III. Обетованная земля (1/1)

Есть что-то неправильное в таком совершенстве.Как нельзя быть всегда веселым, не надевая маску, так нельзя создавать изящество столь выверенной формы. Конечно, _они_ пытаются просчитать беспорядок, и украшают свои жизни и строения разрешённой долей хаоса, но разве от охолощенного мерина ожидаешь истинной гордости?Следуй обычаям и обрядам; след в след повтори пути своих отцов и дедов, и лишь тогда оставь свой собственный отпечаток, но не вздумай гордиться. Ты лишь звено в цепи.Ты лишь одно перо сияющего грифона Саммерсета. Его могут и выщипать, если оно потускнеет.Велотиил из старого рода магов и правителей слушает и слышит, и не хочет слушать. Он пробует понять жизнь, но та ускользает.Время несет его, как большая река, но он видит одно и то же; принуждён чувствовать одно и то же; обречён выбрать нужный сорт родовой одержимости и подпитывать его, отрекшись от любых иных путей. Его собственные страсти бьются в груди дикими птицами, но замки крепки.Он совершенствуется в предписанных искусствах до тех пор, пока учителям больше нечего рассказать, но остается неудовлетворённым.Велотиил, высокий юноша, искусный в чарах и в битве, должен будет взять в жёны ту, что подходит ему по роду и генам - даже индриков скрещивают с большим почтениям к их желаниям.Велотиил, чья кровь по чистоте может служить эталоном, каждый месяц одевается в рубище отвергнутого и отправляется на дальний берег, где в укромной пещере собираются те, нарушившие правила, чья жизнь разбита и пропитана позором. Там, среди отчаявшихся, он ищет правды, но находит озлобленность и жалобы.В темноте и тишине лесов, в удушливости и влаге гротов, на белом прибрежном песке и в холодной замкнутости каменных гробниц он ищет суть жизни, но его губы сухи, а сердце бьется по-прежнему ровно.Саммерсет - золотая клетка, в которой аэдрические белопёрые птицы медленно сходят с ума.И когда он приносит кровь своего отчаяния на алтаре тишины и истощения во мраке, его зов оказывается услышан.Боэта появляется из врат Обливиона, одетый лишь в пепел и пустоту, и Велот понимает, что искал не то и не так.Он отрезает часть от своего имени, как великую жертву, что возлагает к стопам того, к кому возгорается страстью, а обозначение своего рода отрезает вовсе и сжигает на огне гнева.Он свободен ныне, пусть поступок его для любого из альтмери - невиданное, неслыханное святотатство, попрание устоев…...но им нечего сказать ему.Познавший пульс и дыхание запретного, Велот идёт по улицам в недолжной одежде, в недолжное время, провозглашая недолжные речи. Все отходят от него, а стражу берет оторопь: следом за Велотом движется ныне золотая тень, поглощающая обычную, и сам Тринимак не отворачивается от своего врага-друга, хоть и удивлён.Не обычным мерам мерять Велота своею мерой - каламбур, что просится на язык, как бы ни был плох; язык жжёт, болят уши, чары лопаются на кончиках пальцев.Разве не покровительствует ему Обманщик и Искуситель? - спрашивают иные, да только что ответить? Велот говорит витиевато: совершенство - это то, что дОлжно преодолеть, так как мер, ослеплённый симметрией, теряет узнавание и пульс жизни.От Велота пахнет можжевельником, любовной ночью, дымом, землей - так даже отверженные не желают пахнуть, и всё же это манит, и всё же всё новые и новые любопытные приходят к нему в пещеру спросить, как это сумел он отречься и от высокого рода, и от огромных расписных палат, и от богатства и семейного алаксона.Велот же учит их по-своему, и никто не думает перечить, услышав настоящее слово.Земля, которую он находит для последовавших за собой, хищна сама по себе: она пахнет пеплом, она плодородна - но требует жертвы. Велот смотрит вокруг себя глазами преобразования и отмечает наилучшие охотничьи угодья. Идущие с ним снимают с себя тяжёлые доспехи родины и облачаются в кости, и в перья, и в панцири, и в то, что находят вокруг себя. Идущие с ним снимают с себя запреты родины и пробуют на вкус дары даэдра: следуйте путём Неразделенных, говорит Велот, и речь его хороша. Кимеры, вот как они начинают величать себя, или Велоти, потому что любят и чтят того, кто указывает путь. Пусть многие подозревают в нем Плута. Они проходят земли людей и земли бетмеров, они заключают сделки и даже браки с пышными и гордыми айлейдами и загадочным народом Шахт, что презирает солнце. Они пробуют новую магию, которой Трое учат их; кочевая жизнь сурова, но подобна музыке с дробным ритмом, что они научились играть. Кимеры пьют жизнь большими глотками. Не беда, что иногда хватают лишку: они ещё научатся. Хортатор пробует новый путь первым, и если выдерживает он – то смогут и иные. Покинувшие землю радости ради непростых краёв и изменчивой доли будут лишь рады испытаниям, потому что те сделают их цельнее.