Пролог 3. (1/1)
Запаха коктейльного спирта Женя не чувствует, внутри самого пол-литра водки и сам не помнит сколько пива.Ксюша пахнет ?орбитом?. И каким-то парфюмом — Евгений не разбирается.Крепкое и теплое, даже сквозь плащ, бедро.Наглые пьяные глаза. И губы.Она знает, что с ним делать.Проводит рукой по его джинсам и деланно удивляется:— Ой, а там у нас что?..Там у них все то же, детка. То, что относится к ней без перемен. Как при первой встрече Васильева и Ксюши. Ожидающее и напряженное.В переходе холодно и сыро. Двери на вход в метро закрыты. У закутка между киосками сутулый мент носком ботинка лениво пинает уснувшего или умершего бомжа.Выходят на другую сторону.— Это хорошо, что ты недалеко живешь, — влажно шепчет в ухо бывшая жена.Ловить тачку приходится долго.Машин на Профсоюзке резко убавилось.Ночь.Пару раз останавливались, ?волжана? и старый ?опель?, но оказалось не по пути.— Давай я договорюсь, у меня всегда получается, — говорит вдруг Ксения и глупо улыбается. Пьяно и самодовольно, как знающая себе цену шлюха.На секунду Женя даже опускает руку от накатившей злости. Спуститься снова в переход, оставить ее тут одну и пойти домой хоть пешком, лишь бы не с нею. Но губы вот эти, бедро... Голос, походка...Что-то поменялось за полгода, неуловимо сдвинулось, и все же многое столь узнаваемо, желанно опять...Хотя бы в виде иллюзии обладания.Иллюзия подчас важнее реальности, ему ли этого не знать.Женя поднимает руку снова.Редкие машины проезжают мимо.Наконец, из второго ряда подруливает ?шестерка?, с хачиком за рулем, конечно.Армянин, с ходу определяет Васильев и зачем-то спрашивает:— Ара, вон цэс? Лав эс?Хачик — крупный, носатый — смотрит оторопело.— Лав эм, — отвечает. — Куда?— На развилку, Каширского и Варшавки.— Что дашь?— Жена тебе твоя даст.?Интересно, а мне моя? Хоть и бывшая...?— Полтинник — поедем?Можно и за тридцатку доехать, но Женя боится, что водила заупрямится.Хачик открывает заднюю дверь.Ксюша, скорчив брезгливую мину, подбирает полы плаща и забирается внутрь. Евгений ждёт, когда она подвинется, и тоже садится.Едят. В салоне у хачика стоит смесь запахов: бензин, турецкая кожанка и мудацкий освежитель воздуха у лобового стекла.Само стекло все в длинных трещинах.Сворачивают на Нахимовский.— Откуда язык наш знаешь? — разглядывает Женю в зеркало водила.— В армии скучно было, — отвечает, ловя на себе Ксюшин насмешливый взгляд. — Ты извини, устал. Вот жену встретил, после долгой разлуки.Ксения прижимается к Жене плечом и ногой.— Шноравор лини! — улыбается хачик и сосредотачивается на дороге.Ухо Евгения ловит шепот:— А ты там, в Казахстане... найдешь себе подружку... В потрёпанном платье, смуглую, с миндальными глазами и черными косичками... и меня забудешь...— Нет, — качает головой. — Не забуду. Наоборот, в гости позову...— А тихая девушка в платье из красных тряпок... будет пасти баранов... — дразнит, чуть слышно напевая и заглядывая Васильеву в глаза.— Перестань.Ксюша смеется и, сложив ладони, дурашливо кивает:— Да, моя господина!— Я серьезно.Молчание.Едят без музыки, и то хорошо.Натужно повизгивают, елозя по треснувшему стеклу, резиновые ?дворники?.Сыро, сыро в городе всем. В домах, машинах, магазинах, пивных... Отсырела душа блядского города, плесенью изошла... Да, Женя здорово пьян, похоже...Ксюша отстраняется и утыкается в замызганное окно. За стеклом плывут пятна фонарей и нечастых встречных машин.Евген кладёт руку ей на колено.На Варшавском напротив ?Шалома? разворачиваются через две сплошные и катят в сторону развилки.— Там после моста ?кирпич? висит, нам как раз туда, под него, — обьясняет Женя.— А, ?платный поворот?, — кивает водила. — Знаю, тормознули гаишники меня там однажды...— Сейчас нет никого, не бойся.Васильев бы охотнее поговорил с Ксюшкой, чем с водилой. Но она молчит и никак не реагирует на его руку. Лишь когда он пытается поднырнуть ладонью под полу плаща, не оборачиваясь, возвращает руку на место.Сворачивают на Хлебозаводский. Евген показывает, где тормознуть. Расплачивается.— Бари гишер! — говорит ему армянин.— Луйс бари! — отвечает Женя. — Спокойной ночи.Пока он водится с домофоном, Ксюша, глядя вслед отъезжающей ?шестерке?, хмыкает:— Ты бы лучше казахский учил...— Понимаешь, не было у нас в части казахов. Ары были, азера были, даги были. А казахов — нет. Еще скучно было, времени много. Зато когда я на тебе женился — скучать больше не пришлось.Ее лицо каменеет.— Ты что этим сказать хочешь?Открывает дверь:— ?Велкам? хочу сказать. Добро пожаловать. Кстати, по-казахскому — ?кош келдиниз!? будет.— Ты-то откуда знаешь?— У друга группа из Казахстана сейчас. Научили.В лифте едят молча.