32. Нелегкий путь (1/2)

Грохот копыт отдавался в ушах в унисон моему частому сердцебиению. Взмыленная белая лошадь хрипела и пускала пену изо рта, остервенело перебирая ногами по мокрой каменистой дороге. Капли дождя били в лицо, стекали по щекам и за шиворот поддоспешника. Черный капюшон уже промок насквозь, волосы липли ко лбу и мешали видеть дорогу.

Темную, ночную, страшную дорогу.

Ветер взрывался яростным протяжным стоном. Громовые раскаты били по воспаленному разуму, словно плеть надсмотрщика по истерзанной спине каторжника.

Я гнал и без того еле живую лошадь, ударяя по её бокам пятками.

Время снова против меня. Я не сразу ответил на приглашение Молага Бала, и неизвестно, какова будет его помощь.

Поэтому пришлось выехать ночью, невзирая на бурю и страх, и истязать несчастную животину, которую пару дней назад взял в анвильской конюшне.

Тучи скрыли звезды и луны, тревога грызла моё сердце. Зато расставание с Розалиндой прошло безболезненно. Последние пару дней не получалось оторваться от неё. Я наслаждался ею с исступлением одержимого, и мне было мало этого. Только ночь и буря вырвали меня из оков нежной влюбленности, напомнив, кто я, и что должен делать.

Мне удалось забыть о Розалинде, вдохнуть холодную ночь, впустить в себя частицу той тьмы, которой я поклялся служить, и мчаться. Нещадно, быстро и яростно. Подобно буре, принесшей с собой грозу и хлещущий дождь.

Золотой Берег остался позади. Лошадь подо мной пала, и мир вдруг качнулся. Перекувыркнувшись через её шею, я полетел на дорогу. Доспех немного смягчил удар, но после того как я проехался на боку по камням, встать оказалось непросто. Животное у моих ног лежало и хрипело, пуская изо рта кровавую пену. Капли дождя падали на вывалившийся язык.

Не чувствуя левой руки, я рывком приподнялся и сел.

Тут же в горло уперлось стальное лезвие, а надо мной навис бандит – грозного вида редгард в стальном доспехе.

Мы на долю секунды пересеклись взглядами, и меня отбросило в воспоминания. Однажды мне уже доводилось видеть подобный взгляд.

Ласло бьет ногами валяющуюся на полу Изумруд. За то, что она пыталась увезти меня из города. Аргонианка уже не шевелится, лежит, свернувшись комком, поджав к себе хвост, и терпит, а наёмник Динары всё не может остановиться. Как заведенный лупит рабыню.

И я вынужден на это смотреть.

Мне должно усвоить жестокий урок, но я не хочу ничего усваивать. Меня ужасает то, что он творит, и внутри копится ярость.

Очертя голову бегу к Изумруд, закрываю её собой, и тут же получаю удар под дых стальным носком сапога.

– Хватит! – визжит спустившаяся в подвал Динара. – Не трогай мальчика!

Ласло слушается приказа и с кривой ухмылкой отходит. Я лежу, держась за живот, смотрю на аргонианку. Она приоткрывает глаз. Она живая, а значит, у меня получилось.

Бандит замахнулся, но долго и неловко. Я смог уличить секунду, чтобы уклониться, откатившись по дороге вправо. Ледяной шип, слетевший с ладони, впился в горло редгарда, прямо над воротом доспеха. Он попытался сделать вдох, уронил меч и обеими руками вцепился в ледышку ладонями. А в следующий миг упал на сырую дорогу, чтобы дождь растворял льющуюся из его горла кровь.

Но он был не один. В наплечник онемевшей левой руки вонзилась стрела и увязла в плотной зачарованной коже. Я, жмурясь от боли и летящего в лицо дождя, встал и отбежал с дороги в заросли, чтобы скрыться. Нужно было понять, кто стреляет и откуда, и на ходу исцелиться. Но ощущения подсказали, что это не просто рана – в падении с лошади я вывихнул плечо, и чтобы его вправить придется найти укрытие и помощь.

Я пролез через заросли, пытаясь вернуться к дороге. Стрелы перестали лететь – видимо, второй бандит не хотел бить по кустам вслепую и экономил снаряды.

Лошадь на дороге ещё издавала звуки и скребла копытами по камням. Я не надеялся, что её хрипы отвлекут лучника, но рассчитывал спрятаться за тушей животного, когда в меня снова начнут стрелять. Это выиграет мне немного времени для удара.

Девчонка-босмерка выпрыгнула на дорогу, в темноте сверкнули узкие глаза. Стоит мне шевельнуться, выдать присутствие хоть малейшим хрустом ветки, как стрела окажется ровно в центре моего лба. В этом я не сомневался. Она держала лук на изготовке, с наложенной стрелой и осторожно ступала по дороге возле лошади.

Интересно, она знает, что данмеры умеют летать?

Боль мешала сконцентрироваться, и я загнал её в самый дальний угол сознания. Есть вещи гораздо хуже боли, и они произойдут со мной, если не удастся добраться до святилища Молага Бала, пока Лорд дает мне этот шанс на спасение.

Накинув на себя невидимость, применил чары левитации. Потом придется пить зелья, чтобы восстановиться, но сейчас у меня нет выбора.

Ветви лишь тихонько шевельнулись, будто от ветра, выпуская меня из цепких объятий. Сверху открывался замечательный вид, и я, медленно вытянув кинжал из-за пояса, пошел по воздуху к своей цели.

Девушка остановилась, быстро глянула на распластанное на дороге тело напарника и вновь принялась выискивать меня. Она не чувствовала, что я совсем рядом. Уже на расстоянии вытянутой руки.

Короткий вскрик от первого удара кинжалом между лопаток, предсмертная судорога от второго и никакой реакции на третий. Обмякшая эльфийка рухнула рядом с редгардом и больше не шевельнулась. За её спиной был полный колчан хороших стальных стрел, которые, как я подумал, могут пригодиться.

Забрав с тела колчан и лук, подошел к лошади, сходу заметив истинную причину её падения. Вовсе не моя жестокость стала тому причиной, а стрела бандитки, угодившая животному в бедро. Теперь глаза лошади застилала мутная пленка, а изо рта все ещё сочилась пена. Язык опух и стал насыщенного виноградного цвета, свидетельствуя о смертельном яде, попавшем в тело вместе со стрелой. Иначе рана была бы пустяковой.

– Ф’лах, – прошипел я, жмурясь от вывиха и летящего в лицо дождя. Когда опасность отступила, рука напомнила о себе болезненным пульсированием.

Таверн в округе нет, Кватч остался позади, но раз бандиты устроили засаду именно здесь, то где-то рядом должно быть их укрытие. Они не стали бы грабить посреди дороги ночью, не имея хотя бы походного лагеря или места для костра.

Придерживаясь за руку, я дошел до противоположной стороны дороги и осмотрелся с холма. Объятая грозой долина стелилась вокруг, насколько хватало взгляда. Чуть ниже по склону стояло подобие лагеря – две покосившиеся, почти незаметные в высокой траве палатки и залитый дождем костер, от которого остался лишь круг камней да зола на вытоптанной земле.

Вправить вывих самому невозможно, как бы ни было горько признавать – мне нужна помощь. Вернувшись к лошади, я наклонился к седельной сумке и стянул зубами перчатку. Немеющие от холода и влаги пальцы нащупали в самом низу кошель со снадобьями. Первым делом я принял зелье магии, вернул склянку в сумку и подошел к бандитам, чувствуя, как восстанавливается энергия.

Подчиняясь моему заклинанию, босмерка дернулась, тело её выгнулось в судороге. Незримые нити потянули вверх безвольно висящие конечности. Вскоре она встала передо мной, остекленевшим взглядом пялясь в пустоту.

– Бери меня за руку и тяни на себя, – повернулся к зомби левым боком, и мертвая босмерка повиновалась: оттянула мне руку так, что в глазах от боли потемнело. В плече что-то слабо, но ощутимо хрустнуло, я заорал и упал, очнувшись уже на земле под дождем. Холодные капли отчего-то щипали лицо, словно кислота, – прежде и не замечал, что висок тоже саднит.

Рядом валялись мертвецы и умирающая лошадь. Когда в глазах прояснилось, а в голове перестало гудеть, я встал, забрал сумку и промокшую насквозь шкуры пумы, которую надеялся возложить на алтарь Молага Бала. Теперь она годилась лишь для того, чтобы её выбросить. Держась за гудящее плечо, побрел к обнаруженному лагерю. Пальцы на руке начали шевелиться – добрый знак, но пока лучше поменьше двигаться, отлежаться и отпоить себя снадобьями, чтобы сустав не вылетел обратно.

И как я могу быть полезен Молагу Балу в таком жалком состоянии?

Найдя в себе силы заползти в палатку, упал на спину, уставившись в темный конус. Внутри было почти также мокро, как снаружи, но от ветра хлипкое укрытие защищало. Я прикрыл глаза, размышляя. Спасти бы лошадь, да где взять противоядие? Повезло, что лучница не попала в меня…

Дождь часто и глухо барабанил по ткани, убаюкивая.

Розалинда коснулась моей щеки теплой ладонью, и я резко проснулся, ослепнув от взошедшего солнца.

Привстал на локте и огляделся – разумеется, Рози рядом не было, но толика надежды на то, что она рядом, а я дома, в теплой постели и безопасности, промелькнула в разуме.

Просто первые солнечные лучи, пробившись сквозь дыры в ткани, скользнули по лицу и разбудили меня.

– Проклятье, – я выполз наружу.

Вокруг от росы серебрились изумрудные травы. Легкий холодный бриз тревожил кроны деревьев, а я продрог так, что зуб на зуб не попадал.

– Мог бы уехать сразу, а не кувыркаться с Рози. Успел бы в Скинград до бури, – ругал самого себя, мечтая только о костре. Но сухих дров или хвороста в округе было не найти.

Лошадь на дороге закономерно издохла от яда.

– Четыре тысячи септимов… – мрачно осмотрев тушу, понял, что деньги за породистую красавицу придется возместить анвильской конюшне в полном объеме. Это же дороже, чем мой особняк!

Но чтобы вложение совсем не пропало даром, я выдернул стрелу, сосредоточился, и животное на дороге резко конвульсивно дернулось. Из пасти раздался жуткий вой – ни разу не слышал, чтобы лошади издавали подобные звуки. Но уж если начистоту – прежде не приходилось воскрешать таких крупных животных.

Труп кобылы поднялся и застыл передо мной на дороге. Если не присматриваться – почти неотличима от живой, только темная рана на бедре, от которой расходятся темные лучики проступивших вен, а глаза мертвые и мутные, затянутые пленкой. Вскарабкавшись в седло, пустил зомби-лощадь быстрым галопом. Она не устанет и стрелы ей не страшны. Значит, до Скинграда доберусь, потому что назад мне нельзя возвращаться.

Молаг Бал ждет.

***</p>

На пороге гостиницы «Западный Вельд» я появился в пугающем виде. Возник словно из глубин Обливиона. Промокший, черный, злой. На первый взгляд меня можно было спутать с дреморой, звуки из охрипшего простуженного горла вырывались весьма похожие. Я зыркнул на хозяйку за стойкой, и та отшатнулась, как только увидела меня.

Я прошел до неё широкими шагами, и у нордки затряслась нижняя губа.

– Только не… – залепетала она.

– Налейте мне супа. Погорячее. Быстро! – отрывисто приказал я, но увидев парализующий страх в глазах женщины, поспешил добавить: – Пожалуйста.

Прозвучало это почти как извинения преступника после ограбления жертвы.

Нордка кивнула, удалилась на кухню, пока я, усевшись у камина, замерзшими пальцами правой руки пытался высчитать нужное для оплаты еды и комнаты количество монет. Пальцы не слушались, согреться не получалось, будто огня уже не хватало, чтобы разогнать мою заледеневшую кровь по сосудам.

Вскоре хозяйка вернулась с полной глиняной миской супа и ложкой. Я расплатился и придвинулся к огню, начав есть. Жидкая мясная похлебка с кусочками овощей оказалась съедобной. Но этот суп нельзя было даже сравнивать с блюдами Розалинды. Сейчас я особенно скучал по своей милой служанке. Только похлебка предназначалась исключительно для того, чтобы согреться, а не наслаждаться трапезой у камина. Я не дома, путь ещё не завершен. И неизвестно, как двигаться дальше – труп кобылы оставлен далеко за воротами, и если продолжать на ней скакать, кто-нибудь вскоре заметит и почует первые признаки разложения. А там и до моего повешения за некромантию рукой подать.

Нужна была живая лошадь или повозка, но к несчастью, пары тысяч золотых на такую роскошь при себе не имелось.

Как подобрать нужные слова, чтобы Синдерион помог мне, и не выглядеть перед грандмастером чересчур жалким?

Прикончив похлебку и вернув хозяйке миску, я подошел к двери лаборатории алхимика и требовательно постучался. Но у меня не было с собой ни корней Нирна, ни другой информации, которая могла бы заинтересовать учёного. Разве что попытаться повернуть ситуацию другим углом?

Синдерион скоро выглянул, и одного беглого взгляда ему хватило, чтобы без вопросов открыть дверь.

– Проходи, Свадстар! Вижу, путь был долгим.

– Встретился с бандитами, остался без лошади, – признался я вместо учтивого приветствия.

– Сожалею, о твоей утрате, – Синдерион запер за мной дверь и спустился следом. – Располагайся. Вина хочешь?

– Вынужден отказаться, – гордо ответил я. – Я не планировал заезжать. Отправлялся по делам в Имперский город.

Синдерион дошел до лаборатории, взял со стола колбу и начал изучать её на свету. В ней явно что-то отстаивалось, судя по плавающей на дне белой мути, похожей на клубок паутины.