XXVI. Viventem. (2/2)
Я стояла около открытого окна и курила, пока Дан где-то ходил по студиям в доме и что-то, по ходу дела, искал. Что-то в голову взбрело, видимо.
Почему-то я вспомнила, как закурила в первый раз. Мне было тринадцать, я была сплошной доской без каких-либо намёков на женственные формы, зато с длинными волосами, которые потом сама же и обрезала. Тогда наш "дружелюбный" класс окружил меня во дворе, когда я хотела пойти домой. Из всей этой компании был единственный нормальный знакомый мне парень, которого звали, вроде, Алексом. Эти... мрази, издеваясь, раскритиковали меня по полной: и по поводу убеждённого атеизма, и по поводу одежды, и по поводу тихого поведения на уроков. Тогда ещё "шлюха" была самым безобидным высказыванием. Что странное, я никогда больше не подвергалась такому. Не была полноценным изгоем. Меня не обижали, просто делали вид, что я не существовала. Конечно, некоторые индивидуумы как Анна решали мне насолить, но всё закончилось не так, как она хотела: мало того, что рассталась с Даном, так ещё и её сестра с ним некоторое время была. Двойной удар! Ну ладно. В тот день мне чуть ли не насильно сунули эту сигарету и сказали попробовать. Я по неосторожности слишком глубоко вдохнула, ощутила неприятный, мерзкий для тогдашнего времени запах и закашлялась. Ребята остались довольны. Алекс, естественно, в шутку поспорил со мной, что со следующего дня я начинаю курить десять лет, а потом резко бросаю. Тогда я согласилась, жёстко тупанув, не сразу поняла их цель: главное, чтобы я курила. Выставить меня слабовольной, ведь за сигареты у нас в школе наказывали очень строго. Когда это поняла, не отчаялась, но было поздно: я пристрастилась. Два месяца на это ушло. Эти два месяца я боролась с неприятными ощущениями, училась правильно затягиваться и использовать зажигалку, а потом привыкла. Может быть, действительно наркотик, но наплевала я на это. Странно так. Почти три года прошло, я сильно изменилась, а отношения к одноклассникам старые. Всё так же не чувствую себя уверенно среди них, даже когда на улице встречаю. Даже с Алексом мало общаюсь. Очень. Если только в "Дикси" пересечёмся: привет-привет, дела отлично, всё, пока.
Наверное, после такого отношения к окружающим людям я действительно очень странно воспринимала нашу дружбу с Даном. Несколько лет общалась с ублюдками в дружелюбной обстановке — несмотря ни на что, в Венеции я училась лет с десяти, — а тут человек, спасший меня от изнасилования, становится тем, с кем легче и приятнее общаться. И плевать, что ему двадцать. Пять лет разницы — не самый большой срок. Бывало и хуже. В конце-то концов, мы просто друзья! Не спим? Не спим. Вот и отлично.
Я снова затянулась. Из головы не выходила та сцена, произошедшая около двух лет назад. Эти мерзкие, такие ненавистные лица, этот глупый, никому ненужный спор, это чувство собственного ничтожества, когда твой противник каждый раз отвешивает подзатыльник или даёт по заднице, когда видит без сигареты. Я была готова его убить в те моменты, но он это специально делал при всех, а после школы быстро уходил. Я не плакала, нет, хотя сильная обида была. А потом он как-то запалил меня около школы — тогда я сама призналась себе, что зависима, — и всё прекратилось. Два месяца. Для возникновения привычки потребовалось два месяца. Забавно, что меня с сигаретами поймали не больше пяти раз за два года, но все конфликты проходили тихо-мирно. Просто отдавала учителям пачку (которую покупала же вечером) и уходила с обещанием, что больше не буду. А потом наплевала на все обещания. Не их это жизнь. Пусть не лезут.
Интересно, а как начал курить Дан?Дверь, словно от моих мыслей, хлопнула, послышались характерные для Вейла шаги и какой-то шорох. Я выкинула сигарету в окно, в канал под окнами, и развернулась, слегка язвительно заметив:— Вспомнишь говно, вот и оно.— И тебе доброе утро, — спокойно ответил парень. — Садись, копрофилка, я нам еду принёс.
На стол из фирменного пакета магазина "Биллы" выудились уже готовые бутерброды и двухлитровая кола.
— Тебе же и без стаканов нормально? Из горла не брезгуешь?— Не, нормально.После голодного вечера, а потом ещё и ночи, есть хотелось неимоверно. Живот довольно заурчал, на минуту даже появилась характерная боль, заставляющая слегка сжаться, но потом стало легче. Мы пили колу из горла, передавая друг другу бутылку, бутербродов было шесть, они были огромные, каждому по три. Дан знал о моём обжорстве, иначе бы не прихватил так много. Мы шутили, как всегда, портили друг другу аппетит и просто стебались друг над другом. Это было так привычно, так уютно, ничего не делать, а просто глупо шутить и не строить из себя те образы, к которым мы привыкли. Я не должна была быть холодной, позволила себе сбросить так называемую "маску" и улыбаться, смеяться, даже слишком много прикасаться к парню, хотя сама это не очень любила. Но сейчас не обращала внимания.Странно, но я даже благодарна тому, что он меня заметил.Иначе не было бы такого чудесного дня.
Наверное, я слишком жестока.В студии тоже уже становилось привычнее, она действительно была удобной, имелась даже маленькая кухня, в которой во время записи музыканты могли подкрепиться. А мы сидели на полу между звукозаписывающей комнатой и этой самой кухней, напротив окна, и чувствовали себя как никогда хорошо. Уж я-то точно. Да и пусть Дан оставался таким же бледным, но он расслабился, это было видно. Не сдерживал себя, скорее всего, не от чего было — злости и недоверия в нём почти не чувствовалось. Он же человек-солнце. Причём, по его словам, только для меня.Здорово, наверное.Моё персональное Солнце.Заканчивать это утро не хотелось — Дан не желал идти к Маргарите, а я домой, в неизвестность. Что у меня было дальше? Не знаю. Самокопание? Возможно. Но надо ли?Вряд ли.Всё хорошее заканчивается, только быстрее плохого. Я с явной грустью, даже специально выставила её напоказ, убирала оставшиеся от нас упаковки и бутылку, обувалась и ждала Дана. Когда мы спустились вниз и вышли на улицу, я вдохнула чистого воздуха, от которого кружилась голова и становилось неуютно в груди.— Можно, я сегодня тебя провожу? — задала я вопрос парню, который же сразу шутя сузил глаза и подозрительно произнёс:— Я не люблю, когда меня провожает девушка. — Голос получился смешным, и мы захихикали.
— Да ладно тебе, ничего не будет. Один раз. Ну пожалуйста.За что я люблю обожаю Дана, так за его суперспособность в нужный момент просто понять и промолчать. Он согласился специально печальным голосом, при этом театрально вздохнув. Это тоже достаточно развеселило меня, и всю оставшуюся дорогу я подкалывала его, на что он чуть ли не каждый раз показывал мне фак с убийственным выражением лица. Поэтому проводила я его в достаточно неплохом настроении.А потом что-то пошло не так.Он снова обнял меня, прощаясь. Без глубокого смысла, сказал, что, обнимаясь, расслабляется, все плохие мысли уходят. Вот засранец.— Знаешь, я думаю, мне так повезло с тобой. Несмотря на этот факт... Все кидают, привязываются, снова кидают, а ты остаёшься. Слушай, спасибо тебе большое. Что не бросаешь.— Да не за что, — смущённо произнесла я. Ещё одна непонятная вещь для меня: хвалить за общение? Что не так?— Есть, за что. Всё, пока? Спасибо за день. Было круто.— Давай, до встречи.
Но он не выпускал меня из объятий, наоборот, на пару секунд сжал ещё сильнее, быстро поцеловал в лоб и, сразу же отпустив, зашагал к двери.
А я стояла и ничего не понимала.
Друг. Целует. В лоб.
Под рёбрами что-то неприятно закололо.Всё же я сдвинулась с места и зашагала дальше от дома. Провожать Вейла я вызвалась по одной простой причине — нужно было зайти кое-куда, прежде чем пойти в свою квартиру.Чем ближе я подходила, тем больше страха испытывала. Непонятно, почему. Просто нарастающая паника без причин. Но я продолжала идти.На том месте ничего не изменилось. Такие же стены клуба, такие же вонючие мусорные баки. Именно тут я убила друга Дана. Но мне надо было чуть дальше. Буквально на пару шагов. Встав на место между стеной и покосившемся баком с открытой крышкой, я вдохнула омерзительный воздух и закрыла глаза.Тут было неожиданно хорошо и спокойно, приходили силы.Расслабилась.И продолжала стоять.На том самом месте, где когда-то лежала моя первая жертва.