Письмо и ответ (2/2)

— Могу я узнать причину? — Аврелий заинтересованно посмотрел на своего подопечного.

Пит взял паузу прежде чем ответить. Что хотел услышать от него доктор? Он ведь должен понимать, что ему не к кому возвращаться. Ни для кого уже не секрет — «Несчастные влюбленные», — хорошо раскрученный слоган, сентиментальный миф, состряпанный для того, чтобы заручиться поддержкой публики, жаждущей безумных страстей и яркого шоу. Игры кончились, а вместе с ними развеялся и романтический туман, незримо витавший в раскаленном огнем воздухе, в то время как на земле лилась кровь за свободу и справедливость.

Война окончена. Панем постепенно возрождался к новой жизни, задача доктора заключалась в том, чтобы помочь искалеченным героям революции обрести силы жить дальше. И Пит не был уверен, что сможет это сделать в Двенадцатом. Он потянулся к карману джинсов и достал небольшой блокнот с набросками. Перелистывая страницу за страницей, Пит периодически бросал смущенный взгляд на врача. Аврелий ободряюще кивнул головой:

— Тебя что-то беспокоит?

— Как дела у Китнисс? — быстро спросил Пит.

— Насколько я могу судить, неплохо. — Лаконично заметил доктор. — Ты мог бы лично убедиться в этом, — Аврелий выжидающе смотрел на собеседника.

Пит устало выдохнул:

— Я не хочу пока возвращаться.

— И все-таки в чем причина?

Пит знал ответ. И он так же был уверен и в том, что доктор видел его насквозь, прекрасно понимал его мотивы, но настаивал на том, чтобы он озвучил свои сомнения и страхи. Взгляд Пита пристально изучал рисунок девушки, единственный подписанный им — ”Огненная девушка”, — яркость образов, разнообразие и динамичность линий, алые тона делали ее портрет живым и цельным. Казалось, она вот-вот пошевелится и совершит то самое действие, которое он неоднократно наблюдал в своих снах…

Пит захлопнул блокнот и откинулся на спинку кресла:

— Наверное, я просто еще не готов встретить то, что меня там ждет.

И это было самым честным ответом, на который он был способен — в Двенадцатом его ждали не только неопределенные отношения с Китнисс, но и разрушенный дом и призраки близких людей.

— Что ж, я не могу принудить тебя продолжать и дальше наше общение, но, если захочешь поговорить, я к твоим услугам, договорились?

***

Серая пелена дождя накрывала задний двор. У яблони притаилась согнувшаяся фигурка молодой девушки. Она дрожала и куталась в промокший плащ. Молодой парень бросил в ее сторону подгоревшие буханки хлеба и оглянулся на дом, а когда вновь повернулся, то увидел пылающий огонь, стеной окружающий Китнисс, ее руки были перепачканы алой жидкостью и в них лежало бьющееся сердце, истекающее кровью — сердце Пита. Она поднесла к губам не прекращающий ритмично сокращаться орган, который он носил в груди. Китнисс жадно впивалась в него зубами и по губам ее сочилась кровь. А Пит не моргая смотрел на средоточие своих чувств и молотящий стук вызывал дикую мигрень.

Он проснулся в холодном поту, непроизвольно хватаясь за то место, где должно находиться сердце, проверяя, на месте ли оно.

Пожалуй, пришло время снова встретиться с доктором, подумал Пит, складывая, лежащий на груди листок вчетверо. Он не понимал почему Китнисс Эвердин преследовала его в снах, если наяву он не чувствовал к ней почти ничего, и полностью сохранил только горькие воспоминания — например, совершенно отчетливо Пит помнил их разговор на поляне, после первых Игр…

— Ты знала, чего он от тебя ждет, верно? Все было только ради Игр. Все, что ты делала.

— Не все, — говорила Китнисс, крепко сжимая в руке букетик цветов.

— Не все? А сколько? Нет, неважно. Вопрос в том: останется ли что-то, когда мы вернемся домой?

— Я не знаю. Я совсем запуталась, и чем ближе мы подъезжаем, тем хуже…

— Ну, когда разберешься, дай знать.

Вспоминать ее признание тогда было особенно тяжело.

«Люди забудут, что ты сказал, люди забудут, что ты сделал, но они никогда не забудут, что ты заставил их почувствовать.» — правда, в его случае это работало только с горечью и страхом. Или счастливых воспоминаний не было? Он знал, что это не так, но не помнил счастья и покоя, связанных с Китнисс. Возможно из-за того, что большая их часть была связана с игрой на публику.

Как бы там ни было, Китнисс и Хеймитч сделали все, чтобы спасти жизнь и ему, и за это он им благодарен. Пит хотел вытащить Китнисс любой ценой, потому что любил ее. Не ее вина, что она не смогла ответить ему взаимностью. Его искренняя любовь и продуманная тактика Хеймитча принесли свои плоды. Жизнь продолжается…

Пит встал с кровати, зажег свет и снова развернул сложенный листок, хотя в этом не было необходимости, потому что, он выучил наизусть каждое слово, написанное рукой Китнисс и даже мог представить ее, склонившуюся над письмом, раздумывающую над тем, что написать, какие слова подобрать, чтобы не давать ему напрасных надежд — если не считать их первые Игры, в этом она всегда была честна с ним, иногда даже слишком. Письмо было грустным — говоря о себе так, словно она заботится об огромной семье, Китнисс явно пыталась не думать о тех, кого опекала раньше. По ее приятельскому тону Пит понял, что не стоит ворошить прошлое и будет лучше все оставить как есть, и ответить ей так же, дружески. В детстве он был влюблен в бойкую девочку с красивым голосом и душой, а что теперь? Кто они друг другу? Что он чувствует сейчас? Пустоту. Неопределенность. Тревогу. Нежелание снова обманываться… Когда-то он слишком сильно полагался на чувства, и они увели его в иллюзорный мир настолько далеко, что сейчас он с большим трудом отделял реальные события от выдуманных и лживых. Так что, может, то, что сейчас их нет, даже к лучшему?

Настало время проститься с детством и мечтами, порожденными юношеской любовью с ее огорчениями и обидами.

Пит уселся за письменный стол и достал чистый лист.

«Здравствуй, Китнисс.»