Часть 2 (1/1)

Жозефина была неутомима. Семь часов кряду, отвлекаясь лишь на чай с канапе, она с энтузиазмом обсуждала с леди Инквизитор список гостей к грядущему приему.— Нам непременно нужно приглашать всех этих людей? — устало поинтересовалась Эвелин, ткнув пальцев в восемнадцатую страницу объемистого списка.— Бесспорно, леди Инквизитор! — Жозефина всплеснула руками, едва не задев широким рукавом чернильницу. — После вашего триумфа в Зимнем Дворце множество аристократов, наслышанных о вкладе, который вы привнесли в дело окончания гражданской войны в Орлее, мечтают о личной встрече.— И ради такого готовы в разгар зимы приехать в Скайхолд? — вздохнула Эвелин.— Такое количество ценных связей разом, леди Инквизитор, — Жозефина продолжала, не обратив никакого внимания на вопрос Эвелин. — Нам откроются невиданные возможности: торговля, беспрепятственный проезд через территории самых нелюдимых землевладельцев, не говоря уже о помощи в осторожном и безболезненном разрешении всяческих щекотливых вопросов.— Нам хотя бы есть, где разместить такую прорву гостей?— Гаци сообщил, что большинство помещений замка успешно приведено во вполне удобоваримое состояние, Инквизитор, — уверила Жозефина. — Не стоит об этом волноваться. Лучше сообщите, когда будете готовы принять швею?— Когда угодно, — Эвелин решительно встала. — Если мы закончили, леди Монтилье, я, с вашего позволения, пойду.— Конечно, — улыбнулась Жозефина. — Только скажите, голубой или серебристый? — Что? — переспросила Инквизитор.— Шелк на ваш наряд, — с укоризной посмотрела на нее Жозефина. — Последняя мода диктует именно эти два цвета. Оттенок неба и старое серебро. Который мне заказать?— И даже не мундир? — усмехнулась леди Инквизитор.— Думаю, хозяйке бала больше пристало платье по последней моде высшего света, — деловито кивнула Жозефина. — Большинство наших будущих гостей — орлейские аристократы, которым будет приятнее видеть вас, так сказать, во всем блеске. — Пусть будет голубой, — махнула рукой Эвелин и отправилась спать. Под веками прикрытых глаз еще долго струились бесконечные строчки имен и титулов, запомнить которые могла только леди Монтилье. Наконец, вяло отругав себя за то, что не сможет сегодня навестить перед сном Каллена, Эвелин уснула — а утром, по пробуждении, поняла, что ей даже ничего не снилось.***Дни до приема пролетали в тщательных приготовлениях: Эвелин подписывала огромные пачки распоряжений на покупку продуктов и напитков, украшений для главной залы; по паре часов в день выделяла на то, чтобы несколько молчаливых портних-эльфиек то так, то эдак драпировали на ее теле длинные полосы нежно-голубого шелка; иногда находила минутку, чтобы заскочить к Каллену и выслушать очередную порцию жалоб на то, что выделять половину оставшегося в гарнизоне Скайхолда войска для охраны гостей ему совершенно не хочется.За дверями кабинета Каллена Эвелин застигла густая метель. Закутанная в меховую накидку, она была готова уже спуститься со стены во двор, думая лишь о том, как бы не поскользнуться на занесенной снегом лестнице, но со спины ее окликнули:— Миледи Инквизитор!И Эвелин почувствовала, как откуда-то из затылка выплескивается горячая волна, заполняющая ее изнутри до самых кончиков пальцев. — Да, сер Мишель? — обернулась она, надеясь, что ледяной ветер будет достаточным объяснением тому, почему она сейчас зарделась. — У вас, я надеюсь, все в порядке?— Да, благодарю вас, — он приближался к ней ровным, четким шагом, даже не запахнув на груди утепленный плащ. На светлых волосах оседали и таяли снежные хлопья. — Я случайно увидел, что вы вышли от командира, и решил перехватить, поскольку в последние дни стало безумно трудно к вам пробиться.— Увы, сер Мишель, приготовления к приему занимают слишком много времени, — светски улыбнулась Эвелин. — Я слушаю вас. Может, спустимся и поговорим в помещении?— Нет, миледи, не стоит. Я не займу слишком много вашего времени, — возразил Мишель с легким полупоклоном. — Всего лишь хочу сообщить, что изыскания, к которым меня привлекла сестра Лелиана, окончены, и я прошу вашего разрешения присоединиться к генералу Резерфорду. Он крайне озадачен тем, что подготовка солдат Инквизиции начала… прихрамывать. Я пока не дал ему согласия, поскольку понимаю, что обязан спросить разрешения у вас в первую очередь.— Да, — Эвелин улыбнулась, чувствуя, как ее начинает бить мелкая дрожь. — Бесспорно. Я благодарна вам за инициативу, милорд де Шевин. Командир высоко оценит вашу помощь.Мишель снова церемонно поклонился и сообщил со сдержанной улыбкой:— Рад служить Инквизиции, леди Тревелиан. И не смею вас больше задерживать. Ветер крепчает.Эвелин осторожно устремилась вниз по лестнице, стараясь не скатиться по обледеневшим ступеням. Сердце отплясывало бешеную чечетку, а лицу, даже несмотря на мороз, было жарко. Она сама не понимала, почему мысль о том, что Каллен и Мишель теперь будут делать общее дело, так ее тревожит. Ей представлялось, как она заходит в кабинет генерала и видит там их обоих. Как они вдвоем будут тренировать солдат на плацу, а после вместе ужинать в таверне, обмениваясь историями из славного прошлого. Эвелин на деле было нечего опасаться, но почему-то легче от этого не становилось. Будто бы что-то могло ее невольно выдать, хотя выдать не могло ничего, ведь сер Мишель не имел никакого понятия о том, что именно мучает леди Инквизитор. А наваждение, преследовавшее Эвелин Тревелиан, с каждым днем, казалось, только крепло. Самым трудным было то, что Эвелин не могла даже представить, с кем может поделиться своими волнениями. Многие искренне радовались тому, что завязалось когда-то между ней и Калленом, и иногда, украдкой поймав Эвелин в коридоре, шепотом желали им счастья. Жозефина деликатно интересовалась, не пожелает ли милорд генерал на предстоящем балу, следуя оствикской традиции, носить на рукаве шарф из шелка того же оттенка, что и платье леди Инквизитор. Эвелин, фыркнув, осторожно намекнула леди Монтилье, что в таком случае милорд генерал вообще не придет на бал, сославшись на внезапный приступ зубной боли. Бык, если она вдруг засиживалась в таверне затемно, непременно подходил и замечал, что в такое время пора бы уже и… И подмигивал единственным глазом с такой ухмылкой, что всем вокруг становилось предельно ясно, что должно было следовать за многозначительным “и”. Сэра же наигранно сокрушалась, что всем красивым женщинам вокруг нужна “эта дурацкая штука, которой тыкают”, а уж если она — командирская, то тут даже Инквизитор не устоит. Эвелин краснела и просила Сэру прекратить, но, конечно же, безрезультатно.Эвелин понимала, что осталась со своим мороком один на один. Осторожно спросив Варрика, не знает ли он способа рассказать хоть кому-нибудь то, о чем совершенно нельзя никому рассказывать, она получила добродушный совет вести дневник. Но и на это Эвелин не решалась — неизвестно, кто мог бы его случайно найти.Она стала нервной и раздражительной, а Каллен, искренне недоумевавший от того, что происходило со всегда спокойной и рассудительной Эвелин, раздражал ее сильнее всех. Все, начиная от манеры тереть ладонью затылок до колкой щетины, от привычки бросать на письменном столе грязную тарелку до традиции беззлобно пререкаться с Жозефиной на военных советах, внезапно стало докучать леди Инквизитор, хотя она и понимала, что вовсе не сам генерал в этом виноват. Она все реже и реже соглашалась оставаться у него, сетуя на холод в аскетичной спальне, иногда присылала к нему посыльных вместо того, чтобы приходить самой, а неловкие попытки Каллена, явно озадаченного переменой в настроении возлюбленной, поговорить начистоту Эвелин сводила к жалобам на то, как невыносимо ото всего устала.***— Опять уезжаешь? — Каллен стоял у окна, уставившись красными после бессонной ночи глазами куда-то за горный хребет.— Да, — нехотя ответила она, усевшись с ногами на скамью напротив. — Пусть Жозефина сама заканчивает приготовления к празднику. Я больше не могу. — Не можешь — что? — внезапно спросил Каллен, не оборачиваясь. — Эвелин, в чем на самом деле беда? Что не так?— Каллен, прекрати… — вздохнула она. — Все в порядке. Просто… устала. — Ты не приходишь, — кратко сказал он, голос его едва заметно сбился, и Эвелин прохватил нервный озноб.— У тебя холодно, — тихо ответила она. — А ты мог бы и сам меня навещать, хотя бы иногда.— Ты понимаешь, это как-то… нескромно, — и он взялся тереть шею, знаменуя свое тщательно скрываемое смущение. — Там все эти гости… — А мне, значит, допустимо оставаться у тебя? — Эвелин резко вскочила, неожиданно для самой себя повысив голос. — Это — скромно?! Каллен обернулся, и лицо его казалось предельно изумленным.— Эвелин, что... — он выставил вперед ладонь, пытаясь ее остановить.— Не знаешь, что? — фыркнула она. — Ну и пусть!И, едва накинув шубу, выскочила прочь, бросив дверь нараспашку.— Эвелин! — вслед ей несся расстроенный голос Каллена, но она уже бежала прочь, прыгая через две ступеньки, заливаясь краской от злости на себя и стыда за то, что сорвалась на нем незаслуженно, неоправданно. Жозефина поймала ее, едва успевшую немного успокоиться, посреди главной залы, радостно прожурчав:— Миледи Инквизитор, мне только что сообщили, что ваш наряд готов! Желаете примерить?— Прямо сейчас? — взмолилась Эвелин, больше всего мечтавшая закрыться в комнате и вдоволь порыдать.— Увы, миледи, я бы хотела отпустить швею домой до снегопада, — развела руками леди Монтилье. — Солас утверждает, что через час или два начнется сильная метель, которая не закончится по крайней мере до утра.— Как — метель? — простонала Эвелин. — Мы же должны были выезжать в Крествуд наутро...— Что ж, значит, вам придется отложить вашу вылазку, — недовольно ответила Жозефина. — Иначе рискуете не вернуться к празднику. Прошу вас, миледи Инквизитор. Швея уже ждет.Платье, стоило признать, сидело превосходно. Оно не сдавливало и не тянуло, крючки не впивались в кожу, а идеально подогнанная под рост Эвелин длина подола позволяла свободно шагать, не боясь неловко споткнуться под взглядами пары сотен орлейских аристократов. Несмотря на то, что Эвелин и была научена достойно выступать в свете, то был все же оствикский свет. Пусть изящное общество, в котором привыкла вращаться дочь лорда Тревелиана, и было также щедро пронизано интригами, но все же с миром великой Игры подобные мелкие дрязги сравниться не могли. И потому не ударить в грязь лицом было первостепенной задачей.— Превосходно, — восхищенно отметила Жозефина, отпустив швею. — И, кстати, шарф для милорда командира также готов. Лежит у вас на столике в голубой коробке.— Спасибо, Жози, — наедине Инквизитор позволяла себе называть посла ласковым прозвищем. — Надеюсь, все пройдет прекрасно.— Я в этом искренне убеждена, миледи, — улыбнулась леди Монтилье, прежде чем выйти за дверь. — Вы не сможете иначе.***Снежная буря разыгралась почти по часам. В глаза мело мокрым снегом, на края мехового капюшона налипали крупные хлопья, и Эвелин брела через двор почти наощупь, крепко сжимая у груди заветную коробку. Каллен, конечно же, не спал, когда Эвелин замерла на его пороге, мокрая и взъерошенная, утирая рукой струйку талой воды с припорошенных снегом волос. Казалось, он так и не сдвинулся с места с тех пор, как она сбежала — стоял у окна, всматриваясь в бушующую за стеклом стихию. Эвелин скинула на пол сырую шубу, осторожно приблизилась и обняла, спрятав лицо у него между лопаток.— Я принесла твой шарф к балу, — тихо сказала она. — Он на столе, в коробке. Прости меня.И он молча положил свою ладонь на замерзшие руки, крепко сцепленные у него на поясе.