13. 20-е месяца Вечерней Звезды, 1 год 4Э (1/2)
– Великий Лес прекрасен, не правда ли? О, молчи. Не отвечай, просто насладись обстановкой. Чем? Ну, этим запахом недавно прошедшего дождя, пением птиц или чем обычно наслаждаются, находясь в лесу? – я иронично усмехнулся, не видя никакой особенной красоты в преддверии страшной и долгожданной ночи. – К тому же ты любуешься лесом в последний раз, поэтому лучше бы подыскать вид, который будет тебе по душе. Нет? Какой ты скучный. Впрочем, знаешь, я начинаю ценить тебя за умение слушать. Ты ведь никогда никого не слушал, да, мой маленький злой котенок? Не стоило тебе покидать Эльсвейр.
Из-за спины раздалось приглушенное, но очень злое мычание и фырканье.
– Повтори еще разок, у меня что-то со слухом… – попросил я, глядя на пустынную дорогу и темнеющий лес. Пока везло – путешествие без врагов, дождь не так давно закончился, и небо прояснилось. Холодный ветер подвывал в густых зеленых кронах древних деревьев Великого Леса. Когда-то здесь правили могущественные айлейды, а теперь от них остались только белокаменные, сверкающие на солнце развалины. На закате строения выглядели розовыми, отражая лучи закатного неба, пролезающие сквозь плотную листву.
Я остановил своего белого жеребца, скинул с головы капюшон и сверился с картой. Эту ерунду мне подсунул Норберт Леллес. Он утверждал, что один исследователь продал ему это за бешеные деньги, и никак не хотел уступать меньше чем за две тысячи золотых. Где же ты ещё, говорил, найдешь точнейшую карту даэдрических святилищ Сиродила?
«Точнейшая» карта содержала всего десять отметок, но нужная мне среди них была. Молаг Бал и его святилище в неделе пути от Анвила, если ехать верхом. И я уже близко. Будет обидно, если это не так. Куда я потом дену каджита, которого намереваюсь принести в жертву Владыке Жестокости?
Пленник пытался извиваться на крупе лошади, дергал руками, стараясь ослабить путы, но я крепко его связал, поэтому был уверен, что не сбежит. Удачно он мне под руку подвернулся. Я как раз пару дней назад ехал и думал, где раздобыть жертву, достойную даэдрического лорда, как вдруг под копыта моего жеребца бросился этот разбойник со стальной секирой, выдав бравое и очень глупое: «Кошелек или жизнь?!»
После заклятия паралича он очень жалел о сказанном, и о том, что ошибся в выборе жертвы.
Почти год я прожил в Анвиле. Привел в порядок дом, наращивал состояние, зачищая окружающие форты и пещеры от неумелых бандитов и удалившихся подальше от Гильдии Магов колдунов. Стражники меня за это награждали, но лучшей наградой становились, конечно, сокровища и подопытные для экспериментов.
Так я разжился новой броней – из прочной черной кожи, зачаровав её на увеличение магических сил и отражение заклятий.
Пытался восстановить репутацию после грандиозного фиаско при дворе, но стража по-прежнему глядела искоса, в замок больше не пускали, а титул «милорд» горожане теперь произносили при мне, не скрывая насмешек.
«Вон, смотри, ”милорд” пошел!»
«Слышал, бедолага спятил от проклятья особняка!»
«И как только Розалинда живет с ним? Такая милая девушка…»
– Наверное, ты многих убил? – спросил я у каджита, не оборачиваясь. Он снова зафыркал сквозь кляп в клыкастой пасти, а мой жеребец продолжил движение по дороге.
– Нападал только на беззащитных и одиноких путешественников… трус. Твоя жизнь жалкая, незначительная, как и у всех этих сиродильцев, разжиревших от жары и скуки. И тебе захотелось острых ощущений. Ты получишь их сполна, мое пушистое подношение Молагу Балу.
Мычание и движения за спиной резко усилились, в поясницу ударил локоть каджита.
– Осторожнее! – обернулся к нему и сильно дернул за рыжее ухо. – Так ты только продлишь свои мучения!
Я снова остановил коня, осмотрелся и заметил в примятой траве еле заметную тропку – не так давно тут кто-то проходил. И не один раз, судя по тому, как вытоптана зелень.
Чтобы убедиться, сверился с картой. Здесь! И повернул жеребца в чащобу.
– А-а-а! Помогите! – каджит смог перекусить кляп и завопил во всю глотку. Клич о помощи разнесся на весь лес, многократно усилившись гулким эхом.
Казалось, теперь вопят со всех сторон, будто каждое дерево в Великом Лесу хочет от меня спастись, а в прохладном воздухе вместе с листьями на ветру дрожит чувство страха.
– Тише! – заклятие Безмолвия обволокло кошколюда вспышкой зеленоватого сияния. Теперь из его глотки вместо крика вырывалось лишь сипение, а каждая попытка произнести слово заканчивалась ничем. Он разевал пасть, а желтые кошачьи глаза расширились от испытываемого им ужаса.
– Это просто магия, бояться пока нечего, – я заметил, что тропка из примятой травы сменяется холмистым буреломом. – Хм, похоже, настало время пешей прогулки.
Я выпрыгнул из седла, скинул с коня связанного пленника и освободил его ноги от пут. Несчастный сделал пару попыток лягнуть меня, и одна из них чуть не увенчалась успехом. Пришлось применить пару болевых приемов – навалившись сверху, надавить на шею и тем самым заставить каджита тихо завыть.
– Эй, тише! – к счастью, мне удалось вовремя уклониться от летящей в лоб каджитской пятки. – У тебя два варианта, – я вздернул его на ноги и пристально заглянул в глаза. Возле лица тут же клацнула клыкастая челюсть, но мой подопечный плохо видел. Пережатая артерия вызвала головокружение, и некоторое время кот останется дезориентированным.
– Либо ты идешь сам, либо я привязываю тебя за хвост к коню и он тебя тащит, – устав от выходок строптивой жертвы, предложил я. – Выбирай. Второй вариант больнее. Тут много камней под листьями…
Каджит притих. Несколько мгновений размышлял, потом еще раз дернулся, вскочил на ноги и рванул в сторону. Но в панике запутался в траве и цепких мокрых листьях папоротника и набегу влетел в один из толстенных стволов, ударившись головой.
Я кисло посмотрел на упавшего пленника, порывающегося продолжить свой побег. Кот сделал выбор в пользу второго варианта, но он нужен был мне живым к жертвоприношению, а поездка волоком за лошадью быстро сделает из него окровавленную отбивную с мехом.
– Вот проклятье, – прошипел я и, подойдя к каджиту, несколько раз ударил его кулаком в нос и между глаз. Тот закатил глаза и вырубился. Значит, тянуть с подготовкой даров для Владыки не стоит.
Раздев жертву до пояса, взвалил на плечо и перетащил в сторону, разместив её в аккурат между двух относительно близко стоящих стволов. Только после этого распутал узлы на запястьях, растянув каджита между деревьями. Он так и остался висеть распятым, уронив косматую голову на грудь. С черного носа на траву медленно капала кровь.
Конь взволнованно захрипел, почуяв характерный металлический запах. Ох, и чуткие звери! Зато быстрые, не чета гуарам, больше подходящим для перевозки грузов, чем для быстрых скачек.
Я подошел к жеребцу, погладил его по шее, успокаивая, а сам достал из притороченной к седлу сумки кожаный кисет. Из него выудил щепоть высушенного табака и вдохнул, присев возле коня. Накатившее ощущение полной расслабленности и вместе с тем проясняющейся головы некоторое время не отпускало меня. На лице теплилась улыбка. Чего только не нахватаешься, гуляя по сиродильскому порту. У Мэнлорна и Кэнлорна самый лучший табак в Анвиле. Мне он помогал немного заглушить Лоргрена, наряду со снотворным, от которого уже не так сильно клонило в сон. Но, несмотря на то, что в сумке я вез и драгоценный фиал с сонным снадобьем, пить его перед ритуалом вызова Молага Бала очень глупо. Ладно, если усну, а если снова вырвет?
Еще не забыл недавний случай, как смешал это зелье с вином, а потом меня с балкона особняка стошнило на проходящего внизу стражника. В общем, эксперименты со снадобьями в последнее время не очень удавались. Во-первых, из-за присутствия лишнего некроманта в голове, во-вторых, из-за того что после принятия снотворного я чувствовал себя как огрим на солнцепеке. Медлительным, глупым и неповоротливым.
Хорошо, что я уже придумал, как избавиться от Лоргрена, не теряя такого драгоценного мертвого слугу. Ритуал перенесения души требовал не только вместилища, но еще и долгой подготовки. «Том нежизни» содержал информацию, как это можно провернуть, но количество ингредиентов – куски мертвой плоти, черные камни душ, зачарованный сосуд и жертвоприношение – повергало в ужас. Я же всё ещё изо всех сил старался быть примерным горожанином и обещал Карахил вести себя хорошо.
Когда эффект табака прошел, я встал, встряхнулся и высморкался.
Каджит еще не пришел в себя. Все так же висел между деревьями с поникшей головой, а уже начинало темнеть, поэтому мне пришлось поторапливаться.
Из сумки достал зелье, восстанавливающее магию, соткал вокруг пленника покров тишины, чтобы крики не разлетались на весь лес, и не привлекали хищных зверей или троллей, которых тут водилось в избытке. Опустошив флакон, подошел к жертве, поигрывая кинжалом, и сделал аккуратный надрез у шеи каджита. Действовать надо очень бережно, не повреждая сосудов и мышц.
Мне же нужна его шкура.
От боли каджит дернулся, но не издал ни звука, как и ожидалось. Потом сработало парализующее зачарование кинжала, и мой пленник застыл. Стало даже удобнее свежевать.
Сделав надрезы вокруг шеи, я медленно распорол шкуру от горла до низа живота и в сомнениях остановился. Нет, пожалуй, хватит и верхней части, а то получится чересчур много кровавых следов за нами.
Кинжал подныривал под слой кожи и шерсти, отделяя волокна и подкожный жир от мышц. Разрезав шкуру от подмышек до запястий, то же самое проделал с руками каджита. Потом посмотрел на его морду, на перепуганные глаза и застывшую перекошенную от немого крика пасть. Когда паралич сойдет, он, скорее всего, умрет от боли, которая разом обрушится на него. И мне ничуть не жаль, потому что я уже придумал, как довести его до святилища.
Когда отделение шкуры от мышц было завершено, уже стемнело. Прокопался довольно долго, но все равно в паре мест шкуру подпортил из-за спешки. К полуночи я должен быть на месте, и моё подношение должно лежать там же.
Справа зашуршала трава. Я рывком обернулся на звук, применяя ночное зрение. В тот же миг покров безмолвия и паралич с каджита спали, и тот заорал, захлебываясь болью.
Из кустов вышли охотники, тащащие на перекладине добытого оленя.
У меня в одной руке был окровавленный кинжал, в другой каджитская шкура, а за спиной – освежеванная по пояс, орущая от агонии жертва, не желающая умирать.
Лица мужчин вмиг переменились. Рослый норд, шедший первым, осмотрев поляну, смог грамотно оценить риски от встречи со мной, предвещающие возможную потерю не только добычи, но и жизни. Я в свою очередь понимал, что в очередной раз врать о том, что везу разбойника, чтобы сдать стражникам, уже не получится.
– Слушай, может, мы все сделаем вид, что этого не было? – спросил меня норд.
– Это будет непросто… – задумчиво сощурился я. – Что вы делаете тут так поздно? Вы знаете, какая сегодня ночь?
– Охота днем не задалась, – пожал плечами норд. – Шел дождь…
– Что? Зачем ты разговариваешь с ним? – в ужасе прошептал охотник из-за его спины. – Надо бежать!
Охотники стремительно повернули назад, бросив оленью тушу.