12. Winter Dance (1/1)

Снег сырой и слепливается в добротные плотные снежки, стоит только зачерпнуть пригоршню. Я карабкаюсь вверх по берегу речушки, смеясь и глотая морозный воздух. Прицеливаюсь в самодовольно подбоченившийся силуэт наверху – получай!— А вот и промазал! – уворачивается Натсу, ныряет за снегом и пускает в меня два снаряда подряд. Второй попадает в грудь, растекаясь белой пылью по куртке.— Убит!! – тычет пальцем Натсу.Я драматично хватаюсь за сердце, но потом передумываю:— На мне бронежилет! – и поражаю его очередью снежков.Мы носимся по сонному парку, утыканному созвездиями фонариков среди покрытых инеем ветвей, шумные, запыхавшиеся и раскрасневшиеся. Пока наконец Натсу не падает в сугроб бездыханным телом, последним усилием скрестив руки:— Пощадиии!Я пытаюсь его поднять.— Пойдём теперь на ту горку! Там такой склон крутой, хочу прокатиться!Натсу с хриплым воем позволяет таки извлечь себя из сугроба и измождённо тащится за мной.Мы забираемся наверх. Склон отсюда кажется ещё выше и круче.— Вау!Я сталкиваю его вниз, и мы катимся, на полпути сбивая друг друга с ног и прибывая к подножью холмика перемешанной кучей-малой.— Всё-ё! я больше никуда не полезу! – Натсу сопротивляется моим попыткам его поднять, перевернувшись на живот и впечатавшись в сугроб, будто залёгший в окопе партизан. Я тяну его за ногу, но он хватается за снег и верещит своим пронзительным визгом.— Ты как девчонка! – держусь я за бока, стонущие от смеха. – Ладно, ну тебя, а я ещё разок съеду!Некоторое время я самозабвенно катаюсь по ледяному склону, забыв о том, сколько мне лет. Когда наконец сил не остаётся, я тяжело перевожу дух и отряхиваю одежду. Нахожу глазами Натсу. Тот сидит на снегу, глядя на меня как-то подозрительно.— Что?..— Ты какой-то слишком гиперактивный сегодня, — чуть суживает он глаза.Чёрт бы его побрал с этой проницательностью.— Пойдём домой, хочу выпить чего-нибудь горяченького, — снова поднимаю я его на ноги. Смеюсь и отряхиваю с него снег.— Ты похож на снежное чучело!— На себя посмотри…~~В квартире Натсу на удивление опрятно и уютно. На двери даже висит рождественский венок, а на лампе болтается гроздь красных шаров.— У-у, — впечатляюсь я.— Будешь кофе? – предлагает Натсу, развешивая наши промокшие куртки и перчатки над обогревателем.Я удивлённо оборачиваюсь к нему:— Чего вдруг кофе??— Сам же говорил… ну, завязывать… — он чуть смущённо трёт затылок.Я усмехаюсь:— Я, конечно, рад, что ты стал меня слушаться, но… нет чего-нибудь погорячее? М-м… праздник, все дела…— Бренди есть.— Отлично!И вновь Натсу смотрит на меня, будто снайпер, наводящий прицел, но ничего не говорит и скрывается на кухне.Я падаю на диван. Стягиваю свитер, швыряя его на подлокотник. Откидываюсь на мягкую спинку и закрываю глаза.Кровь всё ещё стучит в теле, гоняя жаркие волны. Перед закрытыми веками носятся разноцветные пятна.Мне не хочется, чтобы они исчезали и чтобы стук успокаивался, меня пугает сейчас тишина.Не хочу ни о чём думать и ничего чувствовать.Да и чувствую ли я что-нибудь? Мир не рушится в бездну. В груди не стонет и не тянет.Я просто устал. Словно марафонец, добравшийся наконец до финишной черты и не способный ощутить ни радости победы, ни горечи поражения. Лишь опустошение. Всё, что я чувствую сейчас – это необходимость выпить пару рюмок согревающей грудь жидкости под мягкое звучание музыки. Его музыки. И его голоса.— Спой мою песню.Натсу доедает свой рамен, отставляет почти нетронутую рюмку и тянется за гитарой.Я снова зажмуриваюсь, позволяя мягким аккордам обволакивать меня подобно одеялу. Неровный пульс успокоился, и перед закрытыми глазами теперь лишь ровный золотистый свет, похожий на летнее солнце. Я понимаю, что эта бестолковая, как попало обставленная квартира — единственное место, где мне сейчас хочется быть, где холод отступает, а пустота заполняется ощущением спокойного уюта. Где даже мысли о Нао тускнеют, утрачивают объём и становятся похожими на старые фотографии. Тёплые, цветные, яркие – но лишь фотографии. Пусть её солнце светит – не для меня, где-то на другом краю вселенной. Пусть дарит тепло и боль кому-то другому. Я найду себе новое – потому что никогда не полюблю темноту так, как Юкия.Потому что лучше обжечься, чем прятаться под её удобным покровом.Мелодия на этот раз играет чуть медленнее и более отрывисто. Голос Натсу тоже звучит совершенно иначе, сыро, не сглаживая острых углов. Как если сравнить большую тёплую волну — с прозрачными каплями дождя, стекающими по ржавой крыше. Странным образом именно такая версия Murasaki попадает в моё настроение.Всё-таки он гениальный музыкант. Он чувствует музыку душой.— Ты что, видел её? — спрашивает Натсу внезапно и совершено без перехода.— А?..Он замолкает, но продолжает перебирать струны, не поднимая на меня взгляда.— С… с чего ты взял?— И что она сказала? — игнорирует он мой вопрос.Отпустившее было напряжение снова сковывает тело.— Ничего… А что она могла сказать? — мне почему-то сложно формулировать. — Сказала, что любила меня.Натсу шевелит губами, наверное, нащупав что-то в своей импровизации. Я замолкаю. Не похоже, чтобы он вообще меня слушал.— Ты встретил её на том месте? — спрашивает он через минуту.Он застревает на паре нот, перебирая их снова и снова. Почему-то мне хочется, чтобы он перестал.— Почему ты так решил?— А где ты ещё мог быть на Рождество?Я усмехаюсь. Временами становится не по себе от того, насколько хорошо он меня знает.— Угу. Она пришла туда.— Ты ей светил, — нота дрожит и дрожит в воздухе едва слышным звоном. Пока Натсу не ударяет по струнам ладонью.Наконец повисает тишина.— Просто так, — говорю я, буквально кожей чувствуя, как мой голос толкается о напряженный воздух. — Я же не знал, что она окажется в старой квартире. Что увидит и прибежит…— Я не про неё, а про тебя, — перебивает Натсу. — Я про тебя говорю, Хирото.Он засовывает в рот сигарету и шарит по карманам в поисках зажигалки, но не находит.— Какого чёрта ты светил?От его спокойного голоса почему-то мурашки ползут по спине.— Давай закроем эту тему, — я поднимаюсь. — Закроем и забудем...Натсу начинает беззвучно смеяться, а затем с размаху швыряет свою любимую гитару о стену. Раздаётся грохот и нестройный звон. Оглушённый, я моргнуть не успеваю, как он оказывается рядом и припечатывает меня к стене.Я даже слова вымолвить не могу от шока. Я никогда его таким не видел.— Почему ты позволяешь ей разрушать свою жизнь? — его шёпот хриплый и низкий, яростное дыхание обжигает мои губы. — Сколько это ещё будет продолжаться?! Забудь уже о ней! ОНА ТЕБЯ ПРЕДАЛА.Мы смотрим друг другу в глаза, и я не знаю, хочется мне ему что-то ответить или просто врезать.Наконец я собираю в охапку силы и отталкиваю его.Подхватываю со стула свою куртку, засовываю ноги в ботинки и вылетаю из квартиры.~~Остаток вечера меня трясет от ярости. Ярости и одновременно — страха. В голове царит полный бардак, и я курю сигарету за сигаретой, пытаясь собрать мысли в кучу. Почему Натсу так взъярился? Неужели я так достал его со всей этой историей? ?Позволяешь ей разрушать свою жизнь??.. Значит, он всё это время видел меня именно так? Но ведь я не поднимал эту тему чуть ли не с весны. Мне казалось, я давным давно обрёл почву под ногами. И тут вдруг… разве я знал, что встречу там Нао? Разве я в чём-то виноват? Я собрал себя в охапку и твёрдо решил перевернуть страницу, и вместо поддержки, вместо хотя бы нормального разговора — я получаю от друга такую вспышку гнева?..Да он бы лучше на себя посмотрел! Это он позволяет какому-то призраку несбывшегося разрушать себя, это он топит свои мысли в выпивке, и ещё смеет наезжать на меня?!Дрожащими пальцами я чиркаю зажигалкой и вспоминаю огонь в его глазах. Почему я сам так взбесился, почему меня трясёт до сих пор, ведь ничего такого страшного не произошло? Ну, повздорили… Ну, впервые. Это не детская дружба, когда ссоры и обиды вспыхивают и забываются со скоростью метеоров. Теперь я понимаю, что наши отношения с Натсу никогда не были похожи на мою дружбу с Аютой и Ко, в них не было той простоты и лёгкости, ненавязчивости… надёжности… Была почти наркотическая привязанность и — всегда сидящий где-то в подсознании страх потери. Страх, который теперь выполз наружу и затопил сознание.Я с усилием давлю в себе глупый порыв набрать его номер и извиниться. Чёрт возьми, разве я должен извиняться?! За что?Стискиваю руками голову. Господи, ну почему всё становится таким сложным, когда дело касается Натсу?..~~Утром я вижу его имя на экране мобильника, и сердце радостно подпрыгивает куда-то к горлу.— Да? — изо всех сил стараюсь звучать холодно.— Йо. Ты забыл у меня свитер.Его голос шелестит в трубке глухо и виновато. Нет, всё-таки я не могу ему сопротивляться.— А… точно. Я зайду за ним?Несколько мгновений висит тишина. За это время мой мозг успевает родить кучу предположений, испугаться, что Натсу не хочет меня видеть, и несколько раз обругать сам себя за паникерство.— Хирото… На самом деле вчера… я переборщил, извини, — говорит он наконец.— Не извиняйся. Ты прав, — признаю я неожиданно для самого себя.— Нет, я не прав. Ты должен решить эту проблему. Хватит убегать.— Как?..— Сам решай. Я тут не советчик.— Ты семпай или кто?— Ладно, — на некоторое время он задумывается. — Я бы на твоем месте просто пришёл к ней и сказал, чтобы собирала вещи. Пока собирает, пошёл бы к родителям и попросил её руки. Для приличия.— Она замужем.— Точно. Мужу дал бы в морду.Я пытаюсь представить себе всю эту сцену.— Врёшь. Ты бы так не сделал.— Не знаю. Но это то, что должен сделать ты.Отчего-то меня охватывает раздражение. Если бы всё было так просто, я бы сделал это ещё 5 лет назад. Конечно, с тех пор всё поменялось… Нао выздоровела, повзрослела, я стал зарабатывать и жить поприличнее… Может, он прав, и пришло время просто действовать, не оглядываясь на препятствия?— Ты правда так считаешь? — уточняю я.Последовавший после нескольких секунд сопения ответ Натсу всё окончательно запутывает:— Нет.В трубке раздаются гудки.— Ну, спасибо за совет, семпай, — тру я лоб.Офигенно помог.~~Я заезжаю к Натсу вечером, не предупредив по телефону, так что он удивленно застывает на пороге.— Я за свитером, — протискиваюсь я между ним и дверным косяком и ставлю на пол пакет с пивом и закуской.Натсу ерошит волосы на затылке и улыбается слегка нерешительно. На нём мятые штаны и любимая, древнего вида домашняя футболка с вытертым принтом Rolling Stones. На сердце у меня окончательно теплеет.— За что мы пьём? — интересуется он чуть позже, с энтузиазмом вывалив на столик у дивана содержимое пакета и откупорив банки.— Хммм… За новый год.— Банально.— Тогда за новую жизнь.Натсу поднимает бровь.Я стукаю свою банку о его, делаю долгий глоток, и потом объясняю:— Я решил оставить прошлое в прошлом.— В смысле? Ты решил сдаться? — он смотрит удивлённо. — Я думал…— Что?— Наоборот. Решил последовать моему совету.— Это какому? — с иронией гляжу я на него. — Набить морду мужу?— Я в широком смысле, язва.— Ну, насколько я помню, ты сам отменил свой совет, разве нет?Натсу хмыкает и подносит банку к губам. Но так и замирает:— Ты серьёзно?Я смеюсь:— Абсолютно.— Не побежишь больше светить к её дому?— Нет. Тем более, я не знаю, где она сейчас живёт.— А если бы знал?— То обходил бы это место стороной.Натсу наконец делает глоток, нахмурившись.— Что не так? — хмурюсь в свою очередь я. Не знаю, какой реакции я ожидал на свое заявление, но Натсу вовсе не выглядит успокоенным.— Нет. Всё ок. Я надеюсь, ты хорошо подумал.— Говорю же, это решённое дело. У меня нет ощущения, что это было бы правильным… лезть теперь в её жизнь. Наверное, я упустил момент. – Мне вспоминается прошлая зима, когда я позволил дружбе с Натсу отвлечь меня от этой проблемы – к добру или к худу? Наверное, я уже никогда не узнаю. — Так что… точка. Всё, проехали и забыли.Я улыбаюсь ему как можно увереннее, но ответная улыбка Натсу кажется немного искусственной.Если он станет вести себя, как Аюта, ей-богу, я ему точно врежу.Мы выходим на балкон покурить. Из квартиры приглушённо доносится музыка, а над вечерними улицами висит мягкая тишина. Я придвигаюсь поближе к Натсу, подрагивая от холода. Тот выпускает колечки дыма, и я заворожённо смотрю, как они плывут в морозном воздухе, вырываясь из его полных губ. Взгляд Натсу задумчиво блуждает где-то среди звёзд. Я вспоминаю, что раньше он почти всегда смотрел на меня. Теперь же наши взгляды встречаются так редко, что каждый такой момент запоминается и откладывается в памяти, точно событие.Я вздыхаю.— Тебе бы тоже не мешало перевернуть страницу.Я чувствую, как его плечо чуть вздрагивает, и затем он переводит взгляд на меня:— Ты о чём?..Похоже, мои слова застали его врасплох.— О том, что тебя гложет. Та девушка, для которой ты написал Unspeakable. Если ты не собираешься за неё бороться, то пора отпустить прошлое.Натсу смотрит в мои глаза удивленно, а затем тихонько смеётся.— Да нет никакой девушки.— Врёшь, — я расстраиваюсь. Он всё ещё мне не доверяет? Почему я могу сказать ему о том, что на душе, а он мне — нет?..— Хирото, — улыбается он. — Это правда. Никакая такая девушка меня не парит.— Тогда для кого ты написал эту песню?— Это… типа художественная абстракция. Собирательный образ.— Рассказывай кому-нибудь другому.В самом деле, кому он вешает лапшу на уши? Или я не видел, как он пел ту песню?— Чёрт, Хирото, зачем тебе знать, откуда что берётся в моей башке?— Считаешь, что я сую нос не в свои дела — так и скажи.— Нет. Просто… это всё равно, что выведывать у фокусника секрет фокусов.— Фокусники показывают фокусы для толпы зрителей. Наверняка у них есть друзья, которые знают, как что работает.Я гашу сигарету и гляжу, как бычок летит вниз с высоты. В животе стягивается неприятное чувство.Мне на спину ложится тёплая рука.— Расслабься, Хирото. Зато ты знаешь, для кого я написал Murasaki. Не нужно постоянно во мне сомневаться.Я сглатываю комок в горле и смотрю на него.— Просто в последнее время мне кажется, что я совсем тебя не понимаю. Я знаю, ты считаешь, что это нормально, но…Когда же он наконец доверится мне полностью и откроет себя настоящего?..Натсу некоторое время смотрит мне в глаза, затем легонько хлопает по спине:— Пошли в дом — трясёшься, как осина.…Я и правда жутко замёрз, но замечаю это только после того, как оказываюсь в тёплом помещении. Я забираюсь с ногами на тёплый диван и прижимаюсь к Натсу, всё ещё подрагивая. Как ему удается всегда быть таким тёплым?.. Он посмеивается, вручает мне следующую банку пива и обхватывает за плечи, привлекая к себе. Мне хочется заурчать от уюта. Алкоголь смывает последние остатки тревог и сомнений и расслабляет тело. Я опускаю голову на плечо Натсу и прикрываю глаза. Хорошо. Это самое хорошее место на земле. Мне кажется, что я могу сидеть так целую вечность, слушая старый рок, негромко журчащий из колонок, растворяясь в тепле Натсу, размякая под его пальцами, которые легонько поглаживают мой бок, и его дыханием где-то в волосах на моей макушке…Я и не замечаю, как уплываю в сон.~~Просыпаюсь я среди ночи — и долго пытаюсь сообразить, где нахожусь. Единственный источник света в тёмной комнате — разноцветные огоньки музыкального центра, давно доигравшего диск, но так и не выключенного. В следующий момент я осознаю, что с одной стороны моё тело прижато к спинке дивана, а с другой — к чему-то тёплому и тихо посапывающему во сне.Моя голова лежит на плече Натсу, рука на его груди, а колено между его ног. Сердце совершает кульбит и пускается вскачь.Ох, чёрт.Стараясь не шевелиться, гадаю, что делать. Если я встану, то разбужу его. Да и куда я денусь отсюда посреди ночи, не пойду же домой? Но и продолжать спать… в таком положении… Сердце, как назло, не собирается успокаиваться, и ещё я запоздало понимаю, что это не единственная часть моего тела, которая начинает реагировать на близость. А если ещё учесть, что та другая часть моего тела сейчас прижата к бедру Натсу…Чёрт, чёрт, чёрт.Не знаю, что со мной такое, но мне нельзя с ним пить. Даже пару бутылок пива. Алкоголь творит со мной странные вещи.Натсу шевелится и бормочет что-то во сне. Его руки инстинктивно обвивают меня покрепче, а лицо оказывается совсем близко. Я делаю судорожный вдох, пытаясь совладать с волной дрожи, прокатившейся по телу, но его запах лишь усугубляет положение.Успокоиться. Не думать ни о чём. Это Натсу, всего лишь Натсу. Это не она.Но я рассматриваю мягкие черты, чуть подрагивающие пушистые ресницы и приоткрытые пухлые губы — и не вижу в нём Нао. Я вижу только Натсу.Приехали…Не думать. Просто — не думать ни о чем. Это алкоголь. Это сон. Игры подсознания…Я заставляю себя закрыть глаза, но ещё долго чувствую его тёплое дыхание на своём лбу. Не знаю, благодаря чему — выпитому, усталости — я всё-таки умудряюсь снова провалиться в сон. Успевая подумать, что совершенно не представляю, как быть утром.…Впрочем, утром я просыпаюсь один. В тишине доносятся тихие пощёлкивания клавиатуры из соседней комнаты. И сейчас я даже не уверен, что действительно просыпался среди ночи и что всё это мне не приснилось.Поднимаюсь и заглядываю в комнату Натсу.— Выспался? — хмыкает он, бросая на меня короткий взгляд от монитора.— М-м… сколько сейчас?— Второй час.— О, чёрт…— Да ладно, всё равно выходной.— Угу. Извини, что я так…— Не парься, Хирото, нас обоих выключило прямо на диване, бывает.Значит, не приснилось.Натсу снова набирает что-то, потом говорит:— Юкия пишет. Говорит, будет новогодняя вечеринка в одном клубе, выступает их группа и ещё кто-то из их агентства. Зовёт.— Когда?— В эту пятницу. Заеду за тобой после работы.— Эй, ты меня даже не спросил, — возмущаюсь я.— Ок, спрашиваю, — послушно говорит Натсу, смахивая чёлку, и наконец поднимает на меня взгляд. — Пойдёшь?Нет. Не могу. Дела. Работа. Да, в Новый год. Неотложная. Никак. И вообще, у меня свидание. С психиатром.Но этот взгляд не оставляет мне вариантов. В висках начинает пульсировать.— М-м. Хорошо.— Вот. Теперь всё как положено?Я смеюсь и киваю.