19. Двуликий (1/1)

За долгую и весьма богатую на события жизнь Горацио встречал множество людей и меров; сотни, а может, тысячи лиц смешались в одну серую, невыразительную массу к закату жизни, ничего не значащую. В большинстве своём они смотрели на него снизу вверх, содрогались при встрече или молили о пощаде, если долг призывал к действиям, однако бывали исключения?— такие же, как он, до тьмы голодные.Санион казался улыбчивым простаком, этаким типичным избалованным альтмером, жадным до красоты и высокой кухни, которая в итоге привела его совершенно в глухие дебри. С первой встречи чувствовалось, что внешний лоск?— не маска, он на самом деле такой, но внутри таился ещё кто-то?— в противовес импульсивный и жестокий, даже мерзкий, как показала практика,?— будто боги наделили Саниона двумя разными душами. По юношеской наивности Горацио, который весь состоял из противоречий, решил, что в этом как раз у них много общего.Большую часть жизни Санион сидел в тюрьмах и, наверное, мог при желании составить собственную карту Тамриэля по местам не столь отдалённым. Жажда славы, которую подогревали лавры небезызвестного альтмера-некроманта, не позволяла сидеть ему ровно, вот и Горацио сразу же заразился инициативой, но быстро протрезвел, как только жареным запахло. Отсидев своё, Санион на него зла за побег не держал?— наоборот, даже руку пожал и похвалил. Видно, в тот миг он перестал видеть очередного приспешника и открыл нового коллегу. Горацио же урок усвоил и держался от Саниона на почтительном расстоянии.Впрочем, благопристойный вид быстро бдительность усыплял, а может, старость сказалась и мысль, что Санион куда старше. Казалось, что он успокоился и замер где-то в пределах того, что большинство провинций привыкло считать ?нормальным?. Теперь его заботили проблемы куда более насущные: артрит грыз суставы, ходить и говорить одновременно не выходило без удушающего кашля, и ни один лекарь не мог помочь?— разве что боль заглушить.Любой сказал бы, что Саниона боги карают за всю ту боль, что он причинил, но некроманты?— народ не суеверный, а наоборот, деятельный. Смерть для них не приговор?— испытание. Не потух огонёк в ядовито-жёлтых глазах; хромая, жмурясь от боли, Санион полз к последней надежде, намереваясь отдать всё, что осталось в измученном теле. Горацио искренне восхищался, но всё же распрощался на последнем перекрёстке.Наверное, он всё-таки умер в конце того путешествия в Маркарт да так там и остался, точно прикованный к храму Намиры, зато бодрым и возмутительно здоровым. Выживает сильнейший, но и враг не всегда принимает привычную форму. От одного его ухмыляющегося лица по спине бежали мурашки, напоминая их первую встречу и тот самый жестокий взгляд, к которому опасно поворачиваться спиной. Спокойствие окутывало плотной аурой?— точно тихая вода с затаившимся на дне хищником,?— однако Горацио на эту уловку больше не вёлся. Настала его очередь глядеть снизу вверх и выжидать?— достоин ли он ещё зваться равным?