XX. Sole. (2/2)

— Да. Отпусти меня. — Я опять зашевелилась.

— Если я тебя отпущу, то будет не так весело...

— Я знаю.— Не так тепло...— Я знаю.— Не так приятно...

— Иди в задницу!

Я резко вырвалась. Последние слова принесли лишь отвращение. Что он себе позволяет?!

Но было действительно странно. До сих пор остался след тёплых объятий. Было необычно пусто и прохладно. Я помотала головой самой себе. Скоро всё пройдёт.

— Ладно, прости, я правда не прав. — Данте поднял руки от локтя наверх, словно сдаваясь.

— Ты решил всё же признать тот факт, что ты обнаглел? Неужели? Свершилось! — Я язвила как могла, хотя понимала, что не сильна сейчас так говорить.

— Если бы я не был наглым, то ты бы никогда меня и не встретила бы, — ответил он в отместку. — Или изнасилование тебе нравится больше?

— Иди в задницу. — Я повторила спокойно.

— Другие слова знаешь?

— Холодильник.Я ожидала вопроса в стиле "а это тут причём", но Данте, на моё удивление, рассмеялся.

— Говорят, что девушки думают только о парнях. Нет, еда всё же важнее. Или ты просто не девушка. — Я скривилась.

— Тебе не надоело? — Гот промолчал. Нет, не надоело. Просто он уже задолбался объяснять каждый свой шаг. Он имеет право говорить правду в любой форме, а вот как её принимает собеседник — его проблемы. А я ж доска, да и на дрыща со спины похожа, если капюшон надеть, так что...Стоит разъяснять, откуда я это знаю?

Ночь становилась темнее. Ветер дул холоднее. Море волновалось, люди выходили на улицу гулять. Я поёжилась. Было действительно прохладно. Руки покрылись мурашками. Действительно холодно. Очень. Раньше было не так.— Ты замёрзла? — Данте спросил с лёгким беспокойством. Я покачала головой:

— Нет, немного прохладно просто. — Он прикоснулся к моей тыльной стороне ладони и тяжело вздохнул:— Врать ты так и не разучилась. Пойдём вниз, там погуляем. Хоть чуть теплее будет. — Он встал, потянулся. Захрустели кости. Да, от долгого сидения и не такое бывает. Внезапно я пришла в замешательство. А что мы делали всё это время? Просто сидели и смотрели вниз, слушая одну и ту же композицию. Странно, но я не чувствовала себя уставшей, наоборот, словно восстановилась после событий прошедших недель. Последующие пятнадцать-двадцать минут мы спускались с крыши, осторожно, чтобы не упасть и не убиться в темноте. Фонарика не было, телефоны светили плохо. Вот и пробирались на ощупь. Всё это время Вейл держал меня за руку, не отпустил и тогда, когда мы стояли на тротуаре. Но это сделала я. Расцепила, нахмурилась. Парень не обращал внимания. Он спокойно пошёл вперёд, зная, что я последую за ним. Он не ошибался. Мы шли почти рядом, на некотором расстоянии, не разговаривая, в абсолютно незнакомое мне место. В этот момент у меня не было мыслей, всё внутри было тихо, снова исчезло беспокойство. Я чувствовала себя не очень уверено из-за этих ощущений.

Волосы от ветра развевались, попадая в глаза и рот. С отвращением убрав очередную прядь, я задумалась, что пора бы уже и помыть волосы. Не сказать, что я не следила за гигиеной, но волосы, тем более, всегда распущенные, требуют в три раза больше ухода. Не то что бы я не любила хвосты и причёски, но на них нужно время, а простые прямые волосы достаточно просто расчесать. Что я и делала. Уже даже привыкла. Пусть иногда неудобно, пусть часто путаются, но привычка — страшная сила. Да и они не такие уж и длинные, обычной средней длины. Зато париться насчёт "ой, какую резинку сегодня взять" и "надо пойти в салон, а то концы секутся" (честно, до сих пор не могу полностью понять значение этого слова) не надо.

Мы подошли к какой-то палатке, из которой шёл аромат кофе и горячего шоколада. Данте слегка вымученно улыбнулся, как будто эта прогулка его утомила.

— Что тебе взять? — Я слегка от неожиданности пошатнулась и сделала шаг назад.— Зачем? — Парень закатил глаза в ответ на мою реплику.

— Чтоб выпила. Если ты употребляешь напитки в другой сфере, то предупреждай заранее. — Я покачала головой, всё ещё немного обескураженная.

— Я не буду.

— Слушай, хоть согреешься так. Тут действительно вкусный кофе. Послушай меня, не пожалеешь. — Хмыкнув, но перестав спорить, я принялась изучать список подаваемых горячих напитков.

— Мне фраппучино. — Гот пожал плечами и обратился к продавцу. Пока они разговаривали, я пыталась незаметно рассмотреть своего друга. Он не выглядел так, как будто делает одолжение, для него это были вполне естественные вещи, всё равно что... ну, не знаю... поесть себе приготовить. Что-то вроде этого. Он творил добрые дела без корысти, тратил деньги и время на незнакомого ему человека, всегда старался помочь. Нет, я не была такой. Полная противоположность. Я не могу сделать что-то за просто так. У меня на это воли не хватает. Не нравится? Вали к чёрту. Я не удерживаю рядом с собой.

— Держи. — Он протянул мне фирменный стаканчик с горячим кофе, и я обхватила его руками, согревая их. ?Флориан,? — прочла я в свете тусклого фонаря. Название показалось смутно знакомым, пришлось поднапрячь память. Флориан, Флориан, Флориан, что-то связанное с кофе... И тут меня осенило. ?Флориан? — название кафе на Сан-Марко, где прекрасный капуччино продают за десять евро, когда везде оно стоит не больше двух. Вот и палатка так называется. Я слегка глотнула кофе и поняла, что по вкусу оно не уступало на главной площади. Только тут евро и семьдесят девять центов, а там — десятка.

— Спасибо, ты очень добр, — прошептала я, опустив глаза вниз, держа в руках стаканчик. Друг пожал плечами. Мы двинулись в незнакомую сторону, непонятно куда. Боязни быть изнасилованной или убитой не было — Данте не такой.

Кто догадается, кто по великому и могучему закону подлости нам встретился по пути?

Новая девушка Данте и его сестра.

Не сказала бы, что я была прям очень рада этой встрече, но незнакомка произвела на меня впечатление: чёрные, слегка кудрявые, волнами спадающие до пояса, волосы, оливковая кожа, тёмно-синие выразительные глаза с густыми ресницами, пухлые губы, прямой нос, точёные черты лица, стройное тело с небольшими формами, округлые бёдра и грудь, длинные руки и ноги, короткая шея. Из одежды было белое платье до колен в бордовую клетку, показывающее, что на икре был довольно крупный шрам, и светлые босоножки на платформе. На шее висел кулон со скрипичным ключом. Девушка приветственно улыбнулась, кинулась обнимать Данте:

— Как я давно тебя не видела! — Она обхватила его руками и чуть ли не прыгала от удовольствия. Лицо выражало крайнюю радость, губы были растянуты в улыбке. — Ты тоже решил ночью погулять?

— Э-э-э, ну, да. — К моему удивлению, лицо гота выражало начальную степень страдания, смешанного с удивлением, чуть ли не шоком. Он явно не ожидал видеть её здесь, но всё же тоже приобнял и сделал спокойный вид: — Ладно, я, а ты чего? Я ж волнуюсь за тебя.

Знаете это паршивое чувство, когда ты гуляешь с близким человеком, тут подходит другой, и они перестают обращать на тебя внимание, лишь нежничают друг с другом? Вот и сейчас я ощущала себя изгоем, ненужной, лишней. Словно я была по ту сторону их любви, они забыли про весь свет, включая и забитую девушку-подростка. В горле встал ком, но не от слёз, а некого внутреннего протеста. Хотелось взять и разорвать их объятия, убрать телячьи нежности. От неловкой ситуации меня спасла сестра Вейла, Аличе, которая подошла ко мне и протянула руку:

— Привет, помнишь меня? Если я не ошибаюсь, ты Залия. — Её голос успокаивал, рукопожатие было крепким, но мягким. Девушка с озорным блеском в глазах взглянула на милую сцену и улыбнулась, приобняв меня за плечи, наплевав на то, что я не её подруга: — Пойдем, эти ещё долго будут тут сопли распускать. Не будем им мешать. — Я опять покорно последовала за ней, зная, что уход лучше страданий. Хотелось рвать и метать, но я молчала и тихо шла за блондинкой. Только когда мы уже отошли на достаточное расстояние, она отпустила меня и, весело рассмеявшись, тряхнула волосами.

— Что смешного? — буркнула я, зло сжав в руках картонный стаканчик и только вспомнив, что там кофе. Словно это было моим спасением, я принялась быстро пить его. Горячая жидкость обожгла язык, нёбо, затем пищевод. Дальше уже ощущений не было, но язык болел нещадно. Пришлось оставить эту затею, хотя напиток немного привёл в чувство. Я вытерла тыльной стороной руки губы.— Да нет, ничего. — Мы остановились, Аличе встала напротив меня и посмотрела в упор в глаза. Я случайно заметила, что она невысокая, я даже немного выше её ростом. — Скажи честно, — начала она, но потом резко осеклась и взяла себя в руки, — тебе нравится мой брат?

Такого вопроса я не ожидала и, чтобы дать время на обдумывание ответа, снова начала потягивать фраппучино. Руки уже согрелись, не были такими холодными. Медленно я обдумывала нейтральные подходящие ответы. Потом выбрала наиболее подходящий:

— Он не вызывает отрицательных чувств, значит, нравится.

— Я не в этом смысле. — Аличе придвинулась поближе. Я отступила на шаг назад. В мозгах складывалась картинка, которая слегка ужасала меня. Но точный ответ я дать не могла. Соврать? Сказать правду? Лучше соврать, но...

Но.

На красноречие больше не надейся.Чёртова психология.

— Не знаю, — пожала я плечами и, интуитивно чувствуя, что дальше начнётся расспрос, развернулась на сто восемьдесят градусов и без прощания пошла домой, по пути выкинув стаканчик от кофе. Язык всё ещё болел. И угораздило меня выпить всё залпом!Когда я пришла в квартиру и заперла в дверь, зазвонил мобильник. По пути мне не встретились ни маньяки, ни Аличе, ни Анна с Розарией, ни гопники, ни наркоманы, ни психопаты. Никому не нужна пятнадцатилетняя девочка-подросток, со спины похожая на мужика, разгуливающая по улицам в девять вечера. Даже сестре Вейла. Они были очень непохожи, характером уж точно, вкусами и внешностью — почти. Это было видно по поведению, одежде. Два разных человека, но от одних матери и отца.

Я подняла трубку и слегка замерла, услышав знакомый хриплый голос:

— Ты плеер забыла. — Ни привета, ничего. Моя школа воспитания.— Завтра можно забрать? Музыка скачалась? — На другом конце провода хмыкнули.

— Не уверен, что именно завтра. Но как-нибудь отдам. — Мы снова молчали, пока в трубке не раздался смех. Я первой решила прощаться.— У тебя гости, до встречи.

— Прости. — И гудки. Последнее слово мне было непонятно. За что он извиняется? За девушку? За день?

Внутри назревала ярость. Беспощадная, злая. Она поедала разум, заставляла всех ненавидеть.

Я швырнула мобильник на кровать, — в стену не хватило сил. Он мягко приземлился на одеяло, почти бесшумно.

Я сползла по стене на пол. Спрятала лицо в ладони.

И впервые в жизни поняла, что не знаю, что делать дальше.