Том 4, 16 день месяца Руки дождя, 4Э 191 (часть вторая) (1/2)

Ноги волочились по земле, вокруг раздавались мужские голоса, и ещё окрики Понтия. Цицерон едва уловимо слышал, как тот умолял отпустить их, говорил, что всё случившееся — недоразумение. Но его никто не слушал.

— Этот тип оказывает сопротивление! Он куда опаснее, чем я думал! — послышался звук глухого удара и сдавленный стон Понтия.

— Аха-ха! — загоготала толпа.

— Идём к воротам, а ты, Нельс, сбегай за палачом в казармы.

— Д-да! — кто-то сорвался с места и убежал вперёд.

— Ты специально его послал? Спасибо! А то от рожи капитана городской стражи скоро стошнит, — донеслось до Хранителя с одной стороны.

— С кислой рожей капитана охраны, конечно, не сравнится! — кто-то выкрикнул с другой.

— Аха-ха! — со смеху прыснули все.

— Сами проворонили убийцу, а теперь смотрят на нас, как на…

— Дерьмо! Этот урод брыкается! — снова удар, судя по звукам Понтия повалили на землю и вывернули руки. Треск суставов и крик тёмного ассасина не пробудили Цицерона из забытия. В его ушах гремел хохот.

— Ты что! Они же имперская охрана, не какой-то сброд!

— Вообще-то мы теперь тоже не абы кто… А если кому-то не нравится, то пусть пишут жалобы Его сиятельству. Правда, вряд ли кто-то из них на это решится. Никто не хочет терять своё место. Дураков нет.

Новоиспечённые рыцари Колючки внезапно замолчали, продолжив путь в тишине, будто к чему-то готовясь. Хранитель, найдя в себе силы, открыл глаза. Они подошли к распахнутым воротам, а за ними виднелся пригород. А дальше луга и лес… Вырваться бы из чужих рук да сбежать… Цицерон осёкся: Понтий, как он там?

— Вы куда это? Кто это?! — стража у выхода была раздражена.

— Подчищаем после вас! Надеюсь, вы не станете нам мешать? Его сиятельство этого не потерпит, — судя по настороженным голосам, между ними вот-вот готов был взорваться давно созревший конфликт.

— Его сиятельство наказал нам досматривать всех гостей города и горожан. И мы ответственно выполняем приказ.

— Да… Да… А теперь, будьте добры, пропустите нас. Мы поймали парочку наркоманов и уже послали за палачом, виселица ждёт.

— Боюсь, сэр рыцарь, мы не можем выполнить вашу просьбу, — слово «сэр» было сказано с такой пренебрежительной интонацией, что со стороны рыцарей донёсся скрип зубов.

— Нам приказано уничтожать опасные элементы! Которые, между прочим, вы опять проворонили! — запричитал один из тех, кто нёс на себе Хранителя.

— Клевета. Эти люди не проходили, по крайней мере, через эти ворота, — упрямился стражник, не сводя гневного взгляда с толпы рыцарей.

— Откуда ты знаешь? Как вообще с таким козырьком у шлема можно что-то разглядеть? — не без издёвки подтрунивали мужчины над стражниками.

— Попрошу без оскорблений!

— А как тут без оскорблений, когда вы двое встали поперёк приказа графа! Проблем захотели?

— Это вы дождётесь проблем!

Но тут в спор ворвался только что вернувшийся и запыхавшийся Нельс, да не один, а ведя за собой капитана стражи.

— А я на тебя рассчитывал, Нельс! А ты! — сорвалось у данмера с губ, едва он ощутил на себе взгляд капитана.

— Ааа… Ну… Палач отказался идти! Велел вести пойманных в тюрьму… — выпалил, глотая воздух широкой грудью, норд, сильно уязвлённый словами рыцаря. — Я тут ни при чём, честно! — оправдывался Нельс.

— Потом поговорим… — сквозь зубы процедил данмер.

— Пройдёмте со мной, — обратился к ним капитан, уголки губ которого в порыве воодушевления немного приподнялись.

— Как ты смеешь ставить нам палки в колёса, Оритиус? Ты не имеешь права вмешиваться в наши дела, — данмер не находил себе места.

— Для тебя капитан Оритиус Валга, понял, Танур?

Данмер на это лишь поджал губы, казалось, ещё чуть-чуть, и его тело воспылает праведным огнём.

— В таком случае и ты обращайся ко мне на «сэр», — парировал он.

— Капитан! Капитан! Скажите им, что это недоразумение! Мы не наркоманы! Пусть нас отпустят! Я всё смогу объяснить в камере, но никак не на виселице! — вырываясь, закричал Понтий, пытаясь обратить на себя внимание. Удивительно, но о них в пылу выяснения отношений уже все и позабыли.

— Не рыпайся! — судя по звуку удара, тёмного брата огрели по челюсти. Цицерон не смог этого точно увидеть, так как чужие головы загораживали весь обзор.

— Танур, брось это. От их смерти ничего не изменится, тем более сейчас не скумовая лихорадка, к чему столь резкие движения?

А пока они живы, тюремщик мог бы допросить их и разузнать связи, места сходок да много чего ещё. Ах… Я забыл… Сэр Танур, — изъясняясь мягким и спокойным голосом, капитан имперской стражи, казалось, хотел вывести Танура и его товарищей из себя.

— Пхах! Как будто ты будешь этим заниматься! Вон пригород, далеко ходить не нужно, однако вы никого не ловите и не допрашиваете. Но именно за этих двоих решили заступиться? Ты смешон! Скажи правде в глаза, всё это затеяно, чтобы нам, рыцарям ордена Колючки, жизнь мёдом не казалась?

— Верно… Мне не нравятся выскочки вроде тебя.

Повисла пугающая пауза. После которой Танур презрительно хмыкнул:

— Оритиус, ты же простой капитан… Откуда такой гонор? Не боишься гнева Его сиятельства? Как ты разговариваешь с рыцарем, да ещё и при свидетелях?

— Ну-ну… Танур. Раз уж ты стал рыцарем, то должен служить городу по правилам, а не устраивать самосуд. Вдруг твои действия опозорят столь великий орден? Может стоит повременить с поспешными выводами и воспользоваться головой? — ответил капитан стражи, пожав плечами.