XXIII. Praeparatio. (2/2)
— Это такая большая премия?!— Не, обычная, просто добавил из своих запасов. Да забей, я своим и не такое дарил. — Данте быстро покачал головой.— Ну я не твой родственник.— А я и не про них. У меня не может быть друзей?Затяжка. Выдох густым паром.— Да нет, почему...— Забудь. Моя цель в том, чтобы подсадить тебя на рок. В конце концов, понравилась же моя группа, нужны новые фанаты!— Я заметила, — фыркнула я, вспоминая, что у всех групп по несколько песен, а у Данте аж целая дискография до последнего альбома.— Приобщаем к прекрасному, — ухмыльнулся Вейл и снова сделал глоток.— И... Я тебе чего-то должна?В горле словно трубка, становящаяся пустой каждой раз, когда я выдыхаю воздух. Неприятное ощущение.
— А хочешь?
— Сам же говорил, что за добро нужно платить добром, — едва подбирала я слова. Своими фразами он смущал меня, сбивал с толку. И из-за этого казалось, что я оправдываюсь.
Снова затяжка. "Трубка" становится заполненной. Я буквально чувствую, как что-то лёгкое, словно тонкая нитка, прилипает к гортани, обволакивает её.
— А ты не боишься, что я тебе всю сумму назову?— Нет, потому что знаю, что не назовёшь. — Тут я его поймала. Он кивнул, на пару секунд закрыл глаза, а потом посмотрел на меня.— Раз уж так хочешь... Поцелуй меня.— Чего?!
— В щёку, дурочка. Мне ещё в тюрьму за совращение малолетних сесть не хватало. — Он говорил серьёзно, в упор глядя на меня.Вроде бы ничего необычного, вполне нормально, друзья так делают. Но сердце быстро и сильно стучало, а руки дрожали. Сигарета упала на тротуар. Казалось, что всё застыло. Он реально это просит? Зачем? Для чего? Чтобы видеть, как я становлюсь более неуверенной и зажатой? Чего он добивается?Но раз уж спросила, то надо выполнять. Это даже Клаус мне твердил. Назвался солдатом — иди на войну.
Поэтому, собрав волю в кулак (и пальцы заодно), я приподнялась на цыпочки и, закрыв глаза, коснулась губами щеки Данте. А кожа у него такая мягкая, бороды нет, да и снова запах горькой мяты... На большее меня не хватило. Я открыла глаза, опустилась на всю ступню и даже отошла.— И чего боялась? — с насмешкой спросил он. — Бледнее меня. Сейчас все готы обзавидовались.Я боялась открыть глаза. Волнение сбивало с толку. Но пришлось. Надо. Я не знала, почему каждый раз теряла контроль. Почему каждый раз надо было успокаивать себя. Чёрт побери, мне это не нравится. Ни капли. Вообще.
— И для чего это было? — Сердце всё ещё стучало быстро, даже стало слегка покалывать. Волнение не покидало. И хрен его знает, почему. Ридера я тоже целовала в щеку, но там не было и капли стеснения! А тут стою и просто мечтаю поскорее убраться. Данте же выглядит расслабленным, для него это обычное дело.— Чтобы девушка, которая ненавидит лишние прикосновения, сама поцеловала меня. — Постепенно доходил до мозга смысл слов. Ничего себе, план! Ладно, сейчас подфартило. А что в следующий раз будет? "Девушка, которая ненавидит лишние прикосновения, сама переспала со мной"?
— Наглый самовлюблённый засранец, — процедила сквозь зубы я, хотя и не очень-то была обижена. Проблема была в том, что мне понравилось. Понравилось, чёрт побери!
— Если бы я не был таким, то ты бы не имела такого потрясающего друга, — рассмеялся он. С лёгким налётом сарказма.
?Ты там с ума не сошла ещё?"Ну, в такой ситуации только и смеяться. Конечно. Адекватной реакции нет, что уж поделаешь.
Но вместе с этим я чувствовала, как в груди становится тяжелее. Словно что-то придавило. И при этом дало больше твёрдости телу. Тяжело объяснить. Наверное, так себя чувствовали люди, которые якобы получали силу от Бога в трудный момент. Словно наполнили изнутри чем-твёрдым. И тяжело, и придаёт уверенности. И не могу понять, почему.Время летело быстро и как-то спокойно. Никаких потрясений, приключений. Мы ушли в другое место, потратив на это полтора часа, в парк в районе Кастелло. Народу там было мало, у всех начался учебный год. А я что? Не знаю, куда идти и что делать. Но сейчас это не так уж и важно. Сейчас я думала об убийстве. Почему-то отталкивало меня от него, что-то не хотело этого. Сознание упорно повторяло, чтобы я отказалась и соврала. Но тогда это будет прихотью. Слабостью.В Синдикате не прощают слабых.Я не буду собой, если откажусь. Это для сопливых идиоток. Не для меня. Как говорит Клаус? Назвался солдатом — иди на войну. Назвалась лучшей — иди убивать. Нет вариантов. Хотя чувство не давало покоя. И я нервничала. Надеюсь, это было не так заметно. Мы молчали всю дорогу, снова каждый думая о своём. Но когда пришли в парк, меня сразу отпустило. Вот тут уже не было ни единой души, только с набережной изредка проплывали речные трамваи и крупные лайнеры с кучей пассажиров. Ничего, расстояние до Лидо огромное, всё вместится.
В парке было хорошо, трава аккуратно скошена, деревья тоже оформлены красиво. Я сняла куртку и повязала её на пояс, оставшись в чёрной майке. Данте скинул сумку и уселся на лужайку. Я присоединилась к нему. Минут пять мы сидели молча, затем гот тоже остался в футболке и лёг на спину, прикрыв глаза. Я не знала, что делать. С одной стороны, хотелось уйти, а с другой, было так прия... необычно рядом с ним. Странное ощущение в груди не покидало. Только теперь казалось, что оно не придавило, а просто что-то застыло, словно густая кровь. Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Не хотелось знать причины этого. Хотя сидеть и так волноваться было не очень-то и приятно.
— Залия? — Хриплый шёпот. Поворачиваюсь к Вейлу лицом. Его глаза открыты, он смотрит в упор на меня.— Что надо?— Солнце загораживаешь. Отодвинься, пожалуйста.Я фыркнула по себя и тоже легла на спину. Слегка колючая трава коснулась обнажённых рук. Тоже весьма неприятно. Словно несколько иголок приставили к коже. Не больно, но ощутимо. Ещё и чесаться от неё хочется. Я провела рукой от живота до кармана джинс и стала от волнения дёргать петлю, держащую ремень. Согнула ноги в коленях, по ним пробежала дрожь. Тоже не очень хорошо. Я волновалась, нервничала и была возбуждена. Это ни капельки не радовало. Даже раздражало. Пришлось сделать глубокий вдох и выдох. Не помогло. Закрыла глаза и сделала снова.— Хей.
Я тут же едва не вскочила от неожиданности и маленького испуга. Сердце резко начало стучать очень быстро, казалось, что пульсируют виски и почему-то правое колено. Я почти столкнулась с Вейлом, но вовремя остановилась. Он смотрел как-то апатично. Снова появилось дикое желание обнять его прямо здесь и поцеловать.Выброси эти мысли из головы!— Что опять?
— Да я одну вещь вспомнил. Недавно узнал, что в Венеции есть ещё один Данте Вейл, прикинь? А потом посмотрел, так он ещё и рыжий...— И что? — Я действительно не понимала его возмущения. Ухмылка.— Ненавижу рыжих.— Бывает, — согласилась я, кивнув головой. — И что?— Имя теперь хочу сменить. Не хочется быть вторым Данте. Только не знаю, на какое. Есть мысли? — Я помотала головой.— А как ты узнал, что он рыжий? — Ладно, про имя легко, нужно только в справочник заглянуть. Но внешность? Данте слегка пожал плечами.— Имею доступ ко всем личностям в Венеции. Тем более, в Фэйсбуке вбил — нашёл. Легко и просто.Действительно. Легко и просто. Надо взять на вооружение.
— Смысл-то имя менять?
— Не хочу быть вторым Данте. Путаница будет. — Голос его начал приобретать немного раздражённые оттенки. Беситься начинает. — Есть идеи?— Не, ни капельки. — Я почти соглала. Идея была, но я пыталась её сформулировать, чтобы она звучала нормально. Когда это удалось, я через пару минут нарушила вновь возникшую тишину: — Ты "те" пробовал убрать? Не Данте, а Дан. Мне кажется, тебе пойдёт.— Дан Вейл, — задумчиво проговорил он. — Звучит. Блин, всё гениальное просто! — Он начал активно жестикулировать руками под эмоциями. — Я несколько дней мучался, придумать не мог! Тебя по-любому в сложных ситуациях нужно спрашивать.— Забей. — Я снова мотнула головой.
— Так что привыкай. Теперь я Дан Вейл.— Так сразу? — У меня чуть челюсть на землю от удивления не упала.— Ну да, а что?
— Не, ничего.
— Ладно. — Он опять лёг на спину и закрыл глаза, положив голову на руки.
Отлично. Теперь мой друг — не Данте, а Дан. Замечательно! А ведь его и фанаты помнят по-другому, да и могут с Дэном перепутать... Но я промолчала. Не моё дело. Дан? Дан. Всё, отлично.
Солнце продолжало светить, птицы продолжали щебетать, Данте продолжал лежать, а мне оставалось только сидеть, скрестив ноги, и снова думать о странном чувстве в груди.