глава двенадцатая, в которой все справляются как могут (1/1)

– Эй, сэр кузнец! Да, да, вы, сэр!– Вы там ещё не расчленили…– …своих сыновей?– А то, знаете ли…– …с Макгонагалл это была…– …наша идея!Их было двое, этих рыжих – Майтимо уже их мельком видел рядом с Амбаруссар, за ужином и просто в коридорах. И он пока не мог их различить – они мелькали как единый вихрь, и души их звучали будто одинаково. Наверное, родичи должны их различать. Мать различает. Братья. Интересно, Амбаруссар со стороны такие же продолжения друг друга?Чужие рыжие меж тем обежали отца и встали ровно перед ним:– Ну так что, сэр?– Я, кстати, Фред, а это Джордж.– Или наоборот!Амбаруссар повернулись к приятелям и теперь стояли по обе стороны от отца, и его руки покоились на их плечах.– Нет, – сказал Тэльво, – всё-таки мысль изначально была наша.– Возможно…– …но мы помогли…– …осуществить!Отец не выдержал.– Что за манера резать фразы! Вам что, самим приятны эти клочки?– О, ещё как приятны…– …вы не представляете!В глазах от них рябило, и в голове – тоже. Кано, должно быть, было хуже всех – дети как будто пели одну песню на двоих, и постоянно перебрасывали друг другу мелодию. Поди уследи.– На самом деле, простите их, сэр, – попросил тот, что справа, – это мы сбили их с пути истинного. Мама говорит, мы кому угодно мозги запудрим, – улыбка у него была хорошая.Отец как будто бы обиделся ещё сильней, но и развеселился в то же время. Как когда спрашивал про клыки. Вообще-то это всё было смешно, и если пересказывать потом, например, матери или Финдекано, если получится – оно и вышло бы смешным, но пока что казалось только неустойчивым. Как когда устанавливаешь один негладкий камень на другом камне, и ищешь точку равновесия, и аккуратно убираешь руки, и смотришь – рухнет всё или не рухнет? – А что, похоже, будто я кого-то расчленяю? – отец демонстративно огляделся. Младшие так и стояли рядом. – Что вообще означает это слово? Разделывать… добычу, так? Дурная шутка.– Нас иногда…–…заносит…–…но это…–…неважно. Наш младшенький…–…Рон…–…очень вами…–…впечатлился.– Ну вот мы и пришли…–…на всякий случай.Отец закатил глаза.– Мы не нуждаемся в защите от собственного же отца! – вскинулся Питьо. – Наши идеи – наше дело!– Кто сказал что-то о защите? Речь о поддержке!– Взятии на себя…– …части ответственности!– Не очень большой…–…но вполне внушительной!– Пока что меня более всего интересует, с чего вдруг мои младшие сыновья решили, что я не хочу вернуться домой, – оборвал их отец, – и как с этим всем связана овечья шкура. А не ваши кривляния, двойная душа, хотя намерения у вас и чистые.– Мы не кривляемся!– Мы искренни, как…–…солнце на рассвете!Кано хмыкнул – видимо, не смог понять, как рассветное солнце связано с искренностью. В этих двоих было ужасно много жизни – будто не две души вместились в эти тела, а три и более, с лихвой. Тьелко порой захлёбывался так же, но у него не было второго, чтобы разделить, а только Курво, Морьо и Хуан – ну и они с Кано, старшие. По отношению к Амбаруссар Тьелко сам считал себя старшим и ни во что сомнительное старался их не вовлекать. Майтимо уже решил, что всё обошлось – с Амбаруссар, отцом, чужими рыжими и прочим, – когда Тэльво вдруг дёрнул отца за рукав:– Ты не ответил про хлеб!– Что, Телуфинвэ?– Я спросил – когда хлеб испечёт мама, и ты не ответил, вы никто мне не ответили! Что значит ?скоро??Вообще-то чаще всех так делал Кано в детстве. Ладно, и Тьелко иногда. И Курво, точно. Морьо… а, да что там, и Морьо тоже, Морьо вообще изрядно преуспел в искусстве делать выводы из непроизнесённого. Но что и Тэльво с Питьо так домысливают, Майтимо до сей поры не предполагал. Выбрать самый трагический исход и счесть его единственно возможным – это их общее, что ли? Может, он сам так мыслит и не замечает?– Мне жаль, что вы скучаете по матери, – проговорил отец, – но я и сам по ней скучаю, и разлука с нею тяготит и моё сердце. Почему вы решили, что я не хочу обратно?– Потому что, – Питьо вывернулся из-под руки отца, – вы с мамой.?Вы с мамой ссоритесь чаще и чаще и все это слышат?, должен был бы он сказать, но то ли постеснялся чужаков, то ли вспомнил всё-таки, с кем говорит.Чужое мельтешение отвлекало, и Майтимо не сразу понял, что не так. Как будто из привычного, вечного звука вдруг вытащили пару нот. Чего-то не хватало.– Средние, – сказал Кано, – Турко, Курво. Я их не слышу. Пойдём же!***Гермиона была сама не своя – так плюхнула сумку под парту, а учебником так грохнула по столешнице, как будто представляла, что с кем-то дерётся. Она бы могла, наверное.– Гермиона, что…– Лично я намерена заниматься чарами, а вы уж там как-нибудь сами решайте, кому разглашать наши тайны, а кому не разглашать.Но Флитвик пока ничего не показывал – он даже на их опоздание только кивнул, – поэтому Гермиона, конечно, долго не продержалась. Судорожно пролистала учебник. Уставилась на кафедру. Снова повернулась к Гарри и отчитала шёпотом, будто бы Гарри сам, нарочно, всё это устроил:– Какое право этот тип имел влезать в наши дела? Если бы он не разозлил Снейпа, мы не лишились бы двадцати баллов!– Если бы он не разозлил Снейпа, Гарри лишился бы квиддича, Гермиона!И тут в дверь заскреблись – кто-то огромный будто бы царапал её снаружи.– Гм, – сказал Флитвик.За дверью гавкнули и заскулили, и снова гавкнули – Гарри бы сказал, что укоряюще.– Гм, – сказал Флитвик, – кто-нибудь мог бы разобраться… да, мисс Грейнджер?– Да, сэр, мы можем! Я могу! Позвольте, сэр? – она вскочила, не дожидаясь разрешения. Флитвик ей улыбнулся:– Идите, мисс Грейнджер, и избавьте нас от этого шума.Гарри, конечно, вскочил тоже, и Рон вместе с ним.– Мы тоже пойдём, сэр! Мы… мы поможем, ладно?Снаружи оказался пёс гостей, Хуан. Какой же всё-таки он был огромный – больше Клыка, больше Пушка, и светлая шерсть такая густая. Но сейчас он волновался – переступал с лапы на лапу, метался, подвывал, и как только они все трое вышли из класса – помчался через холл в сторону лестницы. Оглянулся – ну где вы там? – кинулся к ним назад и вдруг лёг на пол, подставляя спину.– Что… – Гермиона единственная захватила зачем-то сумку и теперь хмурилась, та только ей мешала, – ты хочешь, чтобы мы на тебя сели?Да, он хотел. Прижался к полу ещё сильней, чтоб Гермионе было бы удобнее залезать.– Мы побежим так, – сказал Гарри за себя и за Рона, – если нужно быстрее. Ведь нужно быстрей?Гермиона кое-как забралась, цепляясь всё за ту же шерсть, и пёс сорвался с места. Молния, а не пёс. На метле бы Гарри за ним точно угнался, но и тут побежал как только мог быстро, и Рон вровень.– Что-то случилось с твоими хозяевами, да?Тут они добежали наконец до лестницы, и Гарри и сам увидел: ещё как случилось. Турко и Курво кубарем катились по ступенькам, а лестница как раз перемещалась. Хуан взвыл.– Сейчас, сейчас… – Гермиона уже слезала с него и никак не могла сквозь шерсть нащупать пол. В конце концов она просто соскользнула, как с горки на детской площадке. – О, что же…– Может, Вингардиум Левиоса?– О, Рон, это же не дубинка тролля, это же… И кто вообще додумался драться на лестнице!– Они сейчас упадут!– Я и сама вижу! Может, если мы втроём всё же наложим на них эти чары левитации… Нас не учили аккуратно опускать!Они все втроём побежали вниз, сами рискуя упасть, и Хуан за ними. Только бы лестница не дёрнулась сейчас, только бы эти двое не свалились, только бы… – Вингардиум Левиоса! – закричала Гермиона, потому что Курво и Турко всё ближе были к концу пролёта, – Вингардиум… ай! – Левиоса!– Вингардиум Левиоса! – вторил ей и Рон. Гости приподнялись было, но тут же грохнулись обратно.– Я не могу вспомнить ничего другого, – Гермиона, казалось, и дышать тоже не могла, – давайте все вместе!И тут лестница всё-таки дёрнулась и замерла, их заедало иногда, и гости сорвались вниз. Время стало растянутым и быстрым донельзя, как в драке с троллем, как в лесу, как когда ловишь снитч, и они – все трое – подбежали к краю и закричали наперебой:– Вингардиум Левиоса!– Мобиликорпус!Что ж, теперь гости падали рывками – как если метла под тобой вдруг начнёт брыкаться, только гости-то были без метлы.– Вингардиум Левиоса!!Гости взмыли вверх и всё-таки упали на другой пролёт, по счастью, стоящий смирно. Хуан прыжками кинулся к хозяевам.***– Никаких посторонних в палате! – сказала им всем Ещё Одна Пожилая Женщина, стоя в дверях местных покоев исцеления. – И никакого шума!– Мы не посторонние, – отец помотал головой медленно-медленно, – и я войду, пропустишь ты меня иль нет. Там мои сыновья.– Мы все войдём, – сказал Кано на миг раньше, чем успел сам Майтимо. – Там наши братья.– О, – сказала она, глядя на них на всех – а у дверей столпились Амбаруссар, Морьо, отец и он сам с Кано, и чужие близнецы, и друзья Гарри, и сам Гарри, и Хуан, и ещё некий взрослый смертный очень маленького роста, – ну хорошо, но только вы, то есть только родственники. И соблюдайте тишину! Я не закончила. И, разумеется, собака…– Она тоже родственник! – выпалил Морьо. – Это пёс Турко! Он точно ему поможет!– Это воспитанный пёс, – уронил отец, даже не сказав ?кто это кому поможет, говори ясней?, – ты дашь нам войти или нет, госпожа палат? Если Хуана сейчас не впустить, он заскулит за дверью, вот и всё.– О, – эта смертная умела выглядеть обескураженной и укоряющей одновременно, – Поппи Помфри, к вашим услугам. До первого шума.Если так, им не стоит и входить. Амбаруссар сорвались с места, поднырнули под локти и отца, и Кано, и первыми оказались у кроватей средних. Вскрикнули, конечно. Майтимо их нагнал спустя мгновение и понял, почему. Отец застыл бледнее бледного.Не то что никто из них никогда никак не ранился. Ты можешь упасть с дерева, ты можешь упасть с лошади, можешь влезть в заросли, и твой же младший брат может в припадке ярости швырнуть в тебя чем под руку подвернётся, например, клещами. Можно обжечься в кузнице, даже на кухне можно. Но никогда ещё никто из них не падал с лестницы в какой-то чужой школе, с высоты, на камень. У Курво нос стал искривлённый, как в отражении в водной глади, и под ним запеклась кровь. У Турко левая рука куда-то вывернулась, куда нормальные руки не должны. Как будто из мягкой глины. И волосы были в крови. И почему-то он лежал на боку, не на спине.– Слишком светло, – пробормотал Курво, разлепляя веки, – слишком светло и громко… кто тут ещё дышит?– Вот и закройте глаза снова, – отозвалась женщина с явным неодобрением, и почему-то от этого задышалось легче. Если кто-то может сердиться – значит, всё в порядке. – Только не спите. Я собираюсь сперва починить вам нос. Как вы вообще умудрились так быстро прийти в сознание, хотела бы я знать.Какие же тут низкие кровати. Хуан скулил. Турко глаза не открывал, только задёргался во сне, и женщина тут же забормотала что-то неведомое, заскользила над ним своей – как это называется? – волшебной палочкой. Как будто музыку вела, а впрочем, может быть, это и была музыка. Отец смотрел на это, хмурясь:– Что ты делаешь?– Не даю вашему сыну навредить самому себе, – ответила женщина, не прерывая жеста, – и попросила бы меня не отвлекать. С вашими сыновьями всё будет в порядке.– Скажешь ли мне, что с ними?Она сперва закончила свой узор, поправила на Турко одеяло и только потом ответила:– Ушибы, синяки, два сотрясения, перелом или несколько. Обсуждать травмы пациента в присутствии пациента – неэтично, мистер. Главное, что вам следует знать – всё будет в порядке, сейчас или чуть позже, смотря есть ли у Северуса готовые зелья.– Зелья?– От сотрясения мозга помогает особый состав. Если ваш воспитанный пёс продолжит скулить, вы выйдете отсюда вместе с ним.– Хуан, – Морьо тут же обхватил голову пса ладонями, насколько хватило рук, – ты думаешь, что не справился, да? Ты переживаешь?Хуан припал на передние лапы, смотрел снизу вверх.– Но ты не мог знать, что они упадут с лестницы! Ты думал, они прекратят, да? И ты привёл помощь, тех юных смертных ты привёл ведь? Ты хороший!Хуан почти затих. Ткнулся носом в ладонь Морьо и так застыл – о, Турко называл это ?он спрятался?, хотя ладонь и нос-то толком не покрыла, не то что целую морду. Женщина наконец направила на Курво своё орудие и под их взглядами снизошла до пояснений:– Честное слово, я всего лишь вправлю нос, это обычное, безобидное заклятье. Эпискеи!Нос у Курво как будто бы размылся совсем, размягчился донельзя – и тут же сделался нужной формы. Удивительно. Курво вскочил, конечно, когда бы он не вскочил, и с размаху пришлёпнул нос ладонью:– Это что было?..Он жмурился и хмурился, и голова у него будто бы кружилась, судя по мутным глазам – будто спал и не спал одновременно – но, во всяком случае, он разговаривал. Тэльво сжал одну его ладонь, Морьо – другую. Курво всё озирался:– Где отец?..– Я здесь, – откликнулся отец, – ляг, Атаринкэ. Нельзя вскакивать, когда бьёшься головой.– Совершенно верно, – женщина кивнула, – потрудитесь лечь как следует. И я думала, ваше имя – Куруфинвэ.– У него два имени, – пояснил отец, вместе с Морьо сжимая ладонь Курво. – Что со вторым? Почему он не просыпается?Отец сам путался в словах – второе имя и второй сын – и Майтимо придвинулся к нему ближе. Мы с тобой.– Это я погрузила его в сон, – сообщила женщина, – иначе он всё рвётся куда-то бежать. Сейчас я…– Нет, выпусти из сна, – отец даже привстал, – при мне не будет рваться. Он боится, видишь?Турко и правда дёргался – как Хуан иногда во сне. Хуан вздохнул и положил голову ему на живот.– Осторожней!– Он может пронести в пасти яйцо, – сказал Морьо презрительно. – Он и так осторожнее всех нас.– Морьо, – одёрнул отец, – не груби целителю.– Я не грублю, – о да, конечно, все они волнуются и все полны решимости перегнать этих двух героев и наделать глупостей. Как жалко, что нет мамы. Или дедушки. И одёргивать брата он, Майтимо, сейчас не станет. Хочет рассориться с отцом – пожалуйста.Но это всё решал мысленный Майтимо, а внешний, конечно, уже сказал:– Морьо!..– Что Морьо?..– Тишина или я вас выставлю.Спасибо, женщина.А та застыла будто бы в рассеянности: рука с палочкой взлетела было в воздух и тут же опустилась.– Кто из вас сейчас колдует, молодые люди?– Я, – ответил Кано, всё это время просидевший у постели Турко, – чтоб ему не было так больно, когда он придёт в себя. Спасибо тебе, но твои чары мешают.– Вы могли бы хотя бы сообщить!– Извини, я отвлёкся, – Кано смотрел только на Турко, никуда больше, – я не могу, когда с братьями так. Я не хотел мешать.– На ваш страх и риск, – сообщила женщина, глядя на отца, – и если он сейчас куда-то устремится…О, Турко устремился. Вскочил, распахнул глаза, взмахнул здоровой рукой, попытался было сломанной, но тут Майтимо удержал его за плечи.– Тихо, тихо, Туркафинвэ, – заговорил отец каким-то таким тоном, какого Майтимо давно у него не помнил, – я здесь. Твой брат здесь. Все в порядке.– Курво не расшибся?– Не сильнее тебя. Ляг теперь снова.– О, кстати, – сказал Курво почти весело, – это из-за меня мы так. Прости, старший, твой план невыполним.– Нет, из-за нас обоих, – Турко всё жмурился и открывал глаза, жмурился – и опять открывал. – Да почему же вы все пляшете? Я говорю – ты что, один со мной подрался? Я с тобою тоже.– Тихо, – сказал отец, – это потом. У вас часто вот так летают с лестниц?Женщина поджала губы и покачала головой. Майтимо уловил отголосок отцовской мысли, что-то про дурней, коим голова не дорога, но вслух отец ничего не сказал.– И долго нам лежать? – спросил Курво с обычным своим отвращением. – Я только-только начал выяснять…– Я в юности мог бы сбежать на вашем месте, – сказал отец задумчиво, – но тебе запрещаю, Атаринкэ. И тебе, Турко.– Почему?– Нечего повторять мои ошибки. Да тебе свет сейчас режет глаза так, что смотреть невмочь. Хочешь упасть ещё раз и ещё?Курво скривился, как всегда, когда признавал чужую правоту.– Мы можем почитать вам вслух, – предложил Кано.– Принести того пса, – добавил Тэльво.– Или кошку!– Или другую кошку! Привести словами даже.– Ты читаешь с излишним выражением, – отрезал Курво, – кошки ещё… Отец, а можешь положить ладонь? На лоб. Потом расскажешь, какой я дурак. Что мы за дураки.– Нахал, – сказал отец.Но ладонь положил.– Расскажи, как ты убегал, – попросил Турко, – ты тоже бился головой?Майтимо фыркнул и тут же развёл руками – мол, извини, отец, я просто устал.– Поклянитесь, – сказала женщина, скрестив на груди руки, – что ни о чём ужасном вы рассказывать не будете. Тот, кто волнует пациентов, их не навещает.– Я не буду рассказывать ни о чём ужасном, – повторил отец даже слишком послушно. Всё смотрел на средних – устроился между кроватями, чтоб видеть сразу обоих."О, что мне скажет Нерданель, когда узнает".