Снимок 6 (1/1)

К тому моменту, когда соседи вызвали полицию, обеспокоенные и недовольные происходящим, впечатляющий костер догорел, хотя запах паленого материала и черный дым еще не до конца рассеялись. Луи, впрочем, решил ?не играть с огнем? и дал довольно крупную сумму на лапу полицейскому, чтобы дело не дошло до суда — зная этих пакостников-соседей ничего хорошего ожидать не приходилось. В протокол записали ?испорченный гриль? и пожелали Томлинсону приятного вечера. Луи и в правду решил провести приятный вечер, выбирая себе новую мебель и попивая холодный мохито. Теперь ему казалось более рациональным отправить старье на свалку или продать — деньги лишними не бывают — но, что сделано, то сделано, и в принципе Томлинсон получил что-то вроде удовлетворения. Жаль, что дружбу с Лиамом так не поджаришь. О, как же он был зол. И разочарован. Потому что, черт возьми, он так сильно любил Пейна и так был к нему привязан. В голове не укладывалось, как человек, которого он обожал настолько сильно, мог думать о нем столько первосортного дерьма. Настолько отборного, что Луи мог бы удобрить им свой садик, где перегнивали подсолнухи. Ночь он провел на неудобном диванчике, чуть ли не мучаясь кошмарами с участием Лиама Пейна, в которых он стоял на площади с рупором и орал в него, как сильно ненавидит Луи; а на утро, хорошенько проверив диван на наличие клопов и пятен грязи, сфотографировал и выставил на продажу. Менять жизнь — так по крупному. На работу доехал без приключений, успел послушать любимое радио по пути и, главное, добрался вовремя, отметив про себя, что на парковке появилось три новые вращающиеся камеры. Пожелав Эштону удачного дня, Луи поднялся к себе и развалился в кресле, открывая сайт, на котором они обычно заказывали пиццу к обеду. Минутой спустя, за свой стол опустился Гримшоу, злой, как тысяча побеспокоенных пчел. – ?Что я Вам говорил, Гримшоу, по поводу опозданий? Если бы не последний проект, Вы бы вылетели, как пробка?, – прокудахтал Ник, с раздражением закинув ноги на стол, попутно достав из сумки свежий выпуск спортивной газеты. – Сукин сын, зажравшийся. Что с него убудет, если задержусь на пять минут? – Не благодари, – ответил Томлинсон, пропустив злостную ругань приятеля мимо ушей, щелкая кнопкой настольного вентилятора, параллельно выбирая обед — вегетарианскую что ли заказать, зад еле в кресле помещается, пошутил накануне Ник.Гримшоу, кстати, все-таки занес ему на следующий день после сдачи проекта бутылочку пива. Это Томлинсон переделывал его после того, как получил свеженькую порнушку с участием кудрявой бестии Стайлса и сопливой потаскухи Хорана. Ах, как горячо! Ах, как страстно! Больше экспрессии! Больше артистизма! Размышляя об этом, Луи сам не заметил, как у него испортилось настроение. А тут еще Ник стал нудеть за жизнь, что вообще невмоготу стало. Буквально физически тошно. – Ты никогда не думал о том, что делаешь что-то не так? – раз за разом спрашивал Гримшоу, раздраженно тыча пальцем в газету. Их футбольная команда проигрывала третий сезон подряд, и читать разгромные статьи об этом — фирменное издевательство над шаткой психикой. Именно из-за их промахов она, к слову, и стала шаткой. – Боже, – не выдержал Луи, поворачиваясь к коллеге лицом. – Почему надо драматизировать? Ты и я, после босса, получаем больше всего денег в этом отделе. Мы можем позволить себе, практически, все, что захотим. А учитывая, что хотим мы всякую фигню, то жизнь у нас — одна сплошная кайфоловня. И при этом ты абсолютно ни хрена не делаешь на работе: играешь со своим другом в хартстоунчик, читаешь газетки, гоняешь в футбик, и в этот долбанный кабинет никто не заглядывает, кроме Люка, когда он приносит нам пирожные на ланч. Что еще тебе нужно? – Не знаю... – промямлил Ник. – Иногда такое странное находит... Может, мне нужно быть не здесь, не ловить кайфы от этого. Стать теле-звездой и крутиться в высшем слое или наоборот жить на ферме и выращивать тыквы... – Ты никак стареешь, Ники, – хмыкнул Томмо, успокаиваясь. С этим он прекрасно знал, что делать. – Сиди на попе ровно и не дергайся. Заработаешь денег и купишь себе ферму, и тыквы вырастишь и пару лошадок. – Для уютного гнездышка нужна половинка, – фыркнул Гримшоу, скомкав газету в комок и отправив в ведро. Он уже не мог читать об этих постоянных промахах. – Тебе везет — у тебя от потенциальных партнеров отбоя нет. Элеанор с отдела продаж явно на тебя запала, да и эта новенькая блондинка тоже что-то насчет тебя вынюхивала. Я сказал, что ты занят — старина Гарри небось весь извелся от того, каким спросом ты пользуешься.Новость об заинтересованных в нем цыпочках повеселила Луи. Он никогда особенно не был в цене, насколько он помнил из старшей школы и вузика, хотя на него в свое время запал кудрявый цианид. Как выяснилось, в этом был свой подвох, так что Томлинсон сделал себе мысленную отметку, что мог бы повысить самооценку и настроение, пофлиртовав на досуге с коллегами. Жаль, что он был больше заинтересован в мужчинах, чем в женщинах. – Старина Гарри вчера отправился нахуй прямым рейсом. Туда ему и дорога, – тем временем отмахнулся Луи, раздражаясь, что тема разговора затронула этого пройдоху, которого он только выбросил из головы. – Поссорились голубки, – вкрадчиво заурчал Ник. Томлинсона буквально передернуло. Знал бы Грим, как себя повел его ?голубок?, не был бы таким довольным. Небось навоображал себе эротическую сцену с примирением. А эротики в этой истории и так было навалом. Во всяком случае, Луи с утра отметил, что число просмотров его ролика возросло. – Думаю, Вам стоит пожениться уже и завести малыша. Дури поубавится.Ага, Гарри, вероятно, спал и видел, как завести семью с Луи. Спал с Найлом и видел — вот ценная поправка. Боже, когда же он отучится даже мысленно шутить и подкалывать себя на эту тему, будто и без того не больно и не тошно. А стоило только подумать о боли, как еще и Лиам вспоминался. Как бы выйти из этой гнилой ситуации и развеяться? – Захлопни варежку, Ники, – посоветовал Томлинсон, закатив глаза. Пора было заканчивать с этой ерундой. Ник будет болтать до вечера, если его не осадить. – Не готов я пока гробить жизнь на детей. – Так уж и гробить, – засмеялся Гримшоу, потирая ладони. Он уже знал, чем они сегодня займутся, заметив прозрачный скотч. – Помнится кто-то приволок своего племянника на работу, ты целый день отлипнуть не мог. Тебе нужна семья, чувак. Я это вижу. – А ведь ты прав! – воскликнул Луи, внезапно просветлев. Ему в голову пришла отличная мысль, которую он поспешил озвучить. – Съезжу к родителям на уик энд, давно пора.Он давно не видел маму и сестер, а в тяжелые времена, что кроме семьи может поддержать? Друзья. Но у него уже не было таковых. Так что можно было навестить родных, немного отдохнуть, окунуться в семейную жизнь — рутина и бытовуха пойдут ему на пользу. Там и подождет, пока привезут мебель. Идея привлекала своей простотой. Ник покрутил пальцем у виска и просто предложил заказать футбольную пиццу, заметив, что Луи так и не определился. Он был не фанатом семейных встреч, правда, вслух об этом не сказал — Луи и так это знал. До обеда они играли в мяч, сделанный из скотча, а во время обеда Томлинсон позвонил маме. Та восприняла его желание приехать домой живо и тепло, и у Луи отлегло от души — он уже предчувствовал, как будет смотреть с отчимом футбол и играть с сестренками. Хоть одну проблему он решил все-таки. Да и пицца хорошо пошла. А потом они с Гримшоу до самого вечера смотрели романтические гей-комедии. Раз в месяц у них был Вечер Ориентации, и они не пропустили его ни разу. Даже во время отпуска. Домой Луи вернулся также без приключений. Никто ничего не подсунул в машину, и Томлинсон с радостью решил, что его злоключения закончились. Таинственный некто рассекретил всех его близких, больше некому ему пакостить — в Нике он уверен на все сто, все-таки коллега и давний приятель. А личностью анонима можно заняться позже — Томмо ужасно устал. Поэтому поехал коротким путем и даже не заехал в супермаркет. На пороге, к его ужасу, лежали диск и записка. Луи бы хотел сказать, что он не удивлен, но он был удивлен — кого можно было вывести на чистую воду? У него больше не осталось любимых. Ни друзей, ни женихов, никого. И похоже, у анонима кончился красный маркер — что заставило Луи задуматься, много ли у него таких, как он и даже испытать укол ревности — потому что надпись ?посмотри меня? теперь была сделана синим. Но времени думать об этом не было. Луи развернул лист бумаги. ?Тебе идет белый?. Томмо сразу понял к чему это. Чертовы трусы, в которых он ездил за краской, и майка в облипушечку были проклятого белого цвета. Значит, он следил за ним и ночью. Скомкав лист бумаги, Луи бросил его в клумбу — не хватало комплиментов от чокнутых сталкеров. Тем более, это уже смахивало на домогательство. Хотелось и в суд подать, так ведь на кого? Было неприятно и безумно страшно. Томлинсон знал — на диске не будет ничего хорошего. Только новая порция разочарований. Кто же на этот раз? Стараясь не думать об этом, Луи выпил стакан воды и с трезвой головой решил заняться просмотром. Все равно замучается, если отложит до завтра. Тем более, уже почти стемнело, бесполезно было как-то тянуть время. Загрузив диск, Луи снова обнаружил только один файл. ?Хоум видео?. Естественно. Этот тип любил шляться по чужим домам, у него, похоже, неплохо получалось. Вот только, где он снимал? Двойной клик по ярлыку помог это выяснить. Томлинсон сразу узнал уютный дом своей мамы, родные стены, дощатый пол. Изображение было нечетким — гостиная, снималось явно с высоты и угла. Обзор приходился на старенький диван, столик с вышивкой на нем и светлый кусочек окна. На диване сидела его мама, поджав под себя ноги. Она только что отложила телефон и со вздохом повернула голову в сторону кухни. – Луи приедет на выходных! – крикнула она, как показалось Томмо, не таким уж веселым голосом. Он поморщился — качество звука было просто отвратительным. Да и изображение ежесекундно перебивалась помехами, словно камера была очень старая. Что могло быть правдой, учитывая, что у анонима были даже дискеты. Впрочем, это было вполне логично — какой смысл устанавливать хорошую камеру, если ее могут найти и тогда назад точно не забрать. – Проклятье! – послышался недовольный возглас отчима. Совсем не так жизнерадостно, каким он говорил с ним обычно. Луи поднял брови — Дэн всегда к нему хорошо относился. Если честно, ему не хотелось наблюдать за личной жизнью матери. Это было слишком интимно, особенно ее разговоры с новым мужем. – А ты не могла бы ему сказать, чтобы он не приезжал? Дом и так лопается по швам.Логично, подумал Луи. Детей сейчас у них была прорва. Он уже потянулся рукой к мышке, чтобы закрыть окно, когда мама снова заговорила. – А что мне сказать ему, прости, сынок, ты тут нахрен не упал? – огрызнулась Джоанна. Такого голоса он никогда раньше не слышал у матери, даже когда она ругала его за беспорядок или дрянные оценки. И ему не понравилось. – Он имеет право приезжать домой. – Он имеет право и не быть пидором, – Томмо даже отодвинулся от экрана, ошарашенный внезапной репликой. Его словно хлестанули по лицу, потому что кровь почти сразу прилила к щекам. Неужели отчим такого о нем мнения? И почему мама не одернула его? Не защитила, а промолчала. Это было так не похоже на нее. – У нас в доме сейчас шестеро детей, твоего старшего не хватало! Надеюсь, он не берет с собой своего дружка. – Откуда я знаю? Моя что ли вина, что он родился таким? – в конец разозлилась мать, встав с дивана. Томмо открыл рот. – Он всего на два дня, а потом, слава богу, вернется к себе домой. Луи захлопнул крышку ноутбука и едва сдержался, чтобы не отшвырнуть его. Вместо этого он схватил пульт от телевизора и отправил его в стену. Потом декоративные подушки с дивана. Потом сраную вазу — подарок от Лиама в честь переезда. Его трясло от гнева, обиды и негодования. Он не мог стоять на одном месте — хотелось ломать и крушить. Носиться и бить кулаками все подряд. Как унизительно и обидно. Он сам не заметил, что на глазах навернулись слезы. Вне себя от злости Луи выбежал на улицу, споткнулся и упал прямо у крыльца. От рыданий его скручивало пополам. Он царапал ногтями землю, не чувствуя, как стирает пальцы в кровь. – Ты доволен?! – крикнул он, захлебываясь слезами боли и отчаянья. Даже мать, даже родная мать, считала его куском мусора, дефектным, ненужным. Это было больнее всего. Какой нахуй, Гарри, с ним все было понятно после первой измены. К черту Лиама, дружбы не существует. Но мама, его родная мама, о которой он так сильно заботился, которой он хотел подарить все... как она могла так о нем говорить? Это было чертовски больно. Томмо хотел бы этого не знать — проклятый аноним, неужели так приятно причинять ему боль и смотреть на его страдания? Наверное, да. Луи буквально взвыл от досады. – Ты отнял у меня всех: моего жениха, друга, даже чертову семью! Что еще ты хочешь у меня забрать?Ответом послужила тишина. У Луи не было сил встать. Он продолжал плакать, лежа на земле перед домом, пока ночь медленно опускалась, а на улице загорались фонари.