелюбимым — через пустырь мимо череды промышленных заброшек. В обычный день он бы не поленился дать здоровенный крюк в несколько кварталов, лишь бы не лезть в эти места. Он прекрасно знал, что в заброшенных складах и цехах тусили не самые спокойные и законопослушные члены всевозможных банд, обдолбанные наркоманы, бездомные и просто всевозможная шваль. И пусть некоторые из них жили по соседству с Рики и даже обедали в пиццерии, знали парня в лицо и не стали бы трогать возле дома, соблюдая резонное правило не гадить у собственного порога, но на этой территории, запретной для цивилов, могли и докопаться. Рики не пришло бы в голову соваться туда, если бы не понимание, что он может просто не доползти до своей берлоги, свалившись прямо посреди улицы. Привычка бояться копов сильнее, чем преступников, сыграла с ним недобрую шутку, и он рискнул, надеясь проскочить недобрый район, пока не стемнело. Конечно, в такой уродский день ему не могло повезти. Когда ему навстречу выползли, ухмыляясь, пятеро парней, пытаться смыться было уже поздно. Самым паскудным было то, что он их знал, да и они его видели и нередко подкусывали, хотя всерьез пока не донимали. Именно из-за этой веселой пятерки упырей он даже не пытался устроиться в вечернюю школу в их районе, где они считались полновластными хозяевами. Точнее, это было дополнительной причиной, весомой, но вовсе не основной — ведь, по сути, у него просто не было времени на учебу, потому что приходилось пахать, чтобы не сдохнуть с голоду. Кто-то из старших издевательски прозвал ублюдков Backstreet Boys, и, в отличие от красавчиков с экрана, популярных в конце прошлого столетия, они и правда были самой натуральной шпаной с задворок. Они не полезли бы задирать Рики, пока он разносил еду в фирменной жилетке — согласно неписанным законам здешних улиц, курьеров и разносчиков старались не трогать, иначе вся доставка встала бы намертво и копы начали бы очередную серьезную зачистку. Местным главарям, следившим за порядком, это было ни к чему, так что в рабочее время Рики был в относительной безопасности, но сейчас сам подставился. Светловолосый вожак ?парней с задворок?, карикатурно похожий на молодого Ника Картера, оскалился в предвкушении, оттирая Рики к бетонной стене. — И кто это тут у нас? Никак, малыш Рики-Тики забрел в гости! Несешь нам пиццу? Стая заржала гиенами, словно ?Ник? сказал что-то ужасно, просто невероятно смешное. Рики и правда нес домой коробку с разными кусками пиццы, заботливо упакованными Алекс. Коробку отобрали, вскрыли. ?Ник? брезгливо поморщился. — Что это, Рики? Что за гора помоев? Ты что, жрать это собрался? Чужие объедки? Ты, блядь, крыса? Рики молчал, понимая, что любой ответ вызовет лишь агрессию. В голове было гулко и пусто, и даже страха почему-то не было — только вялое отупение и безразличие. Гиены повизгивали голодно и возбужденно, чуя жертву и алкая свежей крови. — Что молчишь, скотина? Язык проглотил? Его толкнули, впечатав в стену уже весьма грубо. ?Интересно, просто побьют или убьют?? — отстраненно подумал Рики, ощупывая протестующе занывшие ребра. — Он немой. Или дебил. Эй, ты дебил? ?Ник? изобразил дебильную рожу, пустил струйку слюны. — Слышь, дебил, я с тобой разговариваю! Его обшарили, вытащили пару баксов, которые нужно было донести с утра в кассу, и заработанную мелочь. — Негусто, — недовольно проворчал ?Ник?, убирая жалкую добычу в бумажник, и пряча его в карман. Свора проводила купюры жадными взглядами. — Что так мало, дебил? Оплеуха звонко отдалась в голове, из глаз посыпались искры. Пицца из коробки валялась под ногами. ?Ну почему, почему они все вечно топчут еду? Мама говорила, это большой грех?. Рики закрылся руками и тут же получил удар по ребрам, согнувшись пополам. Боль в груди стала совсем адской, он задохнулся, закашлялся до конвульсий, хватаясь за горло. — Эй, дебил, я тебя еще толком не бил, ты чего? Голос ?Ника? на фоне гогота гиен звучал будто бы даже встревожено, а Рики никак не мог разогнуться — кашлял и кашлял, словно пытался выкашлять легкие. Его заставили распрямиться, вновь шарахнули спиной. — Ник, смотри, дебил ревет! Ай-яй-яй, ты его обидел! — кто-то из гиен включился в веселье, блеснув пещерным чувством юмора. Рики вытер рукавом лицо, поморгал, сгоняя невольные слезы. Привалился к стене, едва удерживая себя вертикально, пытаясь сфокусировать плывущий взгляд. Гиены наступали, скалились, тянули лапы. ?Мне конец?, — успел подумать он, когда на ?Ника? сверху прыгнуло нечто. Зверь выпрямился, небрежно отшвырнув, как мешок с дерьмом, то, что секунду назад было главарем подзаборных Backstreet Boys. Шагнул к Рики, узнаваемо втянул воздух. В подступающих сумерках нечеловеческий силуэт казался почти черным. Зверь обернулся к гиенам. Где-то в его чреве уже зарождалось знакомое Рики низкое рычание, означавшее скорую смерть всему живому. — Вам бы стоило пасть на колени перед сломленным. Я научу вас уважать избитых и искалеченных! — пророкотал он. Гиены переглянулись. Они еще не понимали. Ничего не понимали, слишком тупые, чтобы быстро отреагировать. — Бегите, идиоты! — прохрипел Рики. — Бегите, он же убьет вас! Зверь глянул на него через плечо. — Я помню тебя. Ты чист. Уходи. Рики отодрал себя от бетона и шагнул было вперед в бездумной попытке остановить Зверя, но тот уже начал смертельную жатву, и один из чертовых Boys пролетел мимо Рики, вмазавшись в ту же стену с такой силой, что хрустнули кости и брызнула кровь. Рики отступил, споткнувшись, развернулся и побежал. Второй раз копы не поверят, что он случайно выжил. Второй раз его сочтут сообщником. За его спиной вечер взрывался воплями, ревом и звуками ударов. Он бежал, зажав уши и не оглядываясь. Живых позади точно не оставалось. Лишь закрыв за собой дверь, он с трудом перевел дыхание. Упал на кровать и лежал ничком, по-прежнему зажимая уши, пока комнату не окутала темнота. Хотелось пить, ссать, рыдать и сдохнуть. Рики сгребся с кровати и отправился для начала в туалет. Умываясь, глянул в зеркало и заметил на лице брызги крови. Его стошнило, и выворачивало, пока не стало чуть легче. Даже боль в груди слегка отпустила, только горло жгло от желчи и кислоты. Он напился воды из-под крана и вернулся в комнату. У кровати стоял Зверь. Рики дернулся, прокусил губу до крови. Тихо выдохнул, чувствуя, как мгновенно взмокли ладони, а во рту появился ненавистный металлический вкус. Один Зверь пугал его в тысячи раз сильнее десятка гиен вроде ?Ника? и его своры. И все же Зверь его спас. — Спасибо, — тихо произнес Рики. — За то, что помог… И вообще. Зверь шагнул к нему, и Рики невольно шарахнулся было назад, но взял себя в руки, мысленно приказав себе не трепыхаться и стоять спокойно. Приблизившись, Зверь вновь принюхался, словно убеждаясь, что имеет дело и впрямь с Рики. Потянулся к вороту, дернул рубашку с такой силой, что верхняя пуговица полетела на пол, вырванная с мясом. Рики перехватил его руку до того, как успел испугаться за себя — за рубашку было страшнее. Вцепился тонкими пальцами, предупреждая очередной рывок.

— Подожди. Послушай, не надо рвать мою одежду, хорошо? Это последняя рубашка, а мне еще ходить на работу. Давай я сам ее сниму, ладно? Пальцы дрожали, пока он выковыривал оставшиеся пуговицы из петель, но у него и правда было не так много одежды, а Зверь уже изодрал на нем все при первом нападении и испортил майку в прошлый раз. Денег на обновы у Рики точно не водилось, а от наличия нормальной одежды зависел заработок, так что выбирать не приходилось. Он стянул рубашку, путаясь в рукавах, бросил на единственный в комнате табурет. Невольно обхватил себя за плечи, не глядя на Зверя. Тот шагнул ближе, прижал к стене. Лизнул куда-то в губы, снимая с прокушенной ранки кровь. В бедро Рики уперся его каменный стояк — это ощущение Рики знал слишком хорошо, чтобы спутать с чем-то еще. Он уронил руки, закрыл глаза. Так, если не смотреть, стало чуть легче. Прошептал: — Ты же помнишь, что… О чем я тебя просил тогда, правда? Ты же будешь аккуратным? Зверь наклонился к самой шее, обжег дыханием. — Я знаю твой запах. На тебе моя метка, сломленный. Я слышу, как бьется твое сердце. Я чувствую твой страх. Не бойся меня. Я пришел защищать таких, как ты. Лишь через боль возможно достичь величия. Рики едва слышно всхлипнул, зажмурившись сильнее. Боль? Опять? Можно подумать, он мало страдал! Можно подумать, он просил об этом! — Я не хочу величия. И боли не хочу. Пожалуйста, я просто хочу жить спокойно. Просто хочу быть нормальным! — Ты познал достаточно боли. Ты чист, дитя. Я верну таким, как ты, достоинство и жизнь. Возрадуйся и прогони свой страх. Рики успел подумать, что, возможно, смерть от рук гиен была не таким уж и плохим вариантом, но Зверь вдруг отпустил его, отступая. Когда Рики решился открыть глаза и отлипнуть от стены, комната была пуста. На столе около мойки лежал пухлый бумажник ?Ника?. Рики, как загипнотизированный, подошел и тронул грубую кожу. ?Возвращать жизнь? Рики Зверь начал максимально эффективно — с возвращения средств на эту самую жизнь. От прохладного вечернего ветра, который ворвался в комнату через открытое окно, сменив адскую жару проклятой Филли, Рики передернуло, голая кожа покрылась мурашками. Он потянулся за рубашкой, провел пальцами по дыре, оставшейся на месте верхней пуговицы. Как-то разом догнало осознание, догнал весь этот чертов день. Он судорожно перевел дыхание, потянулся к знакомому ящику. Прежде, чем паника наконец отступила и он смог снова нормально дышать, на плече успело появится три новых ожога. Трясущимися руками он убрал зиппку на место, тяжело привалился к столу. Скоро придется снова заправлять ее. Хозяин ларька всегда смотрел на него неодобрительно, когда он покупал бензин для зажигалки, и как-то выдал: — Тебе б сосать мамкину титьку, сопляк, а не сигареты! Рики очень хотелось сказать: ?Мне слишком много лишнего приходилось сосать, в этом-то и проблема, мудак?, — и посмотреть, что ответит продавец. Конечно, он не стал говорить ничего подобного, тем более что бензин в этой лавке был самым дешевым, а заправлять зиппку приходилось достаточно часто. Он криво усмехнулся, вспоминая лицо продавца, и представляя, как бы того перекосило, если бы он узнал правду. Курить Рики никогда даже не пробовал.