Вне дневника: часть вторая (2/2)
Часовня замерла на мгновение, а после наполнилась тихими и едкими смешками священников и горожан. Вся та напряжённая атмосфера, которую нагнетал Цицерон, тут же растаяла, и теперь все смотрели на него, как на дурака. Справедливости ради, не на него одного. Эдит также была поймана врасплох, и теперь не знала, куда деть себя и свои раскрасневшиеся щёки. Правда, Хранитель этого даже не заметил. Он был слишком сосредоточен на себе, и его раздражение трещало и лопалось, как кожа на морозе, а из получившихся ран вот-вот готова была вырваться ядовитая спесь.
Мужчина, что только что прижимался к стене от страха, готовый стать с ней единым целым, теперь смотрел на него, Цицерона, свысока и, расплывшись в улыбке, объявил:
— Яблоко от яблони недалеко падает. Да, сынок? Аха-ха!
Хранитель хотел было выхватить клинок, но старуха, повисшая на нём, не давала этого сделать.
— Отпусти меня сейчас же!.. Ты мне никто! — эти слова больше походили на надломленное рычание, чем на человеческую речь. Цицерон тщетно пытался расцепить руки, обвившие его, но пальцы слепой женщины, будто острые когти, вонзились в одежду.
— У неё снова помутнение рассудка! Игна, перестань сейчас же! — опомнилась девушка от недавнего замешательства.
— Он заберёт меня от этих проклятый извергов, Эдит! И тебя заберёт! — не унималась старуха, несмотря на то, что Хранитель колотил её по сгорбленной спине. Не такого представления ему хотелось.
— Каких извергов?! Все мы заботимся о тебе… Веди себя прилично! — с этими словами Эдит подбежала к «родственникам» в попытке расцепить иссохшие от времени руки. Краска на её лице так и горела.
— Вот она — благодарность, друзья! — обратился мужчина к прихожанам, махнув рукой, всем своим видом демонстрируя, что не намерен вмешиваться в случившийся каламбур. Цицерон нервно засмеялся, точно зная, что старуха права — забрать он их и вправду может, а именно в объятья Ситиса. Только поехавшая мешает ему это сделать!
Дверь собора издала тяжёлый скрип и в главный зал вошёл Ярнар. Его обычно серое лицо, преисполненное вселенской мудростью, исказилось искренним удивлением при виде возникшей сцены. Смущённая девушка, увидев первосвященника, прекратила тщетные попытки освободить незнакомца из рук старухи. В зале повисла странная тишина, когда даже не видя окружающих, можно было ощутить их улыбки и мысли.
— Ваше Святейшество! — прервал молчание стоящий возле коридора мужчина. — Эдит опять не поспевает за Игной! Сколько уже можно повторять, старухе здесь не место… Тем более сюда заявился и её сын оборванец! Это храм богов, а не дом для лоботрясов…
Цицерон раздражённо смерил взглядом прихожанина, чья кровь уже давно бы залила пол, если б не слепая кликуша.
— Эдит… Ты недавно здесь появилась, а уже наделала столько шума… Что здесь происходит? Объяснись немедленно, — альтмер неспешно вошёл вглубь зала в ожидании ответов, однако было заметно, что он уже не заинтересован происходящим. Его взгляд, смотрящий куда-то в сторону, намекал об этом.
— Игна накинулась на человека… Я пыталась её остановить… — только сейчас Хранитель заметил девушку подле себя. Он бы не стал заострять на ней внимания, если бы не специфичная внешность, а именно — данмерские черты: кожа сероватого оттенка и глаза разного цвета. На него будто смотрело сразу двое: с одной стороны человек, а с другой тёмная эльфийка. Но наваждение от загадочной двойственности быстро спало.
— Это мой сын… — простонала старуха, и Цицерон вновь ощутил всю нелепость происходящего, лишь процедив сквозь зубы:
— Я тебя не знаю…
— Послушайте, ваше Святейшество, если то, что говорит Игна, правда, то будет весьма благоразумно воссоединить семью и… Эм… Как бы это мягче сказать… Спровадить отсюда… Вы же понимаете… — не унимался мужчина.
— Я понимаю… — начал было Ярнар, но услышав позади заскрипевшую дверь, оборвал фразу и обернулся, будто ожидая увидеть у входа в собор кого-то особенного. И Хранитель сразу осознал, в чём дело. На пороге часовни возникла сутулая фигура Илета Индариса.