ГЛАВА 13 (1/1)

Из всего транспорта в мире больше всего Варда, пожалуй, ненавидела автобусы. И тот факт, что это был люксовый Мерседес с шикарными кожаными креслами, удобно откидывающимися практически до горизонтали, отделанным деревянными панелями салоном и баром, который язык не поворачивался назвать ?мини?, дела не менял. Все равно это был чертов автобус.С ними всегда были связаны самые, мать их, хреновые моменты в жизни Варды.На автобусе она уезжала от больной матери, потому что ей надо было в сраный концерт на другом конце Земли.В автобус, прямо в неё и в ошарашенного водителя закидывал её вещи её бешеный бывший, когда ему осточертело, что она всё время работает. У него снесло башку, когда он запланировал романтический ужин, а ей нужно было срочно ехать на запись.На раздолбанном автобусе она впервые приехала в столицу без гроша в кармане, в стоптанных кедах, но с глазами, в которых сияли целые вселенные надежд, планов и перспектив. Только они и сияли, потом началось время такой кромешной жести, что не хотелось вспоминать.Все эти воспоминания присыпаны пеплом. Каждое из них и еще сотни похожих она каждую ночь сжигала в своей памяти, и каждую ночь они возрождались, оставались такими же живыми, только немного тусклыми, как на кинопленке.И везде были сраные автобусы.Почему не машина?Небольшой уютный хэтчбэк или представительный седан с кожаным салоном? У нее столько хороших воспоминаний с машинами…Память тут же услужливо подсовывает, как они едут втроем: с Бауглиром, с Манвэ,?— на огромной танкоподобной тачке Мелькора после одного из концертов в первый год совместной работы в ?Богах и Монстрах?.И она пьет дорогущее шампанское прямо из горла, и закидывает стертые после концерта в кровь ноги прямо на приборную панель. И Мелькор не гонит ее, и не орет, как зверюга. Он смеется, и смеясь, отказывается, когда она передает ему бутылку. ?Вы что, ребят, я за рулем, вы мне живые нужны?.И Манвэ такой свежий, и его глаза лучатся таким теплым голубым, что она даже в него немного влюблена. Он так тепло и искренне улыбается, и у него на щеках ямочки. И она перегибается и целует его в эту ямочку, а Мелькор только дурашливо присвистывает. А Манвэ?— улыбается. Глядя на нее, а не мимо. Она такая пьяная?— не от шампанского, а от концерта на зал в десять тысяч человек. Зал битком, с бешеной энергетикой, с сумасшедшими фанами на танцполе. С растяжками ?Вы лучшие?, ?Боги и Монстры?— we love you!?. И они отдали залу всех себя. Они?— отработали. И зал вернул им в сотню раз больше отданного.Они пьяные и счастливые.Время пять утра, а они катаются по городу, потому что им нужно куда-то слить эту бешеную энергию, что пульсирует в руках, ногах, головах. Заставляет смеяться, говорить громче нужного. Они светятся так, что из милю видно со всех радаров.Это тогда их остановила патрульная служба, а полисмен заглянул в салон, и, в лучших традициях, только улыбнулся и попросил автограф для дочки.И это в тот раз они хотели разъехаться отдыхать?— это было бы правильно, но вместо этого резко решили заехать принять душ и поехать в студию?— писать новый сингл.И в тот же самый раз?— она помнит, как сейчас: Мелькор обнимает их обоих за шеи, так, что они втроем почти стукаются головами.И Мелькор говорит: ?Вы?—крутая команда?.И Манвэ говорит: ?Вы?— мои лучшие друзья?.И Варда говорит: ?Я вас так люблю, мальчики. Я самая счастливая?.Варда смотрит невидящим взглядом в огни фонарей за окном.Она старается игнорировать вопрос ?Что же с нами со всеми случилось??Это хреновый вопрос, который погружает в пучину ненужной рефлексии. Ей не нужны вопросы, на которые нет ответов. Ей хочется вспоминать те залитые солнцем и светом моменты, которые пронизаны прохладным утренним ветром и запахом разгорающейся весны.Тихий всхрап рядом возвращает её в настоящее.В настоящем всё… иначе.Варду снова начало укачивать.Она закинула в рот очередную мятную конфету, с детства веря, что это помогает от тошноты.Сейчас ей очень нужно поспать. Говнюк Аулэ, вместе со своим сучьим гнидским Намо, устроили им всем роскошное время.Ооооо… Варда до сих пор не могла думать об этом, не сцепив кулаки.Все началось после ухода Мелькора, когда их концертмейстеры опомнились. Да, Мелькор ушел прямо перед первым концертом, и Намо пришлось ?перенимать дела? в авральном режиме. Первые два концерта он отыграл просто как замена Бауглира.Но дальше, конечно, так продолжаться не могло, потому что все афиши, листовки, баннеры у них?— с Бауглиром. Нет ни одной фотосессии с Намо. С ним нет ни одного клипа. Ни одной студийной записи.Это всё грозило катастрофой.Публика начала задавать вопросы, возвращать билеты, отменять брони.Организаторы на местах стали поговаривать о неустойках или изменении оплаты.Поэтому, после каждого из концертов, каждый, мать его, день, они получали вместо отдыха порцию работы: запись, фотосессии, съемки.И Варда всё бы могла понять.И понимала.Но Намо сказал на первой же фотосессии:—?Нет, это никуда не годится.Аулэ тогда чуть чашку с кофе не выронил.—?Что не годится?Намо обвел руками фотостенд, костюмы, и даже Манвэ с Вардой, которые тоже переглянулись и внимательно осмотрели друг друга.—?Вот это все,?— неопределенно закончил он. —?Все эти корсеты, сюртуки, подвязки, все эти пропахшие нафталином сказки?— это не современно, нужен другой концепт.И Варда надеялась, что сейчас Аулэ рассмеется ему в лицо. Это было бы так в духе Аулэ. Рассмеяться, похлопать по плечу и сказать: ?Молодец, хорошая шутка. Иди работать?.Сколько раз так говорили ей?— не сосчитать.Но она видит, что Аулэ тоже приглядывается. К ней. К Манвэ. К их костюмам. К самой идее, которую они повезли в тур?— Middle-earth’s fairytales.И он созванивается с Илуватаром. И они нанимают новых менеджеров. И делают совершенно новый концепт. И советуются, невероятно, с кем? С Намо.Это что-то совершенно немыслимое.Потому что в результате вместо космически-сказочного симфоник-метала они получают… не сказочный, и не симфоник, а да и не очень метал.—?Это что? —?спрашивает Варда, брезгливо беря двумя пальцами край какого-то странного одеяния под металлик, похожего на кольчугу или чешую.Стилистка хлопает глазами, безостановочно перемалывает во рту жвачку. Она не знает. Здесь никто ничего не знает.—?Аулэ! —?орет Варда так, что стекла жалобно звякают. —?Какого хера тут происходит? Что за хламида вместо моего платья?—?Вардушка,?— хлопотливо хватает он её руки, и заглядывает в глаза, и разве что хвостом не метет. —?Только один из вариантов. Просто померь, солнышко, и, если тебе не понравится, мы всё переделаем под тебя. Будет много новых образов, не пугайся сразу.И да, новых образов было много.Они фотографируются в роли каких-то электронных киборгов-роботов из будущего, и космических пиратов, и стим-панк команды спасателей, и кибер-панк выживших после заражения.И Варда меняет гоглы и шляпы на черно-стальные хламиды и губы цвета металлик. И надо отдать должное, во всем этом безумии ей действительно переделывают костюмы так, как она говорит.А Манвэ всегда в белом, и ассистент едва успевает подносить ему носовые платки вовремя.Намо всегда в своих наглухо застегнутых рубашках. Теперь он всегда?— по центру.В новых фотосессиях они фотографируются на фоне черных или белых растяжек, в зеркальных коридорах и на фоне узора из медных труб, сделанного специально для них.Больше никаких древних замков и роскошных черных интерьеров.И после каждого концерта они пишут новый сингл. Полностью электронный, господи. И она повторяет в нем одну и ту же строчку от начала до конца песни. И Манвэ поет на разрыв связок.А на следующий день они выходят на сцену вновь.И всё это плата.Они провели переговоры. Они настояли на том, что, в любом случае, останется их программа. Всё остальное они будут добавлять не в ущерб отрепетированному и любимому у публики.И на это идут. Им идут навстречу, и они платят своим сном, голосом, талантом, энергией?— прямо во время тяжелейшего тура.Варда обреченно оглядела салон.Свет был притушен, а ее спутники спали, откинувшись на сиденьях. На соседнем, ближе к проходу, в неудобной позе скрючился Манвэ. Острый локоть, казалось, был готов вспороть рукав куртки.Несмотря на комфортную температуру в салоне, он застегнулся под самое горло.Сзади посапывала ритм-секция, забавно попадая друг в друга даже во сне.Остальных участников группы скрывала дремотная предрассветная темнота.Храп Аулэ пока был тихим, но в нем чувствовался большой потенциал.Бодрствовали, похоже, только водитель и Варда.И Намо.Его хищный профиль подсвечивался мертвенным сиянием планшета.Впрочем, Варда вообще с трудом могла представить, что этот терминатор нуждается во сне, пище или сексе.?Сексе? Господи, я не хочу себе это представлять, зачем я… Фу, бездна, фу, перестань!?Намо, словно почувствовав ее взгляд, слегка повернул голову и холодно улыбнулся в темноту. Варда встретила его взгляд и показала средний палец.Здесь можно не церемониться.Они сегодня опять поцапались, она имеет полное право.Он растянул губы еще сильнее и подмигнул. Послал воздушный поцелуй.Варду перекосило так, будто защемило лицевой нерв.?Ну и тип. У меня от него мурашки?.Мировой тур только начался, а ей уже нестерпимо хотелось вернуться домой.?Ну-ка, прекрати. Прошло всего несколько концертов. Еще есть шанс войти в колею?.О да. Всего несколько концертов. Самых провальных за всю ее карьеру.За пять минут до выхода на сцену ее начинало трясти как осиновый лист. Варда вообще не помнила, чтобы когда-либо в жизни так волновалась перед публичным выступлением. Ужас набрасывался на нее, лизал ладони, перехватывал горло.Впрочем, раньше никогда в жизни под угрозой увольнения ей не приходилось публично врать о том, что ее чуть не изнасиловали. Это, конечно, добавило изрядное количество соли на рану этого мирового тура.Варда вспомнила скучающий взгляд Эру, обращенный к ней всего на секунду?— получить само собой разумеющееся от подчиненной ему твари дрожащей. Вспомнила маску беспокойства на нездорово-бледном лице Манвэ, чье блуждающее в тенях сознание наконец поняло, чего от него требуется в этой экспромтной мизансцене.Господи, да ее действительно изнасиловали. В тот самый момент.Стоя за кулисами теперь, она не понимала, как теперь сможет выйти ко всем этим людям. Зная, что каждый из них подумает о ней. Будет ухмыляться, шептаться с соседом, указывать на нее пальцем.За прошедшую неделю злополучный ролик, в котором Мелькор избивает Манвэ, снова установил рекорд по количеству просмотров. Зрители с упоением смаковали новые подробности. И комментировали.Комментировали.КОММЕНТИРОВАЛИ.?Они позубоскалят и забудут,?— говорил Ауле. —?И ты забудь. Не обращай внимания?.Варде хотелось заехать микрофоном ему по роже.Особенно сейчас, пролистывая комментарии в соц.сети под свежим фото с концерта.?Шлюха! Развалила такую шикарную группу!??Верните Бауглира, что за шлак вы выдаете?!??Где старый состав?!??Варда, неужели это ПРАВДА? Зачем ты врешь, ведь все знают, что вы с Бауглиром давно тайно женаты?.?Не верю, лооожь!??Ребят, что у вас там происходит?..?Она не была уверена, что однажды вспомнит, каково это?— выступать на публике без груза стыда на плечах.Вчерашний концерт доконал особенно сильно. Настолько, что она почувствовала, голосом, связками, нервами и сухожилиями?— где её предел.Она опасно близко к нему приближалась. К той красной линии, где недосыпы, стресс, междоусобицы в группе и ненависть фан-сообщества перестанут перекрываться невинными спортивными стимуляторами и кофе.Варде не хотелось бы проверять свою ЦНС на прочность.Она видела по Манвэ, что там, ЗА пределом, далеко за пределом, нет ничего хорошего.Вечером, незадолго до выезда, приняв в гостиничном номере душ, она собралась с духом, и включила смартфон.?11 пропущенных от абонента ?Мама?.?7 пропущенных от абонента ?Отец?.?24 сообщения. Прочитать??Варда пролистывала первые фразы сообщений, глядя в них немигающим, невидящим взглядом.?Дочь, что у тебя? Немедленно перезвони?.?По телевизору говорят, что этот сукин сын…??Позвони как сможешь??Мы с матерью переживаем?.?Может возвращайся домой??Нет сил. Нет никаких сил сейчас нажать кнопку с зеленой трубкой, и бесконечно жизнерадостно доказывать, что у неё всё хорошо.Она пишет им сообщение.?Мам, пап. Всё отлично. Совсем нет времени звонить, очень большой загруз. Сейчас садимся в автобус, завтра?— новая страна. Не переживайте, у меня всё-всё хорошо! Лю…?Экран сообщения перекрылся входящим звонком с незнакомого номера.Варда взяла трубку?— просто не успела отбить.—?Алло,?— хрипло и низко на том конце.Бауглир.Варда от неожиданности роняет смартфон на постель, чертыхается, поднимает и смотрит в экран неверящим взглядом.Бауглир?!—?Ты здесь? —?спрашивает он на том конце.Однозначно, он, никакой ошибки.Этот голос она узнает из миллиона.—?Эм… Здравствуй,?— говорит она в трубку и замолкает.К такому разговору она еще не была готова.Возможно, дозвонись он ей сразу… Кто знает, что вообще обычно делают в таких ситуациях? Кричат? Обещают затаскать по судам? Как угодно было бы проще. Но, судя по тяжелому молчанию в трубке, воцарившемуся после тусклого ?Ну, привет?, Мелькор к тому моменту уже успел поостыть.До состояния черного озерного льда.А ведь ему прошедшие недели наверняка дались не легче, чем ей.Она устало потерла переносицу.В трубке?— тишина. Только его дыхание. Кажется, курит.—?Значит, никаких официальных опровержений не будет? —?сухо поинтересовался Бауглир, когда пауза слишком затянулась.Варда молчала, подыскивая слова, достаточно емкие для того, чтобы вложить всю ее злость, обиду, страх и ощущение полной беспомощности всего в несколько фраз, причем так, чтобы первого было больше, а о последнем невозможно было догадаться.У нее была всего одна попытка.Всего одна, потому что возможно, вполне вероятно, вполне-мать-его-допустимо, что это их последний разговор.Она соскочила с постели и заходила по комнате кругами.—?Ты меня кинул,?— просипела она дрожащим от ярости шепотом. - Бросил меня с этим одну разъебываться. Свалил в свой сольный проект со своим охуенным менеджером. Жри теперь. Нравится?На том конце?— молчание. Выдох с сигаретным дымком. Новый вдох. Кажется, она слышит даже, как тлеет уголь сигареты.Варда выплюнула это, в глубине души надеясь, что Мелькор поймет и услышит больше, чем должна высказать ее брызжущая ядом ярость.Что ее использовали и метнули толпе как красную тряпку.Что она боится Илуватара.Что она ненавидит Илуватара и знает, что не сможет пойти против Илуватара даже если он снова вздумает распять ее на кресте общественного позора.Что это она тут?— жертва.Что Мелькор успел вырваться из золотой клетки до того, как она превратилась в вонючую клоаку, и теперь может позволить себе широкие бунтарские жесты.А она не способна без отвращения смотреть на себя в зеркало.Все это умещается в коротком и ёмком:—?Гондон.—?Я тебя понял,?— медленно проговорил Мелькор после паузы, в которой она так и не произнесла ничего больше. —?Что ж… успехов тебе в целовании илуватарского зада.Мгновенная ярость обожгла Варде щеки. Она вцепилась в трубку и процедила:—?Ты, ты, жалкий самовлюбленный говнюк, Бауглир, я бы никогда…Но последнее слово осталось за Мелькором?— он уже повесил трубку.С минуту Варда молча смотрела в никуда, понимая, что если и можно было облажать этот разговор изящнее, чем только что облажала она, нужно быть выдающимся умельцем.Но она была слишком зла. Все просто не могло сложиться по-другому. Не сейчас. Не так.—?Да пошел ты! —?рявкнула Варда черному экрану. —?Пошел! Нахер ты мне вообще сдался?!Смахнула злую слезу. Вторую.Шмыгнула носом и отчаянно разрыдалась, спрятав лицо в сложенных лодочкой ладонях.Она не плакала так отчаянно с девяти лет.А теперь сидит, сгорбившаяся, жалкая, в этом гостиничном полотенце, в холодном гостиничном номере, и не может успокоиться.Черт, если Аулэ услышит…А, впрочем, пошел и Аулэ.Пошли они ВСЕ.***Пока визажист хлопотала над Вардой, порхая мягкой кисточкой по закрытым векам, она умудрилась задремать.—?…вверх. Дорогая, вверх!Варда вздрогнула и послушно закатила зрачки к потолку.—?Ты что, уснула? —?девушка умиленно наклонила голову.Чтобы удержать себя на поверхности сознания, Варда сконцентрировалась на её лице. Совсем юная девушка. Очень правильные черты лица. Когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись ямочки.Кажется, ее звали Арвен. Или это предыдущую звали Арвен?—?Нет,?— хмуро соврала Варда. —?Уже все?—?Подожди ты, сиди!—?Почему так долго??Арвен? молча поджала губы и снова склонилась над Элентари с пуховкой.Значит, всё совсем плохо.?Я обязательно использую завтрашний день отдыха по прямому назначению,?— пообещала себе Варда, чувствуя, как снова смыкаются веки, свинцовые от недосыпа и слоя косметики. —?Запрусь у себя в номере и просплю весь день. И четвертую на журнальном столике всякого, кто посмеет меня потревожить. Точно?.—?Олорин, почему еще не в костюме?! – заорала Галина, главный костюмер, прямо над ухом. От неожиданности Варда распахнула глаза и чудом не получила кисточкой в глаз. И какого черта у них сегодня на всех одна гримерка?!—?Осторожно, дорогая! —?шикнула Арвен. —?Вверх!—?Олорин!Дурдом.Галина, держа на отлете любопытный дуэт из скукоженной серебристой тряпки и какого-то серого мешковатого балахона, раздраженно притаптывала ногой и сверкала в пространство темными глазами. Весь реквизит, включая концертные костюмы, шпильки для волос, головные уборы и даже бесконечные атласные плащи, необходимые для некоторых номеров, был в хронологическом порядке накинут на ее подтянутую фигуру, казавшуюся от этого изобилия не более грациозной, чем мешок с картошкой.Запропастившийся Олорин тормозил процесс ее разоблачения.—?Олорин! —?рявкнула Галина жутковатым гроулом так, что все в гримерке вздрогнули.Ходил устойчивый слух, что костюмерша в молодости была вокалисткой и лидером блэк-метал команды ?Третий дом?, и ее экстрим-вокал невозможно было отличить от мужского. История самой команды, как и их названия, уходила корнями в настолько тёмное прошлое, что сейчас никто уже и не пытался разобраться, где правда, а где?— легенды, которыми за это время они обросли как старый гнилой пень?— мхом.Саму Галу спрашивать тоже было бесполезно, а если под горячую руку попадешь, то, пожалуй, даже опасно. Рука у неё была тяжелая.Хотя и сейчас старички любили вспомнить, с наслаждением прикрыв глаза, как она летала по сцене разъяренной валькирией.?Сама?— соплячка, худая, мелкая, самая молодая в команде, но тьма её бери, какая грозная! —?За стаканом чего покрепче любили перемусолить они. —?Иной раз выдавала такое, что уши закладывало. От нее такая энергетика пёрла, что самых впечатлительных с их концертов выносили?.Что там у них произошло потом?— Илуватар его знает. В общем, профессия сменилась, но навык остался.Худощавый белокурый парнишка торопливо забежал в гримерку. Его сильные табачные выдохи без слов давали понять причину задержки.Он виновато улыбнулся своей строгой костюмной мистресс.—?Какая ты грозная, о владычица,?— шутливо протянул он, прицокнул языком и бочком протиснулся в и без того переполненную гримерку, в которой воняло лаком, потом и кофе. —?О нет, опять этот ужас. Серьезно, это дурацкая идея.—?Давай-ка ты обсудишь этот вопрос с Аулэ, а не со мной,?— прорычала Галина, пихая в руки клавишника оба несуразных костюма. —?Поздно жаловаться. В третьем акте ты играешь смиренного старца, ты помнишь?Парень завел волосы за уши и скептически осмотрел предложенные ему тряпки.Выглянул из-за них, и лукаво посмотрел на костюмершу.Ехидно отметил:—?Скажи, ты купила это на Али-экспрессе, да?Взглядом Галы можно было остудить тропики.—?Да, специально для того, чтобы подчеркнуть твою отсутствующую задницу. А ну влез в костюм!—?Просто хочу прояснить. То есть ты тоже понимаешь, что два акта я играю на клавишах в костюме мальчика гоу-гоу, а в третьем резко?— в костюме старца. Старца на клавишах. Анбеливебл, не находишь? Старец на клавишах. Мне 24.Ответ Галы скрылся в рокоте прокатывающихся мимо декораций.—?А что у нас после ?Отречения?, напомните? —?Заполнил паузу Курумо, гитарист. Он сидел в углу, полируя блестящий бок гитары. —?Оло, ты помнишь?—?Варда помнит, ей три песни подряд начинать. Варда?—?Да спит она.—?Спрошу у Намо, когда вернется. А, кстати, ты читал тот пост из ?MusicWorld?, который я в беседку кинул?—?Ну. Как там. ?Новый фронтмен и старички на подпевках??—?Блин, тихо ты!—?Да спит она.—?Тише!В гримерку ворвалась Ильмарэ, менеджер Варды. С сольной карьерой у нее не сложилось, но неожиданно для всех бывшая певица нашла себя в деятельности иного, хотя и смежного рода. Уж здесь-то ее страсть покомандовать пришлась как нельзя кстати.Она сходу налетела на двух мрачных грузчиков и рявкнула:—?Какого хрена вы тут делаете? Там звезды нужно разгружать!—?Звезды? —?тупо переспросил один из них, держа на вытянутых руках коробку со светильниками.Ильмарэ поправила наушник в ухе, крикнула туда, продолжая прерванный разговор:—?Алло, ты здесь? В общем, я нашла двоих в гримерке, Арагорна и этого, Барда, сейчас приведу. Я надеюсь, ты их пересчитал? Да каких грузчиков! Звезды, звезды же!Она закатила глаза, словно поражаясь недалекости своего невидимого собеседника, знаками указала обоим грузчикам следовать за собой.Энергичной походкой удаляясь за дверь, она терпеливо продолжила кому-то втолковывать:—?Варда в первом акте будет зажигать звезды, для этого все звезды должны быть на позициях ДО начала концерта. Ты в первый раз замужем что ли? Который концерт отыгрываем, а ты у меня такую херню спрашиваешь. Жди, идем.—?А где Манвэ? —?громко спросила Галина.На лестничном пролете было довольно прохладно. Пар изо рта еще не валил, но Манвэ сразу пожалел, что не надел куртку. Возвращаться, впрочем, было нельзя?— до начала концерта полчаса, а он сейчас скорее выйдет к публике как есть,?— в растянутом свитере, в изгвазданных джинсах,?— чем не готовым.Нельзя, чтобы Арвен с Галиной поймали его сейчас.Он еще не закончил.Ему нужна еще одна попытка, пусть их количество уже давно перевалило за ?последнюю?.На лестничной клетке была хорошая акустика, а ее удаленность от гримерок и гул от шоссе сводили шансы быть обнаруженным к нулю.Манвэ снова достал из кармана камертон и, легонько стукнув по выпирающей костяшке, приложил к обшарпанному щитку, который использовал как резонатор. В стылом воздухе чистым хрусталем повисла нота ?си?.Господи, она всегда была такой высокой?Вздохнув, начал распевку сразу с ?ре?, раскачивая по полутонам. Сколько раз он уже достигал вершины этого Эвереста?Не взбирался ведь, а взбегал, будто влюбленный юноша на этаж к возлюбленной, взлетал, как на крыльях.Вершина священной горы всегда виднелась четким абрисом на фоне пронзительной лазури небес. С каких пор ее заволокли тучи? Когда началась метель?В этот раз Манвэ сорвался уже на ?соль?. Саданул по щитку кулаком?— нота ужаса.Нужно срочно что-то делать. Двадцать шесть минут. Двадцать пять.Но он никогда раньше не использовал допинг ПЕРЕД выступлением. Он понятия не имел, как поведет себя голос.С другой стороны, как он справится без своих знаменитых верхов? Откуда он возьмет ?си?, если, того и гляди, вообще останется без верхней октавы?Папа будет слушать…Манвэ судорожно запустил руку в карман джинсов.Нет, всё в порядке, всё с собой.Нужно сделать что должно и возвращаться в гримерку, сдаваться в торопливые, а от того немилосердные руки стилистки и костюмерши.Видимо, начало концерта придется немного отложить, но это не страшно, это ему простят…И надо попросить Эонвэ достать еще на черный день.—?А то я уже вижу, как тучи начинают сгущаться,?— нервно хохотнул Манвэ, чувствуя одновременно мандраж в пальцах ног, в позвоночнике, и?— облегчение от принятого решения. Сжал и помассировал пальцами крылья воспаленного носа?— это пристало вместе с зависимостью.Он пятерней убрал от лица рассыпающиеся мягкие волосы,?— привычный и успокаивающий жест.Пальцы, подрагивая, потрошили целлофановый сверток.Он чуть не выронили его, когда за спиной раздалось задумчивое:—??Соль? третьей октавы… Знаешь, ты действительно нечто.Манвэ быстро сунул кулак в карман и развернулся. Вся кровь в момент бросилась в голову, к горячим щекам. В дверном проеме стоял Намо.Его фигура выражала расслабленную непринужденность и вежливую, хотя отчаянно скучающую заинтересованность.Очевидные метания собеседника произвели на второго вокалиста ?Богов и Монстров? не большое впечатление.Манвэ понял, что, загнанный в угол, может только сохранить остатки достоинства.?В самом деле, мне же не 15 лет. И он не физрук, который узнал, что надежда школы по легкой атлетике тайком курит за гаражами на перемене?.Он медленно вытащил кулек из кармана. Потряс. Выразительно изогнул бровь и криво улыбнулся.—?Извини, я тут немного занят. Как ты понимаешь, я уединился в самом пустом и закрытом месте в здании не для того, чтобы вести светские беседы о своем голосе.Из носа предательски потекло, и Манвэ шумно шмыгнул, смазав патетику своего спитча.Будто ему всё-таки 15, и он просто дерзит.Глядя куда-то мимо, Намо отлепился от стены и продолжил, разговаривая будто сам с собой:—?Мало кто также одарен природой и так же отчаян, чтобы поставить в туровую программу два ?си? и пять ?си-бемолей?. Честно говоря, я бы назвал такого человека… гм…Манвэ напряженно уставился в спину коллеги. Светлые волосы, обычно собранные в аккуратный хвост, ровным потоком лежали на плечах, бликовали холодом в тусклом свете единственной лампочки.—?Что? —?наконец, не выдержал Манвэ.—?Я бы заподозрил такого человека в недальновидности,?— мягко закончил Намо, поворачиваясь к собеседнику в пол-оборота. Манвэ наконец смог разглядеть, что он уже в концертном гриме?— природная бледность и впалые щеки умело подчеркнуты кисточками Арвен, глаза кажутся пугающими озерами в омуте теней. Вкрадчивая манера речи никак не вяжется со взглядом хладнокровного энтомолога.Он задумчиво постукивал себя пальцем по губам и смотрел на Манвэ как на любопытный экземпляр лягушки, содержимое разрезанного брюшка которой представляет для всей науки живейший интерес.Манвэ не помнил, чтобы раньше они обменивались больше, чем парой фраз. Больше, чем парой фраз по работе. Он вообще будто впервые видел этого человека. И теперь он казался ему… опасным.Он зябко поёжился и бросил тревожный взгляд на ?Ролекс?.Семнадцать минут до выхода, он уже давно должен был вернуться в гримерку.Намо лениво проследил за его взглядом и, как ни в чем ни бывало, оперся спиной на перила, преграждая Сулимо путь. Похоже, время вообще его не волновало.Быстро протянул руку и, не успел Манвэ опомниться, сцапал пакетик, поднес к глазам.—?Пытаешься лечить ?этим?,?— он сделал легкое, едва заметное ударение, от которого, впрочем, щеки Манвэ снова запылали,?— несмыкание связок?—?А что мне еще остается? —?Манвэ отчаянно усмехнулся, чувствуя себя одновременно некомфортно и пьяно от внезапной свободы говорить всё, что хочется.—?Какой плохой мальчик,?— шепотом протянул Намо, глянув на собеседника с внезапно особо остро вспыхнувшим интересом. Будто расчлененная лягушка на его глазах подала признаки жизни после недели в формалине.Манвэ вздрогнул и нахмурился. Ослышался?—?Что, прости? Мальчик? Я?Мандос расплылся в какой-то неуместной, гротескной и пугающей улыбке.Сложил руки на груди и снова сжал пальцами подбородок.—?Скажи мне, почему ты должен взять эти ноты?Манвэ скосил взгляд на дверь. В принципе, перешагнуть через ноги этого типа труда не составит. Послать его в бездну, хлопнуть дверью и идти собираться?— вот что нужно сделать.Но он сует руки в карманы джинсов, подтягивает плечи. Стоит, перекатываясь с носка на пятку. И не уходит. Молчит и смотрит в эти?— по-настоящему,?— пугающие темные впадины, где тлеют угли черных глаз.Гримеры постарались на славу. По спине у Манвэ бежит холодок.Он слышит, как стрелки часов отсчитывают ускользающие секунды его времени.Кажется, он пропустил время для ответа.Он вдруг резко… устал. Выдохся.—?Прости, я не понимаю этого вопроса,?— говорит он и трет пальцами глаза, будто пытаясь отогнать наваждение.—?Зачем. Ты. Берешь. Эти. Ноты,?— раздельно, тихо, но очень внушительно распорол тишину Намо.—?Ну… —?Манвэ смотрит с непониманием. Как на идиота.– Потому что они есть в партии, и я должен их взять. Потому что я профессионал.—?А кто писал партию? —?тон Намо внезапно снова поскучнел.Да что с ним не так? Абсурдность ситуации и непредсказуемое поведение собеседника вгоняют Манвэ в какой-то дурманящий транс. И ведь ни одного свидетеля на этой чертовой лестнице.—?Я сам,?— с трудом отвечает Манвэ.Глаза напротив?— как два нефтяных пятна, в них даже свет лампочки не отражается. Опасные, как черный бархат, утыканный иголками. Они стали казаться гораздо ближе, хотя Намо не двигался с места. Он вообще не двигался, только смотрел.—?А для кого? —?голос отразился от стен черепной коробки многократным эхом, заглядывая в каждый испуганный уголок заметавшегося создания.—?Для кого?.. —?пьяно переспросил Манвэ и почувствовал, что его ведет. Схватился за стену рукой, чтобы остановить вращение стен.—?Да, для кого? —?продолжал беспощадный голос. —?Для себя? Для публики?Глаза все ближе.Они уже ровно напротив.Как в фильме ужасов, где каждый раз, оборачиваясь, ты видишь, что призрак всё ближе, и ближе, и ближе к тебе.Краем сознания Манвэ поймал себя на мысли, что он по-настоящему забеспокоился. На секунду он испугался, что эти глаза сейчас проникнут в его мозг и останутся там.Что они всё увидят.Раскусят его, Манвэ, как кедровый орех, и будут смотреть потом с этой непередаваемой скукой. Как на лягушку, с которой уже всё понятно.Нужно всего лишь подать ток, и она будет трясти лапкой, это дело ясное.—?Для кого,?— тихо повторил Манвэ.?Папа будет слушать…?—?Для того, чтобы прославиться?Манвэ с усилием покачал тяжелой головой. Мысли в ней вращались с опозданием, создавая поток слайдов, как в кинопленке. Такого прихода у него раньше не было.—?Почему ты так боишься не взять эти ноты, что готов пустить под откос карьеру? Твою, мою? Почему они так важны? Кто перестанет тебя любить, если ты их не возьмешь?Черт возьми, может, он все-таки что-то принял и забыл об этом?Черные зрачки Намо, особый ритм его голоса, ложащийся на сознание нитями паутины, слой за слоем,?— всё это казалось опасно нереальным.Стена под рукой словно посыпалась, он покачнулся, но вовремя схватился второй рукой за перила. Намо, кажется, даже пальцем не двинул.?Похоже, это гипноз?,?— Манвэ едва успел схватиться в пустоте своей головы за эту мысль, а затем память треснула, выпустив наружу детское воспоминание.Вот классная комната, залитая ?пыльным? солнечным светом, и то старое фоно ?Лира?, которое ему нравилось больше новеньких ?Ямах?, потому что пело так мягко, и так приветливо отзывалось на касания пальцев.Его учительница по вокалу, не скрывая восхищения во взгляде, продолжает играть распевку, и вот уже третья октава, ?соль?, ?ля?, а Манвэ все не останавливается, только голос уходит в ультразвук. И отец смотрит с удивлением и одобрением, а учительница попеременно бросает взгляды на них обоих, и ее лицо все полнится восторгом и изумлением…Манвэ вынырнул из воспоминаний, слишком рельефных для того, чтобы быть просто воспоминаниями.Вращение мира закончилось, плитка под ногами была твердой и не грозила обернуться зыбучим песком.Он обнаружил, что судорожно держится обеими руками за стену и перила, как яхтсмен в шторм.Но шторма не было. Или он остался позади.В глазах болело и щипало. Он проморгался, пропустив пару слёз.Поднял взгляд исподлобья на Намо.Смотреть было тяжело.Словно Намо застал его за чем-то глубоко интимным, а теперь ему, Манвэ,?— почему-то,?— нужно делать вид, что ничего не было.Возвращать упущенную дистанцию.Чертов концертный образ только усиливал ту необъяснимую, пугающую власть, которую до поры таил этот тихий омут.Намо, впрочем, повел себя благородно. Он отвернулся, глядя в стену прямо перед собой с видом таким скучающим, словно только что подошел.Не дал Манвэ заглянуть себе в глаза и дать почувствовать, что он ?видел?.?Знает?.Что он только что был свидетелем и живым участником всего произошедшего.Но это было лишь на секунду. Затем он снова повернулся и снова посмотрел Манвэ в глаза.—?Сегодня ты не будешь брать ?си?,?— холодно впечатал он. —?Будешь петь ?ми? до конца тура.—?Нет… —?только и мог прошептать Манвэ и отчаянно замотал головой.Это ?нет? было всего лишь стадией отрицания, попыткой взбунтовать. Он знал, что сделает так, как скажет Намо, хотя был не в силах объяснить, почему не может сопротивляться.И откуда накатила эта щемящая боль утраты, такой огромной, выбивающей почву из-под ног…Он чувствовал себя кроликом перед удавом. Обязательно таким, как в мультиках?— чтобы спирали крутились в глазах, показывая всю беспомощность жертвы.Звук шагов. Концертные ботинки по каменному полу. Шаги приблизились к нему вплотную.Гулкий голос:—?А это твой допинг.Если он не возьмет ?си?…Холодные пальцы сомкнулись на его запястье, развернули ладонью вверх. Прощупали пульс. На ладонь Манвэ выкатилась пара таблеток.…папа заметит.—?Прими,?— требовательно.Папа будет недоволен.—?Прими.Манвэ только сейчас понял, что слезы катятся по щекам нескончаемым потоком. Собираются под подбородком, капают крупными солеными каплями на свитер, на холодный каменный пол.Боже, почему такой туман в голове?!—?Манвэ… —?во властном голосе уже проступает нечто, отдаленно похожее на тревогу. —?Вернись.—?Что это? —?еле шевеля губами, Манвэ попытался сконцентрировать взгляд на чем-нибудь, кроме Намо.Он как черная дыра; энергетика настолько тяжелая, что теперь достаточно одного взгляда, чтобы снова притянуться на смертоносную орбиту. —?Какие-то… наркотики?Намо неожиданно ослабил давление, коротко усмехнувшись.—??Гомеовокс?. Тонизирует связки. Очень советую, спас не один концерт.Пакетик с белым порошком он, покрутив в руках, засунул в карман.—?Избавимся от этого на следующем перегоне. Теперь пойдем. Я попросил отложить выход на двадцать минут. Начинает, в любом случае, Варда.Намо распахнул дверь в коридор и пошел вперед с видом человека, который не сомневается в том, что собеседник следует за ним.Впрочем, что еще оставалось этому собеседнику.Манвэ плелся позади, совершенно потерянный.Внутренняя пустота, присосавшаяся к нему беззубым ртом, жадно высасывала любые, даже самые горькие мысли.Откуда она, отчего она?Она всегда там была, или эту нестерпимую горечь подсадил ему Намо?Что он с ним сделал и что это, черт возьми, вообще было?Усаживаясь в кресло к охающей Арвен, он бесцветно подумал, что только что произошло что-то очень, очень плохое, что теперь будет происходить постоянно. Что он позволил чему-то произойти.Смысл многообещающего ?избавимся от этого на следующем перегоне? до него стал доходить в полном объеме.То есть?— как-то так же? Даже без разрешения? Намо просто подойдет и скажет ему: ?Не принимай?. И весь мир сделает круг вокруг Манвэ, сознание покрошится, он будет чувствовать себя безвольной куклой и… будет просто делать, как ему сказали?Он не может заставить себя даже разозлиться на это.Внутри так пусто, словно он плакал целую неделю на коленях матери.И на этой пустоте гнойно-красным цветом расцветает готовый ответ.Да, это случится еще минимум раз, но, возможно, не единожды. И ты дашь этому произойти с собой, потому что в глубине души признал за ним силу. Признал право делать то, что он сделал. Но,?— милостиво добавило осознание,?— ты можешь сопротивляться.Таблетка, нехотя тающая во рту, была на вкус как потеря.Ему никто с этим не поможет.Ни Эонвэ, ни Аулэ, ни… отец.Ни Варда.Подумав о ней, он скосил глаза на телевизор, где в прямом эфире шла трансляция со сцены.Варда была прекрасна. Такая живая, энергичная, настоящая, она сражала зал мощью голоса. Она зажигала звезды прямо сейчас.В груди стало немного теплее.Варда?— наверное, только она сможет ему помочь. Но он знает, что никогда не расскажет ей о произошедшем.