Глава 49 (1/1)

Южная граница Ничейных земель, 31 января 1006 года новой эры, 20:30 по местному времени.Элайя поежилась от холода?— несмотря на великолепно сработанное походное снаряжение, студеный зимний ветер иногда проникал даже под одеяло, которым Найсмит заботливо укрывал ее каждый вечер на протяжении вот уже месяца их путешествия в Орду. Дочь госсекретаря поерзала на боку, устраиваясь поудобнее, и ещё ближе прижалась спиной к груди спящего рядом Найсмита. Элайя слабо улыбнулась, вспомнив реакцию Хранителя на ее безапелляционное заявление о том, что она будет спать с ним под одним одеялом. Хотя, подумала дочь госсекретаря, возможно, не стоило упоминать шутку об индейцах. Тем не менее, она отлично высыпалась, словно заряжаясь спокойствием просто от того, что она находится рядом с любимым человеком. Не говоря уже о том, что спать вдвоём на промерзшей от нагрянувших внезапно, как всегда, холодов земле было действительно уютнее. Правда, подумала Элайя, из всего их отряда, пожалуй, только у троих это было основной причиной, по которой они спали под одним одеялом. Профессор Лафферти неизменно подшучивал над Эндрю и Кевином и с важностью указывал всем остальным, что втроём теплее, чем вдвоём. Это если, конечно, спать, насмешливо уточнял профессор в самом конце, и обычно смеялись все, кроме… Элайя сочувственно вздохнула и принялась восстанавливать в памяти их относительно небогатое событиями путешествие на юг, пытаясь отвлечься от неприятного чувства вины, возникавшего каждый раз, когда она смотрела на Кевина.Элайя вздрогнула в полудреме, вспоминая промозглую сырость дня их отправления в Орду. С затянутого свинцово-серыми облаками неба моросил несильный дождь, превративший, тем не менее, за ночь пыльные улицы Нью-Атланты в грязные колеи. Ощутимо похолодало, словно прибывшие твари принесли с собой зимний холод. Впрочем, Элайя сразу же отбросила малодушную мысль?— осенняя погода, как сказала ей Маргарет, помогавшая собирать вещи, всегда меняется очень резко: на смену относительно теплому и сухому ?бабьему лету? приходят дожди и слякоть, а потом?— легкие, по сравнению с зимними, морозы так же внезапно превращают грязь в покрытую коркой льда жижу, которая норовит залезть в малейшую щель твоей обуви.События последнего дня в особняке Хранителя неспешно, одно за другим проходили перед мысленным взором засыпающей Элайи: вот она, собрав вещи с помощью Маргарет, по её настоянию укладывается спать и мгновенно просыпается?— прошло уже пять часов, и настойчивый стук в дверь выводит ее из оцепенения, и она рывком бежит открывать. Стоящая на пороге Маргарет протягивает ей чашку с пахнущим травами напитком, и дочь госсекретаря, зажмуриваясь, залпом выпивает его, кривясь от горького вкуса, и бежит в ванную комнату. Неизвестный напиток вместе с контрастным душем наполняют ее тело энергией и, наскоро вытеревшись полотенцем, она устремляется обратно в комнату. Завтрак уже стоит на столе?— несколько тарелок, накрытых сияющими серебром крышками, а также наполненный горячим цикорием кофейник. Позавтракав, дочь госсекретаря быстро одевает разложенную на кровати походную одежду и, взглянув на себя в зеркало, выходит из комнаты. Задержавшись взглядом на нарисованном на потолке поединке, Элайя улыбается и решительно спускается вниз. Ожидающий её в общем зале Хранитель сидит в кресле, потягивая травяной чай из расписанной уже привычным узором чашки. Усевшись в кресло напротив и ожидая, пока Найсмит наполнит ее чашку дымящимся напитком, дочь госсекретаря изучает Хранителя: тот явно отдохнул за ночь и выглядит намного менее уставшим, чем вчера вечером. Он одет в не стесняющие движения штаны и чёрного цвета свитер и обут в высокие, тяжелые на вид ботинки. Устраиваясь поудобнее в кресле, Элайя отметила ряд объёмистых рюкзаков, стоящих у входа, к крайнему из которых прислонены парные клинки. Найсмит, заметив ее взгляд, устало улыбается и говорит, что большую часть припасов для четырехмесячного путешествия понесут лошади, которых они будут вести на поводу. Элайя улыбается в ответ и просто наслаждается последними минутами спокойствия с возлюбленным. Они едва успели допить чай, как по лестнице один за другим начали спускаться их друзья. Найсмит рывком поднимается из кресла, помогает встать Элайе, и они вместе с друзьями одевают тёплые куртки, поверх которых накидывают длинные плащи из великолепно выделанной кожи и забрасывают тяжелые рюкзаки на плечи. В полном молчании он шествуют по улочкам пригорода, направляясь к центральной улице Нью-Атланты.Выйдя из-за очередного поворота, они на несколько минут останавливаются, пока Элайя и ее спутники преодолевают шок: улица с обеих сторон заполнена жителями города, которые в абсолютной тишине стоят под пронизывающим дождем и с ошеломляющей надеждой смотрят на отправляющихся в логово морлоков людей. Найсмит делает шаг вперёд, и остальные устремляются за ним, стараясь смотреть прямо перед собой. Они выходят на середину улицы и, игнорируя чавканье грязи под подошвами своих ботинок, направляются к южным воротам. Элайя, как и ее спутники, изо всех сил старается идти вперёд, не глядя по сторонам: каждый из стоящих по сторонам улицы жителей резким движением прикладывает сжатую в кулак руку к сердцу, повторяя боевое приветствие легионеров, стоит группе поравняться с ним, а затем выходит в центр улицы и идёт вместе с остальными в нескольких шагах позади группы.Подойдя к воротам, она видит группу морлоков, заканчивающих последние приготовления. Рядом с ними стоят два десятка воинов Первой Роты Гвардии Ворона с капитаном Мак-Леоном во главе, семеро из них удерживают тяжело гружёных лошадей. Они, словно единый организм, повторяют движение жителей Нью-Атланты, продолжающих стоять за спинами Элайи и ее друзей, с грохотом металла отдавая воинское приветствие. Найсмит молча кивает, и его спутники берут лошадей за поводья. Не проронив ни слова, они направляются вслед за уже вышедшими за городские ворота морлоками.Элайя зябко поежилась во сне, но тут же почувствовала сильную руку Хранителя, который обнял её и сильнее прижал ее к себе. Согревшись, дочь госсекретаря уснула окончательно, но переполненное эмоциями сознание продолжило показывать Элайе события минувших дней их путешествия?— одно за другим, словно заставляя ее проживать их заново.Элайя в очередной раз оступилась, поскользнувшись на небольшой лужице замёрзшей воды, не заметной под тонким слоем пыли, покрывающим ее ледяную поверхность, и Найсмит снова подхватил ее, помогая восстановить равновесие. Дочь госсекретаря снова благодарно улыбнулась в ответ и, убедившись в ответной улыбке, воспользовалась мгновением, чтобы посмотреть по сторонам. Унылый пейзаж, раскинувшийся вокруг, в точности соответствовал тому, который она видела вчера, позавчера, и вообще каждый день с момента их выхода из последней обжитой людьми долины.Оплавленные оружием Первых людей скалы, покрытые налетом слежавшегося за прошедшие века серого пепла, который струи почти непрекращающихся дождей окрасили в чёрный цвет, лишь кое-где были покрыты бурым мхом и редкой растительностью, уже сбросившей листья. Мрачный пейзаж каменной пустыни время от времени пересекали концентрической формы груды камней, словно выросших из земли. Как правило, в их центре находилась заполненная дождевой водой воронка, а по краям изредка попадались участки сплавившегося до стеклянного состояния песка. Предпочитающий молчать с момента их выхода из города Хранитель угрюмо ответил на вопрос: ?Это то, что я думаю??, заданный профессором Лафферти, подтвердив его подозрения?— это были воронки от атомных взрывов, самого страшного, по словам Эдмунда Лафферти, оружия Первых людей, владение которым официальная история Федерации приписывала демонам всеобщего разрушения, по неразумению выпущенным людьми на волю. Элайя грустно усмехнулась во сне?— сколько же истин открыла ей библиотека Хранителя, а также он сам и связанные с ним события! Эти знания перевернули привычную для Элайи картину мира с ног на голову, и она благодарила судьбу за каждое мгновение, когда она могла вот просто так умиротворённо спать в успокаивающих объятиях Хранителя?— иначе от обилия и невероятности новых знаний она бы попросту сошла с ума.Элайя поморщилась во сне, вспоминая с каждым днём ухудшающийся вкус таблеток, которые Хранитель заставлял их принимать ежедневно?— по три раза в сутки. По словам Найсмита, эти препараты, вместе с растворимым порошком, с которым они все размешали их воду, должны, во-первых, заставить их организмы более эффективно сопротивляться воздействию радиации, во-вторых, стимулировать регенерацию, а также лучше выводить продукты распада радиоактивных веществ из организма. Без них, по его словам, они просто не дойдут до места назначения или же, если сильно повезёт, погибнут от воздействия радиации уже там, на месте. Элайя отметила про себя, что она даже стала постепенно привыкать к противному, словно синтетическому вкусу, который приобрела вода после добавления в неё растворимого препарата. Судя по гримасам отвращения, постоянно предшествующих попытке сделать глоток из их фляг, появляющихся на лицах ее товарищей, Элайя с сочувствием подумала, что у них адаптация ко вкусу лекарств происходит гораздо медленнее. На вопрос же профессора о месте производства данных лекарств Найсмит хладнокровно поинтересовался у него, что же тот сам думает по этому поводу. И подтвердил догадку профессора Лафферти, сразу же ответив на его вопрос: ?Там же, где и все остальное?,?— сообщил Хранитель. Эти лекарства, позднее пояснил Найсмит, были изначально разработаны Первыми людьми, после чего усовершенствованы выжившими в ядерной войне жителями убежищ. Но технология их изготовления была утеряна Федерацией во время гибели анклава в Рио и получена морлоками в качестве трофея. После чего они произвели дальнейшее усовершенствование препаратов, чтобы увеличить срок безопасного пребывания предназначенных на Праздники Ночи пленников на заражённой радиацией земле. По окончании краткого рассказа Хранителя Кевин поинтересовался, почему же тогда Найсмит сам их не употребляет, на что получил насмешливую улыбку в ответ. ?Мне радиация только на пользу?,?— добавил Найсмит, ещё раз улыбнувшись.Погода, и так не баловавшая путников, ухудшалась с каждым днём: температура продолжала падать, и Элайя в который раз благодарила неизвестных мастеров, изготовивших одежду и снаряжение для их группы. Непритязательные, но очень тёплые и функциональные вещи не пропускали ни малейшей капельки вездесущей из-за постоянных дождей воды, в то же время обеспечивая хорошую вентиляцию начинающего страдать от невозможности помыться тела. Температура падала все ниже, и спустя две недели после начала их путешествия Элайя проснулась утром из-за ощущения чего-то очень холодного и мокрого у себя на лице. Открыв глаза и посмотрев вокруг, дочь госсекретаря плотнее укуталась в одеяло, требовательно прижимаясь ближе к Найсмиту?— все пространство, насколько зрение позволяло его рассмотреть, было покрыто тонким слоем грязно-белого снега, большая часть которого таяла, едва коснувшись земли. Несколько следующих дней подряд представшая поутру дочери госсекретаря картина повторялась, и путники были вынуждены прилагать огромные усилия, пытаясь не поскользнуться в глубокой грязи, по которой они были вынуждены идти. Ситуация ещё больше осложнялась резкими и сильными порывами ветра, дующего, казалось, без всякой системы с любого направления, а также насмешками посла морлоков, которому, как и его молчаливым воинам, погода, судя по всему, не доставляла никаких неудобств.Спустя несколько дней погода, как и окружающий их ландшафт, ещё больше изменились. В худшую сторону, подумала Элайя, вновь зябко поёжившись. Грязе-каменную, испещрённую смягченными эрозией воронками и продуваемую всеми ветрами мира пустыню постепенно сменили неглубокие болота. Хотя назвать болотом это мерзкое скопище покрытых остатками увядшей растительности луж, по мнению Элайи, было слишком большим оптимизмом. Продвигаться вперёд стало ещё тяжелее для уже порядком измученных путешествием людей: хотя снег и прекратил падать, но уже выпавший продолжал лежать тонким слоем, скрывая многочисленные ямки, лужи и ручейки, покрытые тонкой коркой подмерзшего льда. Путники непременно поскальзывались на одной такой ямке и падали, проламывая тонкий, едва схватившийся лёд, в ещё одну лужу. На сотом таком падении для группы они уже перестали ругаться, и только молчаливо двигались вперёд, от одного вечернего привала к другому.На одном из таких Найсмит пояснил уже засыпающей Элайе, что раньше в этих местах было что-то вроде заповедника, но деревья были частично испепелены, частично вырваны с корнями ударной волной, и с течением времени на их месте образовалось болото, из которого путникам приходилось брать воду. Ну как, ?брать?, усмехнулась Элайя во сне?— сначала ее необходимо было отфильтровать, затем очистить и обеззаразить при помощи ещё одного препарата, затем долго кипятить, добавляя очередной порошок и на время бросая в неё странный предмет, который, по словам Найсмита, дополнительно очищал воду от радиоактивных частиц. И только потом получившееся можно было пить, предварительно растворив в нем тот самый порошок, который применялся в комплексе с таблетками. Слишком громко задавший вопрос о том, не повредит ли их печени или почкам такое количество всевозможной ?химии?, Бен содрогнулся от ненависти, когда прошедший мимо посол ухмыльнулся и ответил прежде, чем это сделал Найсмит. ?Ну, другому мясу не вредит, так что не переживай?— к столу попадёшь в лучшем виде?,?— прорычал он и расхохотался.В сновидениях Элайи начался новый, полный пронизывающих каждую клетку открытой кожи холода и ветра день. Они, наконец, миновали болотистую местность и вышли на ещё одно покрытое оплавленными камнями и воронками пространство. Элайя, в очередной раз укладываясь на отдых, поинтересовалась у Найсмита, почему они всегда спят на камнях или земле, ведь на мху, возможно, было бы хотя бы немного, но удобнее. И содрогнулась от невозмутимого ответа: люди обычно не спят совершенно неподвижно, а потому есть риск соприкоснутся открытым участком кожи со смертельно ядовитыми стеблями. Поэтому, уснув на мхе, они рискуют не проснуться. Дочь госсекретаря поежилась от внезапно охватившего ее страха?— она вспомнила взгляды, которые она и ее спутники каждый день ловили на себе. Взгляды посла и его телохранителей. В которых с каждым днём все явственней проступало лишь одно чувство. Голод.Элайя вздрогнула, почувствовав, как прижимающая ее к себе рука Найсмита ощутимо напряглась, и мгновенно проснулась, встречаясь взглядом с налитыми кровью и полными всепоглощающего голода глазами одного из телохранителей посла. Потерявшая контроль тварь рывком сняла шлем и прорычала, указывая заканчивающимся когтем пальцем на Элайю:—?Хватит терпеть! —?тварь требовательно посмотрела на посла.?— Свежего мяса! —?повернулся морлок к оторопевшей от страха Элайе.