33. Любовь до гроба (1/2)

Танцуй, красавица! Разве не для этого я тебя воскресил? Танцуй, извивайся в моих объятиях, смотри на меня пустыми глазницами, улыбайся истлевшим ртом! Ведь я так старался! Украл лопату у местных, отыскал твою могилу в лесу, в стороне от Дома Бриндла, выкопал тело, чтобы твой супруг мог с тобой снова увидеться. Жаль, что он скоро застанет тебя с другим мужчиной, но разве то, что сейчас между нами происходит – измена? Мы ведь просто танцуем вместе, а могли бы провести ночь, не будь ты мертва… Наверное, ты была очень красивой. Умерла совсем молодой, судя по безупречному состоянию костей под обрывками одежды и слоем иссохшей плоти. Я, как ценитель прекрасного и исследователь останков, не мог налюбоваться на обворожительный чистый череп с ровным рядом зубов.

Танцуй же! Мои руки мягко, но настойчиво притянули мертвую девушку к себе за талию. Грудная клетка, стыдливо прикрытая сгнившими лоскутами белого платья, прижалась к моей груди. Ноги в стертых кожаных туфлях с тихим шорохом переступили по траве, повинуясь моей воле. Ниточки светлых волос колыхнулись, когда я на вытянутой руке отстранил от себя неживую партнершу. Она развернулась, порывисто мотнув черепом и клацнув зубами, и снова устремила на меня пустой взгляд. Её улыбка лучилась тленом в странном обаянии смерти. Хотя скорее это был оскал, но какая разница? Перешептывающиеся с легким ветерком кроны деревьев пропускали к нам теплые лучи солнца. Мы кружились возле разрытой могилы, и впервые за время моего путешествия я ощущал некое подобие веселья.

– Танцуй, Вена… – горячо прошептал я, не отрывая от неё восхищенного взгляда. Даже мертвая она казалась мне совершенно очаровательной. Её тонкие кости всё ещё оставались безупречны, и я наклонил партнершу и подхватил, не позволяя упасть. Зомби-девушка изящно вытянула ножку и, словно испугавшись, крепко вцепилась в моё плечо. Чувствовать её, дарить ей энергию было умопомрачительно. На несколько минут она стала для меня не просто способом достижения цели, но существом, с которым хотелось разделить свою испорченную радость.

– Что тут происходит?! – грубый мужской голос, разнесшийся по подлеску, разрушил всё веселье. Мы с зомби синхронно повернули головы к источнику звука.

К нам стремительно приближался высокий темноволосый мужчина.

– Прости, милая, кажется, твой муж нас заметил… Скоро мне придется уйти! – сообщил я зомби, разрывая нашу трепетную связь.

Надломленный, полный боли крик прозвучал справа. Я грубо толкнул мертвую девушку в разрытую могилу, напрочь отринув малейшее уважение к своей недавней партнерше. Да, танцор из меня скверный, и были на то свои весомые причины. Как минимум та, что обучение магии в Доме Телванни не включает в себя изучение искусств вроде живописи и танцев.

Обезволенный труп со стуком упал в открытый гроб. Я поднял руки, глядя на бегущего ко мне имперца, и теперь смог нормально рассмотреть того, кто вызвал отвращение Принца Жестокости.

Мелус Петилиус выглядел как невзрачный фермер в простой рубахе и холщовых мешковатых штанах. Коротко остриженную голову обхватывала черная тканевая повязка, закрывающая лоб. В общем, героем или особо благочестивым человеком в данный момент он не казался. Его круглое простоватое лицо перекосилось от злобы и ненависти. Он видел перед собой только разрытую могилу жены, и все обеты вмиг перестали иметь для него какое-либо значение. Я покосился на прислоненную к надгробию булаву. Предполагалось, что Мелус должен её схватить и убить меня, правда не было уверенности в том, что он видит что-то кроме меня и оскверненного тела его покойной Вены.

Но оскорбленный муж схватился за лопату, потому что она стояла ближе. Это меня действительно напугало, ведь я прекрасно понимал, что волю Молага Бала следует исполнять в точности так, как он говорит. Иначе это чревато последствиями. Страшными муками для моей души или чем-нибудь похуже, хоть и Лорд не славится изощренной фантазией.

Мелус подбежал ко мне, не переставая кричать. Он сыпал проклятьями, вспоминал имена всех богов, плакал, явно утратив контроль над собственным разумом от увиденного. Я остался на месте, приготовился отбиваться. Нельзя было позволить взбешенному праведнику ударить меня лопатой. Оружие взмыло в воздух на манер секиры, но я не сдвинулся и на шаг. Перед тем, как лопата опустилась на мою голову, выставил руку вперед и шагнул навстречу Мелусу, на лету перехватывая черенок. Получилось, что мы с противником неловко столкнулись лицами, и в его карих глазах на долю секунды промелькнуло замешательство.

Мы оба стояли у раскопанной могилы Вены Петилиус и держались за одно древко, чувствуя опасную близость. Растерянность оскорбленного муженька вмиг сменилась праведным гневом. Следующий удар, внезапный и мощный, высек из моих глаз искры – Мелус боднул меня, как разъяренный минотавр. Но в падении мне все же удалось выхватить из его руки лопату и отшвырнуть её подальше. Я неловко сел на горку земли у края могилы, и едва не скатился вниз, имперец вцепился в меня голыми руками и принялся душить.

На удивление крепкая хватка сомкнулась на горле, выдавливая воздух и не позволяя сделать новый вдох. Если буду сопротивляться, все усилия пойдут прахом, но нужно что-то сделать, чтобы удовлетворить желание Владыки.

Я кое-как изловчился, дотянулся до горла имперца и метко ударил его в острый кадык. Он захрипел, отшатнулся, его руки разжались, позволив мне выскользнуть и отползти к булаве. Под пальцами рассыпались влажные комья земли.

Мелус, увидев, что я тянусь к оружию, навалился сверху и стоящая булава, наконец, приковала его взор. Он тут же схватил её и ударил. Перевернувшись на спину, я видел, как утыканная шипами голова оружия движется ко мне. Видел, как она резко приблизилась к моему лицу, рука непроизвольно дернулась вверх, чтобы закрыться от неизбежного удара. Рефлекс, не более того, но в этот раз я опоздал.

Ненадолго в ушах застыло эхо крика отчаяния, солнечный свет в моих умирающих глазах сошелся в одну белую точку и померк. Больно почти не было, или я уже не осознавал боли – шипы булавы превратили в кровавое месиво всю левую часть моего лица. По крайней мере, последнее, что я смог понять при жизни – всё идет по плану моего господина.

Мне было страшно всего какую-то долю секунды. Пока плоть ещё имела значение. Лишь за последнюю мысль мог уцепиться мой высвобожденный из оков тела дух, всецело принадлежащий Молагу Балу. Она-то и потянула вспыхивающее крохами жизни сознание ввысь. Она же и обрушила в глубины, исполненные ужаса, преодолевающего даже смерть.

Передо мной родился знакомый, но все ещё потрясающий воображение своей омерзительностью образ Хладной Гавани. На оскверненной Зеленой Императорской тропе прекратился бой между даэдротами и зомби. Чудовища бродили между раскуроченных надгробий, из-за городской стены слышался исполненный муки вой нескончаемо пытаемых душ.

Я уставился на иссиня-черное небо, на котором не мерцало ни единой звезды. Оно походило на ледяную воду, крутящуюся стремительным водоворотом, но не падающую на проклятую землю Хладной Гавани.

«Ты здесь!» – по небу пробежалась рябь. В воронке проступил лик Лорда Жестокости.

«Вот теперь я, кажется, умер!»

«ТЫ УМРЕШЬ, КОГДА Я ТЕБЕ ПРИКАЖУ, ДИТЯ!»

И меня вдруг вытолкнуло из видения, выдрало из той реальности, принадлежащей Молагу Балу, и сквозь оживающее тело прошла такая судорога, что я заорал. Вернее, попытался заорать, но голос перестал принадлежать мне. В горле что-то клокотало, жгло, не позволяло нормально дышать. Невидимая петля душила, стягивала, не давала произнести и звука.

В глазах плыл молочно-белый туман. Постоянные болезненные судороги не давали мышцам покоя. Я вдруг ощутил себя мертвецом, которого пытается вернуть к жизни некромант. Ещё совсем недавно бывшее живым естество сопротивлялось этому действию, но воля некроманта оказывалась обезоруживающе сильной. Она не позволяла моим останкам продолжать спокойно лежать на земле. И все бы ничего, но некромантом стал сам Молаг Бал. Он грубо запихивал мою душу в искалеченные останки, заштопывал смертельную рану магией, которая могла лишь разрушать и порабощать. При этом он, конечно, не позаботился о том, чтобы я ничего не чувствовал. Забота – чуждое для него понятие.

Агонизирующее тело вскоре успокоилось, но сил, чтобы двигаться не было. С трудом я поднял руку, провел по лицу. Свежая кровь тут же намочила пальцы. Моя кровь. И я был пуст, осушен, как испитая бутылка. Подобное насилие, совершенное над моим духом и плотью, заставляло крепко задуматься о сущности бытия и некоторых аспектах практикуемого мной магического искусства. Осознать насколько всё зыбко, и какие мы, смертные, хрупкие игрушки, для всемогущих даэдра. Что ж, я сам это выбрал, когда был глупым юнцом. Придется и дальше быть сильным и, может быть, когда-нибудь мне будет даровано настоящее могущество.

– Он мертв? – раздался позади встревоженный женский голос спустя некоторое время.

– Не подходи! – предостерёг девушку некто. – Если на то воля Владыки, он будет жить. Если он слишком слаб, то Владыка избавится от него. Тебе не следует вмешиваться.

В ответ я кашлянул, пошевелился. Надо мной нависло два каменных Молага Бала. Насилу приподнялся, часто моргая, чтобы в глазах перестало двоиться. Когда статуя надо мной, наконец, осталась всего одна, я сел. Голова раскалывалась, а левая сторона лица пылала, словно её сунули в кузнечный горн.

На скамейке сидели всего двое. Данмер и девушка в черной робе. Оба с исследовательским интересом смотрели на меня. Куда делся третий почитатель даэдра, я не мог и догадываться. А был ли он вообще?

– Выжил, – сухо констатировал данмер.

– …значит, достоин, – закончил я, перекосившись в злобной ухмылке. Рядом со мной лежала шипастая булава, по виду точно такая же, какую мне вручил Владыка, но это оружие переполняла магия. Помимо едва заметного ядовито-зеленого мерцания, от неё исходил ощутимый холод. Однако когда я подобрал её, то оружие так удобно легло в ладонь, словно Владыка выковал эту булаву специально для меня. Поднявшись на ноги, с видом победителя осмотрел место поклонения. Лошади не было, и я готов был поклясться, что увел её именно третий, который мне все же не померещился.

– Да чтоб тебя! – Всю радость победы словно растоптали. – Кто это сделал?!

Никто на мои вопросы отвечать не собирался. Кажется, ещё Молаг Бал хотел что-то показать мне в Хладной Гавани, но что? Сейчас мой разум едва осознавал, что творится вокруг, до глубокого анализа причин и следствий моего интеллекта пока не хватало.

Девушка подняла глаза на статую, а данмер поднялся и приблизился к изваянию лорда, воздев руки к нему. Уж не знаю, чего он просил, но я своё получил. Осталось ещё одно небольшое, незавершенное дельце, прежде чем я отправлюсь домой.

***</p>

Возвращение в Дом Бриндла не сулило ничего хорошего… для местных, разумеется. Я вернулся к могиле Вены Петилиус, немного постоял над холмиком земли. Вдовец все-таки зарыл её обратно и лопату утащил с собой. Это было ожидаемо, но для меня чревато долгой работой. Уж очень череп мне её понравился, не хотелось оставлять такой ценный экземпляр гнить в могиле.