Вне дневника: часть первая (2/2)
Какое-то время Хранитель не мог понять, где он, и откуда в Убежище столько людских голосов. Заозирался, обнаружив себя в часовне, но тут же вспомнил, зачем он здесь.
— Я никуда не пойду! Нет! Нет! — речи старухи ворвались в сознание, отчего печали Цицерона затихли в ожидании, когда их хозяин вновь останется наедине с самим собой. Голоса звучали позади, у входа в собор, и Хранитель машинально обернулся, так как крики были слишком громкие.
— Помнишь тётушку Сабину, что приходила в часовню на выходные? Помнишь оладьи с джемом? Игна, ты меня слышишь? Она согласилась присмотреть за тобой, будешь сыта и опрятна. Что не так? Игна, не упрямься! — молодая девушка сидела напротив старухи возле стены и слёзно упрашивала ту согласиться.
— Эдит, ты хорошая девочка… Хорошая… — женщина погладила девушку по плечу. — Ты станешь прилежной супругой для моего сына, — тут же вставила слепая женщина, чем заставила всех собравшихся лишь шутливо хмыкнуть.
— Эдит, супруга покойника… Звучит зловеще… — суеверно вкрадчивым тоном проронил один из прихожан.
— Тьфу на тебя! — цыкнула на него горожанка. — Видимо, придётся ждать Сабину, без неё мы эту упрямицу с места не сдвинем. Как только она оправится после смерти супруга, мы её позовём.
— Неужели эта старуха не понимает, как всем мешает? Эдит, ты плохо за ней ухаживаешь! Этот угол источает смрад! Кажется, она уже совсем не в состоянии справить нужду прилично!
— Я стараюсь, как могу! — тут же вспылила молодая девушка, видимо, это был не первый упрёк в её сторону.
Но мужчина, казалось, не планировал останавливаться и решил высказаться, раз собралась такая большая публика:
— Её побирания на кладбище смущают состоятельных гостей города, хоть, по правде говоря, они и могут с её помощью продемонстрировать свою добродетель. Но не у каждого же крепкие нервы! Смотреть на эту развалину попросту неприятно! Сколько можно говорить об этом Ярнару, старухе здесь не место! Ладно бы на первое время он приютил её, но сколько лет прошло? Она мешает и простым горожанам своими воплями!
— Ты всё сказал? Не отвлекай меня от уборки, иначе этот угол так и будет смердеть… И вообще, почему это нужно выслушивать мне? Пожалуйся Ярнару ещё раз, может что-то изменится, — заступилась за себя девушка.
— Ах! Какая занятая! Так вот жаловался я ему, но он только и говорит, что о смирении… Мол все мы такими будем. Да как это? Питаться на кладбище подачками! Я таким быть не собираюсь!
И тут Цицерон не выдержал и прыснул со смеху, так как в его памяти тут же всплыли точно такие же упрёки Амиэля про мусорную кучу. Хохот пронёсся по наступившей тишине.
— Ты находишь это смешным? Тебе весело? — на него обратили внимание все, кто был в главном зале собора. Молящиеся перестали молиться, разговаривающие между собой священники смолкли.
От такого обильного интереса к себе Цицерону вскружило голову, но это чувство ему очень понравилось. Как давно он не был центром движения и суматохи, матушка должна быть довольна. Да начнётся представление!