Часть 12 (1/1)

Ноги весенним исколоты льдом,Там, на другом берегу, твой дом,Ярко горело - не будем о том,Все возвращается.? Майя Котовская (Канцлер Ги)...Вернувшись в капитанскую каюту, Лаура, вздохнув, опустилась в кресло - если бы она могла быть хоть чем-нибудь полезна команде в этот момент! А так... Всего лишь обуза, всего лишь избалованная девчонка среди вечно занятых делом мужчин. Госпожу Барретт такое положение дел вовсе не устраивало, и девушка вдруг подумала, что, раз уж для женщины слишком тяжело, например, спускать повреждённый парус, но она вполне в состоянии немного прибраться в самой каюте, хотя бы для того, чтобы хоть немного обрадовать Джеймса. Да и к тому же, вон какой слой пыли на загадочных рукописях, которые как-то довелось увидеть Лауре, кажется, с целый ноготь! Решено, пока все хлопочут на палубе, Лаура, не привыкшая терять времени даром, примерит на себя роль образцовой хозяйки, коротая часы одиночества.И правда, ничего сложного здесь не оказалось - леди Барретт, собрав волосы на затылке и подвернув рукава, принялась за дело : пусть капитан и его матросы не думают, что она всего-навсего глупая кукла, умеющая лишь хлопать глазами. Смахнув пыль со старых бумаг и документов, лежавших на письменном столе Крюка, девушка, распахнув окно и с горем пополам отыскав иголку с нитками, занялась штопаньем, казалось бы, давно изношенных камзолов. Забавно, но с каждым часом каюта будто немного преображалась, стоило лишь золотистым лучикам света, так странно схожим с волшебной пыльцой, рассеять мрак, царивший здесь много лет. За всё время нахождения "Весёлого Роджера" в Нет-и-не-будет, корабль день за днём будто впитывал в себя горести и отчаяние его экипажа, а теперь... Теперь наконец, появилась надежда, преображающая всё вокруг, накладывая светлый отпечаток в сердца команды, и даже поднимая их чуть выше над землёй, пусть о этом ещё никто и не догадывался... Даже сама Лаура. Было только стремление, только бесплотные мечты... Впрочем, именно благодаря стремлению и мечтам в жизнь воплощаются необыкновенные планы.Работа шла размеренно и спокойно, а Лаура нисколько не пожалела о принятом решении, напротив, эти мелочи настолько увлекли её, что она, вовсе не следя за ходом времени, вскоре забыла и о собственных переживаниях, и о скуке.Прошло несколько часов, и в дверь каюты робко постучали. Лаура с надеждой подняла голову, отложив шитьё, и немного удивлённо сказала "войдите". Но глазам девушки предстал вовсе не тот, кого она ждала, и, стараясь не выдать разочарования, Лаура сдержанно произнесла, обращаясь к вошедшему Сми :- Надеюсь, всё в порядке?- О да, миледи, не волнуйтесь. Вот, капитан приказал отнести это вам, пожелав приятного аппетита, - заявил Сми, оставив на стол корзинку, наполненную всевозможными фруктами, собранными сегодня на острове. Лаура, даже не взглянув на знатное угощение, сухо поблагодарив пирата, отвернулась. Спустя несколько секунд раздался её слабый голос, когда девушка, так и не поворачиваясь, спросила :- В таком случае, где же он сам?- У капитана возникли небольшие трудности, над которыми стоит подумать. Не огорчайтесь, леди Барретт, уверен, что он вовсе не забыл о вас, и всё, что капитан делает, исключительно для вашего блага, - попытался заверить девушку старый пират, но Лаура только усмехнулась :- Это Джеймс велел вам предать эти слова? Сми простодушно развёл руками, а потом, неожиданно серьёзно добавил :- Не забивайте себе голову глупостями, госпожа Барретт, и не падайте духом из-за пустяков. Капитан скоро навестит вас, а пока, поешьте, пожалуйста : вам не мешало бы поберечь силы. И не успела девушка поднять глаза и спросить, что же старый моряк имел в виду, как дверь в каюту с тихим скрипом закрылась, и она снова осталась одна.После этого потянулись долгие, долгие минуты тишины. Лаура, сидя за роялем, тоскливо глядела в распахнутое окно - она не знала, сколько уже прошло времени, ведь никаких часов в каюте и в помине не было, но для неё, эти минуты казались целой вечностью. Слова Сми всё никак не выходили у неё из головы. Милые хлопоты, что не так давно манили её, сейчас были забыты, а саму молодую леди вдруг залила неестественная бледность, и даже звуки, извлекаемые девушкой из старого фортепьяно, были теперь тусклыми и безжизненными. Мучающие госпожу Барретт оставшиеся без ответа вопросы, подёрнутые пеленой тумана, напоминали лихорадочное видение из тяжёлого летаргического сна.И в тот же час Лаура почувствовала, что чья-то рука легла ей на плечо. Девушка, вздрогнув, подняла глаза и слабо улыбнулась, увидев перед собой Крюка.- Прошу прощения, я напугал вас. Как вы себя чувствуете? Вы совсем бледны... - вскинул брови капитан, легонько прикоснувшись рукой к щеке Лауры. Та лишь отрицательно покачала головой :- Всё в порядке, я здорова. Я и не слышала, как вы вошли, Джеймс. Просто... Я весь день ждала вас и видимо, задумалась...- Вот как? О чём же? Девушка решительно встала на ноги, глядя Крюку прямо в глаза :- Сегодня я надеялась услышать о вашей истории, граф. Вы же дали мне слово рассказать...- Я помню, - совершенно невозмутимо отозвался пират, жестом останавливая Лауру. - Запомните, дорогая, я всегда сдерживаю данное слово. Однако хочу вас предупредить - рассказ будет длинным, и, к сожалению, не очень весёлым.- Расскажите мне, что случилось во время вашего последнего плавания... Я не такая слабая, как вам кажется! Какой бы ни была правда, раз уж вы смогли вытерпеть её, то смогу и я! - Ну, в этом я не сомневаюсь, - ухмыльнулся капитан. - Но в данный момент я имел в виду другое. Взгляните, близиться время заката, а вы, как я вижу, ещё ничего не ели. Сейчас мы поужинаем, а потом...- Я не голодна. Джеймс, вы же прекрасно знаете, нам обоим есть, что рассказать друг другу! Какой смысл избегать этого разговора? - обиженно произнесла леди Барретт, сложив руки на груди. Крюк невозмутимо покачал головой, пододвигая девушке кресло.- Ей-богу, вы непоколебимы, Лаура... Нам некуда спешить, да и ваше здоровье мне отнюдь не безразлично. Я ведь ясно сказал - история долгая, и к тому же, грустная, а вы всё равно стремитесь услышать её без единой утайки. Это похвально, и потому сегодня я дам вам эту возможность. Но прежде, я считаю, вам нужно подкрепиться.И тогда девушка, не возражая, уселась в кресло, хотя мысли её были далеко отсюда : она с напряжением ждала той минуты, когда трапеза закончиться, и маски, столько лет скрывающие истину, будут сброшены навсегда.Ужин прошёл в молчании. День клонился к концу, постепенно рубиново-красный свет заката, заливающий каюту, начал тускнеть, и вскоре Джеймсу пришлось зажечь свечи, а вернее, те жалкие огарки, которые им удалось отыскать. Вечер был тихим и спокойным, и единственной бушующей бурей были воспоминания, столь неосторожно потревоженные любящими друг друга людьми.Наконец, фрукты были съедены, было выпито по бокалу вина, и капитан, поднявшись из-за стола, как бы мимоходом отметил следующее.- Вы не теряли времени даром, дорогая : каюта выглядит значительно опрятнее. Мне, право, очень жаль, что от скуки вы вынуждены были заниматься уборкой, хотя, не скрою, я польщён. Не беспокойтесь - больше вам не придется скучать, и соответственно, давиться пылью - тоже. Джез Крюк тихо рассмеялся, увидев недоуменное выражение лица молодой девушки.- Лаура, прошу вас, не смотрите на меня так - неужто вы вправду полагали, что ваши старания останутся незамеченными мной? Что ж, я понимаю, вы ждали от меня несколько другой речи, но я не мог не упомянуть об этом. Я вижу, вы и впрямь настроены серьёзно. В таком случае, с вашего позволения, я начинаю.Девушка напряжённо кивнула. Она уже стояла рядом с капитаном, и, слегка упершись о письменный стол, шепнула мужчине, взяв его левую руку в свои белые ладони :- Прошу, не скрывайте от меня ничего. Я люблю вас. Слышите, граф Бофорт? Для меня вы навсегда останетесь им.Он кажется, будто не услышал её слов. Пират глядел в окно, в бесконечную синюю даль, отдаваясь во власть мрачным, далёким воспоминаниям. Постепенно, с каждым словом девушки, память Крюка будто оживала, образы становились менее выцветшими и расплывчатыми, но в этом-то и была обманчивая гармония - чем яснее становились эти образы и события, тем сильнее начинал ныть не заживший рубец в душе Джеймса Крюка. Тем не менее, сохраняя бесстрастный вид, капитан всё же начал рассказ.Лаура хотела знать. Более того, она имела на это право. Но ведь не секрет, что правда иногда может быть тяжёлой... Жестокой... Безобразной... И чем раньше Лаура узнает об этой правде, тем проще бедняжке будет принять её, как горькую пилюлю.- Начну я, пожалуй, издалека. Нет, я, конечно, знаю, знаю, что нет смысла напоминать вам об этих событиях, вы всё это прекрасно помните, пожалуй, лучше чем кто-либо, но видит бог, вам повезло, так как вы не можете, и не должны испытать тех переживаний, что испытывал я. Нет... Я начинаю эту историю так, потому что хочу освежить в собственном уме случившееся много лет назад, дабы быть в абсолютной уверенности, что это - вовсе не бред повредившегося рассудком человека, а всего лишь цепь поступков и событий, приведший к столь печальным последствиям. Итак, той осенью, когда моя жизнь изменилась навсегда, я был немногим младше, чем вы сейчас, Лаура. Я был молод и самонадеян, моя жизнь была схожа со взмахом крыла бабочки - стремительна, легка, прекрасна... Мелкие разочарования, разумеется, частенько встречались на моём пути, но в целом я был абсолютно счастлив. Я не боялся перемен, напротив, я жаждал их всей душой, наивно полагая, что нет в мире такой проблемы, которую не мог бы решить пытливый человеческий разум, или, в особо тяжёлых случаях, мешочек золота и моё звучное имя. Я действительно производил впечатление на многих людей - от приближённых к королевскому двору вельмож до разбойников вроде пирата по прозвищу Корабельный Повар. Мне был неведом страх, и потому балы с удивительной частотой перемежались дуэлями и приёмами. Сейчас я скучаю по тем временам, по своей юношеской безрассудности, храбрости и твердым убеждениям. Но... Увы, судьба уже вынесла свой суровый приговор - мотыльку, рискнувшему слишком близко подлететь к божественному свету, предначертано опалить свои яркие крылья... И я не стал исключением, - рука капитана выскользнула из пальцев Лауры, и легла на причудливо украшенный эфес его шпаги. Джеймс Крюк помолчал с минуту, а потом вновь заговорил, но теперь его голос звучал намного глуше, - внезапно в мою безмятежную жизнь ворвался ледяной, пронзающий ветер, неся за собой только горе и смерть... Той осенью весь высший свет Лондона взбудоражила неприятная, а для кого-то и трагическая весть : мой отец, капитан Чарльз Бофорт скончался от страшной болезни, которой заразился, якобы, после одного из своих путешествий, и его прежним ранениям это, разумеется, также не пошло на пользу. Его смерть была тяжёлым ударом для меня. Я стал главой семьи - и именно тогда впервые с резкой, мрачной отчётливостью понял, что смерть не дремлет, и что в любой момент в её гибельные объятия попаду я или дорогие мне люди. Смерти не внушают почтения ни деньги, ни титулы, смерть может менять свои обличья, но, клянусь, я навсегда запомнил этот пронзающий холод, отчаяние и чувство пустоты... Теперь оно со мной постоянно.Беда не приходит одна, это верно. Едва только я оправился после первого потрясения, как на мои плечи тут же свалилось второе, не менее страшное. Спустя год после смерти отца, умерла и моя бедная мать, некогда блистательная придворная дама по имени Анна Фейрхольм. И хоть мне всегда было известно, что между ними не было чистой и искренней любви, мать всё равно не смогла смириться с этой потерей. Она питала к нему нечто среднее между привязанностью и симпатией, хотя, полагаю, она просто привыкла к отцу. А привычка - страшная сила, Лаура, - Крюк горько усмехнулся, продолжая смотреть в бархатисто-синее ночное небо, на котором одна за другой, зажигались звёзды, будто крохотные фонарики. - После смерти отца матушка была будто сама не своя - и, хотя в отличии от него, не страдала ни расстройствами зрения, ни регулярными обмороками, она начала медленно чахнуть, надломленная горем и преисполненная тревог за моё будущее. Как ни прискорбно, из этой пучины душевных страданий ей так и не суждено было выбраться. Перед самой смертью мать подозвала меня к себе для того чтобы озвучить свою последнюю волю - замок, корабль отца и прочие фамильные реликвии теперь переходили в моё полное распоряжение. В распоряжение второго графа Бофорта... Мои родители умерли, и, что ж, может быть, им в какой-то мере повезло - сомневаюсь, что они обрадовались бы, увидев, что стало со мной сейчас. Я знаю, что эти слова жестоки, но ведь так оно и есть! Я пытался прожить всю жизнь, в согласии с правилами, я хотел бы быть тем, кого хотели во мне видеть... Не вышло. А мне ни хотелось бы никого разочаровывать. В том числе и вас, девочка.Боль от потерь ушла не сразу. Понадобилось несколько лет, чтобы притупить её, но, всё-таки, я был ещё молод, полон надежд и жажды жизни, потому, стоило мне только прийти в себя, я немедленно занялся восстановлением родового замка, и вскоре после этого начал собирать команду для своего корабля. Кроме того, я вынужден был по-прежнему часто появляться в свете, так как после смерти отца и матери отныне я был единственным носителем своего титула и фамилии - и, как следствие, стал весьма видным политическим лицом. Корабль же, доставшийся мне от отца, назывался "Фантом", а вот из его былой команды осталось всего лишь половина матросов, что, впрочем, не удивительно : некоторые из них подверглись симптомам той же странной болезни, некоторые окончательно подорвали здоровье, а кое-кто, видимо, просто не хотел вести корабль под моим командованием. Остались некоторые, и среди них, как ни странно, был старик Сми...Прошло много лет, и вот, я уже был капитаном второго ранга и гордо стоял у руля "Фантома". Это были, вероятно, самые счастливые годы в моей жизни. Я добился столь желанного признания и встретил вас... Всё складывалось как нельзя лучше, но всё-таки, в какой-то момент я отвлёкся, и что-то дало сбой. Непоправимый сбой, в одно мгновение исковеркавший несколько человеческих жизней... И хотя это не было моей виной, а жестокой шуткой судьбы, я до сих пор жалею, что не прислушался тогда к собственным чувствам, отчаянно протестовавшим против моего рокового решения... - Джеймс опустился на край табурета у фортепьяно, рассеянно водя руками по пожелтевшим от времени клавишам. Лаура, ничего не говорившая и не требовавшая, просто присела рядом с ним, чуть склонив голову набок. И когда девушка легонько коснулась его спутавшихся, некогда завитых в изящные локоны иссиня-чёрных волос, Крюк, с теплом взглянув на неё, прошептал, на минутку отвлекаясь :- Вы помните наш последний год вместе, милая? Помните ли вы дату того года - двадцать третье мая?...Новая команда состояла главным образом из молодых людей и бродяг, которым чем-нибудь, да надо было заработать себе на хлеб. Впрочем, обучить их основным тонкостям мореплавания было не слишком сложно : моя карьера как капитана стремительно шла в гору, и, к тому же, я привык действовать, а не жаловаться.Однажды весной я получил задание от короля : незамедлительно отправляться в Испанию со своей командой в полном составе, и, мало того - прихватив с собой посла. То был вечно любопытный и дотошный юноша, которому было поручено передать послание от его величества, улаживающее дело с перепиской с испанским двором. Мелкие подробности этого дела были, вероятно, столь щекотливы, что король не счёл нужным посвящать меня в них. Но и отказываться от этого задания было бы, по меньшей мере, неразумно : речь шла даже не о вознаграждении, а о моей репутации дворянина. Размышлять долго не пришлось. А потом...- А потом, двадцать третьего мая, вы отплыли от берегов родимой Англии, пообещав, что скоро вернётесь... Я хорошо помню этот день, - сказала Лаура, - но вы не вернулись. Вас объявили погибшим.- Верно... Всё было именно так. Ничто не предвещало беды, море было совершенно спокойно, поэтому я и был так уверен в данном вам обещании. Прошло несколько дней, корабль был спущен на воду, и мы плыли по Гибралтару, держа курс на восток. Но время шло, миновала неделя, две - и погода начала резко ухудшаться - сильнейший ливень, ветер, шторм... И только тогда, когда нас неведомым образом вынесло к проливу Босфора, я приказал подать сигнал бедствия, ибо к тому времени мы совершенно сбились с намеченного курса. Однако, к сожалению, приказ был отдан непростительно поздно... Я до сих пор корю себя за эту самонадеянность. Казалось, мы обречены, но мы выжили, выжили, наверное, только благодаря чуду. И всё же, стихия стоила мне нескольких невинных жизней моих матросов, отчаянно пытающихся бороться с проведением... Да и тот мальчишка-посол... Его смыло прибоем... Мы потеряли большое число провизии, сбились с курса, "Фантом" также был не в лучшем состоянии, и этот жалкий вид корабля, бывшего когда-то предметом гордости нашей семьи, ещё больше усугублял моё мрачное настроение и чувство вины. И всё ж... Мы должны были плыть дальше. Моя команда верила мне... А я... Я погубил нас всех.Воистину, это было нелёгкое время. Помню, как, обезумев от горя, я изо дня в день проклинал всё и вся : испорченную солонину, валящихся с ног матросов, ужасный климат, а также дорогое отечество, и, в частности, самого августейшего монарха, которому я и был обязан своей изрядно затянувшейся вылазкой в море. ...Следующие дни мы просто блуждали в открытом море, по мере своих возможностей не прекращая подавать сигналов о бедствии, и слабо надеясь, что они будут услышаны. Но так и вышло... В один прекрасный день на горизонте появился корабль с ободранными парусами... Это был пиратский корабль, Лаура. Капитаном его был некий Диего Охеда, и пираты, будучи также ослабленными, и, кажется, напуганными чем-то, попытались захватить наше судно. Уже тогда их вид показался мне странным - затравленный блеск в глазах, резкие, обрывочные движения, слишком быстрая речь... Как будто они пытались как можно скорее уплыть вон из тех мест. Увидев "Фантом", они, надо думать, полагали, что найдут на нём, чем поживиться. Я не мог допустить этого. Судьба распределила всё предельно ясно - один из этих двух кораблей должен был тогда пойти ко дну. Я не собирался сидеть, сложа руки : я всё ещё нёс ответственность за корабль и команду, и, чёрт побери, мне самому было, ради чего жить! Итак, наши корабли столкнулись, и началась борьба. Но мои матросы уже были не способны вести бой по всем правилам : шторм и несколько недель бесцельных скитаний по морю окончательно выбили их из колеи, а потому мы сражались будто в последний раз, не жалея ни себя, ни противников, ведь от этого зависели наши жизни. И... Мы одержали победу....Большинство пиратов не задумываясь сдались на мою милость. Большинство, но не все. Капитан Охеда, человек уже не молодой, и по-видимому, смертельно утомлённый чем-то, видя, что шансов на победу нет, он, исполненный достоинства, предпочёл прогулку по доске ненавистному поражению. Но перед этим, он сурово взглянул на меня, как будто глядя в самую душу... Клянусь вам, в его глазах были только надменность, презрение, и усталость. А ещё... Ещё он подошёл ко мне, и на чистом английском языке произнёс фразу, которую я никогда не забуду. Он сказал : "Однажды, сударь, вам всё же придется умерить свою напористость... Однажды вы будете искренне жалеть, что не умерли сегодня. Сегодня в Нет-и-не-будет выпадет снег..."Я не придал значения словам Охеды - тем же вечером он был уже мёртв, а мы перебрались на "Весёлый Роджер", поскольку от прекрасного фрегата "Фантом" остались лишь жалкие развалины... Погибший корабль стал символом моего погибшего прошлого. Теперь я был капитаном пиратского судна... Но мой путь от графа Бофорта до злодея с карикатурным протезом вместо руки был ещё не пройден, и я понятия не имел, что ждёт меня впереди...Рассказ резко прервался - Крюк не мог больше говорить, ему мешал какой-то ком в горле, быть может бывший его совестью, или, во всяком случае, его собственная гордость. Внезапно Джеймс почувствовал, словно его обволакивает липкая, мерзкая паутина сожаления и стыда : он видел, что рассказал этой доброй, милой девочке слишком много... Он не должен был этого делать. Некоторые из старых призраков прошлого никогда не должны были вырваться, для того чтобы отравлять умы тех, кто не заслужил этого.Лаура поднялась, и её руки осторожно обвили плечи капитана. У самого своего уха он услышал её мягкий, переливчатый голос :- Пусть я пока не знаю многого, но ваши истории не страшат меня. Вы не по своей воле стали Джезом Крюком, вот то, в чём я могу быть точно уверена. Стало быть, вы не изменились. Я ведь люблю вас. Всегда любила, и сейчас у меня остались только вы. Я ничего не боюсь, и совсем не сомневаюсь в том, что делаю. Вы верите мне, Джеймс?- Вы то, во что я хочу верить, дорогая, - с меланхоличной грустью сказал пират, поднявшись вместе с ней и целуя девушку в висок. - Но по вашим глазам я вижу, что вам всё-таки интересно, что случилось дальше...Девушка посмотрела Крюку прямо в глаза - от беззаботности юной госпожи Барретт не осталось и следа - теперь перед ним стояла серьёзная, и, одновременно, добрая и любящая молодая женщина.- Если эти воспоминания тяготят вас, то, прошу, лучше не стоит. Если вам больно, то будет больно и мне тоже.Капитан Крюк усмехнулся, приобнимая её. - Всё же, я, видимо, так никогда и не перестану удивляться вашему характеру, дорогая. Джеймс не раз ловил себя на мысли, что пока эта девочка рядом, тревожные картины давно минувших дней начинали таять, со временем превращаясь в газовую дымку, которая не могла причинить боли. Лаура внезапно стала его спасением, последним, и самым светлым образом из его прошлого, она была единственной, кто ещё помнил настоящего Джеймса Бофорта, а не того мрачного пирата, которым он стал по воле судьбы.Печально, но... Что если... Ещё не поздно всё вернуть?Пусть грусть уйдет, Корабль плывет, Лишь одна ему печаль, что вдали Виден берег родимой земли. Плыви вдаль, но не забудь Свою печаль, свою печаль. Прощай.