XXI. Cicatricibus. (2/2)

В мозгу что-то щёлкнуло.

Неужели я?Его?

Люб...

Дикий визг.

...лю?Чёртово кино. Дыхание на секунду перехватило, а сердце забилось сильнее. Тело оцепенело. Вот он — "микроинфакрт", как я его называю. Страх адреналином прошёлся по венам, заставил сжаться. Актёры продолжали сражаться (посмотрев пару секунд, я убедилась — ненатурально), умирающая от разделки осиновым колом вампирша — орать. Я со злостью закрыла уши ладонями. Крик был просто невыносимый. А ещё и соседи сейчас начнут бунтовать. Постучат в стенку, потом придут с дико недовольной миной.

А им не плевать?

Сразу стало легче.

Нельзя зависеть от чужого мнения. Иначе станешь забитой личностью с кучей комплексов. Соседи, одноклассники (они чаще всего недовольны тобой) — не весь мир, они ничего не изменят. Ко всему человек должен прийти сам, помощь не должна быть огромной. Иначе лишишься своего мнения, оно будет чужое, навязанное. Всё должно исходить из жизненного опыта, никак иначе. Потому что в другом случае перестанешь быть собой, сломаешься. Нет, ломаться иногда необходимо, например, когда ты знаешь, что это принесёт тебе пользу, но больше никогда. Хочешь перестать быть личностью? Да пожалуйста! Не буду мешать.

Вспомнился тот самый экстрасенс. К сожалению, изображение потеряло чёткость, я уже не могла утверждать, что он мне был когда-то знаком. Вроде бы видела раньше, а вроде и нет. Очень странное чувство. Да и внешность постепенно стиралась из памяти. Ладно. Если вспомню, то вспомню. Если нет, то забуду. Хотя...

Ну кто же ты?!

Я прижала руки, согнутые в кулаки, к груди, закрыла глаза и стала медленно расслабляться. "Ужастик" уже близился к концу, крики прекратились, Хельсинг почти добил всех вампиров. С улицы доносился шум, народ шёл на работу, дети гуляли. Скоро они пойдут в среднюю или младшую школу — в зависимости от возраста, а пока наслаждаются чудесным сентябрьским деньком. Кстати, о школе!Я ж до сих пор университет не выбрала!

Паника началась и отпустила почти сразу. Я даже не успела толком поразмышлять над этим. Почему-то сознание расплывалось. Перед взором мелькнуло знакомое лицо. Кажется, я провалилась в дрёму.

А потом время потекло быстрой рекой.

Проснувшись, продолжила смотреть телевизор, на этот раз — комедийное шоу. Не смеялась, хотя пару моментов были актуальными. Хихикнула пару раз над самыми колкими шутками, на большее не хватило. После дрёмы чувствовала себя не очень хорошо — голова кружилась, я задыхалась, во рту пересохло. Пришлось встать и пойти на кухню для того, чтобы попить воды. Потом моё внимание привлёк нож.

Я не сумасшедшая.

Не эмо.

Но желание было диким.

Лезвие было слишком тупое, чтобы порезать кожу, но вдавливалось достаточно глубоко. Полностью рана не получилась, но местами выступили крохотные капельки крови. Знаете, что странно? Боли почти не было. Так, чуть-чуть, когда появилась царапина, но не больше. Я сделала три пореза, потом внезапно с диким ужасом откинула нож подальше.

Теперь на левой руке, рядом с кистью, появились тонкие красные побаливающие полосы.

Я дышала тяжело и глубоко. Не понимала, зачем это сделала. Не было ведь определённой цели, я не мазохистка, удовольствия не получила, так зачем?..

Мне не хотелось больше оставаться тут. Я бегом рванула в комнату, натянула шорты и майку, делая это всё на бегу, обулась и выскочила на улицу. Погода была хорошая, температура понизилась, дул ветер, прохладный. Скоро должно было заходить солнце. И я направилась на другой конец города. Это был отчаянное действие, но мне нужно было прогуляться, освежиться. В этот день люди не приставали, никто не обращал внимания. Но на половину пути ноги заболели, устали. Я концентрировалась на каждом шаге, не давая другим мыслям проникнуть в голову. Не надо. Не сейчас. Казалось, время остановилось. Не менялось ничего — знакомые улицы, дома, площади, магазины, памятники, храмы. Опять ощущение дежа вю. Привычно. В Венеции это нормально. Тут всё похоже. Если на крыши сверху посмотреть, то запутаешься ко всем чертям: все они оранжевые или красные.

Ненавижу систему.

Я не выдержала. Одна нога начинала неметь, по ней прошла судорога. Пришлось остановится и сесть на скамейку, стоящую рядом, растирая икру — именно эту часть и свело. Опять жуткая боль. Я даже зубы стиснула. Больнее судорог быть не может. Кроме. Кроме...

...Очередная коробка полетела в угол, издав странный рвущийся звук. Упала на пол, перевернулась на другую сторону, задев рядом стоящую "родственницу" — тоже коробку. Она была уже третей. Они все были маленькие, поэтому неудивительно, что их много — штук двадцать, наверное. Но ни в одной из них не было нужной мне вещи. Я рыла всё, находила старые вещи хозяина, застывала над ними надолго, но необходимый мне кинжал затерялся где-то. Я со злостью встряхнула картон.

Четвёртая коробка.

По пути "полёта" из неё выпал металлический предмет, со звонким стуком ударился о пол. Чёрная железная вещица. Я довольно протянула к ней руки и взяла её.

Я не сумасшедшая.

И не эмо.

Но резать себя — удивительно хорошо. Это "хорошо" потом станет "плохо". Нет, не сейчас, когда острое лезвие рвёт кожу, как тонкую бумагу, и льётся кровь. Нет, не когда я промывала ранки под водой — раньше было больно. Нет, не когда я вылила огромное количество спирта — чёрт знает, зачем (говорят, быстрее заживает). А вот ночью. Когда легла спать.

Боль была дикой. Рука пульсировала. Хотелось взять и отрезать этот кусочек предплечья и выкинуть подальше, лишь бы не было так противно. Раны полыхали огнём. Они жгли.

Кровь не текла.

Она застыла на поверхности кожи.