Глава V (1/1)

Ноябрь незаметно прокрался в Народный Дворец, принося с собой множество неожиданностей. Еще пару недель назад на улице было тепло, и не каждый д’харианец считал нужным даже надеть плащ, но сейчас при всем старании нельзя было найти того, кто ходил бы без верхней одежды. На улице выпало много снега, но в радость это было только детям, с утра до вечера резвившимся на улице; остальным же обитателям дворца пробираться по нему было крайне сложно и неудобно. И в самом Народном Дворце было далеко не тепло, ведь даже многочисленные камины не спасали от цепкого холода. Кэлен лежала на постели, зарывшись в одеяле и укрывшись теплым мехом. Она молча наблюдала за Ричардом, сидевшим за письменным столом с какими-то документами. Ее поражал тот факт, что ему совсем не было холодно. По крайней мере, вида он не подавал. Сейчас он сидел за работой, одетый в черно-золотое облачение боевого чародея, и в его наряде не изменилось ничего, кроме, разве что, того, что теперь на нем не было его плаща.Исповедница с таким же удивлением думала о том, что в наряде морд-сит вообще ничего не изменилось. Все та же бурая кожа, которую личные телохранительницы носили ежедневно. Исключением было лишь военное время — но даже тогда менялся лишь цвет материала. Пару дней назад Кэлен спросила Кару, не было ли ей холодно в одной только второй коже. Морд-сит кратко сказала, что такая одежда прекрасно сохраняет тепло. Сейчас Кара словно испарилась, толком не объяснив причины своего ухода. Кэлен посмела предположить, что ее отсутствие было связано с генералом Мейффертом. Кара часто уходила, не сказав лишнего слова, но вчера Ричард все же поинтересовался, к кому она пошла, оставив свой пост (это было сказано с ощутимой иронией, ведь Ричард никогда бы не обвинил ее в халатности). Кара просто ответила, что ей необходимо было кое-что обсудить с генералом, на что Ричард и Кэлен лишь улыбнулись, а покрасневшая словно юная девочка Кара быстро вышла за дверь, будто цвет ее щек совсем и не поменялся. Кэлен продолжала наслаждаться течением их с генералом отношений. Наверное, раньше морд-сит бы не позволили себе подобного, но сейчас все телохранительницы лорда Рала изменились в лучшую сторону. По крайней мере, с их стороны теперь не было насмешек над таким чувствами, как любовь и привязанность.Кэлен зябко поежилась, как если бы окно в комнате было открыто. Она натянула одеяло повыше и пожалела, что дворец был полностью создан из камня. Из-за него воздух везде, во всех помещениях, был холодным, и даже огонь мало прогревал его. Такие холодные зимы Кэлен встречала только в Эйдиндриле, причем, в гораздо лучшем состоянии. Пусть ее настроение и стало немного лучше, но на поправку она шла медленно. С того момента, как она пришла в себя, прошло не более двух недель, но особо лучше ей не стало. Хоть и пропала слабость, телесные повреждения чувствовались все так же отчетливо. Сейчас ее действительно поддерживал лишь Ричард, не отходивший от нее ни на секунду. День за днем он был рядом, помогал и ухаживал за ней. Как бы ей не хотелось вновь стать той Кэлен, которой она была еще некоторое время назад, ей было приятно, что с Ричардом она могла почувствовать себя обычной женщиной, на время забыть о всех своих обязанностях и просто потихоньку приходить в себя. Границы, построенные стереотипами о нем, медленно рушились и открывали для нее нового человека. Человека, которому она была обязана жизнью. Кэлен случайно обратила внимание на перевязь с мечом, лежавшую около письменного стола. Она много раз обращала на него внимание, часто видела, как Ричард клал руку на рукоять, и как огоньки магии танцевали свой танец у него в глазах в это время, но ни разу не видела его в действии. Она догадывалась, что меч обладал какой-то магией, но ничего более точно сказать не могла. Все это время это оружие интересовало ее, но спросить она не решалась. Возможно, сейчас настал подходящий момент для этого.— Ричард, — тихо позвала она его. Он поднял взгляд от пергамента и перевел его на Кэлен.— Да?Кэлен помедлила, не решаясь спросить. Возможно, он не захочет рассказывать. Да и с чего ему захотеть говорить об этом? И все же…Интерес взял верх над нерешительностью, и она чуть громче сказала: — Мне давно было интересно, что это за меч. Он кажется необычным, — Кэлен высунула руку из-под одеяла и указала на перевязь, — можешь рассказать о нем поподробнее?Ричард поднялся и взял перевязь с мечом в свои руки. Он подошел к кровати и сел рядом с Исповедницей, высвобождая блестящую сталь из ножен. Теперь Кэлен смогла увидеть надпись ?Истина? на рукояти меча, составленную золотой витой проволокой. У Кэлен перехватило дыхание.— Это Меч Истины, — с неким благоговением сказал он, глядя прямо в глаза удивленной Кэлен, уже понявшей, что за предмет лежал рядом с ней.Мгновение царило молчание, которое первой прервала Исповедница. — Ты истинный Искатель? — Ричард лишь кивнул, и Кэлен некоторое время продолжала просто смотреть на него.При всем желании ей было трудно поверить в этот простой факт. Истинных Искателей не видели уже больше тысячи лет. Меч переходил от одного хозяина к другому за деньги или же благодаря воровству. К тому же, чтобы наречь Искателя нужен волшебник. Последний волшебник во всем Новом Мире, не считая самого Ричарда — это Зедд. А он мог наречь его Искателем только в том случае, если Ричард был в Эйдиндриле.— Когда? — только и выдавила она, очевидно для обоих подразумевая тот момент, когда он стал Искателем.— Когда ты навещала брата и сестру в Галее, — просто ответил он, как если бы они обсуждали, что было сегодня на завтрак. — В тот день Зедд признался, что лишь мне суждено убить отца. Тогда он и нарек меня Искателем.Она услышала боль в его голосе, когда он выговорил последнее предложение. Казалось, ему было сложно говорить об этом. Кэлен пожалела, что спросила его, но все же в глубине души ей было приятно, что теперь они могли так просто говорить о прошлом друг друга.Она взяла его за руку в знак поддержки. Кому как ни Кэлен знать, насколько тяжела ноша спасителя? Не раз ей приходилось сохранять кому-либо жизнь, пускай даже рискуя при этом своей собственной, а Ричарду пришлось спасти весь Новый Мир от своего же отца. — Ты любил его, верно? — сочувственно спросила она его. Некоторое время он смотрел на меч, лежавший рядом, а потом вернул его в ножны, сжимая рукоять. Кэлен снова увидела магию, танцующую у него в глазах. Она поняла, что так он блокировал свои чувства, как Исповедницы делали то же самое с помощью их Маски.— Пусть он и был тираном, но он был для меня ближайшим человеком после смерти матери. Я не мог не любить его, — как можно более спокойным, даже безразличным тоном сказал он. Но Мать-Исповедница видела, что в его душе было скрыто гораздо больше: он лишь боялся, что, выпустив это единожды, не сможет более подчинить. Это была его личная боль, личная потеря.И Кэлен его понимала. Они оба не знали отцовской любви, но старались заслужить ее. Кэлен теперь в полной мере осознала, насколько тяжело для Ричарда было убить Даркена Рала. Он любил его, но понимал, что его отец опасен для всех. Перед ним стоял сложный выбор, но он сделал то, что нужно. — Я понимаю, — она попыталась улыбнуться ободряюще, но улыбка получилась немного грустной. По крайней мере, она считала, что понимает. Кэлен подумала о том, что случилось с матерью Ричарда. Она практически ничего не знала о ней, только то, что его мать была дочерью Зедда. Одно только это говорило о том, что мать Ричарда была хорошей женщиной. Дочь такого человека, как Зедд, просто не могла быть плохой. В таком случае, Ричард был похож на мать, но совсем не похож на отца. В комнате царило молчание. Кэлен посмотрела за окно. Время близилось к ночи, и весь Дворец, как и комната, в которой находились они вдвоем, начинал погружаться во мрак. Кэлен думала, что им не помешало бы поспать. За все эти две недели, что Исповедница была прикована к постели, она еще ни разу не видела, чтобы Ричард спал. Конечно, он не мог совсем игнорировать сон, но все-таки он выглядел уставшим. В ее голове промелькнула мысль, что Ричарду, по сути, даже негде спать, ведь все это время Исповедница лежала в его покоях, на его кровати. После церемонии не было времени нести Кэлен до ее апартаментов, которые были на полдюжины этажей выше, поэтому Ричард решил отнести ее в его покои, которые были ближе всего. В итоге, покои Кэлен пустовали, а Ричард лишился своей постели. Мужчина вновь занялся кипой бумаг, лежавшей на столе. Кэлен не понаслышке знала, что работать с документами — самое скучное из всех дел, которыми только могут заниматься люди. Она вспомнила, как сама целыми днями возилась с ними, и под конец начинала даже не глядя подписывать все, что попадалось ей под руку. Доходило до того, что она подписывала бумаги там, где этого делать не надо было.Кэлен подумала, что в этой куче бумаг есть те документы, которыми заниматься должна была она. Должно быть, и эта задача легла на плечи Ричарда. Женщина перевернулась на бок. Благо, хоть это она могла делать. Каждый раз, именно к вечеру, она начинала думать о своей беспомощности и особенно остро воспринимать ее. Именно в это время суток. Во время любой болезни хуже становится к ночи, и случай Кэлен не был исключением, поэтому сейчас ее настроение неумолимо ухудшалось. В комнате слышались только звуки пера, скрипящего о бумагу, а за закрытым окном слышался гул северного ветра. Все-таки, в Эйдиндриле не было так холодно и одиноко, как сейчас.Она вспомнила, как раньше, еще в ее детстве, они с Дени спали в одной постели, прижавшись друг к другу. Вдвоем спать гораздо теплее, и это Кэлен усвоила еще когда была совсем маленькой. Давнее воспоминание отдалось призрачным теплом в ее сердце.Ее давно клонило в сон. Она, наконец, поддалась своему желанию и уснула, но ненадолго. Ее спокойные сновидения в скором времени превратились в кошмар. В каждом из них ее преследовали смерти других людей, каждый раз в новом свете. Все они с невиданной скоростью проносились перед глазами, напоминая о ее потерях. Казалось, эти воспоминания никогда не покинут ее, и у нее на душе никогда не станет спокойно. Но кошмары тоже заканчиваются, уступая место реальности, которая становится еще страшнее, чем кошмары. Проснувшись, Кэлен облегченно вздохнула, осознав, что ее горячечный сон закончился, и она уже не рядом с умирающей Дени, а здесь, в Народном Дворце. Она обнаружила, что Ричард по-прежнему сидит за письменным столом. В неверном свете свечи его лицо казалось еще более уставшим.В голову взбрела неожиданная мысль. Прежде она не задумывалась над тем, чтобы спать рядом с Ричардом, но сейчас, возможно, это будет даже к лучшему. Ему будет гораздо теплее рядом с ней, а Кэлен будет не так одиноко в этой огромной постели. Порой ей очень хотелось заснуть рядом с кем-то, а утром проснуться в объятиях этого человека. Очередной кошмар оставил тяжелый черный отпечаток в ее разуме, и сейчас она чувствовала себя безумно одинокой и нуждающейся в чьем-то внимании. — Ричард, — позвала она его совсем тихим и немного охрипшим со сна голосом. Мужчина обернулся и, увидев, что она зовет его, подошел и сел на край кровати. — Тебе нужно поспать, — сказала она, не дожидаясь его вопроса о том, нуждается ли она в чем-то. Вместо этого, ее неожиданно полный решимости взгляд был прикован к его лицу. Ричард, кажется, хотел возразить, но Кэлен прервала и высказалась самым своим уверенным голосом:— Ложись со мной, вдвоем будет теплее, — она решила не говорить ничего о том, что ей было просто одиноко здесь одной. Сейчас это можно было опустить. Вернее, необходимо — для остатков ее гордости.Женщина заметила едва уловимое удивление в его взгляде. Может быть, даже смятение. Но он не ответил ничего, видимо, поняв, что тон Кэлен не оставляет возможности возразить. Он отошел ближе к стулу, чтобы сразу сложить туда одежду. Ричард снял тунику и сапоги и остался в одних штанах. Он подошел к кровати и медленно скользнул под одеяло и мех к Кэлен. Он лег рядом с ней, обвивая рукой ее талию и аккуратно притягивая ее к себе. Исповедница удивилась его смелости, но не стала возражать, лишь приветствовала, прижимаясь еще ближе, насколько позволяли возможности ее тела. Его рука вызвала холодок, пробежавший по ее коже, и она поняла, что ему на самом деле было холодно все это время. Рядом с ним она почувствовала облегчение. Ей больше не было так одиноко, и она вскоре уснула. Теперь ей не снились кошмары, ее сон был спокойным и умиротворенным.