Глава 43 (1/1)

Особняк Хранителя, Нью-Атланта, 18 ноября 1005 года новой эры, 21:30 по местному времениЭлайя на несколько секунд, прикрыла глаза, позволив наполнить вечернюю тишину мерным гудением стоящего на столе самовара. Насладившись несколькими мгновениями отдыха, дочь госсекретаря с интересом прислушалась к профессору Лафферти.?— И, все-таки, я не понимаю тех причин, о которых ты мне вот уже несколько недель говоришь при каждом удобном случае?— мягко упрекнул профессор сидящего напротив Элайи Хранителя,?— признаю, изменения в общественной морали Рима от времен Республики к времени Империи очевидны, но их причины в книгах, имеющихся в твоей библиотеке?— описаны уж слишком туманно.?— ?Дьявол в деталях?, не так ли, Эдмунд? —?улыбнулся Хранитель, и, сделав несколько небольших глотков чая из расписанной фарфоровой чашки, пояснил: —?Ты, ведь, наверняка обратил внимание, что даже в моем хранилище собрано гораздо больше книг о более позднем времени существования Рима?— о времени Империи. Говоря цифрами?— уточнил Хранитель, повернувшись к Элайе лицом,?— их у меня одиннадцать. В то время как о более ранних временах, временах Республики?— их всего-то две, да и те во многих местах сильно повреждены и часть их текста утеряна. Можешь мне поверить?— я не специально выбирал нужные для меня книги. По крайней мере?— в этой области знаний. Я всегда руководствовался принципом?— ?Бесполезных знаний не бывает?, а потому?— усмехнулся Хранитель?— тащил, тащу и буду тащить в свое хранилище абсолютно все знания, до которых только смогу дотянуться. Учти также, что большинство данных старого мира, или ?мира первых людей?, как вы его называете, хранилось на цифровых носителях?— дисках, USB-флэш-накопителях, сетевых серверах и… прочих аналогичных устройствах?— обобщил Хранитель, увидев недоумение на лицах Элайи и профессора?— и было закономерно уничтожено в результате атомной войны. Ведь нейтронное излучение, неизбежное при атомном взрыве нарушает работу электроники и превращает все эти технологичные вещи в кучу бесполезного хлама. А эти данные относились к общедоступной информации и хранились на неэкранированных носителях, потому, вполне закономерно, были повсеместно уничтожены. Ну…почти повсеместно,?— улыбнулся Хранитель и продолжил рассказ: —?Таким образом, практически вся история старого мира сохранилась на бумажных носителях?— книгах. Большинство из них также не пережили ни атомной войны ни её последствий… Но, тем не менее, даже в условиях весьма ограниченной статистической выборки, представленной в моем хранилище можно сделать вывод о намеренном замалчивании одной системы ценностей и возвеличивании другой. Это, кстати, одна из многих причин, по которым мне всегда нравилась математика?— ухмыльнулся Хранитель, встал и, присмотревшись, перевернул румянящееся от алеющих в мангале углей, мясо, аккуратно нанизанное на несколько металлических спиц, которые он причудливо называл ?шампурами?. Хранитель аккуратно полил мясо настоянным на травах вином из стоящего на столе небольшого глиняного кувшина, подождал несколько мгновений, пока стихнет шипение падающего на раскаленные угли вина и уселся обратно в кресло. —?Ведь ею можно легко подтвердить правильность того или иного решения или вывода. Так, например мои слова о различном подходе к распространению информации о различных системах ценностей Древнего Рима можно легко подтвердить сравнив две цифры. Одиннадцать всегда больше чем два, и это, своего рода, аксиома. Но я отвлекся.—?Итак, сравним. Первая группа ценностей, назовем их, упрощенно, ?Ценности Республики?. Базировалась на четырех основополагающих понятиях, говоря точнее?— добродетелях. Верность, или, как говорили сами римляне?— fidelitas?— предкам, их ценностям и обычаям, гражданской общине, государству. Благочестие или pietas?— почитание законов и правил, данных общине богами. Серьезность или gravitas?— по отношению к себе и делам своим. Самоотдача, говоря на современный манер. Твердость или constantia?— нерушимость пред лицом врагов. Эти четыре добродетели объединялись понятием доблесть, или, гкхм, простите за тавтологию?— ?добродетель?, или virtus. Как видите, эти понятия сохранились и в нашем современном языке, но переиначенные, о чем чуть позже.?— Вторая группа ценностей, или ?Ценности Империи?. Их меньше, и они попроще. Их кратко и емко называет весьма популярный в той Империи клич…?— ?Хлеба и зрелищ?? —?неуверенно улыбнулась Элайя. Хранитель удовлетворенно кивнул, вновь поднялся и принюхался к готовящемуся на мангале мясу. Довольно улыбнувшись, Найсмит снял издающее приятный аромат дыма и трав мясо с углей и выложил шампура на овальное блюдо в центре стола. Усевшись обратно в кресло, Хранитель пригласил собеседников:?— Угощайтесь. Да, именно так, Элайя. ?Хлеба и зрелищ?,?— Хранитель на мгновение закрыл глаза, словно смакуя фразу,?— запомнить несложно, даже на фоне ?Царства небесного?,?— примиряюще улыбнулся Хранитель в ответ на легкое возмущение бывшей студентки,?— хотя и мне эта книга, написанная кстати, по сценарию весьма неплохого фильма моего времени?— тоже нравится.?— Ты не поверишь, Эдмунд,?— проговорил Хранитель, передавая нанизанное на шампур мясо кивнувшему с благодарностью профессору,?— но люди… первого мира, жили так же. И в мое время, спустя полторы тысячи лет от гибели Римской Империи?— тоже жили, повинуясь этой нехитрой формуле. Я, разумеется, говорю не о всех людях, а только о подавляющем их большинстве, и в то же время не отрицаю, что подобные вам люди, живущие не только ради себя любимых?— жили во все времена, встречаются они и сейчас. Но только их, как правило, слишком мало чтобы говорить о том, что они оказывают хоть сколько-нибудь существенное влияние на то общество в котором они живут. Так, в итоге, и произошло с Римской Республикой. Она эволюционировала в Империю, а принципы доблести, служения своим соотечественникам, своей стране, полной самоотдачи во всех делах и начинаниях во имя высшей цели?— эволюционировали до первоочередного удовлетворения самых базовых потребностей?— туго набитого брюха и какого-нибудь развлечения?— благодушное выражения слетело с лица Хранителя уступив место жестокой маске?— совершенно любого, от массового совокупления на глазах у толпы до скотоложества. Публичное убийство и пытка вообще стали чем-то обыденным. Те немногие, кто пытался хранить верность старым обычаям постепенно растворялись в огромной массе живущего в свое удовольствие стада. А живущая в самом низу социальной лестницы толпа со страхом и смирением ожидала очередного сумасбродства очередного императора вроде Нерона, Калигулы или Гелиогабала. Ничего не напоминает, Эдмунд? —?насмешливо поинтересовался Хранитель, успокаиваясь.?— Федерацию. Это очевидно. Ты говорил, что главное поражение Империя потерпела в головах своих правителей, отказавшихся от принципов, которые позволили их предкам создать саму Империю. Как очевидно и то, что именно с морального разложения правящей верхушки и началось падение Римской Империи?— теперь очевидно,?— поправился профессор в ответ на насмешливо приподнявшуюся бровь Хранителя, с преувеличенной аккуратностью снимающего мясо с шампура. —?Но о тех, кем была привита тяга к удовольствиям и роскоши и зачем?— этого ты мне еще не сказал,?— располагающе улыбнулся профессор, разведя руки в стороны.?— Потому, что к этим выводам ты вполне можешь прийти самостоятельно?— мрачно проговорил Хранитель. —?Задумайся. Когда была сформирована ?новая римская культура?, когда ?ценности империи? заменили место ?ценностей республики?? Когда так называемая ?классическая латынь? заменила собой язык предков, дарованный римлянам Богами и когда начался путь отречения от этих самых Богов в пользу единого и чужого для них Бога? Этот период так или иначе упоминается во всех тринадцати книгах, посвященных культуре Римской Империи, которые ты извлекал из моего хранилища.?— II–I века до нашей эры, по летоисчислению людей первого мира,?— недоуменно проговорил профессор. —?А что??— А то, что в 63 году до нашей эры, по летоисчислению людей первого мира, некто Гней Помпей Магн, блистательный полководец того времени, после кровопролитной войны присоединил к владениям Рима одну довольно далекую от самого Города провинцию, с населением которой они начали контактировать как раз во II веке до нашей эры. Как она называлась??— Иудея?— пораженно прошептала Элайя, ошарашенно переводя взгляд с довольно улыбнувшегося Хранителя на не менее удивленного чем она сама профессора.Следующие полчаса собеседники молча поедали жареное на углях мясо с овощами, после чего профессор Лафферти поблагодарил Хранителя за ужин и удалился, ?осмыслить вновь открывшиеся обстоятельства?. Некоторое время Хранитель молча изучал смущенно потупившуюся Элайю, после чего поощряюще улыбнулся:?— Весьма интересный выбор, кстати говоря. Я могу понять и ?Царство небесное? и ?Историю рыцаря?, но вот остальное…?—?Это вышло случайно,?— улыбнулась Элайя,?— Я с детства любила истории о рыцарях и принцессах. У меня дух захватило, когда я увидела Дуэйна на въезде в Сильвер-Лейк. Я не могла знать, что ему так далеко до настоящего рыцаря, до Балеана например. Но он хоть сумел перебороть себя и начать все заново, в отличие от того же Ги с Де Шатийоном…?— Иногда действительно бывает поздно?— задумчиво проговорил Хранитель,?— хотя меня один мой знакомый еще во времена старого мира пытался убедить что меняться никогда не поздно…вот только, говоря образно?— уточнил Хранитель с интересом слушающей его Элайе,?— если принял лошадиную дозу цианистого калия, то поздно желать жить, итог закономерен и неизбежен?— ты умрешь. Так и с душой?— так Вы называете Сущность?— пояснил Хранитель, переходя на русский. —?Если всю жизнь занимался разбоем, грабежом, убийством и пытками…в общем размывал свою сущность ураганными темпами то даже искреннее раскаяние, даже несколько лет праведной жизни и даже Подвиг по имя Расы?— не помогут. Это, конечно, даст прирост к энергетике сущности, вот только потеряно-то уже много, несравнимо больше, а потому, меняться уже действительно поздно. Не поможет. —?повторил Хранитель?— А уж сколько бед нашему миру принесла идея предсмертного раскаяния…ты и представить не можешь сколько подонков, восхитившись ею творили бесчеловечные вещи, а уже после того как их призывали к ответу?— ?искренне раскаивались?, ?обращались к Богу? и так далее. Но об этом мы поговорим более детально в другой раз. Теперь же, поясни мне, что ты сумела извлечь из тех книг, что завладели львиной долей твоего внимания??— Это ведь выдуманные истории из твоего времени, верно? —?дождавшись подтверждающего кивка Хранителя, Элайя продолжила:?— Когда ставила на полку ?Историю рыцаря? сделала шаг назад и случайно споткнулась. Сделала несколько лишних шагов и оказалась в соседней секции. Первой на глаза попалась донельзя истрепанная книга ?Возвышение Хоруса? с рыцарями в странных доспехах на обложке. Мне стало любопытно?— извиняющимся тоном проговорила Элайя, взглянув на Хранителя. Заметив поощряющую улыбку она проговорила:?— А дальше…я поняла многое. Все эти… вещи, орлы на наплечниках, инсигнии, легионы и прочее. Даже имена. Только… —?смутилась Элайя. —?Задавай свои вопросы, студентка?— улыбнулся Хранитель,?— человека, более тебя владеющего информацией обо мне на этом грязном пыльном шарике вроде бы нет. Одним секретом больше, одним меньше…да и знать тебе это необходимо, для того чтобы ты смогла эффективно играть свою роль?— проговорил Хранитель, испытующе глядя Элайе в глаза.?— Зачем? —?потупившись спросила дочь госсекретаря, но тут же подняла голову, встречаясь взглядом с Найсмитом?— Зачем? —?проговорила Элайя, краснея.?— Как тебе с недавних пор известно, мое противостояние с нашим общим другом длится не первую сотню лет. У него много агентов, есть они и в моей организации. За все эти века в библиотеку проникали около сотни раз, в кабинет?— несколько десятков и только четверо сумели проникнуть в Хранилище, а один даже умудрился вынести кое-что оттуда?— Найсмит хищно улыбнулся?— пусть именно ему и позволили это сделать, но все же. Один древний теоретик военного дела учил знать своего врага как самого себя. Как думаешь, какой вывод может сделать Яхве обо мне, когда каждый из его шпионов приносит ему одну и ту же картину? Которую он, к тому же, каждый день видит перед своими глазами? Все эти инсигнии, аквилы, легионы и прочее? Даже имя??— Он видит человека, насквозь увлеченного идеей построения Империума Человечества. Скорее всего?— с собой во главе. —?задумчиво проговорила Элайя.?— Верно,?— ухмыльнулся Хранитель,?— в то время как это уводит его внимание в сторону от основной цели. Да и… с той же Гвардией Ворона. Знаешь, в мое время один юморист придумал шутку: в школу запустили трех свиней и нарисовали краской цифры 1, 2 и 4 на боках. Месяц полиция городка искала свинью с номером три. —?дождавшись улыбки на лице Элайи, Хранитель проговорил:?— вот пусть его шпионы, оставшиеся на время без надзора со стороны Всевидящего и Всезнающего?— вместо нормальной работы ищут темную кошку, то есть остальные девятнадцать легионов в темной комнате, которых к тому же там нет. Ну…почти?— загадочно улыбнулся Хранитель. —?еще вопросы? —?поинтересовался Найсмит, вставая.?— Да, есть еще один,?— проговорила Элайя, с неожиданной смелостью подойдя к Хранителю. Приподнявшись на цыпочках, дочь госсекретаря поцеловала Найсмита в губы и с придыханием, спросила:?— Как тебя на самом деле зовут? —?Найсмит ответил на поцелуй и проговорил, отстраняясь:?— Всему свое время. —?Задержавшись на мгновение взглядом на выжидающе приоткрывшей губы Элайе, Хранитель грустно улыбнулся:?— Прости. Сейчас действительно не время. Неотложные дела требуют моего присутствия в другом месте.Идеально круглая комната, в центре которой высился мраморный постамент с анабиозной капсулой, была залита ярким белым светом. Найсмит, грустно улыбнувшись, перевел управляющий компьютер в режим ожидания и потянулся к стоящей рядом с монитором бутылке. С преувеличенной аккуратностью Хранитель разлил непроницаемо-черную жидкость по двум гранёным стаканам и невесело улыбнулся, подняв один из них и отсалютовав лежащему в капсуле Яхве:?— Настоящая ирония ситуации в том, что ты долгое время был единственной вещью, что связывала меня с моим прошлым. Не позволяла мне забыть кто я, зачем и во имя чего я живу. И пусть тебя не смущает тот факт, что недавно я нашел еще одну ниточку, ведущую к моему прошлому?— ты еще долго будешь для меня на первом и единственном месте. Ибо за все нужно платить?— тебе эта истина известна не хуже чем мне. Мы оба платим свою цену, лишь цели у нас отличаются. —?Хранитель замолчал на мгновение, задумчиво вглядываясь в переливающийся тьмой стакан.?— Впрочем, в данный момент это не так важно. Не знаю когда ты родился в самый первый раз, но выбора у тебя не особо-то и много. Так что придется тебе составить компанию мне на моем празднике?— с Днем Рождения меня! —?ухмыльнулся Хранитель, чокнулся со вторым бокалом и залпом выпил настойку. Несколько минут Найсмит молча смотрел сквозь пустой бокал на овальное узилище, в котором томился в анабиозе его злейший враг. Мелодичный сигнал вывел его из оцепенения. Хранитель встал, потянулся и плавной походкой направился к выходу из комнаты. Подождав, пока дверь в зал откроется с мягким шипением вытесняемого воздуха, Хранитель сделал шаг и замер, обернувшись ко входу в комнату лицом.?— Сладких снов! —?Найсмит улыбнулся внушающей ужас улыбкой ожившего мертвеца и коснулся ладонью сенсора, подтверждая команду на закрытие и герметизацию помещения.