Том 4, 1 день месяца Огня очага, 4Э 189 (2/2)
Напротив него сидел Раша. Он теперь подолгу молчал и о чём-то беспрестанно думал, став чересчур напряжённым. Было такое чувство, что все те мысли, которые каджит накопил в себе, стараясь взвесить, скоро лопнут, будто мыльный пузырь.
Цицерон также присутствовал, но в основном слушал, так как говорить ему было попросту не о чем. Он был хмур и бледен, как поганка. Да и с чего он мог начать беседу? С трав для масел или с молитв, что зубрил каждый день? А может с тишины? Что такое тишина? И что есть пустота глазниц Матери Ночи?
— Значит, теперь у нас новый граф… — задумчиво произнёс Понтий, чем вывел Хранителя из забытия. — Ты говоришь, он отправился в столицу? В самом деле? В такое время? Там же сейчас такой бардак… Я слышал от торговцев, что большинство сил Легиона сосредоточилось именно там из-за протестов! — воскликнул от непонимания тёмный брат, крутя яблоко в ладонях.
— Да, так оно и было. В богатом экипаже, с охраной, слугами и телегой, переполненной подарками. Всё как подобает. Где-то пять дней назад. Горожане его проводили, а потом началось то, что началось… — безразлично пожал плечами Раша.
— Тут уж скорее не проводили, а спровадили, — засмеялся Понтий, но на его игру слов никто не отреагировал.
— Аланил Индарис отправился к императору, дабы объявить о своём восшествии на престол Чейдинхола. А прежний граф, Фарвил Индарис, безвременно скончался, никак не предупредив Тёмное Братство, — будто подытожив свои умозаключения, монотонно произнёс Раша. Подперев щёку рукой и смотря на всех невидящим взором, он источал ту самую пустоту, что видел Цицерон в глазницах мощей.
— Новый граф не посвящён в нашу тайну? — удивился Понтий, перестав жевать яблоко.
— В том то и дело, что нет. Видимо, Фарвил и сам не ждал своей кончины. Надеялся, что смерть обойдёт его стороной… — Раша назвал старого графа просто по имени, что раньше делал очень редко. — Более того, он даже не позвал Рашу, дабы проститься и хоть как-то скоординировать дальнейшие действия. А его старший сын слишком взбалмошный и болтливый. Он не тот тип мера, которого стоит посвящать в тайны, уходящие давностью в века.
— Мне не верится в творящееся вокруг. Но ведь глаза не могут лгать? Если бы Фарвил Индарис был жив, он бы не допустил погромов. И влиятельные жители Чейдинхола вместе со стражниками сейчас не прятались бы в замке от безумств толпы, — во взгляде Понтия витал один вопрос: «Что теперь с нами будет?»
Раша видел его, но ответить не мог. Он и сам постоянно думал об этом.
— Стража не стала сопротивляться. Никакой бойни не было, пара оплеух не в счёт. Когда Раша бродил по городу, ему казалось, что кругом одни мародёры. Как говорится, дай только повод… Многие набежали из пригорода.
— Боюсь, что простые горожане и в самом деле были уязвлены политикой правительства. А те, кого видел ты, просто воспользовались моментом. Кстати, что там с виконтом? Может, он мог бы усмирить толпу? Почему бездействует? У него же есть легионеры, — будто опомнившись, поинтересовался Понтий.
— Да что взять с затворника, — махнул рукой каджит. — Там же, со всеми в замке. Видимо, не хочет распалять народ ещё больше, в честь чего и дал возможность выпустить пар.
Раша и Понтий ещё долго обсуждали возвращение последнего из Кватча в Чейдинхол. Сетовали на контракты, коих практически не осталось. Понтий упомянул о новом пожаре в Бруме, из-за которого пострадал квартал для бедных во время неудачной попытки взятия часовни штурмом. Мир полнился слухами, но всё не пересказать…
И лишь об одном они боялись начать разговор, а именно о будущем Тёмного Братства. Эта тема волновала сильнее всего, но сейчас, в этой загадочной полутьме, она казалась неразрешимой.
Этим вечером Цицерон долго не мог уснуть. Тёплый свет свечей исчез из жилых помещений и сменился на холодный магический — было принято решение воздержаться от лишних затрат. И этот потусторонний холод, что не умел мерцать и мягко потрескивать, вызывал беспокойство. Иллюзия обыденности исчезла. Сначала ушли голоса братьев и сестёр. Теперь же перемены в обстановке, пока тихо и скромно, но заглянули в Убежище. Это было такой мелочью, казалось незначительной, по сравнению со всеми пережитыми потерями, однако что будет дальше?
Этот вопрос… Цицерон всё бы отдал, чтобы тот вылетел у него из головы хотя бы на пару часов. Это была такая мука. Не выдержав давящего напряжения, которое, казалось, исходило отовсюду, даже от стен, Хранитель поднялся с кровати, достал дневник из рюкзака и записал следующее:
«Чейдинхол охватило насилие и хаос, как многие другие города до него. Убежище пока в сохранности, но надолго ли? Нас осталось немного, и без Уведомителя число контрактов сократилось почти до нуля. Контроль Раши над Убежищем слабеет».